Зелено-голубой

      Смеркалось. Густой туман навис над землей настолько плотным слоем, что дальше кончика своего носа ничего нельзя было увидеть. Веточки деревьев, тонкие и хрупкие, терлись друг о друга, будто костлявые руки, заключенные в рукопожатие. Опавшие листья покрывали землю сухим ковром. Присутствие живых существ совершенно не ощущалось, казалось, место это обособленное, отделенное от живых невидимым куполом.       Послышался нарастающий гул. Хор цепей, звенящих глухо, но по мере приближения все отчетливее. Из тумана стала вырисовываться фигура, окутанная зловещим зеленым свечением.       Треш шел спокойно, но целеустремленно. Он знал, что до следующей жертвы осталось совсем немного. Вот-вот и он вновь оборвет невинную жизнь – эта мысль тешила его самолюбие и скрашивала оставшийся путь.       Наконец показался дом. Маленький одноэтажный одинокий домишко. Треш, на счету которого числилось огромное количество жертв, бывал в самых различных местах с самой разнообразной архитектурой: от старых смердящих подвалов Зауна до богатых дворцов Демассии. Посему его мало волновал выбор хозяина. Да и туман весьма обманчив - буквально несколько метров от дома и уже могло стоять целое поселение, а может даже и полноценный город.       Деревянный пол предательски заскрипел. Вошедший в дом призрак не удостоил его вниманием. Он хладнокровно изучал интерьер. Было видно, что дом использовался, скорее, как некое подобие дачного – мебели стояло мало, приоткрытый шкаф был пуст, только на небольшой тумбочке лежал аккуратно свернутый шарф. Освещалось помещение ароматизированными свечами. Приторно сладкий запах витал в воздухе. Треш измерял шагами коридор, направляясь к приоткрытой двери, которая вела в комнату к потенциальной жертве.       На кровати лежала голубоволосая девушка. Ее грудь поднималась и опускалась - спокойное дыхание беззаботно спящей юности. В глазах Треша показался отблеск стоящей на прикроватной тумбочке свечи. Он подошел ближе. Присел на край кровати. Рука призрака с сумеречных островов потянулась к хрупкой девичьей шее, обхватила ее. Недостаток кислорода моментально вывел девушку из сна, но положение тела не поменялось. Вместо страха, глаза излучали спокойствие. И некоторое недовольство.       Треш ехидно улыбнулся и убрал руки. Жертва жадно ловила ртом воздух. Но Треш и не думал давать передышку – замахом описал половину окружности и ударил. От силы удара, девушка слетела с кровати, руками схватилась за обожженную призрачной рукой щеку. Ни неожиданный удар, ни боль от нее не заставили девушку проронить ни слова, испуг так и не показался в ее глазах. Треш, явно недовольный этим, нанес еще пару ударов, но уже ногами. А потом еще. Ничего не изменилось. Он не привык. Не привык к такой реакции. Обычно его появление приводило жертву в ужас, ее одолевал парализующий страх, который отключал дееспособность: жертва падала, кричала, плакала, молила о пощаде. А Треш это обожал. Обожал чужие страдания, обожал боль, которую сам и наносил, а больше всего – истошные крики и мольбы, приятно возбуждающие.       - Тебе не страшно? – Треш провокационно засмеялся, но не получил в ответ ничего. Девушка как лежала на полу, так и продолжала лежать. Голубые пряди прилипли к крови, стекающей с висков. Она смотрела на него пронзительно, но не злобно. Это выводило призрака из себя.       По началу он продолжал с ней разговаривать, задавать вопросы, провоцировать, но не получал никакой отдачи. Никакой реакции, никакого изменения в поведении. Это начало раздражать настолько, что он перестал следить за силой – удары стали мощнее, что приводило тело девушки в отвратительный вид: кости, хрустя, ломались, кровь залила все помещение, дыхание сопровождалось хрипением.       На третий вечер ярость Треша перешла границы. Голубоволосая не могла ни сидеть, ни лежать, поза была бы забавной, если бы не была ужасающей - положение полулежа с опором на позади стоящую стену, руки и ноги неестественно вывернуты, лицо опухло. Призрак ругался самыми отборными словами, некоторые из них девушка не понимала. Треш, обезумевший, раскидывал мебель и цепи. Бились вазы, ломалось дерево, пробивался пол. Хук угодил в книжную полку. Книга «Однажды в Шуриме», отрикошетив от кровати, завалила стоящий в углу инструмент. Звук, который тот издал, противный и резкий, заставил Треша замереть. Парализованного призрака озарило. Гнев отступил.       - Так ты немая, - опешив, почти шепотом,скорее утвердил, нежели спросил Треш.       Искалеченная девушка кивнула сквозь боль во всем теле. Она приподняла сломанную руку – выше, чем на пару сантиметров, не получалось – и указала на инструмент.Треш нехотя поднял неизвестный ему музыкальный атрибут и пренебрежительно пнул к изуродованной девушке.       Ползком с дикими усилиями тело голубоволосой оказалось вплотную к этвале – название инструмента пришло Трешу на ум само, как только изувеченные пальцы девушки коснулись струн. Звук получался отвратительный – девушка водила по струнам то не двигающимися пальцами, то ладонью, стараясь извлечь хоть какое-то подобие мелодии. Этваль стонала. Через некоторое время, Треш начал замечать изменения: изуродованные пальцы девушки начали щипать струны, а не гладить, кисть двигалась, мелодия хорошела, вокруг засеменил зеленый дымок. Девушка исцелялась. Медленно.       - Как тебя зовут? – прервал импровизацию Треш.       Девушка подползла к тяжелому хуку призрака, направила острие на свою ладонь, неловко вывела буквы и протянула руку. «Сона». Девушка протянула вторую руку. Призрак нацарапал свое имя.       Пока Сона пыталась разобрать кровавые буквы, призрак беззвучно покинул комнату. Впервые на лице девушки появилась искренняя эмоция – она удивилась. Явно не желая, чтобы ее мучитель уходил, Сона попыталась встать, но еще недавно переломанные ноги не слушались. Она упала, но не оставила попыток. Ползком выбралась в коридор. Оставляя за собой кровавый след, она тянулась, старалась ухватиться за одежду уходящего мужчины, бесшумно умоляла остаться, но ничего не выходило. Когда она доползла до входной двери, фигура Треша уже утонула в тумане. Глубоволосая осталась сидеть на пороге, наблюдая за угасающим призрачным зеленым свечением.              ***       Зеленый свет рассекал темноту. Души, заключенные в фонарь, выли. Туман отступил. Треш шел как всегда спокойно и целеустремленно.       - Я верну тебе то, что ты потеряла, Сона, во что бы то ни стало. Верну, чтобы услышать твой голос, увидеть твое желание жить. А затем заберу твою душу.       Призрак с сумеречных островов звонко и зловеще рассмеялся, и смех этот разлился рекой по непроглядной чаще, пугая заснувших на ветках птиц.