Идеальнее нет

Это прозвучит грубо и, возможно, высокопарно, но Эггси не сдал Кингсмен из-за Гарри. В тот момент на тех чертовых рельсах он думал об одном: «Не сдать Гарри Харта, я ни за что не подведу его, сдохну, но не подведу». И это сработало. Даже не сдох, представить только. Кто бы мог подумать, такая успешная мантра. Это чувство похоже на преданность. Эггси как собачка, готовая на все ради Харта. Он чувствует себя Джей Би временами, но ничего не может с этим поделать. Потому что Галахад чертов идеал, Эггси порой ловит себя на том, что задыхается, залюбовавшись им. Все это так тривиально, банально до скрипа зубов. Но Гарри бы держал себя в руках. Тот вообще всегда все держит в руках. В руках, в которых парень так нуждался с пятилетнего возраста. И Эггси мечтает стать таким, как он, чтобы держать все под контролем. Эггси восхищался этим мужчиной с того дня, когда с ним познакомился: когда в пабе Гарри сумел преподать урок о манерах дружкам Дина, при этом, сохраняя стальную невозмутимость, допить свое темное пиво. Эггси тогда дар речи потерял. Он никогда раньше портных не видел, но понял: этот великолепный мужчина точно не портной. Контраст манер и боевых искусств впечатлил его, если не сказать больше: возбудили любопытство и… чувства. Благодарность, уважение, любовь. Гарри не стер ему память выстрелом инъекции из часов и наплел что-то про снобов, а Анвин хотел принадлежать ему с этой самой минуты. Возьми меня с собой, Гарри Харт. Я хочу быть, как ты, я… хочу быть с тобой рядом. Ты нужен мне. Слова могли бы политься рекой, но, как было сказано выше, он растерял все красноречие. — Твою мать, — вот что он сказал, оставшись один. Эггси не сдал Гарри Дину, когда тот набросился на него после произошедшего. Так с чего бы Гарри мог думать, что Эггси предаст его на рельсах или когда бы там ни было. Ни с чего. Харт так и не думал. Он был уверен в Гэри Анвине, как в себе самом. Он сказал Дину «оставьте мальчика в покое», но как же в тот момент хотелось сказать «оставьте моего мальчика». Мальчик мой. Эти слова об Эггси. Он его мальчик, кто бы что ни говорил. Гарри возложил на себя ответственность за Гэри, как только тот остался без отца. Закрой рот, мальчик мой, хотелось сказать Гарри, пока они спускались на лифте из ателье в штаб-квартиру Кингсмен. Харт поведал о появлении портных Кингсмен, но он видел приглашающе приоткрытый рот. И черт. Гэри, будь хорошим мальчиком, не совращай взрослых. Манеры — лицо мужчины, Эггси. Но Эггси откровенно срать хотел на манеры. Он серебряные столовые приборы-то увидел только у Гарри в доме. Какие манеры, когда все, что от него требовалось по жизни, это выживать? Какого хрена он должен забыть про брань и ругань, когда Гарри Харта убивают на его же глазах, пусть через монитор? Эггси остался жить в его доме, временами плача в подушку, до сих пор пахнувшую дорогим одеколоном и запахом самого Гарри. Все там напоминало о нем, и на все уговоры переехать от Тильды и Мерлина Эггси не поддавался. Тогда у него ничего больше не останется: ни мотивации, ни напоминаний о лучших днях в его гребаной жизни, только долг перед родными и страной. Нехорошо так говорить, Эггси знал, но если бы не Гарри Харт, он бы никогда не вступил в ряды Кингсмен, он бы по-прежнему ничего из себя не представлял, он бы… он бы сдох где-нибудь под забором либо от передоза наркотой, либо от старательных избиений Дина и его дружков. И его мама ничего не смогла бы сделать, как и он сам: их численно было больше. А Гарри Харт подарил ему самый лучший подарок — он подарил ему самого себя. Только благодаря Галахаду Эггси стал тем, кем он был по сей день. Все это дерьмо с Валентайном вселило в него уверенность: если он смог поразить психопата с оружием массового поражения, то о каком непобедимом мамином ухажере со свитой может идти речь? Он расправился с Дином, спас маму с сестрой и остался на службе. Своеобразный счастливый конец. Но… Всегда есть «но». Это нелегко выдержать, как и похоронить самого дорогого человека, проститься с ним навсегда, принять смерть, а затем увидеть этого самого человека через стеклянное зеркало, бреющимся, ни о чем не подозревающем. У Эггси тогда сердце ухнуло вниз. Как и у Мерлина, он был уверен, но ощущал эту боль острее. Эггси интенсивнее задергал руками, сковывающими путами. Он хотел уничтожить Текилу, видя пистолет у того в руке. Стыдно это понимать, но здесь Гэри еще подумал бы, сдавать Кингсмен, которого уже по факту и не существовало, или нет, если бы у него была такая возможность. Это же не рельсы. Здесь речь идет напрямую о Гарри, а не его собственной жизни. Здесь уже было чем жертвовать. Почему нет, если бы это могло вернуть к жизни Гарри? Его Гарри. Но тогда ничего от него не зависело, они с Мерлином говорили все, что знали. Они дергали руками все отчаяннее и кричали, пока их не прервала агент Кола. Эггси был ей благодарен. Гарри его не вспомнил. Он отшатнулся от него, как ошпаренный, будто Эггси мог причинить ему боль, будто он почему-то сторонился Эггси, будто он... его не знал. Гарри Харт не узнал Гэри Анвина и не прилагал особых усилий, чтобы вспомнить. Парня будто парализовало от осознания: он не был настолько значим, чтобы мозг и сердце Галахада могли откликнуться на его появление с Мерлином. Сердце и мозг молчали. А когда Эггси увидел тех бабочек на стенах камеры, то вдруг выдал: — Здесь вообще-то и мое изображение должно быть. Причем интересней бабочки, чем я, вам не найти. Затем задвинул вдохновляющую речь про опарыша или гусеницу, черт их знает, Эггси не разбирается в биологии. — Вы единственный хотели, чтоб я отрастил крылья и летал. И вот я летаю. Покоряю высоты. И все благодаря вам, — Анвин заискивающе всматривался в лицо наставника, но как же было больно, когда тот, откашлявшись, сослался на сборы, только бы завершить неловкую беседу. Эггси и не ожидал, что у него вырвется: — Гарри, вы нужны Кингсмен. Да что Кингсмен, вы нужны всему миру! Вы… мне нужны… И после этого признания… Гарри все равно не вспомнил своего мальчика. Галахаду невероятно стыдно за это. Но если сам он сдался, даже не осознавая этого, то Гэри нет. Тот не любил сдаваться: подсунул ему щенка, наведя на новоизбранного мистера Пикуля пистолет. Харт не выдержал, этого было много, слишком много для него, а что до Эггси… Только он мог знать, как его вытащить из забытья. И Гарри благодарен ему за это. Да и вообще, подумать только, когда Харт «засыпал», Эггси был еще совсем «неискушенное дитя», как сам же когда-то говорил перед примерочной номер два, а когда «проснулся», тот стал настоящим мужчиной. Достойным агентом Кингсмен. Мог ли Галахад мечтать о подобном? Мог ли надеяться, что его мальчик так поднимется и окрепнет? Вряд ли. И это выбивало из колеи. Но так только казалось, Эггси думал, что набросится на наставника от переполняющей радости, пускай и ограничился лишь объятием. Хотя бы такой контакт. Так много это значило для парня. А потом он… Потом Гарри снял повязку с поврежденного глаза, не до конца отдавая себе отчет в том, что в первую очередь взглянул на Эггси за столиком в окружении Мерлина, Виски и прочих агентов в пабе. Посмотрел на Анвина, чтобы увидеть его реакцию. Видишь. Я больше не идеал. Не теперь. Гарри держался молодцом, но Эггси и тут не прогадал, понимая, что мог подумать Харт, когда их взгляды столкнулись. Эггси никогда его не предаст, ни там, на рельсах, не бросит из-за амнезии или из-за чертового глаза, а точнее, его отсутствия, точно не тогда, когда речь с «манеры — лицо мужчины» не прошла в этом пабе. На глазах Эггси, черт, Харт думал, со стыда сгорит. Еще эти чертовы галлюцинации. Он спросил у Мерлина, что с ним не так. Эггси сочувственно похлопал его по плечу. Боже, да это было почти жалостливо, его пожалели. Больше всего ему не хотелось, чтобы его мальчик разочаровывался в нем. Какое досадное, просто до ужаса досадное чувство. До жжения под ребрами, до скручивания в узел живота. Черт. Гарри никогда бы не смог вернуть трепет и уважение в ясных глазах, если бы потерял их, Харт только думал об этом и… что-то в нем рушилось. А потом, черт, в этих заснеженных горах ему доверили место в кабине координатора, но он… промахнулся выстрелом. Хотя и не растерялся, вырубив диспетчера огнетушителем, но факт оставался фактом: Галахад был уже не тот. Пускай и мастерство не стареет, ведь так? Годы упорной работы должны были помочь ему и помогли. Гарри боялся, только в страшных снах он видел, как падал в глазах Эггси, но… да, Эггси усомнился в Гарри и его правоте: после галлюцинаций тот обвинил Виски в том, что он двойной агент, но это и впрямь было очень странно. Это был скверный опыт, здесь стыдно уже Анвину. Но тогда парень лишь удостоверился в своем Гарри Харте и пришел к выводу, что этого никогда не случится. Никогда Эггси не предаст его. Он не поедет на миссию, где требуются сильные агенты, если и его, и Гарри не привлекут одновременно, не предаст его, не выдаст. Гэри Анвин всегда будет боготворить этого мужчину и навсегда останется верен лишь ему. Потому что Гарри Харт чертов аристократ с ложечкой в заднице, и Эггси не знал человека идеальнее. Не будь Эггси знаком с кинокартиной «Моя прекрасная леди», если он солгал на этот счет. Честное слово.