Я ненавижу Summertime. Каждый раз, когда мы ее играем, меня начинает трясти, и я не могу ничего с этим сделать. Мне хочется убежать со сцены так далеко, чтобы туда не доносилось ни единого звука, ноты и слова песни. Каждая строчка отдает странной болью в груди, приливом неимоверной ревности и желанием прибить кого-нибудь гитарой. Меня разрывает на части оттого, что эта песня написана для Линз.
Самое отвратительное, что ты об этом знаешь, но каждый концерт мы все равно добавляем ее в сет-лист, а ты украдкой посматриваешь на меня, следя за моей реакцией. Я научился скрывать свои чувства от других ребят из группы, от фанатов и журналистов, но ты читаешь меня, как открытую книгу — от тебя скрыть что-то невозможно.
Следующей песней будет она. Ты уже начал кидать на меня взгляды — смеешься надо мной, но не по-злому, а так, словно я капризный маленький ребенок, расстраиваюсь и злюсь без видимой на то причины. В принципе, это так, но меня все равно это чертовски раздражает.
Вот барабаны, затем вступаю я. Ты смотришь на меня, мягко, еле заметно улыбаясь. Первая строчка — и я захлебываюсь в волне собственного гнева.
Когда ты допел песню-которая-была-написана-для-Лин, а я снова начал получать удовольствие от концерта, а не чувствовал себя будто в Аду.
***
Когда выступление заканчивается, мы уставшие, но довольные, плетемся в гримерку. Я решаю отдохнуть, но ты решаешь совсем по-другому. Идешь впереди, поэтому тебе не составляет труда загородить мне дорогу. Развернувшись, ты хватаешь меня за руку и тащишь в какую-то кладовку, где даже света нет. Запихиваешь меня туда, не обращая внимания на мои возражения. Закрываешь за нами дверь.
— И что теперь? — спрашиваю я, пока ты вытаскиваешь что-то из кармана штанов. Оказывается, это телефон. — Ты на сцене с ним был?
— Я готовился. Знал, что затащу тебя сюда, — ты улыбаешься. Я же устало закрываю глаза и зло выдыхаю. Ты включаешь фонарик на смартфоне.
— Теперь к делу. Тебе не надоело злиться? Это же всего лишь песня.
— Я прекрасно знаю, что веду себя как дурак, но сделать ничего с этим не могу, ясно? — отвечаю я, не скрывая своего раздражения.
— Ясно, — говоришь ты, явно не желая продолжать беседу в таком тоне, выключаешь «свет», поворачиваешься к двери. — Пошли, ребята ищут нас, наверное.
— Стоп. Я еще не закончил, — тяну тебя за край футболки, разворачивая обратно. Стоим в полной темноте. — За все наше время отношений, если их, конечно, можно так назвать, — насмешка, — не было ни одной песни, посвященной мне.
— Они есть, — твой голос совершенно спокоен.
— Почему тогда я о них не знаю?
— А как ты себе это представляешь? Выхожу я на сцену и говорю: «Дамы и господа, эта песня посвящена Фрэнку. Да, мы любим друг друга, а еще мы трахаемся после концертов». Так?
— Не обязательно говорить это всем. Достаточно было бы просто сказать мне, — отталкиваю тебя, на ощупь нахожу дверь и выхожу.
***
На душе кошки скребут. Опять обвиняю тебя ни за что из-за своих загонов. Последнее время это происходит все чаще.
Сижу в гримерке с остальными. Рэй что-то весело рассказывает, когда ты заходишь, берешь что-то со стола, не говоря ни слова, и снова уходишь.
Снова появляешься только минут через 10,извиняешься за задержку и быстро переодеваешься. Мы тебя терпеливо ждем, и после все вместе выходим.
***
У входа нас ждет микроавтобус, который должен довезти нас до гостиницы. Мы заваливаемся в него и расходимся по своим местам. Ты садишься и достаешься наушники, не собираясь ни с кем разговаривать. Подхожу к своему законному месту рядом с тобой и вижу там неаккуратно согнутую пополам бумажку. Хмуря брови, беру ее и, усевшись, начинаю читать.
Фрэнк, мать твою, Айеро.
Как тебе можно доказать, что я тебя люблю? Сколько еще раз мне нужно поклясться тебе в вечной любви, чтобы ты наконец мне поверил?
Я люблю тебя. Запомни ты уже!
Песен для тебя написано очень много. Неужели ты сам не можешь догадаться, слушая слова, что их я писал именно для тебя?
Если ты еще раз начнешь злиться из-за Summertime, то, честное слово, я убью тебя прямо на сцене. Убью самым жестоким способом, который только придет в мою голову.
Я люблю тебя, Фрэнк Энтони Томас Айеро младший.
Бесконечно люблю.
Джерард Уэй.
Улыбаюсь и кладу голову тебе на плечо, без слов прошу прощения и даю понять, что тоже бесконечно тебя люблю.
