Яд в глазах

      Ребята находились в местном пристанище людей, которые ещё не заразились страшной болезнью, но при этом были готовы сражаться против П.О.Р.О.Ка, ибо последние бросили их на произвол судьбы. Они совсем недавно вернулись из самого безопасного города на Земле, проведя небольшую разведку. Но можно ли так считать город таким, если трое смогли проникнуть туда и узнать то, что им нужно было. Они не бросят Минхо, несмотря на то, что его «тюрьма» выглядит неприступной и хорошо охраняемой изнутри. Присутствующие понимали, что сейчас всё зависит только от Томаса. Первой причиной была его бывшая «подруга», они собирались взять её в заложники и использовать для своих целей. Хоть их было мало, но останавливаться не собирались. А вторая — все это с самого начала затеял сам Томас. — Мы должны спасти Минхо, — сказал брюнет, напоминая самому себе в сотый раз об этом. Если у них это получится сделать, то только причинив другому близкому человеку боль. Хотя он был не уверен, что к предательнице, с которой в прошлом вместе работал, что-то испытывает. Последние полгода, да и вообще почти целый год, происходили в одном напряжения, а все из-за чертовых создателей Лабиринта. — Он бы сделал то же самое для нас. Я не брошу его. Я не оставлю его в чертовых руках П.О.Р.О.Ка. Они и так долго над нами издевались, измывались, следили. Я не хочу, чтобы он пережил все эти испытания снова. Мы с таким трудом выбрались из Лабиринта, а после начался второй Ад. Я не оставил его тогда, когда в него попала молния, так не оставлю сейчас. — И всё это из-за твоей милашки Терезы, — резко сказал Ньют. В его голосе чувствовался такой яд, что казалось, он одним лишь словом мог убить сотни гриверов. В его глазах полыхала лютая ненависть, желание мести. Томас рвано выдохнул и перевел свой тревожный взгляд на Ньюта, наблюдая за тем, как трясущимися руками его друг перебирает листочки с какими-то надписями. Было невозможно понять, что именно на них написано, ибо он тут же их спрятал себе в карманы брюк. В последнее время его друг очень странно себя вёл, перепады настроения пока что замечал только один бегун. — Ньют, не говори так. Да, она совершила ошибку, но все ещё можно исправить. Надеюсь, по крайней мере, на это.       Блондин поднял голову, цепляясь за стол, его костяшки побелели, что означало одно: ему стоит больших трудов сейчас взять и никого не ударить. Болезненный взгляд — всё, что смог увидеть брюнет. Боль и отчаяние плескались целым океаном в таких родных глазах, которые ему сейчас казались чужими. Остальные ребята притихли, понимая, что лучше не встревать в разговор лучших друзей. Это касается только их двоих. Но если случится что-то из ряда вон выходящее, они вмешаются. Всё же, где это видано, чтобы эти двое ссорились, а то и дрались. — А как мне говорить? — он поднялся с насиженного места, подходя к брюнету. В воздухе царило напряжение, парни напряглись, готовые в любой момент схватить блондина, если он вдруг решит устроить драку. — Это все из-за неё! Это она предала нас всех. Она предала тебя, а ты ей слепо доверял! Если бы не эта чертова стерва, то мы спокойно с остальными иммунами перебрались бы в безопасное для нас место и зажили, наконец-то, спокойной жизнью. После трёх лет проведенных в Лабиринте это казалось сказкой, явной надеждой на счастливое будущее. А она смогла разрушить даже это!       Томас начал пятиться, потому что Ньют медленно, но уверенно приближался к нему. Остальные парни сделали несколько шагов в их сторону. Но взгляд брюнета на них и лёгкое покачивание головы говорил о том, чтобы они не лезли в это дело. Это только между ними. Несмотря на то, что атмосфера накалена до предела. — Скажи мне, Томми, она тебе всё ещё дорога? Поэтому так защищаешь и не хочешь использовать, чтобы спасти Минхо. А ведь он тебе всегда помогал, хотя и не сразу доверился, всегда мог на тебя положиться. Последовал за тобой! Как и я, — Томас почувствовал, как сердце в груди начинает биться всё быстрее и быстрее от пронзающего взгляда лучшего друга. Это был сейчас не он. Да чего греха таить, это был как раз именно он! Но только его злая сторона, которую кареглазый всегда скрывал, чтобы не показывать настолько был обижен, зол или разгневан. А такое не контролировать можно из-за одной вещи — Вспышки. — Что за чушь ты несешь? Мне на неё плевать, и об этом ты прекрасно знаешь. Между нами, возможно, что-то и было в прошлом. Но моя память стерта, к счастью, как и твоя, так что я ничего не могу сказать, чувствовал ли к ней что-то. Сейчас я испытываю к ней только сочувствие. Она оступилась.       Ньют часто задышал, а его зрачки расширились. Вена на шее вздулась и была прекрасно видна всем. Взгляд становился буквально сумасшедшим. Он стоял уже к нему вплотную, а сзади Томаса можно было уже наткнуться на шершавую и холодную стену. Удачная поза для того, чтобы получить удар в солнечное сплетение, а это вам не маленькую царапину получить. Боль будет ужасной, спасёт только потеря сознания. И то потом, после пробуждения, тебе точно будет не хорошо. — НЕ ЛГИ МНЕ! — резко закричал блондин, хватая Томаса за ткань футболки и с силой прижав друга к стене, дыша буквально в губы, а голос эхом ударился о стены, разнося его повсюду. Расстояние между их лицами было меньше сантиметра.       Остальным казалось, что ещё чуть-чуть, и он таки ударит их Героя. На долю секунды в глазах бегуна проскочила тревога, но не за себя, а за друга. Но он быстро скрыл свои чувства, ведь сейчас был не один здесь. Темноволосый внимательно следил за тем, как взгляд блондина постепенно менялся, возвращался родной и любимый взгляд. — П-прости мен-ня, Томми, — резко выдохнул Ньют, видя прямо перед собой испуганное лицо лучшего друга, к которому питал совершенно не дружеские чувства, и уже достаточно давно. Парни были родственными душами, и это было понятно всем, как только смотрели на слаженность их действий и понимание друг друга без слов. Волнение в глазах бегуна за него, он принял за разочарование. Обернувшись и увидев испуганные лица друзей, он отпустил шенка и сделал шаг назад. — П-простите, ребята. Простите.       На одном дыхание произнёс Ньют и немного с растерянным видом быстро ушёл оттуда, чтобы друзья не увидели наполняющиеся слезами глаза. Он не хотел показывать свою беззащитность перед другими. Поэтому решил быстро ретироваться оттуда. — Ты как, Томас? — спросила Бренда, подходя к нему, тревога так и читалась в её взгляде. Они были лишь друзьями. Нет, она не питала к нему каких-то там любовных чувств, как многим казалось. Томас доверял ей, а она ему. Они были словно брат и сестра, готовые перегрызть глотку всем друг за друга. — Я в порядке, все хорошо, ребята. Я проверю, как там Ньют. Не переживайте, — доброжелательно и мило улыбнулся брюнет, тем самым тут же успокаивая остальных, наконец-то разрядив тревожную обстановку.       Выскочив из комнаты, Томас в напряжении прислушался и услышал в одном из коридоров глухие затихающие шаги. Звук этой походки он узнает везде, ведь его друг хромал на одну ногу, но причину получения травмы брюнет до сих пор так и не знал, и чувствовал, что не хочет знать, скорее всего, это была трагичная история. Пустившись следом, шенк смог догнать своего лучшего друга только на крыше. Ньют стоял на самом краю и смотрел в небо. Нечаянный толчок или резкий порыв — и блондин может потерять равновесие, упав вниз. А до встречи с бетонным асфальтом лететь метров двенадцать. Не самая впечатляющая перспектива. Томас услышал рваный вздох, а потом всхлип, истерика медленно, но верно подбиралась к белобрысому. Он не слышал, что на крыше больше не один, поэтому позволил себе разрыдаться, как маленькому мальчику, и упасть на колени, уставившись вниз. На краткий миг в его голову приходиться мысль о том, чтобы спрыгнуть вниз. Но он тут же даёт себе мысленный подзатыльник за такие желания.       Томас видел, как его друг начинает трястись, как осенний лист в шторм. Он впервые видел Ньюта в таком состоянии. Да и плачущий блондин уже вызывал немало шока. Его нельзя одного оставлять в таком состоянии, и брюнет прекрасно это понимал. Сердце сжималось от боли каждый раз, когда он слышал очередной всхлип. Взяв себя в руки, бегун решительной походкой подошёл к другу. Сев рядом и свесив ноги вниз, Томас положил руку на плечо Ньюта и успокаивающе погладил. Он видел, как вздрогнул кареглазый и, убрав руки с лица, посмотрел затуманенным взором на него. Слёзы текли ручьем, нос покраснел, как и глаза. — Все будет хорошо. Мы справимся, Ньют. Вместе, — приобняв парня за плечи, он притянул его к себе. Ему не нужно было ещё раз приглядываться, чтобы заметить красно-сине-чёрные капилляры на шее, которые ярко выделялись на светлой коже. Это был признак болезни. Ньют болен Вспышкой. Томас подозревал об этом давно, замечая, как трясутся руки у парня, как резко менялось настроение, как его взгляд становился совершенно другим. Но явных доказательств не было, поэтому он надеялся просто на лучшее. Но сейчас все изменилось, хочешь не хочешь, но это — правда, ты видишь её собственными глазами и как не было больно, принимаешь её. Вспышка та ещё дрянь, она вытаскивает все самое плохое в душе на показ, человек становится агрессивными, а это не есть хорошо, от этого люди сходит с ума, так как не могут больше управлять своими эмоциями и чувствами. Переход от обычного человека к шизу сильно бьёт по нервной системе, ты становишься более открытым и беззащитным по отношению к другим. Поэтому ранить такого человека легко.       Томас ничего не говорил за все то время, пока его друг показывал свою самую слабую сторону. Сейчас не нужны были утешения и надежды на светлое будущее. Они уже проходили это много раз. И ничего хорошего их впереди не ждёт. Спустя какое-то время всхлипы были слышны все реже, а после Ньют окончательно успокоился. Смущаясь тем, что сидит, обняв лучшего друга, уткнувшись ему куда-то в ключицу, а сама майка в этом районе полностью была пропитана слезами, он захотел отстраниться, но крепкие руки на талии блондина тут же останавливали любые его попытки. — Том-м-ми, — голос предательски дрогнул, в дополнении ещё прозвучал сипло и немного ниже, от быстро накатывающего возбуждения. Он рвано вдыхал чужой запах, пахло нотками имбиря и…корицы. Странное сочетание. Но для него он был божественным. Они сидели слишком близко друг к другу. Нет. Ньют был прижат к Томасу. Сердце с бешеной скоростью танцевало чечетку в груди, и в ответ он чувствовал такое же сердцебиение, — Отпусти меня. — Ты любишь меня, Ньют? — прозвучал самый страшный для него сейчас вопрос. Нет. Не так. Это было утверждение, которое так уверенно произнёс Томас. Резкая дрожь во всем теле и молниеносный испуганный взгляд блондина тут же сдали его, подтверждая ранее сказанное. Он не думал, что брюнет сможет заметить явных признаков этого, ведь всячески скрывал свою любовь за другими тёплыми чувствами. — К-ког-гда? — где он успел так оплошать, что страшная правда вылезла наружу. Ньют не стал ничего скрывать, раз и так все уже известно. Блондин полюбил этого дерзкого мальчишку с его первого появления в Глэйде. Он напоминал ему себя в свои первые дни. Напуганный мальчик, не помнивший о себе ничего, кроме своего имени. От всей этой тяготы неизвестности и понимания, что выхода из Лабиринта нет, белобрысый решил покончить жизнь самоубийством, но его вовремя спас Минхо. Это был их общий секрет. А результатом была хромота. — Твои взгляды и ревность трудно не заметить. Я люблю Минхо, Галли, Чака, Терезу, Бренду… но не так, как тебя. Мы справимся со Вспышкой, вот увидишь, — улыбнулся уголками рта Томас и поцеловал парня в висок, поглаживая по голове. Он был спокоен, нежели его возлюбленный, и полностью уверен в своих словах. — Это признание в любви? — милая улыбка расцвела на лице Ньюта. Блондин немного отстранился от него, цепляясь руки за чужую талию с такой силой, что глэйдоровец недовольно поморщился, но ничего не сказал по этому поводу. — А чего ты ещё ожидал? — перевёл Томас взгляд на бывшего бегуна, который сейчас смотрел на него чересчур серьёзно. — Я люблю тебя, Ньют. И этого не изменить, так же как и того, что только тебе позволено называть меня Томми, чем всё время пользуешься.       И чтобы больше этот белобрысый засранец, как успел окрестить его наш бегун за последний час, не задал больше никаких вопросов, притянул его личико к себе за подбородок, нежно поцеловав в губы.       Счастье есть. И оно здесь. На крыше. Когда в мире творится черти что. А этим вечером им придётся провернуть сложную операцию. Но сейчас это неважно. Ибо они вместе. Наконец-то став единым целым. Чего им так давно хотелось.