Мэр Шиппер-town

Ваню немного потряхивало, ему было холодно и немного хотелось блевануть. Он шумно сглотнул и тяжело выдохнул через нос, пытаясь восстановить дыхание и успокоить себя. Лозунги о том, что “наше дело правое” и “мы победим” прямо сейчас его не настолько вдохновляли, как он пытался показать это другим. — Через пять минут начинаем! — в коридор телестудии выглянула растрепанная голова парнишки, который, кажется, был ассистентом на съемочной площадке. “Я глубоко убежден, что любой кандидат, выдвигающий свою кандидатуру на самые высокие государственные позиции, в обязательном порядке должен публично проводить дебаты с оппонентами, и только в прямом эфире”, — вспоминал Ваня свои собственные слова, так недальновидно брошенные журналистам после очередного фиаско в процессе сбора подписей. Вот и допизделся, Светло. Дискутируй! Вся эта история, безусловно, была сплошным фарсом с подставными экспертами и продажными лидерами мнений. Иван Светло, будучи представителем местной оппозиции во главе со Славой, и раньше участвовал в политических дебатах, но еще ни одного раза - с соперниками такого серьезного уровня. Ваню снова передернуло, когда он представил оппонента. Они с Ваней даже не знакомы, и прежде никогда не общались напрямую, однако, он успел хорошенько изучить противника. Охра. Имя растекалось в голове, будто ртуть, отравляя ядовитыми парами мысли и чувства. Прозвище человека, являющегося главой правящей партии Желтой охры, а по факту и подставной оппозиционной партии Красной охры. Накормленные олухи лишь блеяли о псевдопатриотизме и других — таких важных, ха! — проблемах общества города. Они только зря занимали оставшиеся пять процентов городской думы, покорно оставляя большинству Желтой охры принимать все значимые решения под предводительством мэра Мирона Федорова. — Господин Светло, полагаю? — за спиной послышался уверенный и чуть насмешливый голос. Ваня резко обернулся и нахмурился, стараясь не выдавать свою тревожность. — Господин Евстигнеев, полагаю? — ответил он, приветствуя соперника чуть нервным кивком, отчего прядь волос упала ему на лоб. Охра растянул губы в своем знаменитом оскале, который заставлял его противников потеть и запинаться. Цепкий темный взгляд из-под очков лип к коже, ныряя под одежду и забираясь в душу. Ваня поежился, глядя, как Охра неспешно крутит в руках зажигалку с надписью “Купи себе свою, уебок”. Ему казалось, что его вот-вот подожгут при помощи этой самой зажигалки, а на идеальном темно-сером костюме оппонента даже крупинки пепла не останется. Ни разу еще они не находили ни одного доказательства причастности Охры к пропаже людей, которые вставали у него на пути. — Ванечка, — вкрадчиво начал Евстигнеев, — не ссы, быть может, ты сразу сдашься, и обойдемся без этого цирка? И, быть может, тебе тогда ничего не будет, котик. — Это ты сейчас пытаешься запугать оппонента? А если прокуратура узнает? — вскинулся Ваня. Ну уж нет, он не позволит собой манипулировать, и не покажет этому высокомерному гандону, что на него хоть как-то влияют все его эти… выходки. Охра натурально заржал и посмотрел на Ваню как на идиота, приподняв брови и пытаясь удержаться от насмешливой улыбки. — Какая вам прокуратура, котик, у вас даже вашу сраную партию Ренессанс до сих пор не могут зарегистрировать в едином реестре. — Можно подумать, это не твоих рук дело, — злобно отозвался Светло. — Это ты сейчас пытаешься оклеветать оппонента? А если прокуратура узнает? — продолжал смеяться Охра. Ваня сердито сжал кулаки, от злости не находясь, что ему ответить. — И, более того, — Евстигнеев подошел ближе и свистящим шепотом продолжил, едва не лязгая зубами возле уха Светло, — если прокуратура узнает, что Иван Светло — это тот самый Фаллен, член незаконной группировки Антихайп? Ваня неосознанно выставил вперед обе руки, не решаясь, впрочем, оттолкнуть. — Я так и думал, — Охра отступил на шаг назад, довольно наблюдая за эффектом от своих слов. Светло разозлился на самого себя, и уже собрался выдать какой-нибудь едкий ответ, но в коридоре показалась Женя — менеджер предвыборной кампании вновь собиравшегося переизбраться Мирона. Ваня ее втайне побаивался, хотя, зная Женю, мало кто мог бы его осудить. — Вам пора в студию, — спокойно оповестила Муродшоева, окидывая внимательным взглядом происходящее. *** Ваня Светло был в себе уверен. И в своей партии. И в политических взглядах — своих и партии — тоже был уверен. Но, глядя в глаза оппоненту, находясь по другую сторону трибун, он волей-неволей начинал паниковать, хотя, кажется, никто этого не видел. Охра видел — Ваня это знал наверняка, и все равно ничего не мог с собой поделать. Светло поднимал вопросы терроризма, вспоминая о том, какие деньги на это тратятся: — Мы полетели как на Ирак, в ту пору теракт... И Охра перебивал: — Тут логика войны — мы, либо они. Вот чужие, вот свои! — а народ в студии поддерживал его. Ваня пытался открыть им глаза: — Ваши популистские митинги все пропахли ложью! На что Охра отвечал о необходимости сплотиться и затянуть пояса, отбрасывая лощеный облик политика: — И если выбрал не суицид, тогда терпи, хватит ныть, дай вовсю идти! Ваня бросался умными словами о том, какое будущее их ждет, если так продолжать дальше: — Синопсис эвтаназии, финал Анны Карениной… И понимал, что совершенно потерял внимание публики, которая рукоплескала Охре. *** — Ты придешь на благотворительный ужин в мэрии сегодня вечером? Ваня обернулся, в очередной раз удивившись способности Охры бесшумно появляться за спиной. Тот выжидающе уставился в лицо посрамленному противнику, вежливо улыбаясь. — Конечно, кто-то же должен проверить, за чей счет банкет, откуда средства, и куда они отправятся в итоге, — задиристо откликнулся Светло. — Рад, что в тебе не сомневался, — тихо отозвался Охра, склонив голову набок и во все глаза рассматривая Светло, будто первый раз увидел. Он ловко оказался у Вани за спиной и положил руки на плечи, слегка сдавив. Тот растерялся — после дебатов оппоненты обычно не трогали его в коридорах телестудии — и заторможенно попытался обернуться. Охра не позволил ему это сделать и толкнул к стене. Надавил локтем на шею и взял другой рукой Ванину, пока тот пытался оттолкнуться с помощью второй своей руки. — Что ты… — Светло не договорил, тихо пискнув. Охра шумно дышал через нос, пока его зубы сжимались на ваниной шее. Ваня почувствовал, как начинает неконтролируемо мелко дрожать, и крепко зажмурился, пытаясь прийти в себя. Охра, наконец, отцепился от него, отпуская, и пошел прочь, оставляя Светло в полнейшем смятении. — Голосуй или проиграешь, котик.