Tell me it's a good start

1 января 2018 — Я больше никогда, — говорит Исак, сидя на кухне на следующее утро, которое на самом деле уже перетекло в день. — Никогда-никогда больше не буду пить. — Знаешь, — замечает Эскиль, — я что-то слабо в это верю, честно говоря. Исак не закатывает глаза, потому что, вероятно, слишком плохо себя чувствует для этого и боится, что комната начнёт кружиться перед глазами, но всё же бросает на Эскиля возмущённый взгляд. Эвен улыбается, глядя на них, прячась за краем чашки с чаем. Если уж говорить откровенно, он тоже не слишком хорошо себя чувствует. Прошлой ночью, когда вечеринка начала затихать, они с Исаком пришли в его комнату, где рухнули на кровать, чтобы попытаться свести к минимуму то, как всё вращалось у них перед глазами. Когда они проснулись сегодня чуть после полудня, всё тело Эвена болело: все мышцы и даже все кости. — Ладно, — ворчит Исак. — Ну тогда я не буду забывать пить воду между напитками, и я научусь не торопиться. — Угу. — Я взрослый. — Угу. — Я должен знать, как это делается. — Конечно, — кивает Эскиль. — Звучит отлично, малыш Иисус. Продолжая ворчать на Эскиля, Исак двигает свой стул чуть ближе к Эвену, находит его плечо и кладёт на него голову, а Эвен прижимается щекой к его волосам. Они принесли с собой на кухню одеяла, обернули их вокруг себя, и Эвен считает, что им крупно повезло, что экзамены на их курсах не начинаются завтра. — Я устал, — тихо признаётся Исак. — Ты не хочешь вернуться в кровать? — Ага, — улыбается Эвен. — Возможно. — Нет! — возмущённо вклинивается Эскиль. — Мы должны смотреть прыжки на лыжах с трамплина в гостиной, лёжа на диванах и то засыпая, то снова просыпаясь. А в шесть вечера мы закажем пиццу, и только после этого вы сможете вернуться в свою кровать. — У нас такая традиция, — объясняет Исак, замечая вопросительный взгляд Эвена. — Так что, наверное, мы должны. — Ладно, — соглашается Эвен. — Значит, прыжки с трамплина.

*

К тому моменту, как они устроились в гостиной, где ещё заметны следы вчерашней вечеринки в виде бутылок, конфетти и слабого запаха дыма, Юнас и Эва, которая осталась ночевать, уже проснулись и присоединились к ним. Очевидно, как скоро обнаруживает Эвен, Исак не шутил, когда говорил, что это традиция. — Хм, — говорит Эва. — 129. — Он норвежец! — возражает Эскиль. — 135. — Успокойтесь, — вмешивается Юнас. — 132. — Что происходит? — спрашивает Эвен у Исака, устроившегося у него под боком на диване, который они делят с Эскилем. — Мы делаем ставки, — отвечает Исак. — Как далеко они прыгнут. — Это…? — Традиция? — Исак кивает. — Да. — Ладно, — говорит Эвен. — Так на что мы ставим? 133? — Конечно, — соглашается Исак. — Ладно. — А потом говорит громче для остальных. — Мы ставим на 133. Пока норвежский спортсмен съезжает по горе разгона, они все замолкают, напряжённо следя, пока… 132,8! — Это мы! — возбуждённо восклицает Исак, а потом кидает Юнасу: — Вот так вам! — Успокойся. — Я успокоюсь, когда мы выиграем. Эвен переглядывается с Юнасом поверх головы Исака и просто пожимает плечами, гладит Исака по спине. Эвен уже понял, что Исак очень азартный, когда дело касается игр, и… На самом деле Эвену это кажется милым. — Ты очень сильно переживаешь, — тихо говорит он и целует его в висок, а Исак смотрит на него, подняв брови. — Ты против? — Нет, — качает головой Эвен, а потом, просто чтобы подразнить, поднимает пальцем подбородок Исака и наклоняется ближе, но не до конца, чтобы Исаку самому пришлось закрыть оставшееся расстояние. — Мне это очень нравится. Исак закрывает расстояние. Быстро. Но когда он заканчивает поцелуй, всё равно остаётся рядом, положив голову Эвену на плечо, практически утыкаясь носом в шею. А Эвен… Эвен в восторге. От всех этих традиций, которые могли бы теперь стать и его, от той мягкости, которая окутывает Исака, когда он сонный, как сейчас, от того факта, что сегодня Новый год, и они все по-прежнему здесь. Позже, после того как они заказали и съели пиццу, сидя на полу в гостиной вместо кухни, потому что сегодня особый день, когда можно себе это позволить, они приступают к уборке квартиры. Собирают пустые бутылки в пластиковые пакеты у двери, достают метлу и пылесос, чтобы избавиться от конфетти на полу, вытирают липкие следы алкоголя со всех возможных поверхностей. — Знаешь, — говорит Эвен тем вечером, когда они оказываются в его комнате, и он падает спиной на матрас и наблюдает, как Исак избавляется от джинсов. — Ты знаешь, что сегодня годовщина нашего знакомства? — Знаю, — отвечает Исак, бросая джинсы на пол и забираясь на кровать, устраивается на бёдрах Эвена, а тот кладёт ладони на его ноги. — Очень легко запомнить. — Угу, — Эвен гладит его бёдра, скользит большими пальцами по внутренней стороне, а потом берёт Исака за руку, подносит к губам и целует. — Знаешь, а мне понравилось сегодня. — Сегодня? — повторяет Исак. — Почему? — Потому что, — отвечает Эвен, — это та настоящая жизнь, о которой мы говорили. Исак улыбается и берёт руки Эвена в свои, и они переплетают пальцы, а потом Исак прижимает их к подушке у Эвена за головой. — Продолжай, — говорит Исак, теперь откровенно флиртуя, и Эвен догадывается, к чему всё идёт. — Что ж, — произносит он. — Это символично. Исак ухмыляется. — О да, — говорит он, — киноманьяк. — Ага. — Продолжай. Эвен улыбается. — И, — говорит он. — Вчера был канун Нового года, вечеринка, самый пик. А потом наступает Новый год. Уборка, возвращение в обычное русло. А ещё тот факт, что он ошибался, когда психовал, думая, что, возможно, всё это смесь неудачного времени и невероятного стечения обстоятельств, что всё слишком хорошо, чтобы быть правдой, и что ему не удастся сохранить это, когда магия декабря закончится, что всё это так и останется предрождественской интрижкой. — Ааа. — Да. — Эвен гладит большими пальцами тыльную сторону рук Исака, и он сжимает его пальцы в ответ. — Кстати, ты знаешь, что мне теперь нравится стирать, если ты рядом? — Исак смеётся. — И посуду мыть. — И посуду? — Ага. — Ты такой милый со мной. — Ну я ведь именно к тебе иду за сексом. Исак фыркает от смеха и отпускает руки Эвена, чтобы легко шлёпнуть его по груди. — Заткнись, — говорит он, и Эвен тоже начинает смеяться. — Я очень доступный, тебе даже не приходится особо стараться. — Ты доступный? — Для тебя. И боже. Боже, он так им увлечён, так им очарован, так… Он так чертовски влюблён в него. На самом деле Эвен любит Исака. Любит в нём множество вещей, и да, полюбил очень быстро. У него так всегда было, возможно, потому, что он действительно глубоко чувствующий человек, и иногда эта скорость заставляет его сомневаться в правдивости и реальности происходящего. И всё же раньше инстинкт никогда его не подводил. Возможно, дело в том, что у него хорошо развита интуиция. — Что? — спрашивает Исак. — Что это за взгляд? — Ничего. — Не похоже на ничего. — Ну… Эвен пожимает плечами. А потом тянется к щекам Исака, облизывает губы, притягивает к себе и целует. Целует его так, словно хочет что-то сказать, гладит пальцем по скуле, не скрывая чувств, и Исак отвечает тем же. Когда они отстраняются друг от друга, на губах Исака играет широкая улыбка. — Что? — спрашивает Эвен. — Да нет, ничего. — Ну что? Исак улыбается. Улыбается, и улыбается, и улыбается, скатывается с Эвена и устраивается под боком, так, чтобы они могли видеть друг друга. Рука Эвена на его талии, а сам Исак заправляет волосы ему за ухо. — Ну же, — настаивает Эвен. — Что? — Ты влюблён в меня? И ох. Значит, Исак всё понял. Поэтому Эвен тоже улыбается. — Откуда ты знаешь? — спрашивает он. — Что? — Исак усмехается и выглядит таким радостным, что у Эвена сердце поёт, но он продолжает. — Ты что, теперь мысли умеешь читать? — Да. — Да? Исак продолжает смеяться, придвигается ближе, закидывает ногу на ноги Эвена, обнимает рукой за шею, прижимается грудью к груди, их губы практически соприкасаются, и боже… — Ага, — кивает Исак. — Но только твои. — «Сумерки» наоборот. — Именно. — Исак. — Они смотрят друг на друга. И Исак, боже… Исак… Исак выглядит таким чертовски счастливым, таким довольным, улыбка светится в его глазах и на губах, и он такой красивый. Он такой красивый! — Малыш. Исак касается его щеки. Наклонятся, трётся кончиком носа о нос. — Знаешь, я чувствую то же самое, — говорит он, и Эвен забыл об этом, о том, что Исак мог ответить тем же, но теперь он вспоминает, чувствуя, как тепло окутывает всё его тело, одновременно испытывая умиротворение и ликующий восторг, и трепет. — Я тоже это чувствую. — Ты в меня влюблён? — Да. Исак кивает, произнося это слово, и по-прежнему улыбается. Не прекращал ни на секунду. Эвен целует его. Целует его глубоко и отчаянно. Желая его. Целует его, отдавая всего себя, как и Исак в ответ, и они оба растворяются в поцелуе, словно желая пережить каждое его мгновение. — Что ж, — говорит Эвен, когда они останавливаются, и по-прежнему обнимает Исака. — Тогда за счастливую настоящую жизнь. Исак смеётся. А потом… — Да, — кивает он. — За счастливую настоящую жизнь.