Always and forever, my darling.

      – Пожалуйста, Никлаус!       Звонкий женский голос резал слух. Виной тому служили эмоции, вложенные в эту ёмкую, но такую сильную фразу, адресованную безжалостному монстру, коим Клаус предстал перед глазами Эмили сегодня. Не то чтобы в обычные дни он отличался особой добротой и мягкостью, но то, что её брат совершил в этот раз, принято называть нарушением всех установленных границ. Страшнее всего было то, что Эмили не могла остановить его, хоть и хотела. Безумно хотела.       Больно наблюдать за страданиями близких людей. Ещё больнее, если страдания причиняет другой близкий. Больнее разрываться, метаться меж двух огней, не зная, какой выбор будет правильным, не зная, что сделать, чтобы прекратить этот ад.       Никлаус разжигал лютую ненависть в сердце Эмили, но эта ненависть смешивалась с любовью. Сестринской или не очень, она и сама не до конца понимала, и это раздражало её нервы ещё сильнее. Всякий раз, когда она пыталась просто стать счастливой, не принимая во внимание мнение старшего брата, он рушил её жизнь, рушил всё, что ей удавалось построить с таким трудом, зачастую даже втайне от него. Разрушать ведь всегда проще, чем строить. К тому же, Никлаус всегда питал особую страсть к разрушениям.       Что может быть приятнее, нежели это великолепное чувство злорадства и победы, бегущее по венам, когда твоя рука сжимается на шее человека, положившего глаз на твою любимую сестру? Никлауса всегда удивляло то, как кто-то мог посметь попытаться забрать её у него. Он всегда знал, что она принадлежит только ему. И она знала, в этом он не сомневался. Знала, но отвергала правду, боролась с ней, выплёвывая едкие замечания и проклятия в адрес человека, в жилах которого текла та же кровь, что и в её. Он не осуждал её: это было нелегко принять. Он сам не сразу справился. А когда сделал это, дал себе клятву, что никогда и никто не разлучит их.       – Прошу тебя, отпусти его! – умоляющим голосом пролепетала Эмили, изо всех сил вцепившись в рукав рубашки Никлауса. Она обхватила его руку и почувствовала, как напряжены его мышцы, как дрожит мускулистая рука, сжимая горло ненавистного им Патрика. Что за имя вообще такое дурацкое, Патрик? Как можно настолько ненавидеть своего сына, чтобы дать ему это имя?       – Нет, дорогая, – сквозь зубы процедил Клаус впервые за долгое время. – Я не раз предупреждал тебя о том, что ты не умеешь выбирать мужчин. – Он повернул голову в её сторону и его глаза, полные ярости и одновременно наслаждения, были устремлены прямо на неё. Эмили отпрянула. – Ты пренебрегла моей заботой, и вот результат.       – Позволь ему уйти. Позволь нам уйти, и ты больше никогда нас не увидишь, я обещаю! – Эмили стёрла слёзы, стекавшие по её разрумянившимся щекам. – Я клянусь тебе, все заботы моей жизни отныне будут лежать только на моих плечах.       Никлаус вдруг замер. Что значит «позволь нам уйти»? Он едва удержался, чтобы не рассмеяться в голос. Эмили всё ещё думает, что когда-нибудь ей удастся сбежать от него! Сбежать с ним! Она не понимает, что забота о её жизни, забота о ней – смысл его жизни. Без этого Клаус не будет Клаусом. Он вдруг судорожно вздохнул, и его рука пуще прежнего вцепилась в горло врага.       Он захотел сказать, что не отпустит их, что она никуда от него не денется, но не смог выдавить ни слова. Клаус тысячу раз прокручивал эти фразы в своей голове, в этих выдуманных диалогах, которым не суждено было состояться, а когда появилась подходящая ситуация, так и не смог использовать. Боялся отпугнуть её. Хрупкая Эмили не выдержит его откровений. Она не сможет жить с этим. Не сейчас.       Эмили дрожала всем телом. И душой. Ей казалось, что из её уст вот-вот вырвется истошный крик, оглушающий всех вокруг, если сердце Патрика окажется в руках Никлауса. Глубоко внутри она понимала, что так оно и случится. Её брат страшен в гневе, особенно, когда дело касается её. Но все предыдущие отвергнутые им её мужчины не были для неё важны так, как был важен Патрик. Их отношения, ставшие секретом для Никлауса, внесли в жизнь девушки что-то необычное, что-то таинственное и приятное, и потерять это означало потерять себя. Девушка не знала, что делать. Она не могла остановить его, не могла позвать на помощь, потому что в доме никого больше не было, кроме них. Эмили ошибочно посчитала, что дом пуст, когда пригласила Патрика войти. Никлаус, словно всю жизнь ждавший этого момента, явился внезапно, но как всегда очень эффектно. И теперь она была вынуждена расплачиваться за свою невнимательность.       Одно резкое движение рук – и голова Патрика с хрустом повернулась в другую сторону. В следующее мгновение Никлаус выпустил его безжизненное тело из своих рук, и оно упало прямо к его ногам. На устах мужчины расцвела дьявольская ухмылка, когда Эмили рухнула на пол следом за Патриком и припала к нему, обливаясь слезами и грязно ругаясь. Он знал, что она возненавидит его, но не мог остановиться. Сохранить её рядом с собой было куда важнее, нежели позволить быть счастливой. Нет, Никлаус был слишком эгоистичным, чтобы хотя бы представить её счастье без него.        – Меньше слёз, Эмили, – как можно более равнодушно проговорил он, опускаясь на корточки, и, взяв девушку за подбородок, развернул её заплаканное лицо к себе. – Найдёшь нового.       В ответ он получил лишь звонкую пощёчину. Схватив сестру за запястье, он заставил её встать на ноги, взял за плечи и развернул к себе.       – Прекрати. Мы оба знаем, что он тебя не заслуживал.       – А кто, по-твоему, меня заслуживал, Никлаус? – прошипела Эмили, пытаясь вырваться из крепких рук брата. – Никто. Они все тебя не устраивали, ни один не пришёлся тебе по душе. Ты мог просто отпустить его…       – Не мог! – Никлаус перешёл на повышенный тон. –Не мог! Я хочу, чтобы моя сестра создала семью с достойным человеком, а не с жалким подобием того, что ты посчитала таковым.       – А меня ты не хотел спросить? – Всхлипывая, Эмили с ненавистью смотрела на него. – Может быть, именно этого я и хотела. Ты никогда не позволял мне быть счастливой, только лез туда, куда не следовало.       – Я буду делать это дальше. Столько, сколько понадобится. – Клаус выпустил Эмили и сделал шаг назад.       Внезапно в её голову пришла безумная идея. Безумная, потому что её претворение в жизнь означало вечное бегство от Никлауса и страдания от его руки. Но она и так страдала, с ним или без него. Она не потеряла бы ничего. Свобода от его рабства стоила того.       – Не будешь, Клаус. – Она приблизилась вплотную к брату, но он даже не понял, что ему следовало бы насторожиться: настолько он доверял ей. – С этого момента я больше не твоя игрушка.       И прежде, чем Клаус успел хоть как-то отреагировать, Эмили сделала с ним то же, что он сделал с Патриком. Одним щелчком она отправила брата в отключку. Да, это было рискованно. Да, у неё было совсем мало времени для того, чтобы скрыться. Но она знала, что сможет. Впервые в жизни она смогла дать решительный отпор этому монстру, и потерять такой шанс она не могла. Жаль было лишь расставаться с семьёй. Следовало предупредить их о своём побеге, но Эмили понимала, что так она подставит их. Никлаус не успокоится, пока не найдёт и не вернёт её под своё крыло. А они могли сдаться.       – Прощай, Никлаус. – Она провела ладонью по щеке мужчины и вновь смахнула скатывавшиеся по щекам слёзы. – Надеюсь, однажды ты всё же сгоришь в аду.