Just one yesterday

Патрик пьян. Да, именно так, он чертовски пьян. Крепкий алкоголь, весьма некстати приобретённый накануне Энди, ударил по его восприятию реальности настолько сильно, что перед глазами Стампа с минуты на минуту начнёт расплываться всё вокруг: обои гостиничного номера с глупым, по его мнению, цветочным орнаментом, вся мебель, начиная от дивана в углу комнаты и заканчивая торшером около кровати, и даже улыбка басиста группы, расположившегося прямо напротив него. С каждой минутой всё менее контролируя свои движения и речь, Патрик, словно сумасшедший, наблюдает за искорками в глазах Пита, являвшимися толи признаком его нетрезвого состояния, толи отблесками того самого торшера. —О чем ты так сосредоточенно думаешь? –неожиданно для него вопросительно вскидывает бровь Вентц. —Сегодня же пятница, впереди ещё два дня, чтобы полежать в постели с похмельем. –смеётся тот, что заставляет Патрика невольно фыркнуть, отвечая сквозь стиснутые зубы. —Не то, чтобы я имею что-то против того, чтобы напиться до беспамятства вместе с тобой, но... –Пит тут же обрывает вокалиста, заранее зная каждый аргумент, который он просто обязан был привести. —Да-да, я знаю, что, во-первых, мы получим нагоняй от Энди, ведь этого его коньяк, ликёр и виски. —Ну а во-вторых что же? –Стамп скрещивает руки на груди, подобно обиженному ребёнку, которому родители только что отказали в покупке игрушки. —Ну а во-вторых, ты планировал навестить свою семью на выходных, но теперь просто не можешь позволить себе явиться в дом родителей в таком состоянии. –отчеканивает басист так, будто читает мысли своего друга. Возможно, за то долгое время, что они провели вместе, ему и правда это начинает удаваться, чего просто никак нельзя сказать о самом Патрике: Вентц для него всегда одинаково непредсказуем, и он никогда не может знать точно, что же его коллега по группе способен выкинуть в следующую секунду. Возможно, в этом тоже есть своего рода плюсы. —А в-третьих, дорогой мой, я окажусь в постели с чертовым похмельем исключительно благодаря тебе, ведь это была твоя идея. –на ходу придумывает ещё один аргумент Патрик, на самом деле, ни капли не обижаясь и, уж тем более, не злясь на друга из-за того, что вместо просмотра фильма, как планировалось, они занимаются распитием спиртных напитков, сидя на кровати в комнате басиста и пьяно хихикая чуть ли не через каждое слово. —Хорошо, убедил. Если хочешь, завтра утром я лично принесу тебе пару стаканов воды и таблетки от головной боли. Только не дуйся, пирожочек, ладно? –заботливо предлагает Пит, но Стамп просто обязан возмутиться хотя бы просто потому, что ему не хочется так легко соглашаться с другом по ему самому неизвестной причине. —Ещё раз назовёшь меня пирожочком, медвежонком, булочкой с корицей... Как ты там ещё меня называешь? —Кексик, цветочек... –с азартом принимается перечислять Вентц, делая уже, кажется, двадцатый глоток ликера настолько решительно, что у любого здравомыслящего человека тут же возникло бы желание помочь несчастному добраться до ближайшего госпиталя для пары витаминных капельниц. —В общем, ещё один раз, и тебе конец. –категорично заявляет Патрик, впервые противясь уже устоявшимся и привычным для круга его друзей прозвищам. —Потому что я рок звезда, это позор для меня и пятно на моей репутации! –гордо заявляет вокалист, прикладывая все возможные на тот момент усилия лишь для того, чтобы подняться с кровати и добраться до форточки, чтобы, наконец, впустить в душное и пропитавшееся запахом виски помещение свежий вечерний воздух. —Патрик, а ты когда-нибудь задумывался о том, как глупо ты иногда выглядишь? –голос темноволосого Стамп слышит словно сквозь некий туман опьянения, однако, слова Пита и их значение, которое доходит до вокалиста далеко не сразу, срабатывают куда лучше глотка воздуха, чтобы привести его в себя. —Глупо? –младший вопросительно вскидывает бровь, с удивлением заметив, что Пит уже каким-то образом умудрился оказаться прямо напротив него и почему-то подозрительно близко. Патрик чувствует себя предельно неловко, когда их ладони практически соприкасаются, а он оказывается в буквальном смысле этого слова прижатым к подоконнику. —Я... Я не выгляжу глупо. –отчеканивает светловолосый, со свойственной ему нерешительностью пытаясь оттолкнуть Вентца, который, вместо того, чтобы отстраняться, наоборот, придвигается лишь ближе, заставляя их губы почти незаметно соприкоснуться. —Даже не пытайся спорить, Паттикекс. –в глазах басиста загораются совершенно другие огоньки и появляются непривычные блики, причиной которых является уже не только алкоголь. Патрику не нравится то, как могут повернутся события, однако, он не спешит сопротивляться, вместо этого самостоятельно сокращая расстояние между ними сначала в шутку, глупо и невинно хихикая, после чего он целует Пита по-настоящему. Снова и снова, словно он сошёл с ума, забыв совершенно обо всем, что существует за пределами этого гостиничного номера. Так и есть. —Неужели ты думаешь, что я не замечал твоих взглядов всё это время? Не видел того, как ты смотришь на меня, когда я отворачиваюсь? –продолжает Пит, пока Патрик совершенно теряет нить происходящего, решая просто ни о чем не думать и подчиняться воле судьбы, или воли его пьяного уже бывшего лучшего друга, если быть точнее. —Неужели ты думаешь, что я не слышал, как ты жаловался Джо? Говорил о том, как я не замечаю тебя... Бедный-бедный Патрик, игнорированный мной всё это время... –Пит смотрит на него так, как не смотрел никогда до этого, и каждое его движение, каждое его слово будто всё сильнее рушит грань между Стампом и реальностью. Возможно, переспать с бас гитаристом собственной группы, когда вы оба совершенно не трезвы — ужасная идея, но он в тот момент уж точно так не считал. Патрик закрывает глаза, поддаваясь собственному соблазну и обещает себе снова быть рассудительным и осторожным с завтрашнего дня. *** Как и следовало предполагать, уже первые лучи солнца не вызывают у Патрика совершенно ничего иного, кроме пульсирующей головной боли, желания снова оказаться в темноте и тишине и, если это возможно, убить кого-то по имени Питер Вентц. —Твою же мать... –страдальческий вой Стампа в подушку, наверняка, услышал не только отель, но и весь мир. Чертово похмелье и чертов Пит. Ему ужасно плохо, однако, он все ещё считает, что прошлый вечер того стоил. —Обещанные стаканы воды и обезболивающее. –темноволосый гитарист выходит из ванной комнаты, ставя на тумбочку рядом со страдающим Патриком бутылку минералки и протягивая ему упаковку таблеток. —Очень мило с твоей стороны, спасибо. –Стампу ужасно хочется, чтобы его голос звучал агрессивно и был пропитан сарказмом, однако, выходит в точности до наоборот. —Я вижу, ты не хочешь обнять меня, не хочешь поговорить со мной... В таком случае, я удалюсь и вернусь, как только ты протрезвеешь и обдумаешь все, как ты любишь это делать, идёт? –Патрик кивает, так как ему необходимо остаться наедине с собой и собственными мыслями. Пит, по какой-то причине, чувствующий себя просто прекрасно, накидывает верхнюю одежду и, скорее всего, отправляется на пробежку вместе с Энди (ну, или от Энди, учитывая тот факт, что весь алкоголь, купленный барабанщиком, был выпит отнюдь не им самим). —Сказочный придурок. И как ему только удалось затащить меня в постель? –вслух произносит Патрик, посмеиваясь и влюблённо улыбаясь. Вокалист надевает привычные очки в чёрной оправе, заботливо положенные Питом на тумбочку, и достаёт из своего рюкзака блокнот для записи мыслей и всего, что только может захотеться записать. Вдохновение снова приходит к нему в самый неожиданный момент и строки словно сами ложатся на листы бумаги без особых усилий с его стороны. "Если небесная скорбь породит страшный ливень, Тогда я бы обменял все мои "завтра" лишь на одно "вчера". —Я мог бы послать тебя к черту, Пит Вентц, однако, ты был прав. Я глупый и мне нравится совершать ошибки. И именно поэтому я не вижу своего будущего без тебя. –Патрик снова произносит это вслух, будто желает убедить стены комнаты в правдивости его слов. —Я бы обменял все мои "завтра" на одно лишь "вчера" только ради тебя, а это много для меня значит, поверь. Ты много для меня значишь.