Вдох, выдох, выстрел

Вдох, выдох. Перед глазами белым взрывается вспышка. Руки колотят по чужим плечам, то отталкивая, то притягивая ближе. Пальцы трясутся и впиваются в горло. Глаза наливаются кровью, из груди вырываются свистящие хрипы. — Томми, — произнесённое на выдохе языком дикого зверя. Сильные тёплые руки бьют по лицу, Ньют злобно шипит и отшатывается, не в силах выпрямиться. Вдох, выдох. — Томми... Глаза на мгновение проясняются, где-то далеко за болезнью мелькает печаль и неожиданное понимание. Томас втягивает в себя воздух, не в силах нащупать в руках пистолет. Ньют смотрит на него с надеждой, и он, Томас, просто не может не оправдать его доверия. Его последнего желания. — Ньют, — беспомощно шепчет Томас, вытягивая вперёд руки, — мы найдём лекарство, я ещё смогу вылечить тебя, нужно только время... Ньют кричит от злобы, голос срывается на пронзительный визг. Где-то внутри, под Вспышкой, Ньют болезненно замирает от страха и выжидания, но монстр, сражённый болезнью, рвётся вперёд, и он кидается на Томаса. — Я ненавижу тебя, Томми, ненавижу! — захлёбываясь, визжит он, бросаясь на друга. Перед глазами то и дело всполохи ярко-белого, он борется с собой, борется с желанием вгрызться в тёплую плоть Томаса, с желанием убить. Пальцы сгребают с груди кулон на тонкой верёвке, рвут её и швыряют побрякушку в Томаса. Ньют спотыкается и останавливается. Глаза слезятся от жара. — Возьми это, — шепчет он, последними усилиями сдерживая поводья Вспышки. — Возьми это! — срывается на крик Ньют, когда Томас неуверенно протягивает ему кулон обратно со слабой надеждой вернуть всё, как было. — Возьми это и убей меня, трусливый ублюдок, убей меня! Ньют не помнит, как из-за пазухи цепляет нож, царапает им ладони и едва ли не тычет им в Томаса. Им овладевает отчаяние, он кашляет, стараясь вывернуть себя наизнанку, тихо скулит, как раненый зверь, и падает на колени перед Томасом. Тот смотрит в ужасе, со слезами на глазах. Вспышка побеждает. Ньют катается по земле, пытаясь удержать себя от нападения на Томаса, на Томми, на его Томми, хватает его за ноги, умоляюще заглядывая в глаза — он знает, что Томми колеблется, что беззвучно плачет, что он сам, Ньют, выглядит безобразно ослабевшим сейчас, и единственное слово срывается с языка: — Убей... Затуманившийся взгляд проясняется на мгновение, на жалкое мгновение, но этого мига достаточно для того, чтобы Ньют рывком подсёк Томаса и склонился над ним. У него в глазах нет страха, только боль и отчаяние, и Ньюту хочется выть. Чёрная заражённая кровь капает на чужую щёку. — Пожалуйста, Томми, прошу, — прерывающимся голосом шепчет он, цепляет окровавленное запястье и тянет руку вверх. Пистолет упирается аккурат над переносицей. Ньют вздыхает и прикрывает глаза. Вдох, выдох. — Томми... Вдох, выдох. Выстрел. Перед вечной чернотой Ньют слышит хриплый, пропитанный болью крик.