Газовый шарф

Промозглый ноябрьский ветер неприятно задувал в шею, заставляя Гильгамеша поплотнее натянуть капюшон. Он только что вышел на крыльцо офисного здания и, ожидая, пока подъедет машина, наблюдал, как тонкая бесцветная морось оседает на ступенях. Мокрая плитка переливалась ржаво-рыжими огнями, отражая свет фонарей. Теперь темнело рано. - Как дела? На мгновение он решил, что у него галлюцинации – но она действительно стояла там, в дальнем углу широкой площадки. В тёмном длинном плаще, чёрных перчатках и сапожках на низком каблуке. Её строгая фигура выглядела как никогда официально, возможно, из-за усталого взгляда, который она пыталась скрыть за подчёркнутой деловитостью. - Ты же вроде сегодня занята? – он был рад, но ещё не в полной мере верил своему счастью. - Так вышло, что некоторые дела отменились. Я подумала, что ты любишь сюрпризы, - спокойный тон её голоса не соответствовал смыслу произносимых слов, но Гильгамеш прочёл и шутку, и озорство, и радость встречи в открытом выражении лица, с которым она его встретила. - Вижу, ты уже выучила мои вкусы. Весьма похвально, - Гильгамеш усмехнулся, показывая, что ответ засчитан, и Артурия, словно в знак некоего согласия, вышла из темноты. У крыльца плавно затормозила машина. – Пойдём, моя королева. В салоне она сидела всё так же прямо, руки на коленях – не глядя в окно и не пытаясь сколько-нибудь придвинуться к нему, словно до сих пор мысленно пребывала на работе. Это было скучно, ему хотелось частичку её души, а не бесстрастную оболочку, и Гильгамеш не мог удержаться от того, чтобы не подшутить над ней. - Что, как там твоё новое дело? – безмятежно протянул он, и Артурия не сразу заметила подвох. - Постепенно продвигаюсь. Не без трудностей, конечно, но я работаю. - Ну-ну. - Что? – недовольный прищур зелёных глаз. - Нет-нет, ничего. Ты, главное, старайся, старайся. Старание – залог успеха, - с лукавой улыбкой покачал он головой. И тут же получил ощутимый пинок повыше щиколотки. Естественно, он не мог не ответить; Артурия была зла, а у него был спортивный интерес, и вскоре под сиденьем развернулась целая баталия. - Слушай, ты… - когда он пустил в ход руки, чтобы утихомирить её, Артурия наконец заговорила, скалясь от напряжения. – …хватит издеваться надо мной. Я прекрасно вижу, что ты на самом деле имеешь в виду! А ещё кто-то говорил, что поверит в меня. - Ну вот, теперь ты хоть стала сама на себя похожа, - рассмеялся Гильгамеш, останавливаясь. Она была растрёпана и тяжело дышала – такая яркая и живая, ни следа от скучной бесстрастности. Некоторое время Артурия ещё подозрительно вглядывалась в него, но постепенно лицо её смягчалось. Наконец фыркнув, она привалилась к нему, пристраивая голову на плечо. Выдержав паузу, едва слышно, тихо вздохнула: - Я устала. - Я вижу. Гильгамеш достал телефон и, открыв список контактов, нашёл имя “Алисия”. В последнем сообщении переписки, которое он забыл прочитать, уходя с работы, значилось: Буду ждать ♡ “Сегодня не выйдет. Чтобы через полчаса тебя в моём доме не было” – быстро набрал он, не глядя закрыл телефон. Пожал плечо Артурии в знак того, что слушает. - Знаешь, сейчас внешне ещё по-прежнему тянутся серые будни, но в душе я себя чувствую так, будто уже идёт последняя неделя декабря. Я сейчас шла по улице и мне казалось, будто все магазины затаились и хитро, украдкой поглядывают на прохожих. Делают вид, будто ничего не происходит, а сами в тайне готовятся, готовятся, чтобы через неделю быть уже во всеоружии и оглушить людей яркими огнями и новогодним ажиотажем. У тебя нет такого? - Не знаю. Я люблю Новый год, потому что это хороший повод повеселиться. Но я не уверен, что чувствую в нём то же самое, что чувствуешь ты. Возможно, для этого необходимо больше общаться с Айрисфиль, - усмехнулся Гильгамеш собственной шутке. – Кстати, тут Энкиду пригласили поучаствовать в научной конференции, хочешь, фотки покажу? Они продолжали болтать о всяких мелочах вплоть до ужина, делясь планами, случайными мыслями – словно между ними и не пролегали целых два месяца разлуки. Затем он взял её за руку и потянул к себе, заставляя сесть на колени, и они долго, неторопливо целовались, гладя шею, плечи, бёдра друг друга – каждый раз словно изучая впервые. Приглушённые лампы бросали длинные, глубокие тени в глубину комнаты, создавая островок золотого света, в котором они молчаливо наслаждались своей близостью, получая удовольствие от любого невинного прикосновения и общего тепла, разливающегося по их телам; на полу у ног, растянувшись и соблазнительно выставив пушистый живот, дремал Раджа. Но когда Гильгамеш положил пальцы на пуговицы её блузки, Артурия немедленно остановилась и, вывернувшись из объятий со словами “нет-нет, сначала я обязательно хочу сходить в душ”, вышла из комнаты. Он подождал немного, зарываясь босой ногой в густую шерсть зверя, затем поднялся и последовал за ней. Скидывая одежду, он слышал, как плещется о кафель вода. Артурия стояла спиной к нему, смывая пену, и потому Гильгамеш застал её почти врасплох, когда, развернув, прижал за запястья к стене, преодолевая лёгкое сопротивление – скорее от неожиданности, чем намеренное, иначе бы она так просто не далась – и собственнически целуя. Но очень скоро она обмякла, и тогда он заскользил руками по её мокрой коже, не скупясь на самые откровенные ласки. Он получал на это не менее красноречивый ответ, но всё равно стремился пожрать всё её существо, сминая любую её инициативу, перехватывая гладящие его ладони и алчно пробуя её на вкус. Тёплая вода падала ему на плечи и спину, тонкими струями стекала с волос по груди Артурии, вырисовывая каждую линию жёстких мышц. Когда наслаждение достигло своего пика, Гильгамеш подхватил её левую ногу, и, словно желая исключить малейший шанс на побег, прижался к ней всем телом… Без единого источника света спальню наполнял густой полумрак, скрывая под собой всё, что находилось дальше вытянутой руки. Безмолвная тишина глухой ночи подчинила себе земное пространство, налагая на живых обет молчания. Гильгамешу не спалось. Подперев ладонью голову, он хмуро рассматривал переплетение разбросанных по подушке светлых прядей. Плечи Артурии едва заметно поднимались в такт дыханию, и её спящее лицо сейчас было так безмятежно-спокойно – совершенно непохоже на неё в жизни. Он никогда не мог понять, нравился ей секс или нет. Вроде нравился, но она вела себя по отношению к этому так равнодушно, словно это было что-то вторичное – приятная безделушка, без которой можно было спокойно обойтись, и соглашалась на это скорее ради него. В темноте на спинке стула серел газовый, явно забытый женщиной шарф. Артурия не могла не заметить его, но так ничего и не сказала. Она никогда не претендовала на верность Гильгамеша, зная, что из-за работы не может уделять их отношениям достаточное количество времени, и оставляя ему всегда негласный карт-бланш. Она даже не считала себя его женщиной: в её глазах их мимолётные связи были сродни случайности – хотя он не простил бы, если положи кто-нибудь на неё глаз. Но они оба знали, что этого не случится: Артурия была равнодушна к иным отношениям. Работа, которая, вопреки его иронии, шла в гору, была для Артурии всем. Она могла пропасть на несколько недель, а потом позвонить и сказать, что свободна на четыре дня. А у него была командировка… Тогда, он знал, она ехала в гости к Айрисфиль или звонила Энкиду и шла гулять с Раджей. Если же нет, их встречи протекали, как сегодня – камерно, тепло, словно они расстались только вчера. Вокруг него же всегда была куча женщин, готовых встретиться в любой момент или разделить поездку – но влекла его только Артурия. Гильгамешу казалось, что он тоже был для неё исключительным человеком – однако сила её самообладания была столь велика, что порой создавалось впечатление противоположного. И хоть он понимал, что именно бесстрастность делала её столь притягательной с начала их самой первой встречи, теперь именно это же равнодушие к его изменам и уязвляло … его гордость? -Всё-таки ты невозможная женщина… – спать совершенно не хотелось.