Только улыбайся

Тэхен оперся руками об стену и прижал к ней горячий лоб. Закрыл глаза, гася медленно уплывающий мир, и слушал сквозь стук крови в ушах свое тяжелое дыхание, от которого запотевала такая приятная прохладная стена. Концерт закончился, а в голове стало пусто, в животе стало пусто, в душе стало пусто – Тэхен сдулся, как воздушный шар, как только ушел со сцены, и со свистом соскользнул на пол смятой бессмысленной тряпкой. Его кто-то жестко потрепал по плечу, и Тэхен даже не оборачиваясь мог угадать, что это Чонгук – кто бы еще посмел так бесцеремонно вторгаться в личное пространство. – Эй, ты чего? – голос у Чонгука немного дрожал. Он тоже еще не отошел от выступления. – Тошнит немного. Сейчас пройдет, – сухо ответил Тэхен, с трудом подняв голову. – Сейчас возьму тебе воды, погоди. Чонгук поднялся и подобрал со столика ближайшую бутылку, подал ее Тэхену, бесформенной грудой рассевшемуся посреди коридора, и уставился на него, ничего не говоря. Тэхен чувствовал этот внимательный взгляд, но не мог найти в себе сил, чтобы встретить его. Вместо этого он поднялся, открыл запечатанную бутылку и опустошил ее наполовину. – Пойду умоюсь, – сказал Тэхен буднично и на подгибающихся ногах поплелся в сторону уборных. Недалеко от него оглушительно заорал Хосок, заметивший, что Джин и Чимин ведут прямую трансляцию. Его звонкий голос врезался в мозг, как назойливая трель будильника, и Тэхен поспешил удалиться подальше. Он не любил себя в моменты, когда хены его раздражали. Хены были лучшим, что могло случиться с ним в этой жизни, как он мог злиться на них? Юнги опять испарился – пошел курить, пока никто не видит, ну или прилег в каком-нибудь тихом углу. Он мастер принимать горизонтальное положение любом месте и в любое время, и Тэхен отчаянно жалел, что не умеет так же. В другой день он бы присоединился к остальным, но сегодня он хотел лишь, чтобы его не видели, не трогали и не пытались с ним заговорить. Он не слишком-то умел делать радостный вид, когда у него случалось такое настроение. Ему не раз говорили, что он хороший актер, он и сам прекрасно знал это, и он с легкостью мог претвориться взбудораженным и удовлетворенным, если бы захотел. А он не хотел. Это был не самый лучший концерт. Сначала случилось несколько неприятностей со стаффом, потом началась чехарда в расписании, из-за которой у них вышла заминка с костюмами, и все перенервничали, потом они едва не столкнулись с Чимином во время танца, потому что аппаратура оказалась барахлом, и звук в их наушниках передавался с разной скоростью, а потом за сцену каким-то пробралась фанатка, визжавшая, как оглашенная, до тех пор, пока ее не увели. Они ели в последний раз больше суток назад, не считая небольших перекусов в ожидании выхода на сцену, и всех немного мутило от голода, но Тэхену казалось, что его стошнит даже от небольшой порции кимчи. Они не первый год жили в безумном, нечеловечески жестком графике, и Тэхен перестал понимать, зачем ему все это. Зачем он вынужден постоянно держать лицо, почти круглые сутки отражаясь в объективах камер, зачем он не может свободно гулять и фотографировать все, что считает красивым и необычным, зачем ему эти редкие, скомканные встречи с родными, и желание остановить время, которое шло так безжалостно быстро. Он не смог быть рядом с бабушкой в ее последние дни, и ему становилось стыдно каждый раз, когда он думал об этом. На плечи опустилась вполне физическая тяжесть, и Тэхен вскинул голову, пытаясь понять, в чем дело. Чужие ладони обхватили его по бокам и чей-то острый подбородок впился в шею. – Джин-хен? – Тэхен удивился. – У вас же вроде трансляция? – Намджуни пришел и занял центральное место в кадре. Не люблю, когда мое прекрасное лицо не в выгодном ракурсе. – Почему ты пришел сюда? – Ну, я заметил. – Что? – Видел, как ты уходил. Решил отвлечь тебя от невеселых мыслей. – И как ты собираешься это сделать? – не скрывая раздражения, спросил Тэхен. Мимо них сновали менеджеры, хлопали дверьми, громко говорили друг с другом, создавая невыносимый шум. Никому не было дела, что они двое стоят практически в обнимку, Джин порой обнимал его прямо во время концерта, да и не только Джин, да и не только его – обниматься у них в порядке вещей, но сейчас Тэхену хотелось это прекратить. Настолько, что он был готов на грубость. – Например вот так, – ответил Джин и больно ущипнул его за бок. Тэхен ойкнул и стал вертеться ужом, пытаясь выпутаться из объятий, но Джин соединил руки на его животе и крепко сжал, не дав ему выбраться. – Хен, перестань, это не смешно, – прорычал Тэхен, и сам удивился, как низко и зло звучит его голос. – Если нас увидит Чимин, коллекция компромата в его телефоне пополнится. – Пусть, мне не жалко, – усмехнулся Джин и упрямо прижался к его спине. Это было слишком. Тэхен устал и еле держался на ногах, а тут еще Джин наваливается сверху, а ведь он, вопреки представлениям фанаток, далеко не принцесса. Под весом его тела Тэхен прогнулся и стал заваливаться вперед. Они прошли так с десяток шагов, пока не впечатались в маленькую неприметную дверь. – Что там? – машинально спросил Тэхен. – Не знаю. Давай проверим, – и Джин потянулся ладонью к ручке. Минуту спустя Тэхен понял, что упустил момент. Он мог спокойно оттолкнуть Джина от себя и уйти, даже если это выглядело бы как неуважение к старшему. Твердое намерение игнорировать все и вся не действовало на Джина – он не терялся и не смущался, когда Тэхен становился холодным. Он понимал, что его присутствие нежелательно, и настырно лез на рожон. Старший хен – что с него взять. Они ввалились в маленькую и совершенно пустую комнату, наполненную аппаратурой и упали на маленький диван, примостившийся между диджейским пультом и усилителями звука. Упали как были – в обнимку. Тэхен не шевелился. Его оглушила тишина. Он полусидел-полулежал в неудобной позе, с ногами на полу, лицом в подушку, Джин, неудачно приземлившись, ударил его коленом под ягодицу, и там теперь болело, а еще он был практически задавлен и не мог дышать. – Слезь, – прохрипел он наконец, – ты тяжелый. Джин немного поерзал, устроился так, чтобы Тэхен мог поднять ноги и сесть, но удобнее не стало. Он устроился на нем, как детеныш мартышки на спине матери, и был доволен жизнью. Тэхен склонился, голова его повисла на шее. – Эта комната похожа на лабораторию нашего гения, – заметил Джин. – Ага, только не такая навороченная. – Тэхен пошевелился. – Хен, нам нельзя быть здесь. Джин проигнорировал его слова, продолжая сидеть. – Хен, – повторил Тэхен с упреком. Джин не ответил. - Хен, надо возвращаться. Ребята будут нас искать. Джин молча сопел ему в ухо. – Хен? – позвал Тэхен почти умоляюще. Вместо ответа Джин сделал неожиданное – прижался лицом к затылку Тэхена и резко вдохнул. Затем лег на его плечо и потерся щекой, медленно выдыхая. Его руки скользнули к животу, ладони погладили по ремню на брюках. Тэхен смутился. Что он такое творит? С него же семь потов сошло, одежда вся промокла, от него наверняка пахнет. А этот чудак его нюхает. – Джин-хен, отпусти, мне жарко. – Ребенок, – сказал Джин с какой-то странной мечтательностью в голосе. – Все еще ничего не понял? Тэхен поймал себя на мысли, что боится оборачиваться. – Нет, – честно ответил он. Джин затрясся от смеха, и вместе с ним затрясся Тэхен. – Когда мы только познакомились, ты страшно меня раздражал, – сказал он, все еще смеясь. – И до сих пор иногда раздражаешь. Тэхен напрягся. Из-за разницы в возрасте он не общался с Джином так близко, как Чонгуком или Чимином, но всегда немного избегал его. Возможно, даже сильнее, чем Юнги. В прошлом они… не очень хорошо общались. Да и в первые года после дебюта тоже. Это только потом все как-то выровнялось, они подружились и даже вместе смотрели аниме, когда выдавалось время. Тэхен не привык задумываться об отношениях, и нынешнее поведение Джина вводило его в ступор. Он никогда не испытывал трудностей в вопросах общения с людьми, но сейчас наступил именно такой момент. И Тэхен молчал, не зная, что ответить. – Я потом тебе все объясню, – Джин сжал его крепче. – Мне просто грустно видеть тебя таким. Даже шуток никаких вспомнить не могу, а так хочется, чтобы ты улыбался. Он сказал это так огорченно, что Тэхен забыл, о чем думал. Голова его окончательно поникла. – Иногда мне хочется все прекратить, – признался он. Высказать мучающую мысль оказалось неожиданно легко. Джин ответил не сразу. – И мне. Такая жизнь… надоедает. Да и остальным тоже, – сказал он спустя минуту. – Но это проходит. Скоро все снова станет хорошо. К тому же, ты не один. Тэхен глубоко вздохнул, тяжело и длинно выдохнул. Эти слова ничего не меняли, но он наконец-то смог расслабиться. Выпрямился и оперся о Джина спиной. – Ты странный, хен, – пробурчал он, встав с дивана сразу, как только Джин его отпустил. Шея и лицо у него горели. – Кто бы говорил! – шуточно возмутился Джин. – Пошли обратно. Чимин наверняка уже закончил трансляцию. Смотреть Джину в глаза было странно и… неловко. Тэхен отвернулся и нерешительно вышел, стараясь не думать о нем и о том, что он собирался ему сказать. Все осталось по-прежнему, он страшно измотался, от голода кружилась голова, все мышцы ныли от усталости, но на душе стало легко. Он знал, что Джин идет за ним шаг в шаг. И, завидев друзей, он первым делом широко улыбнулся и помахал им рукой.