***
Ньют сидит за партой, развалившись на стуле и совершенно не слушая разговоры приятелей. Из головы не выходит утренняя встреча с незнакомцем, которого юноша без труда одолел одним лишь взглядом. Но что-то в этом человеке заинтересовало Ньюта. То ли особый прищур шоколадных глаз, то ли в нем сразу чувствуется сила, властность и непокорность. Ньюту невообразимо сильно нравится подчинять таких людей себе. Ему вообще нравится подчинять людей. - Да где же этот новый препод? – гневно вопрошает однокурсник, сидящий сзади. Ньют все же оборачивается и, приподняв брови в своей обычной манере, небрежно интересуется: - Новый препод? - Ага, - в глазах парня мелькают задорные, дьявольские искорки, а в голосе звучит восхищение. – Прошлый не оправился после твоих проделок. Ньют расплывается в хищной улыбке, припоминая, как в буквальном смысле выживал несчастного преподавателя. Что ж, он заслужил. За перемену так никто и не появляется. Но под звонок в класс вбегает запыхавшийся темноволосый мужчина в черной кожаной куртке, бормоча себе под нос что-то вроде: «Проклятые кабинеты…». Ньют подается вперед, сжав край парты, и, когда мужчина оборачивается, видит знакомую физиономию. Это он. Тот самый. - Меня зовут Томас Эдисон. Как вы знаете, я буду преподавать у вас… - Ньют не слушает, но с каждым новым словом на его губах все шире вырисовывается плотоядная улыбка хищника, предвкушающего расправу. Когда новый преподаватель замечает Ньют, то на несколько секунд замолкает. Другие студенты переглядываются, пока между этими двумя происходит тотальное противостояние взглядами. Когда Томас отворачивается, заметно помрачнев, хотя настроение, кажется, и так хуже некуда, и возобновляет свою речь, Ньют приподнимается и садится ровно, впервые обращая внимание на урок. Не то чтобы он не был достаточно умным для усвоения материала и просто скучал на лекциях, нет, просто с богатыми родителями парень мог позволить себе все что угодно, и чаще всего строил планы, как вывести того или иного человека из себя. Томас вешает куртку на стул, аккуратно стряхнув пыль, затем берет мел и начинает быстро писать на доске тему. Закончив с этим, разворачивается к студентам и оглядывает их тяжелым, внимательным взглядом, понимая, что те явно расстроены его появлением. Он бы и сам с удовольствием не пошел, но первый рабочий день. Да и пропускать нельзя, так что это им надо. Хотя сидеть на последней паре и конспектировать очень тяжело. Ньют не сводит с преподавателя взгляда, того же, что послал ему вслед при первой встрече. - Что ж, начнем, - объявляет преподаватель, стараясь даже ненароком не опускать взгляда на того самого парня, что встретил сегодня утром. Томас раскрывает тетрадь со своими записями и начинает говорить, а студенты стараются записать как можно больше. Сев за стол, спокойно вещает со своего места и лишь иногда кидая быстрый взгляд на нахального мальчишку. Ньют плотоядно улыбается, наблюдая, как преподаватель раз за разом обращает на него внимание. Что ж, это будет интересно.***
- На этом теория закончилась, - объявляет Томас, захлопывая тетрадь и оглядывая присутствующих на лекции студентов, дописывающих конец предложения. Он снова ненароком находит взглядом парня, с которым встретился сегодня утром. Что ж, если он проиграл в сегодняшнем бою утром, это не значит, что сейчас на него снова подействует взгляд этого нахального студента. А воспользоваться своими привилегиями можно, даже нужно. – Как насчет немного практики? В конце концов, на сцене вы не конспекты будете читать. - Разве нет? Как насчет того, чтобы учить слова, а не делать из всего этого сплошную, неудачную импровизацию? Томас медленно опускает взгляд на парня с первой парты, который испортил ему сегодняшнее утро и, видимо, собирается испортить и день. - Да, это важно, но… - «Но». Супер. Вы слышали, парни? – студент оборачивается к остальным, совершенно не обращая внимания на выразительный взгляд мужчины, стоящего прямо рядом с ним. – Можно не учить. – Разрешает, довольно ухмыльнувшись, вновь оборачивается к учителю, и бровью не поведя под изничтожающим взглядом Томаса. – Давайте мы будем также относиться к этой теории, что вы дали? Том закатывает глаза, а затем, кинув быстрый взгляд на наручные часы и отметив, что он еще успеет осуществить план мести, с самым невинным выражением на лице довольно объявляет: - А вот и, кажется, первый доброволец, – глаза Ньюта на секунду сужаются, а затем вспыхивают, то ли от злости (потому что играют не по его правилам), то ли еще от чего. Он остается на месте, и Томас уже настойчивее повторяет, наклонившись вперед и буквально прошипев мальчишке в лицо. - Молодой человек? - Да, сэр, - медленно произносит он, и брови его слегка приподнимаются, будто он говорит, что понял, и смотреть так необязательно. Он принимает ход, выполняет свою часть обязанностей. Томас делает шаг назад, с улыбкой пропуская студента на «сцену» и вдруг заметив, во что тот одет. Мужчина тут же теряет весь свой бравый азарт, а улыбка за секунды сползает с лица, искривив губы как-то неправильно и заставив их приоткрыться. Взгляд скользит с самого низа, от обтягивающих и невыносимо узких джинсов, подчеркивающих худобу, нескладность и высокий рост парня, до шеи, которую отчетливо видно из-за слишком сильно расстегнутой рубашки. Томас бы никогда не подумал, что такие люди могут нравиться, что такое телосложение может привлекать, но его первые впечатления об этом человеке переворачиваются с ног на голову второй раз за день. Потому что он не может оторвать взгляда от проходящего мимо него парня с такой прямой осанкой, наглой ухмылкой на губах и таким победным взглядом, будто он ожидал этого. Ожидал, что преподаватель захочет отомстить за сегодняшнее утро. Но Томасу плевать, он может пользоваться своим положением, и наигранная улыбка на физиономии этого наглеца его никак не волнует. Они же все актеры. Томас с заговорщической улыбкой оглядывает студентов, переглядывающихся, но уже по одному взгляду преподавателя понявших, что их ждет незабываемое зрелище, и приподнимает брови. Уже через секунду он возвращает прежнее выражение, оборачивается к вышедшему студенту, снова совершенно нечаянно скользнув взглядом вниз и нахмурившись всего на секунду. - Итак, твое имя? - Ньют, - уточняет парень, снисходительно улыбнувшись и по одному лишь взгляду Томаса поняв, что вновь выигрывает. Даже сейчас. Том медленно выпрямляется, покинув вальяжную позу, но тут же расплывшаяся на его лице усмешка и сладкие нотки в голосе вызывают нехорошее предчувствие, однако никакой эмоциональной реакции. - Хорошо. Дорогие студенты, - он полностью оборачивается к присутствующим на парах и, разведя руки в стороны, осведомляется. – Давайте выберем пьесу. По рядам проходится неприятный смешок, потому что все понимают, куда клонит преподаватель, и спасать Ньюта никто не собирается. Отказаться от такого зрелища непростительно. - Ромео и Джульетта! – среди возникшего гвалта и шума Томас улавливает один вариант и расплывается в хищной улыбке, а Ньют на секунду бледнеет, метнув быстрый взгляд к лицу преподавателя. - Ромео и Джульетта? Прекрасно, - Томас, кажется, смакует каждое слово, на что лишь Ньют закатывает глаза. Но на этом Томас не останавливается, а только в предвкушении потерев руки, продолжает расспрос. – А теперь выберите нам сцену. Все же честно. Только-только притихшие студенты снова начинают выкрикивать варианты, причем, все разом. Голоса смешиваются, ничего толком разобрать невозможно, но Томас сейчас очень внимателен, а кое-кто не стесняется вопить во всю глотку. - Сцена признания в любви на балконе! – слышится тот же голос, громче других, пытающихся выбрать что-то наиболее подходящее для этого случая. Томас без промедлений принимает этот вариант. Он разворачивается на каблуках и, натянув на лице влюбленное и невинное выражение лица, подобострастно шепчет: - Ну что, моя Джульетта, ты согласна? «Как будто у меня есть выбор» - демонстративно закатывает глаза Ньют, мысленно проклинает учителя за такую роль, хоть и не рассчитывая на получение роли Ромео, однако, решив подыграть, тоже меняет тон и старается придать голосу подходящие нотки, мурлыкает: - Да, Ромео! *** Подготовка прошла оперативно и вполне успешно. Соорудив минимальные декорации, требующиеся для сценки, а также найдя парочку экземпляров «Ромео и Джульетты», все были готовы и ожидали представления. Заняв свои позиции, «актеры» раскрывают книги, и начинается долгожданное шоу. - Им по незнанью эта боль смешна. Но что за блеск я вижу на балконе? – начинает читать Томас, стоя у «балкона», жестикулирует руками и старается придать голосу подходящий тон. - Там брезжит свет. Джульетта, ты как день! Стань у окна, убей луну соседством; Она и так от зависти больна, Что ты ее затмила белизною. Настает черед Ньюта. «Джульетта» показывается на балконе и бросает украдкой взгляд из-под полуопущенных ресниц, заставив Томаса на секунду растеряться. - Стоит, сама не зная, кто она. Губами шевелит, но слов не слышно. - возобновляет свою речь Томас, делая шаги в сторону Ньюта и не отрывая взгляда. На губах студента заиграла совсем не «чистая» улыбка. - Пустое, существует взглядов речь! О, как я глуп! С ней говорят другие., - голос становится тише, но увереннее, и разговор двух героев переносится на актеров. Ньют слегка вздергивает подбородок, едва заметно, также как и улыбнулся до этого, но Томасу хватает и этой секунды, чтобы заметить. - Две самых ярких звездочки, спеша По делу с неба отлучиться, просят Ее глаза покамест посверкать. Глаза Томаса сужаются, а пальцы сплетаются в замок и от силы сжатия белеют, пока он продолжает говорить, ведь для других студентов это все еще обычная лекция с обычным противостоянием почти что командира группы и нового преподавателя. Ньют приоткрывает рот, не переставая следить за преподавателем, затем медленно облизывает губу, и Томас замолкает, договорив свою реплику и задохнувшись, когда Ньют совершает это движением языком. Мягко, соблазнительно, медленно… В глазах на секунду темнеет, но тут вступает в свою роль Ньют: - О горе мне! – несмотря на правильный тон, с которым была произнесена фраза, во взгляде плескались совершенно противоположные эмоции, а глаза будто бы изменили цвет, приобретая какой-то демонический оттенок. Томас подхватил, стал читать свою реплику, реплику влюбленного Ромео, понимая, что Ньют делает из его мести что-то невероятное. Совсем не то, что задумывалось. И пока слова одно за другим срывались с его потрескавшихся, сухих губ, которые он не смел облизать, чтобы даже не давать повода Ньюту, между ними двумя творилось нечто странное. Том отходил, двигался по комнате, но с каждым разом казалось, что лишь один взгляд студента, такой мучительно долгий, завораживающий, манящий, заставлял возвращаться к парню. Будто бы и расстояния между ними не существовало. Расстояние изничтожал Ньют. - Прислушиваться дальше иль ответить? Громко прозвучавший звонок остановил возрастание напряжения в помещении, и студенты поаплодировали, затем шумно засобирались и стали один за другим покидать комнату. Томас отвел взгляд от Ньюта, в котором скользнула злость от несостоявшейся мести, но актерские способности позволили преподавателю хоть чуть-чуть контролировать себя. - Сэр, - заискивающе улыбнувшись, начал довольно Ньют, приближаясь к мужчине. - Да? – как можно небрежнее спросил Томас, стараясь исключить из голоса возникшее раздражение. - Вам понравилось? – приподняв брови, безо всякого смущения поинтересовался парень, и Томас перевел на него ошарашенный взгляд, тут же вспыхнув от возмущения. - Несомненно, - процедил Томас, сомкнув челюсти, а затем натянув широкую улыбку, намекнул. – Можешь идти.***
Томас выходит из здания, окинув его тяжелым взглядом, а затем сворачивает налево, шагая по тротуару и мрачно рассуждая о своей усталости. У него был один день перерыва, когда он не преподавал этой группе и даже не пересекся в здании университета с Ньютом. Ему определенно везло, и так не могло продолжаться вечно. Томас знал это. И потому надо было срочно придумать план мести. В конце концов, он поставил себе цель (поставить Ньюта на место), и добиваться этого будет всеми силами. Он проходит всего пару поворотов, находясь еще не так далеко от учебного заведения, когда замечает идущие навстречу знакомые фигуры. Томас щурится в своей обычной манере, но спустя еще несколько шагов точно различает на горизонте Ньюта. Не только само по себе появление студента заставило Тома помрачнеть. Вернее сказать, если бы там был один Ньют, Томас, возможно, смог бы взять реванш, ну или спокойно разойтись, но этот нахальный парень был не один. С ним рядом шел еще один студент, которого преподаватель не помнил, уж больно не выделяющийся. Не то что некоторые. Однако это неважно, важно то, что этот студент обнимал Ньюта. И совсем не по-дружески. - Сэр, - приподняв брови, обратился к своему преподавателю Ньют, когда они, наконец, поравнялись. Другой парень рядом с ним, казалось, и не обратил внимания на Томаса, повернув голову в сторону своего спутника, и открыто пожирал его взглядом. Том бы тоже не отказался от этого, ведь, что ни говори, а он точно убедился, что Ньют обладает красивой внешностью. А эта его нескладность высокого и худого тела только привлекала. Казалось, он такой хрупкий, но характер быстро разбивал первое обманчивое впечатление. – Добрый вечер. Вы только освободились? – с наигранным сожалением чересчур вежливо поинтересовался Ньют, а его спутник обвил его талию своей рукой. Взгляд Томаса всего на секунду задержался на поясе Ньюта, на чужой руке, так по-хозяйски лежащей там, но нахальному парню достаточно было и ее, чтобы заметить во взгляде разгорающуюся злость. - Да. А вот вы… оба, - с небольшой паузой уточнил мужчина, ненароком клацнув челюстями. - Как вижу, оказались счастливее, - спокойно произнес Томас, наконец, подняв взгляд к лицу Ньюта, так нагло улыбающемуся, что немедленно хотелось стереть эту ухмылочку с его губ. - Вы так рады за нас? – все тем же сладким голосом осведомляется Ньют, а мужчина наклоняется вперед, чтобы их лица оказались близко и на одном уровне и так же, полностью копируя студента, слащаво отвечает, натянув широкую неправдоподобную улыбку на свою физиономию. - Несомненно… Приятного вечера. А я откланяюсь. Затем резко выпрямляется, обходит этих двоих и возобновляет движение вперед, чтобы поскорее убраться. Но он не успевает слишком далеко уйти, по крайней мере, недостаточно далеко, чтобы не услышать самодовольный возглас Ньюта, который явственно ощущает свою победу: - О, не думаю, что надо чего-то желать, мы уже справились. Томас останавливается как вкопанный, тем не менее не оборачиваясь, но глубоко вздохнув, чтобы сохранять спокойствие и бесстрастие в этом положении. К сожалению, ничего из этого сделать не удается, потому повернуться и окончательно самоуничтожиться под взглядом Ньюта, наверняка, горящим триумфом, сил нет и быть не может. Но Ньюту и не нужен ответ мужчины, он и так прекрасно все понял. Эта парочка продолжила свой путь, а Томас чуть повернул голову в их сторону, услышав, как студенты стали удаляться и отметив, что Ньют опять в этих обтягивающих джинсах. Развернувшись, он направился по ранее избранному пути, думая, что вот завтра он устроит этим двоим сюрприз.***
- Итак, я хочу спросить нескольких студентов по теории, которую я вам вчера дал, - медленно произносит Томас, вставая со своего места из-за учительского стола, затем обходит его и слегка прислоняется к краю, не то чтобы усаживаясь, но и часть веса облокотив на него. Скрещивает руки на груди и внимательно оглядывает присутствующих на паре учеников, выбирая жертву. Парень, которого он вчера видел с Ньютом, сидит за последней партой, опустив голову и моментально уменьшившись в размерах. – Молодой человек за последним столом. Может быть, вы попробуете? Он поднимает несчастный, умоляющий смилостивиться и спросить кого-нибудь другого взгляд, в котором скользит явный отказ, но Томас будто не замечает. - Ну, так что? - Нет, сэр. Я не готов. - Какая жалость, - с деланным сочувствием произносит Том, копируя вчерашние интонации Ньюта, который, кстати, сидит прямо перед ним, на первой парте и, опустив голову на грудь, расплывается в довольной улыбке, будто так и знал, что Томас спросит именно того парня. Преподаватель снова оглядывает класс, а затем медленно, очень медленно опускает взгляд на Ньюта, улыбка на губах которого становится еще шире. Снова переведя взгляд на потолок, Томам наигранно задумывается. – Кого бы мне спросить..? Ньют, может быть, ты? Выручай однокурсников. - Конечно, сэр, - почти промурлыкав, говорит Ньют, медленно поднимается из-за стола и подходит к Томасу слишком близко с вздернутым подбородком и с вызовом во взгляде, нарушая его личное пространство и приподнимая брови в немой просьбе, чтобы его пропустили. Снова. Ему снова можно сдвинуться, но в этот раз Томас не собирается уступать, пусть так протискивается. Ньют снова ухмыляется, проскальзывая и так и задевая Томаса без всякого смущения, почти потеревшись, а тот старается подавить желание поерзать на месте, когда к лицу приливает кровь. Томас все же встает ровно, повернув голову в сторону Ньюта и взглядом нечаянно скользнув вниз, на узкие джинсы, а затем выше - на рубашку, расстегнутую так, что вся шея открывается чудесному обзору. Рукава закатаны, посему худые запястья парня и изящные руки также отлично просматриваются. Ньют скрещивает руки на груди, вставая так вальяжно, насколько это вообще возможно, и Томас, с трудом оторвавшись от созерцания фигуры нахального студента и окинув того прищуренным взглядом, начинает задавать вопросы. К великому сожалению учителя, Ньют отвечает на каждый полно и исчерпывающе. Томас не успевает договорить, когда студент выпаливает ответ. - Хорошо, - изрекает он, закончив этот допрос, который должен был превратиться в сладкую месть, но Ньют вновь все испортил. Ну, как, он выучил, что и должен был сделать. А вот своего приятеля не предупредил. – Можешь сесть. Ньют с улыбкой проходит мимо преподавателя, который опустил взгляд и желает больше всего на свете стереть улыбку с губ этого ходячего недоразумения, но совершенно не имеет права. Он раз за разом проваливается, что порядком начинает раздражать мужчину, который всегда одерживал победу. Ну, или почти всегда. А увещевания, что проиграны всего лишь несколько боев, а не целая война, уже как-то не действуют. Ньют усаживается на стул, подняв голову и посмотрев прямо в глаза преподавателю, и взглядом, наполненным таким превосходством, что можно позавидовать, обещает продолжение. Томас не выдерживает и отворачивает голову, взяв в руки тетрадь с конспектами и с таким интересом и важностью туда взглянув, хотя бы на несколько секунд разрывая зрительный контакт. Его совершенно точно необходимо поставить на место. И Томас обязан придумать, как это сделать. - Итак, продолжим.***
На следующее занятие Ньют снова входит вместе с тем парнем. Они держатся за руки. Только лишь взглянув на эту идиллию, Томас приходит в бешенство. Ньют проходит рядом, поприветствовав тошнотворно сладкой улыбкой преподавателя. Он усаживается на первую парту, как и всегда, а его верная собачка (так мужчина мысленно окрестил влюбленного по уши в этого засранца парня) садится рядом, слегка и нерешительно приобнимая Ньюта, будто бы боясь, что его прогонит хозяин. Томас хочет убить их двоих на месте. Первого - потому что он знает, как действует на Эдисона, и провоцирует, второго – потому что лапает Ньюта. Он выдерживает эти несчастные несколько минут, которые тянутся мучительно долго, но как только звенит звонок, и пара начинается, а этот индивидуум не отлипает от персонального врага преподавателя, мужчина тактично интересуется: - Молодой человек, кажется, вы сидели не здесь. Парень, наконец-то, отрывается от предмета обожания и переводит озадаченный взгляд на Томаса. - Сэр? - Я тебя спрашивал. Ты сидел за последней партой, - более требовательно и резко говорит Эдисон, а Ньют победно улыбается; улыбается так, что Томасу хочется стереть эту наглую ухмылку с его физиономии, да немедленно. - Сэр, это же не принципиально? – вступается за своего «любовничка» Ньют, когда понимает, что тот снова сейчас «сядет в лужу», не в состоянии ответить на аргументы учителя. Подняв голову, нахальный студент фокусирует взгляд на преподавателе и выглядит крайне удивленным, состроив самую невинную мордашку из всех возможных. А затем театрально пугается, вздрогнув и выпрямившись. – Или вы против гомосексуальных отношений? Студенты взрываются хохотом, доселе старательно сдерживаемым, а Томас только беспомощно открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба, и пытается вернуть контроль над ситуацией, просто ошарашенный такой наглостью. - Это принципиально! – наконец, снова обретает дар речи и рычит Эдисон, перекрикивая шум и делая шаг вперед, а затем тут же берет себя в руки и снова говорит уравновешенно. – Мне нужно помнить каждого из вас, ведь я хочу узнать индивидуальные качества и способности всех студентов. А если все будут пересаживаться, я не смогу вас так быстро запомнить, - он глубоко вдыхает, понимая, что еще не проиграл и поясняет. – А насчет этого, Ньют, можешь не беспокоиться. Вы можете в свободное время делать все, что захотите, я не буду преследовать и следить, чтобы вы не прилипали друг к другу. Его ответ вызывает новый взрыв хохота студентов, а улыбка с лица Ньюта медленно сползает. Томас делает еще один шаг навстречу, наклоняется, чтобы их лица оказались на одном уровне, и отчеканивает: - Я надеюсь, мой ответ удовлетворил тебя. А теперь… если ты не возражаешь, конечно, - с самодовольной усмешкой и явной издевкой уточняет Эдисон, выпрямляясь и опуская победный взгляд на парня, сидящего рядом с Ньютом и указав тому путь взглядом на прежнее место. – Прошу! Спутник Ньюта с неохотой подчиняется, тяжело вставая из-за парты, будто бы его что-то притягивает к Ньюту, как магнитом, и медленно плетется за последнюю парту, закинув сумку себе на плечо. Когда он с шумом опускается на стул, Томас с нескрываемой радостью подытоживает: «Восхитительно!» и, наконец, начинает выполнять свою работу – диктует теорию. Раздражающего фактора под носом нет, и даже Ньют, кажется, успокаивается, присмирев, поэтому состояние быстро приходит в норму, а желание убить Ньюта на месте временно пропадает. Когда до конца остается всего ничего, Томас поднимается с места и, обойдя стол, усаживается на край столешницы, объявив: - Думаю, можно снова немного попрактиковаться. Есть добровольцы? – заискивающе улыбнувшись, осведомляется мужчина. Он снова бегло оглядывает студентов и останавливает свой выбор на своём «любимчике». – Оу, Ньют, ты сегодня так разговорчив, что, думаю, тебе хочется. - Нет, совсем нет, - бормочет себе под нос парень, хотя прекрасно знает, что прошлая фраза Томаса не просьба. Это приказ. И отказаться, чтобы сохранить последние остатки гордости, к сожалению, невозможно. - Ой, да не смущайся, мы все свои, - подбадривает его Эдисон, наверняка, похлопав бы по плечу, даже его правая рука дергается, чтобы метнуться вперед, но в последний момент мужчина сдерживает этот порыв. И, тем не менее, это не ускользает от внимательного студента. Ньют криво усмехается, метнув взгляд к лицу Эдисона, и, уже распланировав свою месть, выходит на «сцену», приняв привычную для себя вальяжную позу. Закатав рукава, парень снова возвращает на свою физиономию то невинное выражение, чтобы «без всякого злого умысла» подсказать: - Только, сэр, давайте в этот раз выберем что-нибудь поинтереснее. - Поинтереснее? – все еще с той же самоуверенной ухмылкой уточняет Томас, однако почувствовав, что здесь что-то не так. - Именно, - подтверждает Ньют, делая шаг вперед. – Ну, знаете, что-нибудь более нам подходящее. - Более нам подходящее? – вновь переспрашивает учитель, озадаченный таким поведением Ньюта. Впрочем, не только он один, студенты затаили дыхание в предвкушении нового словесного поединка. - Ну да, - безо всякого смущения заявляет Ньют, делая вид, что не знает, отчего Томас не может понять все его намеки. – Мой Ромео, неужели мы и дальше будем скрывать? Томас, подавившись и задохнувшись от очередной наглости со стороны мальчишки, начинает кашлять. Студенты смеются, разбавляя звенящую тишину, установившуюся во время свершения Ньютом каминг-аута. Покраснев и вспыхнув от ярости, он шипит парню в лицо: - Что ты несешь? - Ну как же, - с прежним спокойствием продолжает Ньют, но ухмылка, играющая на губах, выдает его с головой. – Вы меня даже ревнуете. - Сел. На. Место, - медленно, угрожающе рычит Томас, взметнув левую руку вверх и указав на первую парту. - А что так? Я бы не против был не только безобидную сцену сыграть, будучи Джульеттой. – мурлыкает Ньют с непередаваемым удовольствием на физиономии, любуясь результатом своей провокации, а именно, взбешенным Томасом. - Ньют! – рявкает преподаватель, вспыхнув окончательно и максимально приблизившись к наглому студенту, кинув на него яростный взгляд, который заставил бы человека с нормальным инстинктом самосохранения немедленно заткнуться и выполнять указания учителя. - Сэр? – невинно спрашивает парень, приподняв брови, а Томас продолжает тяжело дышать, думая, что можно сделать такого, чтобы этот нахальный, невыносимый и неимоверно раздражающий студент наконец-то уяснил, что держать рот закрытым в течение всей лекции - лучший выход. Его вызывающее поведение заставляло Эдисона сходить с ума во всех смыслах. Ньют будто бы знал, какое влияние оказывает на мужчину, поэтому надевал эти невыносимо узкие джинсы, рубашки, расстегнутые до невозможности и являющие свету шею, ключицу и сантиметры открытой кожи нескладного тела. А те шуточки, что он отпускал в адрес учителя, уже стали переходить все границы. - Сел, - угрожающе тихо прошипел мужчина, и Ньют покорно со сладким: «Да, сэр», как настоящий послушный мальчик, медленно прошел к своей парте, пощеголяв мимо взбешенного Томаса в своих узких джинсах, и мягко опустился на стул. - Останешься после звонка, - шипит Эдисон, наклоняясь вперед и смотря прямо в глаза Ньюта, во взгляде которого плещется полное довольство данной ситуацией. - Конечно, сэр, - довольно соглашается Ньют, еще больше раздражая этой своей покорностью, покладистостью, которая вдруг словно бы из ниоткуда взялась. В следующую секунду раздается оглушительный звонок, и все приходят в движение, кроме этих двоих, будто бы застывших на месте. Когда за последним студентом захлопнулась дверь, Томас медленно закрыл глаза и с той же скоростью их открыл, стойко взглянув на Ньюта и спросив с подозрительным спокойствием и равнодушием: - Что это было? - Что «это»? - Это! - рычит Эдисон, порываясь схватить за шкирку этого сорванца и впечатать в стену, чтобы вправить мозги. Очевидно, по-другому его не исправить. – Что сейчас было?! - Сэр, я бы порекомендовал вам все-таки уточнить, - ухмыльнувшись, советует мальчишка, и Томас срывается, схватив того за грудки и резко подняв. - Ты бы мне… что? – спрашивает он таким тоном, что любой бы здравый человек ни за что бы не ответил. Любой. Но не Ньют. - Порекомендовал, - намеренно делает особое ударение на этом слове, как будто бы его еще и выделять надо, Ньют, доводя до «ручки» мужчину. Томас крепко встряхивает его и шипит тому на ухо, интересуясь и специально растягивая гласные в первом восклицании: - Да-а-а? Может быть, ты еще мне что-то порекомендуешь? - Несомненно!.. Ньют не успевает закончить и проговорить свои рекомендации, потому что Томас выплевывает тому в лицо в невообразимой злости: - Заткнись! - А может быть, сами заткнете меня, а, Томми? – спокойным и эротичным тоном интересуется Ньют, выделив свое обращение к собеседнику и медленно, соблазнительно облизнув нижнюю губу в призыве, но тут же оказывается не в состоянии произнести хоть что-нибудь – Эдисон впивается в его губы грубым, жадным, жгучим поцелуем. Язык безнаказанно врывается в рот Ньюта, исследует его полость, проводя кончиком по небу и деснам, и вдруг выскальзывает. Томас прикусывает нижнюю губу мальчишки, словно пытаясь отомстить за сегодняшний и предыдущие дни. Но это слишком мало для возмездия, так что теперь Ньют так просто не выйдет из этого помещения. Когда воздуха становится категорически не хватать, и Томас отрывается, чтобы вдохнуть побольше, а затем впивается в губы снова, Ньют издает до одури пошлый стон. Он действует на мужчину сильнее любого возбуждающего средства. Одна рука ложится на шею парня и сильно сжимает, надавливая и заставляя Ньюта податься вперед, а тем временем Томас губами припадает к шее, заскользив языком по бледной коже и начав терзать ее, а затем оставляет видный засос. Парень довольно улыбается, выгибаясь навстречу и толкнувшись бедрами вперед, что вызывает у Томаса лихорадочную дрожь. Эдисон отрывается от бледной кожи, на секунду фокусирует взгляд потемневших глаз на лице Ньюта, искаженной все той же привычной самоуверенной улыбкой, хоть и частично спавшей из-за желания, а затем торопливо расстегивает не слушающимися его пальцами рубашку. Ньют откидывает голову назад, часто задышав и отодвинув руки преподавателя, сам расправляется со своей верхней одеждой, другой рукой притянув мужчину к себе и молча попросив (а, возможно, и приказав) заниматься шеей. Губы находят самую чувствительную точку и начинают ласкать, касаясь кончиком языка и водя им, чем заставляют Ньюта на секунду пошатнуться, когда почти все пуговицы расстегнуты. Ньют берет себя в руки и заканчивает, шумно выдохнув. Эдисон срывает с него рубашку и опускается ниже, продвигаясь к ключицам и то кусая, то целуя бледную кожу. Он резко отрывается от своего занятия и, кинув еще один взгляд на этого нахального студента, целуя припухшие губы и будто бы вытягивая из Ньюта весь кислород. Одна рука по-хозяйски ложится на талию парня и властно прижимает к себе, а затем Томас делает несколько шагов назад, заставляя мальчишку двигаться вслед за ним. Одним движением он сметает все ненужное со стола и, подхватив Ньюта под ноги, усаживается на освободившееся место. - Секс на учительском столе? О, хороший выбор, Томми, - с явным одобрением довольно восклицает Ньют, и даже то, что он задыхается, никак не отражается на голосе, делая его еще более соблазнительным и манящим. - Заткнись. Я для тебя все еще «Сэр», - рычит Эдисон, явно не намереваясь отвлекаться на разговоры и уж тем более слушать парня, которого сейчас хочется оттрахать даже больше, чем поставить на место. Но можно сделать и то, и другое одновременно, что и намеревается совершить мужчина. - Сэр, - усмехаясь сквозь поцелуи, все тем же тоном обращается к партнеру Ньют, который знает, что выиграл, и готов пропустить мимо ушей даже такое. – Может быть, вы уже снимете с себя одежду и трахнете меня? Зарычав от того, что этот нахальный студент снова оказывается прав, и явно не желая подчиняться, Томас все же следует его «рекомендации» и расправляется со своей верхней одеждой, а затем расстегивает пуговицу на джинсах Ньюта и одним резким движением стягивает с него эту провокационную одежду до колен, а затем, дернув еще пару раз, снимает до конца и отшвыривает в сторону, куда-то туда же, где лежит собственная. Он нетерпеливо расстегивает ремень на собственных штанах и приспускает до колен, в предвкушении хищно улыбнувшись и заставив Ньюта вздрогнуть от крепкого захвата на талии холодными руками. Без каких-либо церемоний и подготовок, просто устроив самую удобную для себя позу и развернув к себе Ньюта, Томас грубо входит, смакуя и наслаждаясь вскриком Ньюта, который впивается пальцами в край столешницы и с такой силой зажимает ее пальцами, что костяшки белеют. Ему хочется прошептать что-нибудь издевательское, спросить, достаточно ли он хорошо заткнул Ньюта, но хрипловатое дыхание снизу и крепко сжатые челюсти студента действуют неимоверно. Томас готов упиваться этим чувством, чувством победы, чувством полного властвования над этим засранцем, ощущения того, что он главный, что заткнул его, бесконечно, но тяжесть внизу живота дает о себе знать, и Томас начинает двигаться, все еще растягивая момент. Новые стоны заставляют кровь биться в висках, а пелену застилать взор, и Эдисон набирает темп, вдалбливая парня в учительский стол. Одна рука ложится на спину Ньюта, скользит между лопаток и останавливается на загривке, слегка сжав. Подушечкой большого пальца слегка поглаживает бледную кожу, ласкает, заставляет кожу партнера покрываться мурашками. Томас будто бы становится немного стыдно за свои эмоции и он производит этакое извинение, но вскоре понимает, что дыхание приобрело другой характер, и Ньют сжимает столешницу уже не от боли. - Твою… мать… - вмиг охрипшим голосом шепчет Ньют, выгибаясь так сильно, что рискует сломать спину, и старательно сдерживает рвущиеся стоны. Томас скользит языком по вспотевшей коже, вдруг задвигавшись медленней и изменив угол проникновения. У Ньюта вырывается судорожные, рваные вздохи, он сначала вновь чуть не впивается ногтями в поверхность стола, а затем изгибается, двигает бедрами, стараясь сам насадиться на член, но его попытки тут же пресекают, и почти умоляюще шепчет. – Ну… давай же… Томас… двигайся… Пожалуйста, Томми, пожалуйста. Эдисон запрокидывает голову на секунду, а затем обессиленно роняет, уткнувшись в спину парню, и устанавливает темп, выгодный им обоим. Все остатки разума испаряются, а мысли связываются в тугой комок, и потому стоны становится невозможно сдерживать. Благо, сейчас в коридорах слишком шумно, чтобы их могли услышать. Мужчине нравилось горячее и податливое тело, и наконец, Ньют выполнял его условия. Обняв парня за талию, прижимает к себе его, не прекращая двигаться ни на секунду. Почувствовав скорое приближение разрядки, Томас делает последние глубокие, резкие толчки, громко простонав сквозь зубы, когда изливается в Ньюта; вздрагивает и вмиг обмякает, едва устояв на ногах. Томас, все еще часто дыша, поднимает голову и порывается спросить, но задыхается и бросает эти попытки. Преподаватель глубоко вдыхает, продолжая обнимать студента за талию, прижимает к себе и шепчет тому на ухо, едва не касаясь мочки и явно копируя своего партнера: - Ну что? Достаточно ли хорошо я заткнул тебя? - На… на пересдачу, сэр, - выдыхает не без усилия Ньют, довольно улыбается, повернув голову в сторону замершего преподавателя, который явно прикидывает в мыслях, а не вправить ли тому все-таки мозги, и уточняет с заманчивой улыбкой. – У меня дома.