Колокольчик, книга и свеча

Серьезно, подумал Тэгун, они должны были заметить это раньше. С самого начала Хагён как будто сразу возымел странную силу над ним. Вообще его способности подружиться с первым встречным Тэгун частенько завидовал. И тогда тоже, когда они встретились впервые, Хагён словно знал, что происходило в его голове, Тэгуну не нужно было объяснять это словами. Хагён просто знал и реагировал с такой точностью, что Тэгуну одновременно было и любопытно, и жутко. Но потом Хагён улыбался ему, и чувство страха куда-то испарялось. Как такой проницательный и внимательный человек может быть плохим? Хотя последние открытия не сильно и меняли эту сложившуюся картину мира. Хагён оставался внимательным, но вот у проницательности была своя отдельная причина. * Тэгун никогда не задумывался, почему физического контакта в его жизни становилось меньше с каждым годом, как он взрослел. В начальной школе его сестры и родители постоянно обнимали его, целовали в щеки, держали за руки, в общем, проявляли свою любовь, как могли. Когда начальная школа закончилась и началась средняя, количество прикосновений стало уменьшаться. К старшей школе сестры начали жаловаться, что он перестал быть очаровательным. Пара недолгих отношений, которые он завел в то время, оказались не менее удручающими в плане физического контакта: он был слишком застенчив, чтобы публично проявлять свои чувства, слишком нервничал наедине, да и в принципе необходимость прикосновений сильно его напрягала. Все это в сумме привело к созданию у него репутации холодного и отчужденного человека. Чон Тэгун не был дружелюбным, душевным или веселым. Пожив с этим немного времени и смирившись, Тэгун понял, что действительно он был холодным и отчужденным. Все так о нем говорили, наверное, это было правдой. Хагён же как будто не заметил ауру или не обратил на нее никакого внимания. Они были знакомы лишь пару часов, но Хагён уже висел на нем и обнимал за плечи. Ощущение, подзабытое за годы сознательного отчуждения от других людей, беспокоило, но Хагёна ничто не могло остановить. Он не чурался даже использовать свою необъяснимую физическую силу и удерживать Тэгуна на месте, чтобы заставить выполнить норму по обнимашкам на диване. Тэгун морщился, сердился, отталкивал его, изредка даже громко возмущался, но Хагён был непоколебим. Он приносил Тэгуну латте с рисунками на пенке и улыбался так, словно смотрел на самое трогательное создание на планете. Потихоньку, как сугроб по весне, Тэгун понял, что начинает оттаивать. Он, конечно, не изменился на 180 градусов, не начал с визгом прыгать в объятия каждого, как Хагён иногда проделывал, даже не начал искать физического контакта сам, но перестал отталкивать Хагёна от себя всякий раз. Он понемногу привыкал к этому. И даже в определенной степени наслаждался. Вроде того. Хагён подходил с кружкой кофе, и Тэгун клал руку ему на плечо. Улыбка, которую он получал взамен, озаряла его, как яркий луч жаркого солнца, касалась верхушки его сугроба, и он таял еще быстрей. В следующий раз получая свой кофе, он задержался рукой на спине Хагёна. Не совсем чтобы обнял, но зашел намного дальше, чем когда бы то ни было. Хагён вновь вспыхнул, как солнышко, коснулся своим лучом его сердца, и, возможно, странно было пользоваться подобной взаимосвязью, но когда так происходило, когда Хагён так смотрел на него, Тэгун чувствовал, что его щеки становятся горячее кофе. Однажды он ненароком сдернул крышку со стакана и удивленно уставился на рисунок на пенке. Он выглядел непривычно угловатым. И всегда ли он состоял из одних черточек? Он и на рисунок походил с трудом. Скорее на печать. Пару печатей. – Что это вообще такое? – спросил Тэгун, глядя в стакан. Хагён с улыбкой пристроил крышку на место. – Бариста, видимо, торопился, – предположил он. Тэгун поднес стакан ко рту, сделал глоток и почувствовал, как напряжение в мышцах понемногу уходит, а когда Хагён положил руку ему на плечо, он накрыл ее сверху своей, чтобы удержать его на месте еще ненадолго. – Ну вот, – тихо выговорил Хагён. – Стало лучше? Тэгун кивнул, глядя в свой кофе, даже не заметив, что Хагён не произнес ни слова. * С Джехваном творилось что-то неладное. Уже давно никто не удивлялся, если просыпался утром и находил его в своей постели при том, что засыпал один. Но сейчас это перестало быть редким случаем. Раньше он забирался к кому-нибудь, если чувствовал себя одиноким или грустным, и всех это устраивало. Воншик вообще мучился угрызениями совести, что из него плохая компания на ночь, учитывая, как он храпит и пихается. Теперь же Джехван бродил по чужим постелям каждую ночь, и проблема была в том, что он делал это не из грусти, а из страха. Он жаловался на посмотренный ужастик, на страшную мангу или на крипипасту, прочитанную в интернете, но потом Хонбин припомнил, что слышал вскрики, доносившиеся из комнаты Джехвана, прежде чем тот выбегал оттуда в направлении чьей-нибудь комнаты. И факт, что снова и снова Джехван оказывался в постели Тэгуна, заставил всех напрячься. – Джехвани, – тихо спросил Хагён за завтраком, переглянувшись с Тэгуном, пока тот шумно втягивал свои хлопья. – Ты хорошо спишь? – Нормально, – ответил Джехван, запихивая очередную ложку в рот. Когда он не продолжил, Хагён потянулся и забрал у него тарелку. – Скажи честно, – попросил он мягко, – мы поймем. Тэгун кивнул один раз порывисто, подтверждая его слова. – Мне постоянно снятся кошмары, – тихо признался тот. – Какие? – спросил Хагён. – Разные, – ответил Джехван. – Как зубы выпадают. Как я пытаюсь петь, но голос пропадает. Как не могу убежать от того, кто гонится за мной. Пожар. Чем больше вещей он перечислял, тем сильнее хмурился Хагён, наконец, он взял Джехвана за руку и крепко сжал. – Ты переутомился, – с сочувствием выговорил он. Джехван лишь кивнул. Тэгун кивнул тоже. Джехван не говорил ему, почему забирался к нему каждую ночь в кровать, но он вспомнил, как давно тому назад Джехван признавался, что рядом с Тэгуном чувствует себя в большей безопасности, потому что нет на свете ничего страшнее него. Тэгун не смог даже обидеться на это, потому что сейчас Джехван был по-настоящему напуган. – Мне кажется, я знаю, как тебе помочь, – сказал Хагён. – Напомни мне вечером, хорошо? Вечером Тэгун просунул голову в дверь комнаты Джехвана и увидел, что тот лежит в кровати, укутанный в одеяло буквально, как маленький ребенок, в окружении мягких игрушек, которые никто не знал, где тот собрал. Хагён что-то раскладывал на его прикроватной тумбочке. – В последнее время ты испытывал много стресса, – объяснял Хагён, – и кошмары – это отражение твоих дневных переживаний, только доведенное до абсолюта. Тебе нужно заснуть со спокойной душой, слышишь? Свеча с лавандой поможет тебе расслабиться, только задуй ее перед тем, как заснуть. Еще я положу лимон под подушку. Если начнешь ворочаться, его свежий запах тебя успокоит. – Что, если это не сработает? – спросил Джехван тихим голосом. Хагён подоткнул одеяло. – Никаких кошмаров не будет сегодня, – сказал Хагён. – Доверься мне. – Он склонился ниже и поцеловал Джехвана в лоб, как заботливая мамочка. Поправив одеяло напоследок, он вышел. – Что мне сказать, если он снова придет? – поинтересовался Тэгун, рассчитывая получить совет для Джехвана. С успокаивающими словами он не дружил, но готов был попытаться. – Ты что не слышал? – с удивлением спросил Хагён. – Сегодня кошмаров не будет. – Но… – Ни одного, – твердо объявил Хагён. – Только приятным снам разрешен вход в эту комнату. – Он захлопнул дверь за собой с тихим щелчком. Затем достал из кармана маленькую бутылочку и вручил ее Тэгуну. Он догадался, что это один из многочисленных пузырьков с эфирными маслами из комнаты Хагёна. Обычно тот капал пару капель в распылитель, чтобы окружить себя приятным ароматом. – Подержи секундочку, пожалуйста, – сказал Хагён, присел на корточки перед дверью и пробежался пальцами по порожку, затем протянул руку к Тэгуну, он вложил в ладонь масло. – Что это? – спросил Тэгун. – Еще немного лаванды, – пробормотал Хагён. – Плюс пачули, полынь и иссоп. – Он капнул немного на пальцы и провел ими по полу прямо перед дверью. Затем встал и улыбнулся Тэгуну. – Это чтобы в комнату проник запах. Тэгун не знал, почему принял сказанное на веру, потому что едва ли это что-то объясняло, но Хагён излучал уверенность. Джехван спал всю ночь, как убитый. И проснулся в таком прекрасном расположении духа, что звонкий голос, распевающий песни в душе, звенел в каждом уголке общежития. – Мне снились щенки, – радостно сообщил он. – Минимум двадцать штук, они прыгали и бегали, и играли со мной. Это было восхитительно. – Видишь, – сказал Хагён, погладив Джехвана по голове, – я же говорил! Повторяй штуку со свечой и лимоном всю неделю. – Почему неделю? – переспросил Джехван озадаченно. – Я же хорошо спал. – Неделю, Джехван, – твердо выговорил Хагён. – Если они вернутся, нам придется принять более серьезные меры. Тэгун с Джехваном уставились на него, Хагён слегка порозовел, осторожно выпорхнул из рук Джехвана и мелкими шажками попятился в сторону своей комнаты. Прежде чем кто-либо из них попробовал его остановить или хотя бы сделал шаг вперед, он постучал три раза в свою дверь, прошмыгнул внутрь и захлопнул за собой. – Это было необычно, – прокомментировал Тэгун. – Еще как, чтобы он и выскользнул из чьих-либо объятий… – Не это, – возразил Тэгун. – Он постучал. – И что? – спросил Джехван. – В свою дверь, – пояснил Тэгун. – Зачем ему стучаться в собственную дверь? – Оу, – выдохнул Джехван. Вдвоем они посмотрели на молчаливую деревянную поверхность. – Хм. * Хагён ушел из общежития утром сразу, как разбудил всех. В последнее время так происходило постоянно. У него был самый плотный график, включающий самые разные места, и он предпочитал не опаздывать. Кроме того, он же был и тем, кто возвращался позднее всех домой. Тэгуну казалось, что ребята даже не представляют, насколько редко на самом деле видят его. Но когда он приходил, они всегда брали его в оборот и вываливали свои дневные события. Хагён сам поощрял, конечно, такое поведение, но теперь привычка после своего собственного насыщенного дня выслушивать четыре чужих сыграла с ним злую шутку. – Ты не их личный психолог, – сказал Тэгун, усаживая Хагёна на диван после того, как тот 20 минут стоял на пороге комнаты и наверстывал последние события из жизни Джехвана. – Ты не обязан выслушивать все подряд. Хагён улыбнулся, но как-то натянуто. – Я им как мать, – ответил он. – И лидер. Это важно. – Тэгун опустился рядом, позволив ему не то, чтобы свернуться под его рукой, но близко. Ко всему прочему он достал плед из-за спины и набросил Хагёну на ноги. – Никакой пользы для них от тебя уставшего нет, – заметил Тэгун. Хагён стал выглядеть лучше, но ненамного. Тэгун подумал, что привык думать о нем, как о батарейке, которой каждый пользуется, чтобы подзарядиться. Только недавно до него дошло, что у самого Хагёна-то батарейки для подзарядки нет. Тэгун видел, в каком напряжении постоянно пребывали его шея и плечи, неуверенно, не зная одобрит ли Хагён его поступок (и оценит ли), он пробежал пальцами по волосам чужой головы до основания шеи и чуть почесал там. Хагён издал сопение и ткнулся головой под его руку, Тэгун продолжил почесывать и перебирать его волосы. Чем дольше он это делал, тем больше расслаблялись плечи Хагёна, поэтому он не останавливался. Пока не понял, что еще немного и Хагён попросту заснет на нем. Пробежав по волосам в последний раз, он убрал руку. Хагён осоловело моргнул, глядя на него. – Волшебство, – выдохнул он. – Ты просто волшебник. – Иди в кровать, – ответил Тэгун, краснея. – Ты устал. – Хагён положил голову ему на плечо. – Но мне так хорошо тут, – пробормотал он. – У меня есть плед и все остальное. – Тэгун сдернул плед с его ног. – Иди в кровать, – настоял он. – И прекрати болтать ерунду. – Ладно, – вздохнул Хагён, поднимаясь. Он покачнулся, Тэгун немедленно подхватил его под локоть и нахмурился. Это насколько же он устал, что едва мог стоять на ногах? Казалось, Хагён пришел в себя, и Тэгун отпустил его. Хагён улыбнулся. Сонно. – Что? – спросил Тэгун, опасаясь, что тот снова обмякнет. – По-моему, я подзарядился достаточно, – ответил Хагён. – Спасибо. И пока тот ковылял в направлении своей комнаты, Тэгун не мог не задуматься (в стотысячный по счету раз), как так получалось, что Хагён иногда будто читал его мысли. * Воншик был не в духе. Если сперва он сидел с поникшей головой, то потом печально ссутулилась его спина, затем он весь окончательно обвис на плече слабосочувствующего-но-терпеливого Джехвана. Еще он вздыхал чрезвычайно горько. – С тем же успехом ты мог бы уже сказать нам, что стряслось, – выразил общее мнение Хагён, не отрывая взгляда от книги. – Потому как мы буквально слышим твои страдания. – Спросите, как мои дела в студии, – попросил Воншик. – Как твои дела в студии, Воншик, – монотонным голосом повторил Тэгун. – Отвратительно, – ответил тот. – Ни одной интересной мысли за неделю. – Авторский блок? – предположил Джехван. – Ни одного оригинального звука в моей голове, – со стоном пожаловался Воншик. – Ни даже шепотка. – Совсем? – спросил Хагён, закрывая книгу и придерживая пальцем страничку. – Совсем ничего? – Ноль, – поддакнул Воншик. – И я самолично испортил сравнительно ничегошную песню, попытавшись ее смиксовать. Получилось ужасно. По шкале креативности я ушел даже в минус. – Огорчительно, – согласился Хагён. Воншик снова вздохнул. Хагён поднялся и скрылся в своей комнате. Джехван похлопал Воншика по плечу с заметно большей симпатией теперь, когда узнал, отчего тот грустит. Тэгун изобразил лицом то, что у людей считается сочувствующим выражением, но не был уверен, что преуспел. Хагён вернулся с небольшой прозрачной папкой на молнии, в которой лежала желтая свеча, несколько арома конусов и кошачий ошейник, которую вручил Тэгуну с тихим: "Подержи секундочку". – Ты приуныл, – сообщил Воншику Хагён. – В следующий раз, когда будешь в студии, зажги арома конус с розмарином, затем свечу. В таком порядке. Дай им погореть немного. – А зачем ошейник? – спросил Воншик. – Затем, что на нем колокольчик, – объяснил Хагён. – Когда станет совсем невмоготу, позвони в колокольчик. – Зачем? – повторил Воншик в полнейшей растерянности. Хагён зыркнул предупреждающе и вжикнул ладонью по шее. – Кто научил тебя пререкаться со старшими? – огрызнулся он. – Сделай, как тебе велят. Воншик не выглядел убежденным, но смиренно засунул папку в карман, когда Тэгун передал ее ему. – Что ж, удаляюсь понапрасну переводить воздух, – сообщил Воншик, направляясь к двери. – Пожелайте мне удачи. – Удачи, – немедленно выговорил Хагён. – Но тебе она не понадобится. Спустя три часа Тэгун получил сообщение. Хён, говорилось в нем, как ты смотришь на камбек LR в этом году? Хагён вспыхнул самодовольно, когда Тэгун пересказал ему содержание. * Тэгун не заметил в какой момент начал кашлять. В горле немного першило, когда он отправлялся спать, но ночью положение значительно ухудшилось, он просыпался от каждого приступа. Все же ситуация не стоила того, чтобы будить остальных, так что он решил прикрывать рот ладонью и производить как можно меньше шума, а утром навестить врача. Однако в районе трех часов он понял, что выспаться можно не надеяться. Очередной приступ кашля сложил его пополам, подкатила слабость. Тогда до него донесся тихий стук в дверь, а следом в проеме показалась голова Хагёна. – Тэгун-а, – прошептал он, – как ты? Тэгун попробовал ответить, но закашлялся снова. Хагён впустил себя в комнату, прикрыл за собой дверь и, подойдя к кровати, опустил одну руку на его лоб, другой коснулся затылка. Через миг он цокнул языком и отодвинулся. – У тебя температура, – сказал он. – Давно ты простудился? – Сегодня, – ответил Тэгун. – По-видимому, сегодня. – Горло болит? Глупый вопрос, неважно. Кашель сухой или мокрый? – Сухой, мне кажется, – выдавил Тэгун и кашлянул в подтверждение. Слабость возвращалась, но вместе с ней вернулась и рука Хагёна. Его ладонь была приятно прохладной, на секунду Тэгун даже забыл, что разболелся. Она будто источала чувство спокойствия и уюта. – Ложись, – сказал Хагён. – Я принесу тебе кое-что выпить. Стоило Хагёну уйти, Тэгун сразу закашлялся. Он даже не мог полностью вдохнуть между приступами, а попытка лежать на месте делала только хуже, поэтому он сел и прислонился к изголовью кровати. Хорошо, что храп Воншика легко заглушал его кашель. Хагён вернулся с кружкой. Едва она появилась, Тэгун понял по запаху, что содержимое ему категорически не понравится. Он смерил Хагёна обиженным взглядом. – А у нас нет сиропа какого-нибудь? – простонал он. Хагён со вздохом вернул ладонь на затылок Тэгуна, ее прохлада успокаивала. – Это лучше сиропа, – сообщил он. – Чеснок, имбирь, немного кайенского перца, ложка меда, кора ивы и еще кое-что. Неприятно, я знаю, зато работает. Поверь мне, подействует лучше любого лекарства из аптеки. – Что, если я не смогу проглотить это? – спросил Тэгун, будучи в еще большем нежелании связываться со столь странным набором ингредиентов. Хагён присел на край кровати рядом с ним, подсунув под себя ногу, и положил руку ему на грудь. Под ней сразу разлилась приятная прохлада, непонятно как, учитывая, что он был одет в футболку. Почему он ощущал прикосновение так отчетливо? – Ты сможешь, – убедительным тоном выговорил Хагён. – Просто задержи дыхание и выпей одним глотком. Бросив еще один недовольный взгляд на Хагёна напоследок, Тэгун попытался отпить из кружки. Вкус был кошмарный, его рот и горло, все в нем сопротивлялись тому, чтобы глотать это. Он почувствовал приступ тошноты, настолько его организм отвергал питье, но Хагён перенес руку с груди на горло и лишь коснулся его пальцами, как глотать стало легче. Противное послевкусие, конечно, осталось, и желание вернуть питье обратно в кружку никуда не исчезло, но каким-то чудом он удержался. – Меня сейчас стошнит, – сказал он Хагёну. – Дай ему минутку, – отозвался тот. – Тошнота пройдет, как только врубится имбирь. – Имбирь врубился прямо во рту, – сообщил Тэгун жалостливо. Хагён рассмеялся. – Если бы я только мог сделать его повкуснее, я бы сделал, – ответил он. – Я хорош, но не настолько. – Он убрал волосы со лба Тэгуна. Может, напиток и был полнейшей катастрофой, но постепенно устаканился в желудке, кашель тоже мистическим образом куда-то пропал. – Как твои ребра? – мягко поинтересовался Хагён. – Не болят из-за кашля? – Нормально, – ответил он, с удивлением понимая, что они действительно не болят, хотя беспокоили еще вот совсем недавно. – Мне намного лучше. – Хорошо, – сказал Хагён. – Ложись. – Хагён… – Ложись, пожалуйста, – повторил Хагён таким тоном, словно попробуй не лечь сам, и он уложит тебя силой. Тэгун лег на спину, и Хагён накрыл его сверху одеялом. Затем пересел так, чтобы прислониться к изголовью спиной рядом с головой Тэгуна. Его ладонь, которая недавно творила чудеса с его затылком, сейчас нежно перебирала волосы. Он все еще чувствовал себя неважно, однако с каждым прикосновением чужих пальцев недомогание будто отступало. Он понял, что засыпает, но прежде чем успел предупредить об этом Хагёна, окончательно провалился в сон. Проснувшись поздно утром, Тэгун увидел, что Хагёна рядом нет, но он оставил после себя на тумбочке несколько пакетиков чая с мятой и записку со словами "Выпей, когда проснешься. Если кашель вернется, добавь в чай мед. Я навещу тебя днем. И отдыхай!" Он выпил получившийся значительно более сносным чай, кашель пропал и не вернулся, и на следующий день он был полностью здоров. * День определенно не задался для Хонбина с самого утра, учитывая, как он вылетел из своей комнаты на полчаса позже желаемого. – Кто-то проспал, – пропел Санхёк, жуя тост. Тэгун мог только согласиться, заслышав суетливый шум в ванной. Похоже, Хонбин ронял каждую вещь за которую хватался, судя по грохоту бутылок и звонким ругательствам. Через десять минут к этому добавился еще пронзительный вскрик. – Холодненькая пошла, – предположил Джехван со своего места. – Или наоборот горяченькая. Раздалась новая череда стуков и бряков. – ГДЕ ВСЕ ПОЛОТЕНЦА? – прокричал Хонбин. – Э, – Воншик побледнел и скукожился на стуле с виноватым лицом. – Я. Возможно. Оставил их в стиралке вчера? – ТО ЕСТЬ ПОЛОТЕНЕЦ НЕТ?! – Технически есть, но они мокрые, – попытался отговориться Воншик. – Попробуй покрутиться вокруг своей оси быстро-быстро, обсохнешь на воздухе, – предложил Санхёк. Но Хонбин не воспользовался этим щедрым предложением, он вышел из душа с шортами, в которых спал, на плечах, вытирая волосы футболкой. И в каждом движении чувствовалось столько злости. Вода капала с тела, образовывая лужицу под ногами, на которой, в итоге, он поскользнулся, приземлившись на спину. С минуту он продолжал лежать на полу полностью обессиленный. – Хонбин? – позвал Хагён, выглядывая из своей комнаты. – Почему ты на полу? Полуголый? И мокрый? – Нахуй сегодняшний день, – ядовито выругался тот. – Что не так с сегодняшним днем? – поинтересовался Хагён. – Он проспал, – начал Тэгун. – У него все валится из рук, – добавил Санхёк. – Он окатил себя ледяной водой, – подсказал Джехван. – Я опять напортачил со стиркой, – признался Воншик. Джехван участливо похлопал его по коленке. – Я лучше останусь тут, – сообщил Хонбин, футболка все еще закрывала его лицо. – Если я встану, я вероятно умру, так что поживу тут до конца жизни, подумаешь. – Как-то многовато… неудач, – нахмурился Хагён. Он вышел из комнаты и помог Хонбину встать. Оказавшись на ногах, тот направился к себе, но запнулся о косяк и ушиб большой палец. Его крик не содержал слов, лишь одну сплошную ярость. Дверь с грохотом захлопнулась за ним, и по наступившей тишине Тэгун подумал, что на этом все, но пять минут спустя оттуда донесся еще один гневный рык. – ДА ВЫ, БЛЯТЬ, ИЗДЕВАЕТЕСЬ?! – разорался Хонбин. – Все в порядке, хён? – спросил Санхёк. – Я НАСТУПИЛ НА СВОЙ СРАНЫЙ ТЕЛЕФОН, – отозвался Хонбин, – И РАЗДАВИЛ СРАНЫЙ ЭКРАН. Санхёк скривился. Хагён все еще стоял посреди коридора и смотрел на дверь, затем он перевел взгляд на ванную, затем снова на комнату Хонбина. Скрестив руки на груди, он прикусил задумчиво губу. Очевидно что-то крутилось в его голове, но Тэгун даже отдаленно не мог представить что. Когда глаза Хагёна остановились на верхней поверхности дверного полотна, Тэгун окончательно растерялся. До них донесся звон разбитого стекла. Хагён хлопнул ладонью по лицу. – Только не говори, что ты разбил зеркало, – сказал он. – ОТКУДА ОНО ВООБЩЕ ТУТ ВЗЯЛОСЬ, – проорал Хонбин, – Я ДАЖЕ НЕ ПОЛЬЗУЮСЬ ЗЕРКАЛОМ! – Зачем оно тебе, – пробубнил Воншик. – Ты и так идеальный. – Хонбин, выйди, пожалуйста, из своей комнаты, – попросил Хагён. Послышались звуки борьбы с ручкой, но дверь осталась закрытой. Еще немного дребезжания, и тот же результат. – ЭТУ ГРЕБАНУЮ ДВЕРЬ, – процедил Хонбин, сопровождая каждое слово ударом ладони по дереву, – ЗАКЛИНИЛО! Хагён вздохнул. Он протянул руку к самому верху, туда, куда недавно смотрел, и провел пальцами по поверхности, они остались чистыми. По какой-то причине он этому не обрадовался. – Ты вытирал пыль с двери вчера? – спросил он. – ДА, – отозвался Хонбин, – СТОЛЬКО ГРЯЗИЩИ. – Подожди минутку, – сказал Хагён и ретировался в свою комнату. Тэгун по какому-то наитию подошел к своей двери и провел пальцами по верху. На них остались белые крошки. Он опасливо принюхался к ним. Соль? Санхёк наблюдал за его действиями и сразу бросился к их с Воншиком комнате, и тоже обнаружил на двери соль. – Так, – провозгласил Хагён, вернувшись, – отойдите все от двери, пожалуйста. – Что ты хочешь сделать? – насторожился Джехван. В руках Хагёна был пузырек с арома маслом. – Подержи секунду, – попросил он Тэгуна и через миг забрал пузырек обратно, оставив того недоумевать, к чему была эта просьба. Хагён помазал немного петли, ручку и замок, затем нажал на ручку, одновременно налегая плечом на дверь, и открыл ее легким движением, как банку газировки. Все уставились на него. – Воздух тут суховат, – невинно сообщил Хагён, – петли нужно было смазать. – Петли смазывают машинным маслом, – заметил Тэгун. – Это не машинное масло. – Одно и то же, – заспорил Хагён. – Масло и масло. Тэгун хотел возразить на это заявление, но Хонбин, пытаясь выйти из комнаты, умудрился ушибить тот же самый палец. Он вскрикнул, схватился за него и, не глядя, запрыгал в сторону лужи на полу, благо Хагён успел вовремя ухватить его за талию. – Господи ты боже мой, – пробормотал он, – замри на минуту на месте. Когда Хонбин опустил ногу на пол, Хагён положил руки на его плечи и развернул его вокруг своей оси против часовой стрелки раз, потом другой и третий. – Хён… – Цыц, – сказал Хагён, – семь раз. – Закончив с поворотами, Хагён остановил его. – Мое любимое, чистоплотное дитя, – выговорил он, – обещай, что не будешь больше вытирать пыль на дверях. – Моя была грязная, – сообщил Хонбин. – Не была, – терпеливо отозвался Хагён. – Там не было ни пылинки. – Но… – Перестань протирать чертовы двери, – отчеканил Хагён, Хонбин уставился на него и кивнул. Хагён отправил его в сторону Воншика, и едва тот развернулся спиной, вытряхнул из солонки немного соли и яростно посыпал ей верх двери, бормоча под нос какие-то слова. Закончив, он обернулся посмотреть, заметил ли это кто-нибудь, и столкнулся с немигающим взглядом Тэгуна. Он приложил палец к губам и подмигнул. Тэгун понятия не имел, что означал этот жест. * Хагён состроил им знакомую рожицу в зеркале. Обычно она значила "вы все стремные и бесите" или "что-то тут не так, сейчас я все исправлю". – В общем, мы изменим расстановку тут, – распорядился он. – Джехван с Тэгуном, встаньте сюда, Воншик с Санхёком, за мной сюда и сюда, Хонбин дуй в центр. – Какая странная форма, – хмыкнул Хонбин. – Пентаграмма, – пробормотал под нос Хагён. – Что? – переспросил Воншик. – Звезда, говорю, – просиял Хагён. – Звезда для наших звездочек! Тэгун сперва решил, что все это бесполезная затея, но при первом же прогоне в новой расстановке, его как будто прошиб изнутри электрический разряд. Движения вдруг стали отточенными и резкими. Партия Хагёна изменилась особенно сильно: выражение лица стало соблазнительным, привлекающим к себе внимание всех смотрящих, благодаря цепкому взгляду и дерзкой улыбке. Удивительно, что такие небольшие изменения привели к столь выразительному эффекту, но Хагён был вот настолько талантлив: он знал, как нужно. Внеся еще несколько поправок, он добился и того, что движения их рук и ног стали намного более синхронными. – Так значительно лучше, – согласился Тэгун во время перерыва на воду. Хагён довольно зарделся. – Спасибо, – ответил он и стал пить из бутылки. Тэгун смотрел, как движется его кадык, и не мог отвести взгляд, позабыв, где находится, сколько прошло времени и о чем они говорили. Он очнулся только, когда Хагён вытирал рот. – В самом деле, от тебя невозможно оторвать глаз, когда ты там, – сказал Тэгун тихо, показывая пальцем в центр комнаты. – В том и смысл, – кивнул Хагён, сделав еще один небольшой глоток. – В чем? – Они должны смотреть на нас, – сказал Хагён, отстраненно наблюдая за отдыхающими ребятами. – Если они бросят хотя бы взгляд, они не смогут отвернуться. Мы поймаем их. И до конца выступления они будут смотреть, как прикованные. – Кто? – Зрители. Ну, те, кто еще не стали нашими фанатами. Старлайтам это уже не нужно. – Что не нужно? – переспросил Тэгун, он совсем запутался. Хагён моргнул, открыл рот, чтобы ответить, но передумал. – Давайте вернемся к работе, м? – Он вскочил на ноги и помахал всем присоединиться к нему. Так, и какого черта это было? * Тэгун пристроился в уголке. Вечеринка с группой и стаффом начиналась с десяти человек максимум, но в течение ночи народу подтянулось порядочно. Столы в ресторане были сдвинуты вместе, уставлены бесконечным количеством бутылок с соджу, и чем больше соджу перемещалось в их желудки, тем громче становились люди. Тэгун отходил все дальше и дальше в сторону, пока не оказался в самом укромном углу, чувствуя себя дико неуютно. Он только и думал, как устал, как лучше бы пошел домой, как предпочел бы посидеть с ребятами, понаблюдать с дивана за их играми. Он даже приготовил бы им поесть, если бы они попросили. А потом Хагён втиснулся в уголок рядом с ним. – Прости, – тихо выговорил он, склоняясь к Тэгуну ближе, чтобы тот его услышал. – Я бы тоже предпочел оказаться сейчас дома. – Удивительно, как его общество приносило Тэгуну столько облегчения и уверенности. Дико было осознавать, насколько он нуждался в Хагёне по жизни. Тэгун импульсивно схватил Хагёна за руку, не желая его отпускать. Хагён сжал ладонь в ответ, на лице появилась теплая улыбка. – Я никуда не ухожу, – сказал он. – Я не оставлю тебя одного в этом сборище, ты же знаешь. – Ты дружелюбнее меня, – отметил Тэгун. – Ты тоже дружелюбный в правильной компании, – возразил Хагён. – Но это не она. Он так и не понял потом, что его заставило сделать это. Может, рука Хагёна в его, может, тихий голосок алкоголя в крови, может, то, что несмотря на окружающую его толпу народа, он все равно чувствовал себя одиноким, но он склонился к Хагёну ближе, чтобы прошептать ему в самое ухо. Хагён, как обычно, придвинулся в ответ, чтобы не пропустить ни слова. – Мне и незачем быть дружелюбнее, – сказал он, – у меня есть ты. Хагён улыбнулся. – Действительно, – тоже шепотом выговорил он. – Зачем тебе кто-то еще, м? Тэгун помотал головой, улыбка растягивала губы. Хагён повернул голову самый чуток и чмокнул его в макушку. Только не уходи, взмолился про себя Тэгун с тяжелым сердцем. Никогда не покидай меня. – Я всегда буду рядом с тобой, – сказал Хагён. – Ты же мой друг на всю жизнь, так? Тэгун кивнул, но почему-то слово "друг" болезненно отозвалось внутри, не то что он был не согласен с этим, глупости, конечно, согласен, но даже "на всю жизнь" звучало не совсем достаточным. Он и не заметил, когда это случилось, но в какой-то момент он перестал видеть в Хагёне друга, он увидел в нем… Кого-то другого. Тэгун вдруг понял, что Хагён смотрит на него. Его лицо было розовым до кончиков ушей. И выглядел он… удивленным, но очень счастливым. – Что? – ответно смутился Тэгун. – Ничего, – торопливо выговорил Хагён, – просто, ты думаешь… думаешь… – Откуда тебе знать, что я думаю? – спросил Тэгун, внутренне испугавшись, что Хагён каким-то образом внезапно смог прочитать его мысли. У него часто мысли были странные до такой степени, что никому бы не пришло в голову думать так же, соответственно, если бы они вдруг стали достоянием общества, ему пришлось бы бежать на необитаемый остров, потому что Такую Дичь Не Думает Никто. – Перестань, – мягко попросил Хагён. Он положил ладонь на щеку Тэгуна, и почему-то это прикосновение ощутилось иначе, или он хотел ощущать его иначе. В последнее время он сам не понимал, что с ним творится. – Что перестать? – Прятаться от всех, – сказал Хагён с нежностью. – С тобой все в порядке, слышишь? Только потому, что ты не любишь… – Он ткнул в сторону веселящихся людей. – Все это, не значит, что ты ненормальный. Это значит, что ты интроверт, как и огромная часть прекрасных людей, живущих на свете. – Ты очень стараешься, чтобы я считал себя таким же, как все. – Нет, это не то, чего я… Ты не такой, конечно, не такой, но в этом нет ничего плохого. – Хагён, похоже, особенно упирал на это, но Тэгун и не собирался с ним спорить, потому что тогда бы тот точно ушел. Хагён тяжело выдохнул и убрал руку с щеки Тэгуна, и следом вынул свою ладонь из его. Тэгун еле удержался от возражений. – Слушай, – начал Хагён, – мне нужно отойти ненадолго, поболтать с другими, попробовать то-другое, но я вернусь. Я не покидаю тебя. Я просто побуду временно в другом месте. Пожалуйста, потерпи. Или пойдем со мной, если хочешь, это меня тоже устраивает. Тэгун встрепенулся и, как ребенок, выставил мизинчик вперед. – Обещай, – глухо попросил он. Хагён моргнул и рассмеялся. Они переплелись мизинчиками, и хотя никто не произнес ни слова, Тэгун мог поклясться, что услышал голос Хагёна. Обещаю. Затем Хагён ушел, чтобы побыть частью компании, а Тэгун остался, где был. Хагён обещал вернуться к нему все равно. * – Он приходит, переодевается и снова уходит, – пожаловался Санхёк. – Словно мы не соседи по комнате, а я лишь живу в его шкафу. – Ты скучаешь по нему, – с чувством выговорил Хагён. – Конечно, скучаешь, вы столько лет делили эту комнату. – Едва ли мы делим ее теперь, – добавил Санхёк. – Я куда больше времени провожу с Хонбином-хёном сейчас. – А ты просил Воншика приходить домой почаще? – спросил Тэгун. Сам лично он не пробовал, но у их рэппера к макне было особое отношение. – Конечно, – отозвался Санхёк с еще большим расстройством в голосе. – Он только отмахивается от меня. – Хагён нахмурился, но приобнял Санхёка и погладил по руке. – Я постараюсь что-нибудь сделать, – пообещал он. – Дай мне три дня, и затем он вернется. – Почему три дня? – спросил Санхёк. – Он твои сообщения тоже игнорирует? – Нужны правильные условия, – сказал Хагён с таким видом, будто этим все объяснил. – Тэгун, мне понадобится твоя помощь. – Моя? – удивился он. – Твоя, – кивнул Хагён. – Через три дня. И, конечно, три дня спустя Хагён подошел к нему в самый неожиданный момент, обхватил одной поразительно сильной рукой за талию и потащил за собой в свою комнату. Перед дверью он опять постучал три раза, но в этот раз Тэгун заметил, что он стучал в три разных места: по форме треугольника. – Зачем ты это делаешь? – поинтересовался он с любопытством. – Это же твоя комната. – Всегда стучи в дверь, Тэгун-и, – посоветовал Хагён. – Никогда не знаешь. – Никогда не знаешь, кто в твоей комнате? – Как бы там ни было, – ловко сменил тему Хагён, – мне нужна твоя помощь. Заходи. – Он коснулся пальцами ручки, но вдруг замер. – Я тебя напугал? – тихо спросил он. – Нет, – без тени сомнения отозвался Тэгун. Он был раздражен, неудовлетворен, заинтригован, но точно не напуган. Хагён не имел над ним столько власти. Того по-видимому успокоил его ответ, поэтому он пригласил Тэгуна войти. До сего дня Тэгун не раз был в комнате Хагёна по разным поводам: иногда поболтать, иногда просто комфортно провести время вместе, но переступив порог сейчас, он понял, что впервые видит это место. В этом месте он не был никогда. Расставленные вокруг свечи были знакомой картиной, как и тяжелый цитрусовый запах, но то, где они находились, комнату общежития напоминало крайне отдаленно. Даже на квартиру в жилом комплексе это было непохоже. Он будто оказался в доме, в очень старинном доме под солнечными лучами, бьющими в окно. И еще там была кошка. – Что, блять, происходит? – спросил Тэгун, поднимая на руки весьма упитанную трехцветную кошку. Она довольно замурчала, когда он принялся почесывать за ухом. – Понимаешь теперь, почему я не мог раньше пригласить тебя сюда, – пробурчал Хагён. – Я знал, что ты застрянешь с ней, вместо того, чтобы заниматься делом. – Что, блять, тут происходит, Хагён? – повторил Тэгун, кошка потерлась о его подбородок макушкой. – У Воншика есть студия, – ответил Хагён, – у меня – мастерская. – Зачем тебе она? – Я бы не смог сделать шестьсот с лишним свечей в моей спальне, Тэгун, – напомнил Хагён таким тоном, словно объяснял очевидные вещи нерадивому ученику. – Сам-то подумай. В этот момент Тэгун заметил нечто, что можно было описать лишь словом алтарь. На поверхности белого стола стояли фотографии в обрамлении свечей и с небольшими камушками перед ними. Он нашел родных Хагёна, всех парней и, конечно, себя. Зрелище было, мягко говоря, настораживающим… но. – Меме, он мне нужен, – обратился Хагён к кошке. – Брысь. – Ты назвал кошку Меме? – спросил Тэгун. Какая ужасная кличка. – Нет, – ответил он. – Ее зовут Метелка. Меме выбралась из объятий Тэгуна и спрыгнула на пол. Окинув Хагёна презрительным взглядом, она подошла к мягкой подушке, лежащей в пятне солнечного света, и улеглась на нее. – Сама такая, – отозвался Хагён, уткнув руки в бока. – Где ты нахваталась таких слов только? Грубиянка. – Хагён, – позвал Тэгун, все больше ощущая себя, как во сне, но не припоминая, чтобы засыпал. – Что творится? На дворе стояла ночь! – О, ты прав, – всполошился Хагён. – Меме, будь лапушкой. – Кошка повернула голову в их сторону и медленно моргнула. И едва она сделала это, как солнечный свет пропал, оставив их в окружении горящих свечей. Краешек Луны виднелся в окне. Тэгун в прямом смысле охренел. – Точно, Воншик, – пробормотал Хагён себе под нос и подошел к алтарю. – Я думаю, что переборщил тогда с творческими чарами. Но он был такой убитый, я счел, что ему необходим увесистый пинок, чтобы поставить на место былую уверенность. – Чарами?! – пискнул Тэгун. – Чарами, заклинанием, без разницы, – пожал плечами Хагён. – Зови это, как хочешь, мне все равно. Фишка в том, что нам нужно вернуть его домой, желательно, не потревожив наложенные творческие чары. Для этого ты здесь, как понимаешь. Тэгун, не мигая, смотрел на него. Хагён взял фотографию Воншика и свечи и подошел к нему, сидящему в отупении на полу. – Я наложил эти творческие чары, так что, если я позову его обратно сам, я могу их нарушить. Поэтому я все организую, а ты его позовешь! – Минутку, – попросил Тэгун, чувствуя подступающий обморок. – Что ты несешь? Это магия? Что это за чертовщина? – А что еще я могу? – переспросил Хагён. – Он не отвечает на мои сообщения! – Поэтому ты используешь магию?! – У тебя есть идея получше? – поинтересовался Хагён. Когда Тэгун не ответил, он самоуверенно добавил: – То-то же. – Откуда в тебе магия?! Хагён уставился на него. – ...ты ведьма? – спросил Тэгун, сомневаясь, что готов услышать ответ. – Ну, технически, да, – согласился Хагён. – Но это звучит так по-идиотски, когда произносишь вслух. – Ты настоящая ведьма, Хагён? – не отстал Тэгун. Почему-то у него создалось ощущение, что он уже задавал себе этот же вопрос в уме множество раз. Хагён вздохнул с видом, будто Тэгун создает ему невероятные трудности. – Передается из поколения в поколение, – глухо выговорил он. Тэгун продолжил сверлить его взглядом, поэтому Хагён добавил: – У всех есть свои умения. Моя старшая сестра лучше всего преуспела, по правде говоря. Она ясновидящая, нужно лишь кого-нибудь коснуться. Как по мне, жульничество чистой воды и вселенская несправедливость, но мне досталось немного эмпатии, так что, кто еще посмеется последним, хаха. – У тебя магическая семья?! – Магия в семье, – поправил Хагён. – Мы занимаемся магией. А не магические существа. Иначе это был бы полный балаган. Меме мяукнула со своей подушки, и Хагён посмотрел на нее так, как смотрел на парней перед тем, как побить их сильно. – Не бей кошку, – немедленно вмешался Тэгун. – Я не смогу ее побить, даже если очень захочу, – фыркнул Хагён. – Вот она магическая, так что приходится выслушивать ее гадости. – Можешь объяснить, что это за… алтарь? – спросил Тэгун. – Это алтарь, – просто подтвердил он. – Это настораживает, Хагён. – Это не какой-то там странный алтарь, – запротестовал он. – Это хороший! На нем нет вашей крови или там волос, ничего такого. – Всего лишь наши фотографии, свечи и камни, – заметил Тэгун. – Это странно. – Свечи для защиты, – ответил Хагён поразительно твердым голосом. – Они отгоняют большинство неприятностей, и я делаю все, чтобы они никогда не гасли. Камни помогают с очищением, – он помедлил, будто взвешивая слова и рассчитывая их последствия, но добавил: – Я не делаю ничего с вами напрямую, это ужасно неэтично. – Однажды сделал, – уцепился за возможность Тэгун. – Когда я болел. – О, – вспомнил Хагён и покраснел. – Да, согласен, один раз ненароком, но просто ты сам… виноват. – Я виноват? Хагён пошмыгал носом. – Я не знаю, ты увеличиваешь воздействие! – наконец, всплеснул он руками в сторону Тэгуна. – Я спрашивал сестер, они сказали, что никогда не слышали, чтобы это мог делать человек, только предметы. Но почему-то стоит тебе подержать в руках зачарованную мной вещь, и ее воздействие становится сильнее. Я становлюсь сильнее с тобой. Как-то так. Тэгун молча смотрел на него. – Слушай, так магия работает, ок? – вздохнул Хагён. – Я не обещал в ее устройстве много логики. Что есть, то есть. – Ладно, так как мы заманим Воншика домой? – осторожно спросил Тэгун. – С помощью магии? – Считай это срочным сообщением, которое невозможно проигнорировать, – выговорил Хагён с крошечной ноткой недовольства. – Пришлось ждать, чтобы Луна вошла в нужную по заклинанию, которое я знаю, фазу, поэтому случилась задержка. Мне жаль. – Это не объяснение, – сказал Тэгун, Хагён снова вздохнул. – У меня есть его фото, но если у тебя найдется что-нибудь посвежее, так будет лучше, – выговорил Хагён. Тэгун посмотрел на снимок. Судя по волосам, сделан он был несколько месяцев назад. Еще на 90% он был уверен, что это селка из инстаграма. Он достал телефон и нашел фото максимум двухнедельной давности. Его и продемонстрировал Хагёну. – О, прекрасно! – просиял он. – Поставь его рядом со свечами. – У тебя слишком много их, кстати, – счел нужным заметить Тэгун. – Достаточно. И дом огнеупорный, так что все в порядке, – отмахнулся он. – Теперь сконцентрируйся. Ты должен зажечь их в определенном порядке, а затем призвать его. – Я должен, что?! – Подумай очень хорошо о том, как ты любишь его, и как хочешь, чтобы он поскорее вернулся домой, – перевел на понятный язык Хагён. – Я буду держать тебя за руки, так мы усилим сигнал, грубо говоря. – Я не уверен, что настолько его люблю, – осторожно заметил Тэгун. – Хватит дурачком прикидываться, – прыснул Хагён, – любишь ты его, все знают. Все еще не будучи уверенным в том, что делает, Тэгун зажег свечи в указанном Хагёном порядке, затем взялся с ним за руки. Они были приятно теплыми, как и всегда, и очень нежными. – Пчелиный воск, – пробормотал Хагён. – Творит с кожей чудеса. Тэгун резко выдернул свои руки из его. – Ты читаешь мои мысли? – спросил он, не совсем понимая, какие чувства испытывает по этому поводу. Но желание склониться в сторону негативных стало сильнее, когда он увидел исключительно виноватое выражение на лице Хагёна. – Эээ, – протянул он, – изредка? – Какого, блять… Насколько изредка?! – Только когда мы касаемся друг друга, – признался Хагён с тем же виноватым видом. – Я не нарочно это делаю. Обычно я вижу лишь настроения людей, что ли. В виде цвета. Как на кольце настроения, понимаешь. – То есть ты не читаешь мысли всех подряд, только мои, – процедил Тэгун. – Вот спасибо. – Я же говорю, я не нарочно! – настойчиво повторил Хагён. – Я не телепат, но когда я касаюсь тебя, кожа к коже, я слышу немного. Никаких глубоко запрятанных мыслей, только то, что проносится в голове в данный момент. Почему-то именно это из всех новостей, которые он узнал сегодня, расстроило Тэгуна больше всего. А он-то жил и надеялся, что они с Хагёном просто идеально подошли друг к другу, что талант Хагёна понять его чувства и потребности происходил от хорошо развитой интуиции. Он думал – очень хотел думать – что они, как говорится, были парой, созданной на небесах. Взамен оказалось, что Хагён буквально читал его, как гребаную книгу, а все романтические надежды разбились вдребезги. – Ты злишься? – мягко поинтересовался Хагён. – Ты мне скажи, – холодно отозвался Тэгун. – Я не знаю, – ответил он. – Ну, то есть знаю, но не уверен в деталях. Но ты явно зол. Но он не был зол. Он был обижен. Очень-очень сильно. – Если… Если ты не хочешь помогать мне, – тихо сказал Хагён, – я пойму. Я попробую один справиться. – Не насчет этого я переживаю. Я переживаю насчет тебя. – К слову, – добавил Хагён, – когда я понял, что происходит, мы уже были друзьями, и я всего лишь… Я проверял таким образом свои догадки. Ведь ты никогда не говорил мне, если что-то было плохо с тобой. Я мог по твоему виду сказать, что ты переживаешь, но не знал деталей, поэтому я п-проверял. Иногда. – Только и всего? – переспросил Тэгун, понимая, что обида против воли сквозит в голосе. – Лишь проверял? – Я не понимаю, – осекся Хагён. Тэгун не знал, как выразить словами то, что он пытался объяснить. Тогда он поднял руку к лицу Хагёна и провел ладонью по его макушке взад-вперед, растрепав волосы. Он постарался ни о чем не думать в этот момент. – Это? – спросил он. – Твоя проверка? – О, Тэгун, – отозвался Хагён с легкой грустинкой. Тэгуна охватило острое желание исправить все, что угодно и как угодно, лишь бы тот не звучал так опечаленно. – Нет, нет, это не проверка. Он потянулся и коснулся запястья Тэгуна. Всего лишь запястья. – Это проверка, – сказал он. Затем он положил ладонь на его плечо. – Или это, если ты без рукавов. Для проверки хватает и пары секунд, так что я… Отпускаю быстро, сделав ее. – Тогда зачем трогать лицо? – спросил Тэгун. – Волосы? Все остальное?! Хагён молча подтянул колени к груди. – Хагён? – Тишина. – Эй. – Ничего. – Хагён-а, посмотри на меня, – потребовал Тэгун. Тот вскинул голову и в его глазах был… страх? – Прости меня, – сказал Хагён. – Мне жаль, мне правда очень жаль. Я должен был прекратить, когда понял, что происходит, но я… Ты мне нравишься так сильно, что я не смог остановиться, не смог перестать слышать тебя, поэтому притворялся, что мои прикосновения ничего не значат. Я ошибся. Я проявил неуважение к тебе, и мне очень жаль. – Я нравлюсь тебе? – повторил Тэгун. – Да, – согласился Хагён. – Очень. Ты удивлен? – Да. – О, – охнул Хагён и снова замолчал. Это превращалось в какую-то комедию. – Если ты читал мои мысли, ты должен был понять, – не сдержался Тэгун. – Понять что? – Мои чувства. – Я не смог, – сказал Хагён. – Говорю же, никаких глубин, лишь то, что на поверхности. – Я думаю о тебе, – сообщил Тэгун. – Правда? – Да. – Я слышал немного, но решил это потому, что я… вроде как находился в этот момент рядом с тобой, вот и все, – признался Хагён. – Нет, – возразил Тэгун.– Я думаю о тебе постоянно. – Хотя бы хорошее? Меме мяукнула. Звучало, как осуждение. Тэгун снова поднес руку к щеке Хагёна, но в этот раз еще и склонился ближе сам, и поцеловал. Быстро, осторожно, но мозг уже верещал что-то насчет "это потрясающе" и "его губы такие мягкие", и "лучше остановиться, потому что ты наверняка слышишь меня", и "я люблю тебя, и мне больно от того, что ты этого не понимаешь". Он отстранился как раз вовремя, чтобы последняя мысль не успела оформиться окончательно. Ибо это было чуть больше, чем он планировал сказать. Подумать. Он имел в виду, подумать. Щеки Хагёна вспыхнули ярким красным цветом. – Я могу прикинуться, будто не слышал всего этого, если хочешь, – предложил он шепотом. Полсекунды Тэгун раздумывал согласиться, но покачал головой. – Если бы ты сказал мне раньше, то я бы… не воспринял это так остро, – ответил он так же тихо. – Я не против того, что ты слышишь меня, просто… – Хотел бы знать об этом, – договорил за него Хагён. – Я понимаю, поставить тебя в известность было лучшим способом разрешить эту ситуацию. Интересно, кристально-чистый голос Хагёна прозвучал в голове Тэгуна, хочет ли он, чтобы я ответил ему что-то. Его рука все еще лежала на чужой щеке. Пожалуй. Но не сейчас, когда он знает, что я грею уши, сидя в его голове. Тэгун моргнул. Почему он так смотрит? Он злится? Он ненавидит м… О нетнетнетнет.... – Заткнись, – сказал Тэгун. – Я тебя слышу. Хагён резко отдернул голову. – Что? – Я слышал твои мысли только что, – объяснил Тэгун. – И очень отчетливо. – О боже, – Хагён накрыл лицо руками. – О боже, мне так стыдно, я даже не представлял, но как? Серьезно?! – И я не ненавижу тебя, – пробурчал Тэгун. – Но хочу… Хочу услышать ответ. Хагён посмотрел на него, как на самое бестолковое создание на свете, но нельзя сказать, что не без теплоты в глазах. – Конечно, я люблю тебя, – сказал он. – Я рисовал успокаивающие руны на пенке в твоем кофе, буквально, годы напролет, потому что ты такой нервный человечек, а я хотел, чтобы у тебя хорошо прошел день. – Скажи, что ты не добавил какое-нибудь любовное заклинание туда же? – Нет, – твердо выговорил Хагён. – Я бы никогда так не сделал. В этом поступке немного чести, и любой мало-мальски оснащенный моральным компасом человек знает это и не пойдет на такое. – Но ты мог бы. – Спорно, – задумался Хагён. Он поднял палец в воздух, как учитель, поучающий класс. – Я мог бы сделать себя привлекательнее в твоих глазах, но для этого мне нужно сперва выяснить, что тебя привлекает. И даже тогда, что мне по силам? Например, я знаю, что тебе нравится моя задница, я могу заставить тебя испытывать желание смотреть на мою задницу чуть чаще, чем обычно. Но разве усилия того стоят? – То есть ты любишь меня, а я люблю тебя, и это не имеет ничего общего со свечами? – подвел итог Тэгун. – Ты очень точно все подметил, – впечатлился Хагён. – Не подкопаешься. – О, – выдохнул Тэгун, – отлично. На миг воцарилась тишина, затем Тэгун потянулся и взял ладонь Хагёна в свою руку. Тот поднял глаза. – Ты послушаешь меня? – А ты хочешь? – Нет. Да, с усилием подумал Тэгун, так намного легче. – Ты только что ступил на скользкую дорожку в направлении бесконечной лени, Чон Тэгун, не так ли? – сухо выговорил Хагён. – Именно, – согласился Тэгун. Ладно уж, пробормотал Хагён в его голове. Но я хочу, чтобы ты иногда шептал мне что-нибудь на ухо. Мне нравится это. Тэгун закатил глаза, но улыбнулся, чтобы Хагён понял, без необходимости читать его гребаные мысли, что он согласен. Он посмотрел на фотографию Воншика в телефоне и на дурацкие свечи вокруг. – Воншик, – сказал он изображению. – Возвращайся домой. А то мы уже сомневаемся, жив ли ты там. – И ответь на сообщения Хёкки, – добавил с осуждением Хагён. – Он обожает тебя, и это грубо с твоей стороны игнорировать его после всего храпа, через который ему пришлось пройти. Стало тихо. – Вот и все, – сообщил Хагён. – Что? – моргнул Тэгун. – Только и всего? – Только и всего, – подтвердил Хагён. – А чего ты ждал, фейерверков? – Я ждал магии, – отозвался Тэгун тоном, как будто его незаслуженно обделили. – Магия – это как плацебо наоборот. Работает не потому, что ты веришь в нее, а ты веришь, что сработает, и поэтому работает. Если ты по-настоящему хочешь, чтобы он вернулся домой, он вернется, – объяснил Хагён. – Тогда что ты тут мастеришь? – Я же говорил, тут я делаю свечи, – напомнил Хагён. Когда Тэгун понял, что тот ничего не добавит к этому, то с удивлением осознал: факт, что Хагён оказался ведьмой, по сути ничего не менял. – Ты обязан пускать меня сюда, – сказал он. – Зачем ещ… – Твоя кошка. – Черт побери, – выругался Хагён, потому что с этим бесполезно было спорить. – Знаешь, просто постучи, она сама тебя впустит. Тэгун ослепительно улыбнулся. * – Как я мог забыть про свой любимый матрасик, – прогудел Воншик, падая лицом вниз на постель. Он появился на пороге общежития, никак не предупредив о своем внезапном решении. – Уж получше твоей раскладушки в студии, я уверен, – согласился Санхёк, сидя со скрещенными ногами на своей кровати. – Прости. – За что? – За то, что не отвечал на твои сообщения, – сказал Воншик, поднимая голову. – Я, честно, сегодня за целый день даже раз в телефон не заглянул. Весь по уши утонул в работе. Только когда уходил, прочитал. И было как-то глупо отвечать, раз я собирался прийти сам. – Не переживай из-за этого, хён, не такое большое дело, – ответил Санхёк. – Большое! – возразил Воншик. – Я хочу быть частью твоей жизни, окей? Я постараюсь проверять чаще. Я установлю LINE на комп, чтобы видеть уведомления, если забуду телефон в сумке или где. Санхёк улыбнулся. – Дай пять, – прошипел Тэгуну из-за двери Хагён. – Зачем? – в ответ прошипел тот. – Просто дай! Тэгун протянул ладонь, и Хагён с восторгом шлепнул по ней своей. Мы, блять, чистая магия, говорил же тебе! Тэгун закатил глаза, но затем за руку притянул Хагёна к себе и поцеловал. Значительно более уверенно и куда менее осторожно, чем в первый раз. Хагён обнял его за шею и с удовольствием прижался к его груди. Тэгун понял, что в какой-то мере согласен с предыдущим заявлением. Они были чистой, блять, магией.