But now I fear I’ve lost my spark No more glowing in the dark for my heart. («A Million Little Pieces» — Placebo) Кто же это, скажите, был? Кто впустил в себя тьму и мрак? Дверь — не дверь, когда кто-то её открыл. Эта кровь на твоих руках. (OhMyGau)
Шериф остановил арендованную в ближайшем городке машину рядом со съездом к ранчо и тяжело вздохнул. Стайлз изо всех сил попытался придать своему лицу выражение, демонстрирующее надежду, однако это, видимо, удалось ему откровенно хреново, потому что отец поморщился и вовсе не торопился провожать его до ворот. Воцарившееся молчание угнетало, но Стайлз совершенно не мог найти в себе сил, чтобы заполнить его привычной чепухой. Язык словно онемел и прилип к нёбу, отказываясь повиноваться владельцу. Стайлза, который мог болтать часами без перерыва, больше не существовало, а новенький с обязанностями сына справлялся пока не очень. — Послушай, — шериф все-таки отцепил руки от руля и посмотрел на него неожиданно виновато, — если ты не хочешь оставаться здесь, мы можем прямо сейчас вернуться домой. Не нужно делать что-то только ради меня. В глазах предательски защипало, и Стайлз сжал пальцы на крепком отцовском плече. У него, черт побери, был самый лучший папа в мире, и меньшее, что он мог сделать для него — это попытаться помочь самому себе. Перестать будить отца оглушительными воплями по ночам и паническими атаками, переходящими в истерики. Психологи и психотерапевты могли идти нахер со своими советами и успокоительными, хреново сочетающимися с аддеролом. В конце концов, свежий воздух и лошадки — это действительно неплохо, а Стайлз отчаялся уже достаточно, чтобы попробовать все, что угодно. — Пап, все хорошо. Правда, — Стайлз заставил себя улыбнуться. — Если это окажется полным дерьмом, обещаю, я заставлю тебя забрать меня отсюда. Я засыплю твою почту емейлами и достану звонками. — Пообещай мне. — Я обещаю, пап. Честное слово. Отец притянул его в медвежье объятие, сжав до боли в ребрах, и Стайлз с наслаждением вдохнул знакомый с детства запах. На одно мгновение он позволил себе закрыть глаза и просто отпустить все то, что выкручивало изнутри. Стайлз представил, что ему снова десять лет, и папа впервые отправляет его в лагерь. О том, что его вернули обратно не прошло и недели, вспоминать, конечно, не стоило, однако именно это вызвало у него вполне искреннюю улыбку, которую он спрятал на отцовском плече. После традиционных исцеляющих обнимашек Стилински они вытащили набитый до отказа рюкзак, и Стайлз перекинул через плечо сумку с ноутбуком. Было решено бросить машину здесь и пройтись до ранчо пешком, тем более что жилые помещения отчетливо виднелись неподалеку. Стайлз не удержался и все-таки состроил кислую мину, когда они проходили под деревянной аркой с вырезанными лошадками и надписью «Sunrise Ranche». От буквы «s» на конце остались только жалкие остатки, отчего слово выглядело довольно странно. — Как ты думаешь, они сами придумали такое чудесное название? Хотя жеребенок справа действительно милый. Стайлз выцедил последнее слово настолько ядовито, что шериф только закатил глаза и предпочел воздержаться от комментариев. Невысокий двухэтажный домик оказался уже угрожающе близко, когда Стайлз все-таки решился спросить: — Что они знают? Отец не замедлил шага, но заметно напрягся, будто не был уверен, как Стайлз может отреагировать. — Дитон знает все. Остальные, насколько я понимаю, будут знать только то, что захочешь рассказать сам. — Хорошо. Этот Дитон психолог? — Нет, — шериф неожиданно улыбнулся так, что в уголках глаз собрались морщинки, — на самом деле он ветеринар. — Ты не шутишь? Стайлз улыбнулся в ответ, потому что это было действительно забавно. Он был уверен, что это что-то вроде крутого реабилитационного центра, но на деле, кажется, папа действительно понимал, что ему вряд ли могло бы помочь то, что помогало другим. Возможно, чувство вины не так уж и ослепило его отца, как Стайлзу казалось на первый взгляд. — Ни в коем разе. Сюда поступают в основном травмированные лошади. Интересно, станут ли с ним обращаться, как с лошадью? Стайлз хмыкнул себе под нос и с сожалением подумал о том, что с ним, возможно, стоило бы обращаться, как со взбесившимся скакуном, а не как с тем, которому требуется помощь. Деревянный дом вырос перед ними, словно срисованный с открытки. Всего лишь два этажа, покатая крыша и чисто выметенное крыльцо. По немного нескладному силуэту было видно, что некоторые помещения, скорее всего, пристраивались позднее, и это выглядело неожиданно интересно, придавая дому своеобразную индивидуальность. Стайлз заприметил распахнутые окна на втором этаже и живописно колышущиеся легкие занавески. На заднем дворе бодро стучали копыта и был слышен мужской голос, отдающий неразборчивые команды, — наверное, там находился манеж и проходила тренировка. Они с отцом успели только подняться по ступенькам на крыльцо, как дверь распахнулась, и на крыльцо вылетел бежевый, звонко тявкающий щенок. Короткие, еще непослушные лапы явно подводили мальца не раз, поэтому он сделал почетный круг вокруг Стайлза и плюхнулся на задницу, стуча хвостом по полу и вывалив наружу розовый язык. Следом за собакой на пороге показалась обалденная девушка и улыбнулась, словно чертова фотомодель. — Здравствуйте, вы, наверное, шериф Стилински и Стайлз. Стайлз несколько опешил, засмотревшись на гладкие загорелые ноги, видневшиеся из-под коротких шорт. Девушка напоминала картинку — ковбойские сапоги, рубашка, завязанная узлом на талии, и черные волосы, собранные в небрежный хвост. Стайлз невольно облизал пересохшие губы и поймал искорки добродушного веселья, загоревшиеся в серо-зеленых глазах. — Привет, я могу сразу увидеть остальных работников ранчо? У вас же есть девушка в ковбойской шляпе? — Стайлз возмутительно подергал бровями и повернулся к отцу: — Пап, ты можешь отправляться домой — я в надежных руках! Девушка фыркнула и протянула ему ладонь: — Я — Лора, мистер шутник. Стайлз пожал теплую сильную руку, автоматически отметив вполне рабочие мозоли и отсутствие даже намека на маникюр. — Давайте пройдем в дом. — Лора ловко подхватила щенка под пушистое пузо. — Не обращайте внимания на бардак на кухне — у нас недавно закончился второй завтрак, и я упустила момент, когда до тарелок добрался Растяпа, — Лора ласково шлепнула возмущенно тявкнувшего щенка по попе и отступила внутрь, освобождая проход. Они с отцом переглянулись, обменявшись похожими ухмылками, и переступили порог.***
Стайлз автоматически принял очередную мокрую тарелку и аккуратно вытер голубенькие цветочки по краю. После угощения одурительным домашним лимонадом с мятой, папу пришлось проводить обратно к машине, потому что самолет должен был вылететь из Ривертона уже через каких-то четыре часа. Отец уехал, а Стайлз вернулся на светлую кухню и стал помогать Лоре с посудой — после она обещала показать ему его комнату и торжественно вручить пароль от вайфая. — Знаешь, наши гости обычно помогают чем-то на ранчо, но это, конечно, остается на твое усмотрение. Стайлз улыбнулся настолько широко, насколько позволял его не слишком маленький рот. Лора оказалась в достаточной мере милой и хищной, чтобы вызвать у него моментальную симпатию. Ей хотелось понравиться. — Я буду помогать. А много здесь еще гостей, кроме меня? — Не очень. — Лора передала ему буквально гигантскую кружку с грампи кэт. — Сейчас, на самом деле, всего лишь двое — ты наверняка познакомишься с ними чуть позже. Айзек одного с тобой возраста, и я буду благодарна, если ты не будешь шутить с ним и замкнутыми помещениями. Стайлз только пожал плечами — если честно, он вообще сомневался, что в ближайшее время у него будет настроение шутить. — Еще есть Эрика, она помладше вас обоих, и у нее эпилепсия. А вообще ранчо маленькое, так что ты скоро со всеми перезнакомишься. Стайлз задумчиво кивнул и перестал улыбаться, мгновенно посерьезнев и как-то незаметно подобравшись, словно хищник, готовый к прыжку. — Что тебе известно обо мне? Лора практически не отреагировала — только поджала губы и закрутила кран с водой, прислонившись к раковине бедром. В ее светлых глазах царило полное спокойствие, сочувствие, и Стайлз неожиданно ярко почувствовал, что она значительно старше. В этих своих шортах, с беззаботной улыбкой Лора выглядела настоящей девчонкой, но определенно ею не была. — Если ты имеешь в виду, что мне рассказал Дитон или твой отец, то — ничего. Но я смотрю новости, и, несмотря на то, что тебе удалось ни разу не засветиться в прессе, я в состоянии сделать соответствующие выводы. Стайлз склонил голову, автоматически вспоминая детали, которые освещались в новостях — кажется, ничего особенного, но вполне достаточно, чтобы Лора поняла, почему он здесь оказался. — На самом деле, не удалось, — он криво улыбнулся. — Надо сказать спасибо папе за то, что того журналиста запихнули в камеру на сутки и совершенно «случайно» уничтожили весь отснятый материал. Вытерев все еще мокрые руки полотенцем, Лора ласково взъерошила ему волосы на макушке, неожиданно до дрожи напомнив этим мать. — Тогда ты — самый настоящий везунчик, и у тебя отличный отец. Ладно, пойдем, покажу тебе комнату, устроишься и, я надеюсь, спустишься к обеду. — Окей. Стайлз закинул рюкзак на плечо и взял сумку, а Лора зачем-то подхватила щенка, валяющегося в пятне солнечного света. Растяпа тут же заинтересованно засучил лапами и преданно вывалил язык. Видимо, лестница на второй этаж самостоятельно давалась ему пока достаточно тяжело. Деревянные ступени уютно поскрипывали под ногами, пока он поднимался наверх. С каждым шагом, с каждой проведенной здесь секундой ранчо вызывало у него все большую симпатию. Дом буквально дышал, жил и был заметно любим своими обитателями. Потертые перила блестели от лака, а второй этаж встретил их разноцветным ковриком и узеньким коридором с несколькими дверьми. Лора уверенно прошла к самой дальней и распахнула ее, пропуская Стайлза вперед. Он помедлил на пороге и уверенно шагнул внутрь, пристроив рюкзак на полу у односпальной кровати, укрытой мягким на вид покрывалом с забавными кисточками. Комната была крошечной, но до странности уютной. Постель, узкий стол, втиснутый под окно с цветастыми занавесками, тумбочка у стены и небольшое зеркало с парочкой старых наклеек с лошадками. Практически умильная простота и незамысловатость. Лора опустила тут же забравшегося под кровать Растяпу на пол. — Пароля у вайфая, естественно, нет, потому что до ближайших соседей ехать полчаса на машине. Отдыхай и не проспи обед — кажется, Айзек и Эрика обещали картофель «Айдахо» и мясо, а я точно привозила отличный соус барбекю, когда ездила в магазин последний раз. — Спасибо. Стайлз улыбнулся краешком рта, показывая, что его очень даже впечатлил обещанный обед. Хотя он был практически уверен, что главным блюдом станет все-таки он сам. Интересно, какое количество местных тоже любит посматривать новости и в состоянии сложить два и два. Дверь за Лорой захлопнулась с легким щелчком, и Растяпа тут же выполз из-под кровати и с энтузиазмом принялся обнюхивать брошенный рюкзак. Видимо, определив Стайлза, как отсутствие всякой угрозы, щенок развалился и принялся совершенно нагло жевать рюкзачную лямку. Стайлз только усмехнулся и расслабленно повалился на кровать, зарывшись лицом в подушку, пахнущую чистым бельем. Силы, кажется, окончательно приблизились к минимальному порогу, потому что единственное, чего ему по-настоящему хотелось — это запереться в этой крошечной комнатке и не выходить отсюда никогда. Валяться в постели, бессмысленно пролистывать страницы в интернете и, может быть, иногда выбираться в поле в одиночестве. Бродить по истоптанной траве и подниматься на пологие холмы, вглядываясь в тусклое голубое небо. Что ж, у Стайлза впереди было все лето, чтобы притворяться отшельником. Не встречать виноватый взгляд отца или вечно вопрошающий взгляд Скотта. На самом деле Стайлзу хватало собственных глаз в отражении. Он не мог смотреть даже в них, потому что все чаще ему казалось, что на дне зрачков клубится самая настоящая тьма. Завивается спиралями и подталкивает Стайлза заглянуть за край, посмотреть в бездну, которая разверзлась у него внутри за последние полгода. В эту черную дыру утекали все чувства и эмоции, которым в той его «жизни» было не место, однако жизнь переменилась, а Стайлз не мог заставить себя начать чувствовать, как прежде. Все утекало, стремительно ускользало, словно вода в водосток. И Стайлз был не в состоянии это удержать, не в состоянии снова стать тем Стайлзом, который однажды просто исчез, растворился где-то в глубине, благоразумно оставив от себя только ту часть, которая справлялась с происходящим. И за это лето он рассчитывал привести себя в порядок в этой глуши. Здесь его никто не знал, поэтому гораздо легче было собрать себя заново. Собрать Стайлза, который будет подготовлен к реальности, сдаст финальные экзамены и сделает со своей жизнью что-нибудь. Что-нибудь, блядь. И это будет правильно. Он не собирался заводить здесь друзей. Он мог поулыбаться Лоре, но правда заключалась в том, что ему было глубоко наплевать на несчастную девочку с эпилепсией, мальчика с клаустрофобией или бедных лошадок. Стайлзу было насрать на всех них скопом. Он хотел излечиться. Хотел вернуть себе сердце, которое не будет пытаться сожрать его изнутри.***
Стайлз спустился вниз, услышав, как несколько раз хлопнула дверь, взволнованно завозился Растяпа, и загремела посуда. У холодильника стояла симпатичная блондинка с длинными волосами, убранными в заметно потрепанный хвост. — Хей, привет. Помочь? Девушка обернулась, и Стайлз оценил совершенно непотребный принт с женщиной-кошкой на аппетитной груди. — Привет, я — Эрика. Почему бы и нет. — А я — Стайлз. Эрика вздернула бровь вверх, но промолчала, всунув ему в руки стопку тарелок. — Расставь на столе. Если честно, понятия не имею, кто еще заявится на обед. Стайлз невнятно хмыкнул и принялся за посуду, а потом и ножи с вилками, пока Эрика колдовала над чем-то в духовке. Он не успел засервировать даже половину стола, как в дверях появилась Лора и хищно потянула носом уже поплывший по кухне аппетитный запах. — Ммм, а где Айзек? — Понятия не имею, — Эрика независимо дернула плечом, — но готова поставить пять баксов, что снова таскается за крипи-Питером. — Эрика! — Лора возмутилась вполне натурально, но Стайлз заметил хитрый блеск, появившийся в ее глазах. — Что? Твой дядюшка напоминает главного злодея какого-нибудь психологического триллера, и ты сама это знаешь. Лора легко рассмеялась и, оставив провокационное замечание без ответа, присоединилась к сервировке стола. Они успели закончить как раз к новому хлопанью двери. Повозившись в коридоре, новоприбывшие вошли в кухню, и на мгновение Стайлза охватила оторопь. Первым вошедшим оказался мужчина, тут же прочно приковавший к себе внимание. Сильные руки и широкие плечи прятались под тонкой белой футболкой, в вырезе которой легко просматривалась мускулистая шея, джинсы были небрежно закатаны почти до колен, однако вовсе не отличное телосложение и не холодные глаза неудержимо притягивали взгляд. Вся левая сторона лица была покрыта жутковатыми на вид шрамами, затрагивающими шею и скрывающимися под тканью. Судя по характеру повреждений и просмотренному в детстве «Кошмару на улице Вязов», это, несомненно, были следы сильнейших ожогов, и мысль об этом заставила Стайлза содрогнуться. Следом за мужчиной вошел совершенно ангелоподобный парень с льняными кудрями и абсолютно жертвенными голубыми глазами. Стайлз едва посмотрел на него, тут же переключившись на заговорившего. — Вот это да. — Мужчина со шрамами криво улыбнулся, отчего его лицо приняло еще более устрашающий вид, а в глазах запрыгали бесенята. Голубые глаза смотрели так, словно видели насквозь. — Здравствуй, Стайлз, вижу, ты весь пошел в мать. Стайлз моргнул и автоматически прижал пальцы к родинкам на лице, доставшимся ему в наследство. — Питер! — В голосе Лоры слышалось явное неодобрение, и если бы Стайлз мог оторвать взгляд от ее дяди, то наверняка увидел бы на ее лице гримасу недовольства. Питер ухмыльнулся еще шире, но поднял руки в извечном жесте, демонстрирующем поражение. — Молчу-молчу, моя милая племянница. Обещаю — больше никаких провокационных замечаний на сегодня. Стайлз с трудом сдержался и промолчал, хотя язык удалось прикусить в самый последний момент. Это была очевидная провокация, и демонстрировать свою неосведомленность ему не хотелось, зато несколько кусочков пазла со звонким щелчком встали на место. Папа никогда бы не отправил его восстанавливать силы на неизвестное ранчо в другой штат, особенно после того, что случилось. Но прежде Стайлз был так занят собственными переживаниями и отчаянными попытками восстановить равновесие, что предпочел не обратить на это внимания. Пока все рассаживались по местам, а Стайлзу немного неловко представляли Питера и Айзека, кое-что абсолютно точно встало на свои места. Отец знал их, и, судя по тому, что прелестный дядюшка помнил его мать, они должны были жить в Бикон Хиллс. И что-то подсказывало Стайлзу, что вряд ли Питер заработал свои шрамы каким-то безобидным способом. Это было интересно, но все-таки недостаточно, чтобы он начал задавать вопросы. Картофель и мясо издавали совершенно умопомрачительный аромат, пока Эрика выступала главной, наполняя всем тарелки. — Дерек не придет? — девушка задумчиво покрутила в руках еще одну пустую тарелку. — Наверное, нет, — Лора обреченно пожала плечами, демонстрируя, что это от нее не зависит, как бы ей этого ни хотелось. — Ты же знаешь, как он любит избегать общества других людей под любым, самым несостоятельным предлогом. Кстати, Дерек — это мой диковатый брат, — последняя реплика была явно обращена к нему, и Стайлз даже приподнял бровь, изобразив внимание. — Так как ты планируешь остаться здесь до конца лета, то, скорее всего, рано или поздно вы все-таки пересечетесь. Питер «незаметно» фыркнул над своей порцией, но от замечаний воздержался. Айзек и Эрика выказывали очень схожее равнодушие в стиле «это еще один Хейл, и меня это не касается». И это отчего-то показалось Стайлзу достаточно забавным, поэтому оставшуюся часть обеда он провел, наслаждаясь незамысловатой едой и легкой пикировкой за столом. Тут же его просветили, что Дитон задержится в городе до завтра по делам ранчо, и из более ли менее постоянных обитателей через пару недель ему грозило знакомство с загадочной Малией. Все это было действительно мило, и на какое-то время Стайлзу даже удалось расслабиться, отпустить себя и позволить мыслям течь в произвольном направлении, а не отстукивать в голове абсолютно дикий ритм. Посуду вызвались мыть Питер и Айзек, а Стайлз, чувствуя сонливую сытость, решил подняться наверх под предлогом проверки еще не вытащенного из сумки ноутбука. Однако каждая лестничная ступенька отзывалась щекоткой между лопатками. Он буквально кожей чувствовал на себе проницательный, акулий взгляд Питера. И этот взгляд вкрадчиво нашептывал Стайлзу на ухо «что же он делал, что же он сделал с тобой, Стайлс-с-с?». Невольно содрогнувшись, он не сдержался и одолел лестницу парой стремительных прыжков. За закрывшейся дверью его новой уютной комнаты собственный марш-бросок показался ужасно глупым. Вообще-то он думал, что уже справился с воображаемым голосом в собственной голове, по крайней мере, на время бодрствования. На самом деле это уязвляло, и, чтобы отвлечься, Стайлз действительно решил достать ноутбук. Правда, не совсем затем, чтобы проверить сеть, скорее, чтобы проверить пару фактов. Намеренно или нет, но Питер сболтнул достаточно, чтобы Стайлз без труда мог разузнать, откуда взялись шрамы, и почему семейка Хейлов или ее часть перебралась из Бикон Хиллс на ранчо в другом штате. Несколько статей нашлись мгновенно. Целая семья, сгоревшая заживо в собственном особняке в лесу. В рамках провинциального Бикон Хиллс новость была шокирующей, и несколько местных газет с удовольствием оформили громкие заголовки. Кое-где даже мелькнула парочка фотографий — темный величественный особняк и фото парня с забавным прикусом, явно изъятое из какой-нибудь школьной газеты, если судить по знакомой форме для лакросса. В живых осталась только уже известная Стайлзу тройка, дом не подлежал восстановлению, а подожгла его какая-то местная сумасшедшая, которую сразу после «инцидента» доставили в Эйкен Хаус. Теперь переезд на это ранчо казался вполне объяснимым. Интересно, сколько тогда было Лоре? Наверное, около двадцати, когда на ее плечи свалилась мертвая семья, обгоревший до костей дядюшка и диковатый младший брат. Стайлза ни на мгновение не удивляла мысль о том, что она справилась и, наверное, справилась просто прекрасно, но ему было до омерзения интересно, что же она чувствовала тогда. Как заставляла просыпаться себя каждое утро, ездить в больницу, и что случилось с ее учебой в одном из классных нью-йоркских колледжей? Возможно, в их историях и не было ничего общего, но Стайлз испытывал острое, почти болезненное удовлетворение от знания того, что этот мир несправедлив не только к нему одному. Что всем приходится выплывать или тонуть. Это успокаивало.***
Ампула стеклянно звякнула, когда от нее отломили кончик, и Стайлз вздрогнул, ощутив себя так, словно за шиворот плеснули ледяной водой. Волоски на руках и загривке встали дыбом, а внутренности скрутились узлом от ужаса. Сердце сбилось на панический ритм, заколотилось как безумное, и Стайлз приоткрыл рот, жадно хватая воздух. Он знал, что просить бессмысленно, конечно, знал, но все равно пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы сдержаться и не начать. Страшно было настолько, что если бы существовал хоть крошечный шанс выпросить избавление, Стайлз бы без раздумий пошел на унижение. — Давай, Стайлс-с. — Ногицунэ небрежно кивнул в сторону кровати, а Стайлз завис взглядом на его руках. На поблескивающем шприце, бледных пальцах и аккуратно подвернутых рукавах рубашки. Все тело буквально застыло и не повиновалось, мышцы задеревенели, а задница словно прилипла к стулу. Кровь тяжело пульсировала в висках, и пришлось приложить нечеловеческое усилие, чтобы заставить себя подняться и подойти к постели. Стайлзу казалось, что пол под его ногами, качается, будто палуба корабля. Стены плыли, расплывались неясными цветными пятнами, отчего голова шла кругом, и к горлу подкатила тошнота. Он боялся, что не дойдет, что упадет и раскроит себе череп об острый угол прикроватной тумбочки. Перед глазами помутилось, он крепко зажмурился и очнулся уже лежа на кровати. Левое запястье уже холодил металлический браслет, и тихо звякнула цепь, тянущаяся к вплавленному в стену кольцу. Правую руку жгло от инъекции, и Стайлзу казалось, что он ощущает, как нечто распространяется с кровью по его организму, захватывая все больше пространства. Он не знал, что это было на этот раз — транквилизатор, наркотик или что-то похуже. Потолок уплывал куда-то назад, глаза закатывались, а во рту стало сухо, как в чертовой пустыне. — Я скоро вернусь. Голос Ногицунэ прозвучал так вкрадчиво и успокаивающе, что Стайлзу тут же захотелось вскочить. Он дернулся, попытался сказать что-то, но вместо этого из горла вырвался только неясный хрип. Стайлз захлебнулся словами, задохнулся, чувствуя себя неспособным сделать очередной вдох… Задыхаясь, он резко сел на постели, прижимая, конечно же, не закованную руку к лицу. Сердце все еще тяжело колотилось о ребра, не хватало дыхания, и футболка противно липла к спине. Холодный пот выступил на висках, и Стайлз резко рванул футболку через голову, услышав треск ткани. Прохладное дуновение из окна остудило мокрую спину, мягко пошевелило волосы на затылке и неожиданно привело в чувство. Стайлз заставил себя дышать медленнее, глубже вдыхая и с тихим шипением выдыхая через рот. Постепенно пульс замедлился, и в голове перестали несмолкаемым адреналиновым боем греметь воображаемые барабаны. Ложиться обратно в еще влажную от пота постель не было ни малейшего желания, и он присел на край, спустив ноги на стылый пол. Он не знал, сколько просидел, тупо уставившись в стену напротив, но это помогло успокоиться. В мыслях все еще царила каша, мелькали яркие обрывки увиденного кошмара, но, по крайней мере, он точно знал, что паническая атака отступила. В комнате царили густые серые сумерки, которые можно наблюдать незадолго до рассвета. Стайлз дотащил себя до стола, на котором бросил мобильник, и бездумно провел пальцами по экрану. Пять тридцать утра — просто прелестно. Конечно, он знал, что заснуть больше не сможет, и, судя по гробовой тишине, царящей в доме, никто на этом ранчо не собирался вставать до рассвета, а, скорее всего, и позже. Бесцельно побродив по комнате, Стайлз вытащил из рюкзака свежую, пусть и немного мятую футболку, натянул ее и решил спуститься вниз. Ступеньки тихо поскрипывали под ногами, и это был единственный звук, нарушавший сонную тишину. Даже Растяпа где-то мирно спал, не заинтересовавшись чужими шагами. Помедлив, он щелкнул выключателем на кухне, и свет, мгновенно разогнавший сумерки, неожиданно принес с собой покой и уют. Стайлз прошел вдоль шкафчиков, касаясь кончиками пальцев полированных деревянных дверец, сунул нос в холодильник и выглянул в окно. В принципе он мог бы побыть очаровательным и приготовить завтрак на всех в свой первый же день, однако вряд ли знаменитый омлет Стилински стоило начинать готовить еще до рассвета. Конечно, это было ранчо, но Стайлз сильно сомневался, что хоть кто-то здесь поднимался с первыми солнечными лучами. Послонявшись еще немного по первому этажу, он окончательно смирился с тем, что ни заснуть, ни занять себя чем-то вроде чтения у него не выйдет. В мыслях царил хаос, а в теле поселилось неестественное возбуждение, не дававшее усидеть на месте. Смирившись, Стайлз нашел на кухне закопчённую турку, пачку неплохого кофе, россыпь специй и молоко. Готовка даже чего-то такого простого, как заварной кофе, умиротворяла. Стайлзу нравилась легкость, с которой его сознание переключалось на количество отсыпанной корицы, снятие пышной пенки с молока или подогревание кружки до нужной температуры. Несмотря на СДВГ, на кухне ему нравилась точность и размеренность. Еще до произошедшего он почти ежедневно готовил им с отцом, собирал рецепты, выписывал последовательность действий на яркие желтые стикеры и клеил их на вытяжку над плитой, чтобы ничего не упустить. Кофе, смешанный с молоком, вспенился последний раз, и Стайлз выключил плиту, давая напитку немного настояться. Воспоминание о кошмаре практически растворилось в этой почти домашней суете, высох холодный пот на пояснице, и практически исчезло мерзкое чувство, притаившееся где-то между ребрами и желудком. Кошмары такого рода Стайлз тайно ненавидел больше прочих, потому что они были всего лишь повторением уже произошедшего в реальности, и каждый долбанный раз он ощущал себя так, словно вернулся назад. В те дни, когда Ногицунэ исчезал по каким-то делам из крошечного домика в лесу, оставляя Стайлза прикованным к стене и одурманенным наркотиками или транквилизаторами. Он оставлял ему еду, воду, ведро под кроватью, но каждый раз Стайлз сомневался, что тот вообще вернется. Мучаясь видениями, галлюцинациями или провалами в неестественно глубокий сон, он думал только о том, как мучительно будет умирать, если однажды Ногицунэ не вернется. Если с ним что-то случится. Если он просто посчитает забавным оставить Стайлза в одиночестве навсегда. Призрачное ощущение дичайшей беспомощности сжало внутренности ледяной рукой, и Стайлз заставил себя встряхнуться. Кофе был перелит в кружку, на диване нашелся теплый плед, и Стайлз выполз на крыльцо, ощущая себя чем-то вроде шерстяного буррито. Ступеньки протяжно скрипнули, пока он на них устраивался, горячий бок кружки приятно обжигал ладонь, а сумерки над степью постепенно светлели. Вдалеке зажглась тонкая золотая полоса, и Стайлз расслабился, любуясь просыпающимся солнцем. Холмы или, может быть, горы вспыхнули оранжевым, коричневато-серая степь пожелтела, мгновенно стала ярче, будто кто-то вылил на нее краски. На какое-то мгновение ему стало немножко жаль, что все его знания о Вайоминге по большому счету ограничивались мыслями о прямоугольнике, девизом о равных правах и «Горбатой горой», просмотренной со Скоттом еще в средней школе. Стайлз-исследователь был временно недоступен, и у него совершенно не было сил на то, чтобы заставить себя интересоваться, хотя прежде все, конечно, сложилось бы по-другому. Рассвет был чудесным, плед достаточно теплым, кофе в меру крепким, а из конюшен рядом доносилось тихое конское ржание. Стайлз вернулся на кухню с пустой чашкой и в приподнятом настроении, собираясь поразить всех своим лучшим омлетом. В холодильнике крайне удачно нашлись не только яйца, но и бекон, помидорчики-черри и кусочек немного обветренного сыра. Раскаленное сливочное масло аппетитно зашипело, когда Стайлз выложил на сковородку розовые полоски бекона. Он как раз потянулся за лопаткой, чтобы перевернуть их вовремя, когда вполне отчетливо ощутил чужой взгляд на собственном затылке. Инстинкт сработал прежде, чем Стайлз успел задуматься — он резко развернулся, автоматически пытаясь нащупать что-нибудь достаточно тяжелое или острое, но вместо этого пальцы схватились за раскаленную плиту. Угрюмый незнакомец, действительно стоявший на пороге, отреагировал быстрее, чем Стайлз вскрикнул от полоснувшей ладонь боли. Чужие мозолистые пальцы сомкнулись на запястье, дернули к раковине, и на обожженную руку полилась ледяная вода. Мгновенно стало легче — пульсирующее на коже жжение заменилось прохладой, пусть, он и знал, что это всего лишь временно. Мужчина разжал пальцы и сунулся в шкаф на верхнюю полку, буркнув сквозь зубы: — Надо смазать маслом. Если честно, Стайлз элементарно растерялся. Секундная паника сменилась испугом и почти сразу болью от ожога, и только теперь, получив секундную передышку, его мозг, кажется, пришел в чувство. Мистер со сведенными бровями, похожими на двух мохнатых гусениц, не мог быть никем другим, кроме брата Лоры. Дерек Хейл, который, видимо, любил позавтракать еще до рассвета. Зазвенели какие-то склянки, Дерек совершенно бесцеремонно дернул его от раковины поближе и плеснул на уже сильно покрасневшую кожу чем-то оранжевым и скользким на вид. В воздухе запахло чем-то до боли знакомым, но воспоминание тут же ускользнуло, потому что было невозможно сосредоточиться на всем одновременно. Дерек протянул ему бумажное полотенце и выключил газ под уже начавшим подгорать беконом. Хейл выглядел таким стремительным и угрюмым, таким замкнутым, что в Стайлзе неожиданно проснулись уже позабытые инстинкты придурка с СДВГ. У него дико жгло руку, с пальцев стекала какая-то оранжевая фигня, в воздухе висел легкий дымок и запах горелого мяса, а он кривовато ухмыльнулся и сказал: — Меня, кстати, зовут Стайлз. Привет. Дерек застыл и посмотрел на него светлыми, совершенно волчьими глазами и буркнул: — Прекрасно. Стайлз даже не успел больше ничего добавить, потому что Дерек стащил какую-то жратву из холодильника и мгновенно скрылся наверху. Тихо стукнула закрывшаяся дверь в спальню, и он не смог сдержаться от ухмылки. Смутное воспоминание мелькнуло в мозгу яркой картинкой — прозрачная тонкая чашка и мелкие оранжевые ягоды, плавающие в жидкости цвета светлого меда. Ногицунэ с наслаждением заваривал себе чай холодными вечерами — резал апельсин на яркие ароматные ломтики, доставал палочку корицы и парочку звездочек аниса. Это было по-своему красиво и завораживающе, ритуал и отточенные годами действия — для человека, частенько жалующегося на скуку, Ногицунэ имел довольно специфическую привязанность к своим привычкам. Стайлз недовольно передернул плечами, запрещая себе думать о том, что больше не имело, не должно было иметь никакого значения. Все еще прижимая бумажное полотенце к горящим пальцам, он невольно прислушался к затихающим шагам наверху и подумал, что это будет забавно. Дерек был похож на черепашку, прячущуюся в панцирь при малейшем движении. И у Стайлза даже в кончиках пальцев закололо от ослепительного желания подцепить прочное укрытие, вытащить наружу и рассмотреть все хорошенько. Он отчаянно не хотел вглядываться в себя самого, так почему бы вместо этого ему было не попытаться заглянуть в чужое нутро?***
Эрика шла впереди, иногда притормаживая у какого-нибудь стойла и делясь историей. Некоторые лошади взволнованно переступали копытами, самые наглые тянулись мордами, шумно фыркали, вынюхивая возможное лакомство. У Стайлза действительно имелась с собой пара яблок и морковка, но он уже успел все раздать, послушно следуя за девушкой и слушая ее краем уха. Если честно, верховая езда его интересовала не слишком, как и трогательные истории некоторых местных обитателей. То есть если под «обитателем» подразумевается исключительно лошадь. Конечно, они были очаровательны — лоснящиеся шкуры, гривы, заплетенные косичками, мягкие губы, забирающие лакомство с ладони… Стайлзу было жаль тех немногих, на чьих шкурах еще виднелись шрамы или были заметны травмы, просто он не думал, что общение с животными действительно могло бы ему помочь. Они дошли до самого конца, и Эрика открыла дверцу последнего денника. — Она тебе понравится. Это Лидс. Стайлз непроизвольно отступил на шаг назад и рассмеялся. Лошадка была высокая, стройная, яркой, рыжей масти с длинноватой, незаплетенной гривой. — А что, похожа! Эрика вопросительно вздернула бровь, а Стайлз все-таки не удержался и потянулся погладить ладонью бархатную шею. Лидс выразительно скосила на него блестящий карий глаз, и это показалось ему очаровательным. На самом деле он собирался слиться сразу после импровизированной «экскурсии» и не изображать из себя великого всадника, однако теперь идея казалась ему не такой уж непривлекательной. Не то, чтобы Стайлз верил в судьбу, но, тем не менее, он старался и не игнорировать знаки, которые она подавала. Его прекрасная, недостижимая Лидия, игнорировавшая все его знаки внимания в школе, и прелестная лошадка Лидс, на которой он мог прокатиться. Иногда он находил, что у жизни довольно специфическое чувство юмора. — Я же могу прокатиться? Эрика равнодушно пожала плечами. — Почему бы и нет — ей как раз нужно размяться. Я оседлаю, покажу тебе основы, потренируешься пока на манеже, окей? — Окей. Если честно, Стайлз и не рвался особо в одинокие романтические прогулки по полям. Одиночество, конечно, было ему необходимо, но он мог организовать себе изоляцию и без помощи лошади. Эрика вывела Лидс из конюшни, и Стайлз с интересом наблюдал за приготовлениями. Руки девушки двигались уверенно, привычно, и это был определенно подходящий момент для того, чтобы попытаться кое-что выяснить. — Хей, хотел спросить, если это не секрет, а чем занимается на ранчо братец Лоры? — Дерек? — Эрика на мгновение оторвалась от затягивания ремешков и кинула на него заинтересованный взгляд поверх лошадиной холки. — Неужели ты столкнулся с неуловимым? — Типа того. Любовался рассветом, когда он вернулся. — Оу, представляю, как он был вежлив, — девушка спрятала довольно язвительную ухмылку, расправляя что-то вроде одеяльца у лошади на спине. — Летом он обычно находит себе какое-нибудь выдуманное занятие подальше от ранчо. В сезон всегда приезжаю я, частенько заходит Малия, возвращается на пару месяцев Лора, а в этом году появился Айзек и ты. Дерек не слишком общительный и дружелюбный парень. И если верить легенде, то сейчас он взялся частично заменить почти весь забор по периметру ранчо. Даже старается не возвращаться ночевать в дом лишний раз. — М, а Лора разве не живет здесь? — информация о Дереке ничуть не удивляла, поэтому Стайлз легко переключился на его сестру. — Нет, — Эрика отрицательно качнула головой и ловко подхватила седло, — она в основном живет в Шайенне, иногда мотается в Ривертон, знаешь, занимается делами ранчо на уровне рекламы и пожертвований. У нее, кстати, отлично получается. А сюда она приезжает обычно пару раз в год, не больше. — Навещает брата и дядю? — Ага, вроде того, — Эрика внимательно осмотрела уже запряженную лошадь, — хотя, скорее, брата, я думаю. Ты же уже видел Питера — он довольно специфический чувак. — Это мягко сказано. Девушка открыто улыбнулась и взялась рукой за стремя, придерживая и указывая Стайлзу на луку седла: — Давай, забирайся. Стайлз почувствовал себя кулем с мешком, пока с трудом устраивался в седле. Сидеть верхом оказалось действительно высоко и не так легко, как виделось со стороны. Эрика подогнала длину стремян под его рост и, взяв лошадь под уздцы и прицепив корду, повела ее на небольшой тренировочный манеж. Следующие полтора часа Стайлз провел в дичайшем напряжении. Толстовку пришлось скинуть, футболка прилипла к спине, а мышцы ног и бедер начали подрагивать уже спустя первые полчаса. Удерживать равновесие правильно оказалось сложно даже на шаге, а когда Эрика, посмеиваясь, заставила Лидс бежать рысью, он был близок к отчаянию. Слабое облегчение он испытывал только от того, что полученный с утра ожог его совершенно не беспокоил — облепиховое масло определенно сотворило чудо. Возвращаясь обратно в дом насквозь мокрым, с предательски подкашивающимися ногами, Стайлз чувствовал себя неожиданно хорошо. Его мозг был занят чем-то новым, мышцы звенели, а тело налилось тяжестью от усталости. Не хотелось ничего. Только завалиться на мягкую постель и лежать безвольной медузкой, ощущая приятное расслабление в конечностях. И именно так Стайлз и поступил.***
Спутанная светлая прядь падала девушке на лицо. Пересекала бледную щеку, словно золотистая паутинка. Он видел, как размеренно и спокойно вздымалась и опускалась ее грудь под тонкой майкой с каким-то рисунком. Он видел красноватый след и легкую припухлость от укола на изящной линии шеи. Девушка показалась ему очаровательной, и от этой мысли все у Стайлза внутри стиснулось в один болезненный комок. Тихо скрипнули половицы, когда Ногицунэ подошел ближе и опустился на пол за его спиной. У Стайлза мгновенно свело плечи от всепоглощающего желания отодвинуться или хотя бы резко обернуться. — Ее зовут Хизер. Его голос прозвучал удивительно мягко и вкрадчиво. Как и всегда. Прохладные пальцы твердо сжались на его запястье и вложили в руку нож. Широкое, слегка изогнутое лезвие тускло поблескивало, отражая свет, а полированная рукоять уютно устроилась в ладони. Сердце подскочило к горлу и забилось барабанным боем где-то в висках. Футболка моментально прилипла к спине, подмышками стало влажно, и над губой выступила испарина. Стайлзу не хватало воздуха. Все, что он чувствовал — дикий ужас, парализовавший его до кончиков пальцев, и отчаянную невозможность вздохнуть. Ногицунэ стиснул его руку, потянул вперед, дотрагиваясь лезвием до обнаженного горла девушки. Стайлз отчетливо услышал, как в его горле что-то булькнуло, но не смог выдавить и звука. Он не мог протестовать. Не смел возразить. Тело будто налилось свинцом, ощущалось абсолютно чужим и неуправляемым. Ногицунэ надавил сильнее, и на коже вспух алый разрез, тут же налившийся кровью. Хизер все еще лежала в отключке, когда кровь тонкой струйкой побежала по шее и закапала на пол. Внутри Стайлз вопил и дергался, вырывался, словно сумасшедший, но в реальности он сидел безвольной куклой, пока нож одним резким движением не перерезал сонную артерию. Кровь хлынула рекой. В человеческом теле не должно быть столько крови — она все текла и текла из раскрытого разреза. Пропитала Стайлзу джинсы, заполнила весь пол и начала медленно прибывать, словно вода в ванной, заткнутой пробкой. Алое уже плескалось у коленей, когда твердые губы едва коснулись его уха, и ядовитый шепот проник сразу внутрь и змеиным шипением зазвучал прямо в голове: — Ты убил ее, убил ее, убил… Стайлз содрогнулся и… Открыл глаза, судорожно вцепившись скрюченными пальцами в одеяло. Сердце тяжело колотилось о грудную клетку, над верхней губой выступили капельки пота, а нос все еще чувствовал фантомный тяжелый запах разлитой крови. Ты убил ее, Стайлс-с-с. К горлу подкатил комок, желудок словно стиснуло кулаком, и Стайлзу пришлось резко сесть и согнуться над полом, чтобы не заблевать собственную кровать. Внутренности скрутило сухим спазмом, горло сжалось, но ужин все-таки остался внутри. Все еще абсолютно дезориентированный, Стайлз буквально скатился с постели, вышел из комнаты, стараясь не шуметь, и двинулся к ванной. В доме было уже светло, вставшее солнце золотистыми пятнами отметилось на деревянном полу, и он истово молился, чтобы ни с кем не столкнуться. Вселенная, видимо, услышала его, потому что он вполне удачно ввалился в ванную и запер за собой дверь. Сухой щелчок замка отдался где-то внутри, и Стайлз тяжело навалился на раковину, до отказа откручивая кран с холодной водой. Пальцы занемели уже через пару минут, и тогда он сунул под ледяную струю и голову, стиснув зубы от ощущения обжигающего холода на затылке. Прохладные капли, словно стайка проворных улиток, заползли за ворот футболки и скользнули по спине. Почти сразу стало гораздо легче, и он сполз на пол, прислонившись щекой к прохладной каменной стене. На ранчо вовсю царило утро, а это значило, что в любую секунду кто-то мог постучаться в дверь, и Стайлзу следовало поторопиться с приведением себя в порядок. Такого рода реалистичные кошмары снились ему не так уж часто — обычно это была всего лишь череда образов и впечатлений, которую он с трудом мог вспомнить после пробуждения. Но этот сон слишком сильно был похож на воспоминание. Та девушка, Хизер, оказалась первой, которую Ногицунэ убил фактически его руками. Конечно, произошедшее в реальности немного отличалось, но незначительно. До Хизер Ногицунэ заставлял Стайлза носить будущим жертвам еду или воду, несколько раз возил с собой далеко в лес, чтобы выкопать яму для тела, но весь этот ужас давал Стайлзу крошечную надежду на то, что однажды ему удастся сговориться с одним из похищенных. Он был даже готов пожертвовать собой, чтобы помочь бежать хоть кому-нибудь, но все его попытки заканчивались неудачей. Лишь один раз он сумел обменяться с пленником крошечной запиской, которую спрятал, обернув пищевой пленкой, внутри овсяной каши. И в качестве награды он получил место в первом ряду. Ногицунэ заставил его смотреть на то, как разделывался с парнишкой, как хладнокровно расчленил тело на кусочки и распихал по отдельным герметичным пакетам. Еще неделю после этого Стайлза тошнило почти после каждого приема пищи, выворачивало с такой силой, что от слабости он с трудом мог подняться с постели. Они никогда не поднимали эту тему с отцом, но он абсолютно точно знал, что Ногицунэ вычислили именно поэтому. Тот не мог удержаться от такой увлекательной игры и постепенно начал оставлять отпечатки и ДНК Стайлза на телах и орудиях убийства. Полицейские вышли на верный след отчасти благодаря тому, что отпечатки мгновенно нашлись в базе. Стайлз не смел спросить у отца, но зато не раз представлял, что тот мог подумать, когда сообщили о первой такой находке. Сын бесследно исчезает, а его отпечатки обнаруживают на орудии убийства. Сомневался ли его отец хоть мгновение? Корил ли себя за то, что вырастил самое настоящее чудовище? Стайлз не знал ответов на эти вопросы, но это совершенно не значило, что они перестали его преследовать. Вернувшись, впервые после долгой разлуки бросившись на шею отцу, он, конечно же, заметил все. Еще больше поседевшие волосы, скорбные морщины, залегшие у рта, и бесконечную усталость во взгляде. Стайлз любил папу, он обнимал его так сильно, как получалось, но они оба знали — ничего больше не станет как прежде. Отец старался помочь ему, забыть все, словно ночной кошмар, но он не мог, а притворяться не было сил. Эти полгода буквально превратили Стайлза в другого человека, с которым ему еще предстояло научиться жить. И самое неприятное заключалось в том, что шерифу привыкнуть к новому Стайлзу оказалось гораздо проще, чем ему самому смириться с этими изменениями. Стайлз буквально заставил себя подняться и тяжело оперся на раковину, вглядываясь в зеркало над ней. В отражении он всегда видел все те же родинки, карие с золотистыми прожилками глаза и слишком бледную кожу. И лишь иногда ему казалось, что рядом со зрачком мелькало что-то темное или за спиной появлялась тень. Но он справлялся с этим в меру собственных сил, никогда точно не зная, где находится его собственный предел. Поэтому и сейчас он просто встал под прохладный душ, небрежно скинув пижамные штаны прямо на пол, и простоял под успокаивающими струями воды до тех пор, пока не пришел в себя. Он вышел из ванной, уже полностью взяв себя в руки, и вполне сносно улыбнулся немного взъерошенной Эрике, столкнувшись с ней в коридоре. Полотенце на голове и имитация занятости вытиранием собственных волос избавили его от утреннего диалога и позволили шустро проскользнуть обратно к себе в комнату. Решение пришло в голову внезапно, когда он вспомнил диалог, случившийся на конюшне. Поддавшись порыву, Стайлз тут же вытряхнул все лишнее из рюкзака, надел поношенные джинсы, футболку, накинул рубашку и на всякий случай вытащил толстовку из сумки. В пустое нутро рюкзака тут же отправился заряженный мобильник, наушники, та самая толстовка, запасная футболка и трусы на всякий случай. Конечно, нужно было захватить какой-нибудь еды, воды и, наверное, спальный мешок, но об этом он собирался попросить Лору. Подсохшие волосы встали дыбом, и Стайлз даже не стал пытаться их пригладить, вместо этого натянув бейсболку, так удачно оказавшуюся в вещах. Ему нужно было побыть одному, но не совсем одному, чтобы не додуматься до безумных вещей, и, казалось, он нашел прекрасное решение. Стайлз не хотел медлить, и то, что Лора уже пила кофе на кухне, было своего рода удачей. Он примостил рюкзак на табуретку, уселся напротив нее, плеснув и себе немного кофе. — Привет. — Доброе утро, ага. Ты же знаешь, где Дерек работает сегодня? Лора едва не выплюнула кофе обратно в чашку. — Дерек?! Когда это вы успели познакомиться? — Хм, за ранним завтраком. — Стайлз закинул в рот пару хрустящих хлебцев и звонко ими захрустел. — Я помогу ему с забором. — Поможешь с забором. Восхитительно. Лора отставила чашку в сторону и задумчиво прикусила щеку изнутри — Стайлз готов был поспорить, что ей мысль отправить его к брату казалась невероятно соблазнительной. — Ты же понимаешь, что он не встретит тебя обаятельной улыбкой и распростертыми объятиями? — Пф, — он не удержался и пренебрежительно фыркнул, — я разберусь с этим, не переживай. — Окей, даже не буду пытаться тебя убедить, что эта идея не кажется мне по-своему забавной, но… Я не хочу, чтобы ты его доставал на самом деле. Дерек — не самый милый и общительный парень в этом штате, но я не собираюсь менять это насильно. Стайлз не сдержался от усмешки. Лора не была похожа на дурочку, но, кажется, даже она не осознавала, насколько сам Стайлз сейчас не был собой. Вряд ли они с Дереком могли помочь друг другу, собственно, это отчасти и стало причиной довольно странного на первый взгляд порыва. — Думаю, Дерек вполне в состоянии постоять за себя. Хотя это ему вряд ли понадобится. Лора прищурилась, словно хотела рассмотреть что-то под тенью его бейсболки. Нашла ли она, что искала, или нет, но сдалась, равнодушно пожав плечами. — Ладно. Если ты этого действительно хочешь, почему бы нет. Могу проводить тебя после завтрака — он сейчас забрался довольно далеко. Часа два или три пешком. Эрика сказала, что всадник из тебя пока не очень. — Не нужно, я сам доберусь, если объяснишь. Телефон у вас здесь ловит нормально, так что, если что, дозвонюсь, не потеряюсь. Лора согласилась, даже нашла где-то старую схему ранчо и набросала приблизительный маршрут. Она же помогла собрать еду с собой, подкинула в рюкзак парочку тяжеленных инструментов и не стала задавать лишних вопросов. Стайлз, конечно, не стал бы отвечать на них в любом случае, однако их отсутствие заметно упростило дело. Ему не хотелось говорить, ему хотелось побыть в тишине, и одинокая дорога по пустынной территории ранчо подходила для этого просто прекрасно. Заинтересованным взглядом его проводил только Питер, уже занимавшийся с одной из лошадей в манеже, но так ничего и не сказал. Стайлз закинул рюкзак на плечи, воткнул наушники в уши и зашагал вперед, растворившись в музыке и движении.***
Идти оказалось действительно прилично — один раз Стайлз даже остановился и уселся на собственную толстовку, достав из рюкзака бутылку воды и парочку бутербродов. Аппетит на свежем воздухе разыгрался не на шутку, поэтому даже простая булка с сыром показалась невероятно вкусной. Такие простые вещи неожиданно заставили его почувствовать себя лучше, легче, чем чувствовал себя тот Стайлз, который проснулся утром от кошмара. Оставшуюся часть пути Стайлзу даже удалось преодолеть в приподнятом настроении. Громкий стук он услышал задолго до того, как, собственно, увидел хоть кого-нибудь и просто шел на звук, не сомневаясь, кого там найдет. Он немного притормозил, останавливаясь неподалеку и разглядывая Дерека, разбирающего старый забор. Рядом уже валялась небольшая куча досок, а ткань тонкой футболки заметно потемнела от пота и прилипла к широкой спине. Здесь, среди тишины пустынного поля он смотрелся на удивление гармонично — здоровый угрюмый мужик, абсолютно погруженный в незамысловатое дело. Стайлз не мог этого объяснить, но что-то в Дереке показалось ему неизъяснимо привлекательным еще в тот момент, когда его обожженную руку лихо сунули под кран, и сейчас он только еще больше убеждался в этом. Хейл неуловимо напоминал ему одичавшего породистого кобеля, опасливо сторонящегося человеческих прикосновений. И это пробуждало неожиданно сильное желание оказаться тем самым, кому будет позволено потрепать пса по холке, зарыться пальцами в густой мех. Сам того не подозревая, одним своим видом Дерек говорил о том, что его необходимо приручить. Дать ему именной ошейник, подстилку и человека, к которому захочется возвращаться, за которым захочется идти следом и не оборачиваться назад. Стайлз не знал, почему он думал о таких странных вещах, но перестать не мог. Может быть, ему было просто скучно. Может быть, произошедшее давило на него слишком сильно, и он был рад любому способу отвлечься. Может быть… Но сейчас у него не было сил думать об этом. Ни о чем вообще, если честно. Поэтому он просто подошел ближе, кинул рюкзак себе под ноги на пыльную траву и сказал: — Хей. Дерек откинул очередную доску в сторону и хмуро уставился на него из-под своих фантастических бровей. Что ж, очевидно, он был не слишком рад новоприобретенной компании. Однако Стайлз плевать на это хотел. Ему было необходимо побыть немного наедине с собой, но совершенно одному оставаться было небезопасно — он никогда не мог быть уверен, как далеко зайдет в собственных размышлениях. Иногда ему становилось сильно не по себе от собственных мыслей, и это по-настоящему угнетало. — Я помогу тебе здесь до завтра. Дерек нахмурился еще сильнее, что на первый взгляд казалось практически невозможным, и Стайлз почти поспорил сам с собой, что сейчас у него поинтересуются, какого, собственно, хуя, но вместо этого получил порцию невнятного ворчания: — Я не собираюсь с тобой возиться. Стайлз ничего не ответил, только равнодушно пожал плечами, потому что возиться с ним уж точно не стоило. Следующие несколько часов они провели почти в полной тишине. Конечно, Дерек расщедрился на пару скупых указаний в начале, но этим ограничился. Обоюдное молчание не помешало им неплохо сработаться, каждый занимался своим делом и не мешал другому. Тишина, последние полгода заставлявшая Стайлза нервничать, сейчас совершенно не напрягала, потому что рядом возился Дерек, в траве стрекотали какие-то насекомые, а в наушниках тише обычного играла музыка. Спустя час ему даже удалось окончательно расслабиться и начать получать удовольствие от монотонного, но физически активного занятия. Единственным волнующим элементом стали «незаметные» взгляды Хейла, которые тот с завидной регулярностью начал бросать в его сторону. Он ощущал каждый почти физически, с трудом сдерживаясь от желания передернуть плечами или резко посмотреть в ответ. Дереку было любопытно — очевидно, Стайлз совершенно не оправдывал ожиданий или слишком выходил за рамки первого впечатления. Что ж, ему тоже было немного интересно, решится ли тот заговорить, или все налаживание коммуникации между ними ляжет на его плечи. Ко времени обеда Дерек окончательно выпустил все иголки и, кажется, чувствовал себя дико неловко. Его хватило только на то, чтобы спросить у Стайлза, не передавала ли Лора что-нибудь из еды, а она, конечно, передавала, и трусливо куда-то смыться за водой. Настроение неожиданно подпрыгнуло выше отметки «норма». Стайлз расфыркался, сдерживая смех, стоило Хейлу скрыться из виду. Он готов был поспорить, что тот намеренно будет тянуть с возвращением до последнего, толком не представляя, как же себя вести. Стайлз не ошибся — возвращался Дерек еще более мрачным, зато с потрепанным покрывалом подмышкой и термосом в руках. В термосе оказался горячий чай с какими-то травами, который на удивление отлично подошел к довольно теплой погоде. В контейнере, собранном Лорой, нашлись два прекрасных куска мяса, уложенных на хрустящие булочки, пару листьев салата и порезанный колечками помидор. Во время поглощения этого импровизированного сэндвича единственное, на что Стайлз был способен — это издавать невнятные мычащие звуки. Дерек, в свою очередь, ел молча, но жадно, а после с удовольствием облизал пальцы от испачкавшего их мясного сока. Сытая тяжесть в желудке и уже второй стаканчик чая неожиданно развязали Стайлзу язык. Ему захотелось подергать Дерека, как в детстве хотелось разворошить палкой муравейник, хоть это было и неправильно. — Знаешь, ты слишком диковат даже для чувака, живущего на ранчо. Хейл зыркнул на него исподлобья, поджал губы, но почему-то ответил: — Я не люблю людей. — Многие не любят, но не многие, — Стайлз махнул рукой куда-то в сторону бесконечного забора, — оказываются здесь. Дерек пожал плечами и справедливо заметил: — Но ты тоже здесь. Стайлз открыл рот и тут же закрыл, потому что ему нечего было сказать. Он здесь, и это правда. Много ли Хейл знал о нем, о многом ли догадывался? Стайлз не испытывал ни малейшего желания поговорить об этом, поэтому они еще немного отдохнули в тишине и снова принялись за чертов забор. Он был здесь и надеялся, что это сможет ему помочь.***
Оказалось, Дерек все-таки не ночевал в чистом поле, кутаясь в одеяло. В получасе от них находился странноватый маленький дом или даже, скорее, обустроенный сарай. Здесь нашлось крошечное подобие душевой кабины с ограниченным количеством воды на двоих, чайник, плитка, дикое множество развешенных кругом на просушку трав и забавная кровать почти под самым потолком, на которую нужно было забираться по лестнице. Если честно, теперь Стайлз лучше понимал желание Дерека ночевать вне дома. Здесь было по-своему мило. На какое-то мгновение он даже почувствовал себя самым настоящим отшельником, полностью оторванным от мира. В этом уютном сумраке, насыщенном запахами трав, было очень легко поддаться иллюзии, что весь остальной мир не существует вовсе или, по крайней мере, не имеет значения. На ужин Дерек довольно ловко разогрел им фасоль из банки с мясом, и вкус оказался вполне приличным. После они по очереди ополоснулись в душе прохладной водой, и Хейл, очевидно, привыкший к такому расписанию, забрался наверх и, судя по звукам, мгновенно отрубился. Стайлз побродил внизу, поковырялся в садящемся телефоне и, стараясь не шуметь, заварил себе еще чашечку чая. Больше заняться было нечем, к тому же с наступлением темноты в домике основательно похолодало, и окончательно продрогший Стайлз решил залезть под одеяло. Лестница предательски заскрипела под его весом, но наверху действительно оказалось теплее. Здесь его уже дожидалось отдельное шерстяное одеяло в клетку, а вместо подушки лежал свернутый валиком свитер. Дерек лежал совершенно неподвижно, повернувшись к нему спиной, и Стайлз расслабился, с удовольствием завернувшись в одеяло и подоткнув его со всех сторон Тело ныло от усталости после тяжелого дня, но мозг, кажется, не собирался отключаться, и в голове беспорядочно теснились самые разные мысли. Стайлз уставился в темнеющий перед носом потолок и неожиданно отчетливо представил, как завтра с утра разбудит Хейла своими воплями. Не то, чтобы кошмары снились ему каждую ночь, но случалось по всякому. Было немного странно размышлять о том, как на это отреагирует Дерек — постарается сделать вид, что ничего не случилось, предложит стакан воды в утешение или, может быть, свалит, не желая связываться с чужими проблемами. Если честно, сам Стайлз ставил на что-то среднее между первым и вторым вариантом. Дерек не тянул на того, кто мог бы открыто утешить или пожалеть, но в то же время не был и тем, кто игнорирует очевидное. Погрузившись в бессвязные фантазии, Стайлз и сам толком не заметил, как автоматически повернулся на бок, почти уткнувшись носом в чужую теплую спину и отключился. И в этот раз ему не снилось абсолютно ничего. Утром Стайлз открыл глаза удивительно отдохнувшим и выспавшимся. С удовольствием потянувшись до хруста в спине, он обнаружил, что Дерек уже успел исчезнуть. Или тот передвигался тихо, как кошка, или сам он спал так крепко, что его не разбудила даже чужая возня. Позволив себе еще немного понежиться под одеялом, он все-таки спустился вниз и, никуда не торопясь, сделал себе чай. Тишина и абсолютное одиночество с утра неожиданно оказались именно тем, что ему было нужно. В сковородке под крышкой нашлась половина яичницы со вчерашней фасолью, что определенным образом характеризовало Дерека — тот и не подумал его разбудить, сказать хоть что-то, но зато оставил половину собственного завтрака. Стайлз с удовольствием подъел все, что нашел, собрал рюкзак и принял решение вернуться обратно на ранчо. Во-первых, мозги после вчерашнего заметно прояснились, чему поспособствовала ночь, проведенная без кошмаров, во-вторых, ему не очень-то хотелось мучить Дерека так сильно. Вряд ли тот бы пережил еще один день в таком тесном обществе. Дорога назад показалась, естественно, короче, несмотря на то, что телефон окончательно сдох еще на половине пути и дальше пришлось идти без музыки. Завидев силуэт дома, он вовсю погрузился в мечты о полноценном горячем душе и ждущем его в комнате ноутбуке, однако на крыльце пришлось притормозить. Доктор Дитон стоял, облокотившись на перила, и Растяпа вертелся у его ног, изо всех сил стараясь уцепиться за штанину зубами. — Привет, Стайлз. — Здравствуйте. Стайлз вежливо улыбнулся и остановился, поднявшись на пару ступеней. До этого они пересеклись с Дитоном всего лишь однажды за завтраком, когда тот вернулся из поездки. На первый взгляд доктор показался ему чрезвычайно проницательным чуваком и отчаянно напоминал Стайлзу именно тех хитрых пидарасов, которые в фильмах обычно знают больше всех прочих. — Надеюсь, ранчо пришлось тебе по душе? — Ага, вроде того. У вас здесь классные лошадки. Стайлз полагал, что оба они прекрасно знали, что для него дело было вовсе не в месте. Свою проблему он таскал с собой, куда бы ни направился, и простая смена пейзажа не могла излечить его в мгновение ока. — Что есть, то есть. За лето можешь стать вполне приличным наездником, если захочешь. — Да, Эрика уже дала мне пару уроков. — Тебе повезло, если ты ей понравился. Эрика может быть отличным инструктором, если захочет, и к тому же прекрасно знает здешних лошадей. — Уже давно приезжает к вам каждый сезон? Дитон нахмурился, словно припоминая, и согласно кивнул: — Да, пожалуй, почти с самого переезда сюда Дерека и Лоры. Она тогда была еще совсем девчонкой, в седло практически не садилась, потому что приступы случались гораздо чаще, чем теперь. — Мм, ясно, — Стайлз ограничился невнятным ответом, потому что вовсе не собирался поддаваться на такой примитивный прием и выдавать какую-нибудь откровенность в ответ. — Кстати, как отец? Я очень сожалел, что нам не удалось встретиться в день вашего приезда. Стайлз пожал плечами. В последнее время он не очень жаловал вопросы о папе, потому что они неизменно вызывали у него болезненное ощущение где-то под ложечкой. — Нормально. Ну, насколько это возможно. На мой взгляд, ему бы тоже не помешало отдохнуть в местечке типа вашего. — Если что, я всегда буду ему рад, — Дитон доброжелательно улыбнулся. — Ага, спасибо. — Ладно, норма вежливости была выполнена, и Стайлз уже по-настоящему хотел добраться до своей временной комнаты. — Я все утро мечтал о душе, так что… — О, конечно, — Дитон весь буквально излучал понимание. — Извини за задержку. — Да все ок, док. До встречи. Он постарался улыбнуться как можно искреннее и поторопился скрыться в доме, пока не наткнулся на еще какого-нибудь из любопытных жителей ранчо. Ступеньки мягко поскрипывали под ногами, рюкзак давил на плечи, и, только закрыв за собой дверь, Стайлз почувствовал себя в безопасности.***
Вниз Стайлза вел сумасводящий запах свежих блинчиков и чего-то сладкого, напоминающего о свежих ягодах, отчего рот тут же наполнился слюной. Он влезал в свежую футболку, уже спускаясь по ступенькам и отчаянно надеясь на то, что тарелки еще не опустели. Стайлз притормозил уже в дверях, потому что за плитой совершенно неожиданно оказался не кто иной, как Питер. — Доброе утро. Хейл обернулся через плечо, не глядя ловко подкидывая очередной блинчик на сковородке. Непроизвольно Стайлз в очередной раз скользнул взглядом по шрамам на лице — они не вызывали у него отвращения, но неизменно заставляли думать о том, насколько ужасны и болезненны могли быть первоначальные ожоги. — Утро, Стайлз. Хочешь позавтракать? — Не отказался бы, если, конечно, блинчики не отравлены. Питер нехорошо усмехнулся: — Можешь рискнуть. Что ж, аппетитный запах ничуть не утерял своего притягательного очарования, поэтому он вполне готов был пойти на риск. Стайлз взял себе тарелку, утянул пару-тройку блинчиков из оставшейся стопки, добавил ягод из большой миски и от души полил это шоколадным соусом. Питер, конечно, посматривал на него краем глаза, но пока все-таки больше внимания уделял сковородке. Если честно, немного удивляло отсутствие вертящегося поблизости Айзека. Стайлз был уверен, что не ошибся и сделал верные выводы с первого раза. Айзек таскался за Питером, словно милая кудрявая собачка за хозяином, и не то чтобы это выглядело здорово со стороны, однако пока это устраивало обоих, ему не было до этого никакого дела. — Наверное, уже все успели спросить тебя, как тебе ранчо. — Мхм, — Стайлз с трудом проглотил гигантский кусок блинчика, ограничившись согласным мычанием. — Ну и как оно тебе? Он не удержался и насмешливо вскинул бровь, прекрасно зная, что Хейл обязательно заметит. Питер казался занятным, даже несмотря на то, что Стайлз вовсе не был уверен, что у того все шарики на месте. Тот выглядел немножко ненормальным, опасным и умным, но совершенно не вызывал никаких опасений. Может быть, все дело было в том, что теперь Стайлза вообще было сложно чем-то испугать. — Ничего. Лечебная атмосфера и все такое прочее, хотя, знаешь, непохоже, чтобы она всем помогала. Питер выключил плиту и демонстративно обратил на него все свое сомнительное внимание. — Имеешь в виду кого-то конкретного? — Ну… — Стайлз не сдержал ехидной ухмылки. — Дерек не выглядит, как мистер Счастье. — Дерек? Может, ты просто плохо его знаешь? — Может и так. Стайлз постарался добавить в голос побольше сарказма, но Питер в ответ посмотрел довольно странно. Не осуждающе или неприязненно, а, скорее, удивленно. И это ничем, на первый взгляд, не обоснованное удивление в чужих глазах неожиданно неприятно кольнуло изнутри. Впрочем, с блинчиками было покончено, и ничто больше не удерживало Стайлза на кухне. Поэтому он быстренько сполоснул тарелку, поставил ее в сушилку и уже собирался свалить подальше, когда Питер его окликнул: — Эрика просила передать, что готова дать тебе пару уроков на Лидс, если у тебя будет настроение прийти в конюшню. — Оу, ага, спасибо. И за блинчики, кстати, тоже. Отделавшись невнятной благодарностью, он стремительно вывалился в коридор и почти сразу на крыльцо, все еще ощущая зудящими лопатками прожигающий спину взгляд. Идея прокатиться и физически вымотаться показалась вполне привлекательной, и Стайлз довольно целенаправленно устремился к конюшне. Собственно, он почти добрался до места назначения, когда из-за угла показалась Лора, и мгновенно вспыхнувшая не ее губах улыбочка не предвещала ничего хорошего. Все-таки не зря Питер являлся ее кровным родственником — было в этих чертовых Хейлах что-то опасное и самую малость привлекательное. — Привет, если идешь к Эрике, то найдешь ее в кладовке за манежем — она, кажется, решила разобраться со старой сбруей. — М, понятно, учту. — Ты сегодня удивительно поздно. Я уже немного успела привыкнуть находить тебя по утрам на кухне. — Мда, — Стайлз улыбнулся, автоматически запустив пальцы в волосы на затылке, — может быть, на меня так действует свежий воздух? Если бы не манящий запах из кухни, я, наверное, вообще мог бы проспать до обеда. Лора понятливо хмыкнула: — Дядя очень хорош на кухне, когда у него есть настроение — тебе повезло. Утренние темы были в принципе исчерпаны, но Лора отчего-то не торопилась уходить и продолжала стоять на дороге, словно у нее было на уме что-то еще. И если честно, Стайлз был не уверен, что ему очень хотелось это узнать — временно его природное любопытство практически атрофировалось, уступив лидерство другим качествам. — Хорошо, что я встретила тебя с утра, буду считать это чем-то вроде знака, знаешь ли. — Лора довольно мило сморщила нос, будто находила немного забавным то, что собиралась сказать. — Дерек завтра собирается поехать в город — ему там нужно какое-то особенное покрытие для забора, а заодно я хотела напрячь его закупить продукты на ранчо. Но, если признаться честно, мой братец ненавидит супермаркеты и, я уверена, покидает в тележку первое попавшееся просто из принципа. Было бы неплохо, если бы ты составил ему компанию. — Эм, с чего ты решила, что я справлюсь лучше? — Стайлз демонстративно вскинул бровь. Вообще-то ему стало даже немного любопытно — неужели Лора восприняла их короткое сотрудничество с Дереком как возможность вытащить брата из его раковины? — Да ладно, вы с отцом уже давно живете вдвоем, и сильно сомневаюсь, что шериф интересуется тем, что есть в холодильнике. — Окей, раскусила. Думаешь, Дерек не попытается высадить меня в чистом поле и уехать при первой возможности? Лора странно улыбнулась только одним краем рта и посмотрела так, будто знала какую-то тайну. Ее взгляд не был похож на дядин, но тоже отчего-то пробежался легким холодком вдоль позвоночника. — Думаю, он справится. Ну так что? — Ладно, почему бы и нет, — Стайлз немного растерянно пожал плечами. — Ты же знаешь, что у меня нет никаких особенных планов здесь. — Здорово, тогда постарайся завтра не проспать до обеда. — Лора хитро сощурилась и ухмыльнулась, очевидно, полностью удовлетворенная его ответом. — Список необходимого я отдам тебе вечером. — Хм, хорошо. Дружески хлопнув его по плечу, Лора бодро направилась в сторону ранчо, а Стайлз продолжил свой путь к конюшне. Однако всю дорогу его не покидало странное ощущение, что он что-то упустил. Нечто на мгновение мелькнуло перед внутренним взором, а затем сразу скрылось в тумане. Впрочем, тренировка с Эрикой и Лидс довольно быстро выбила все лишние мысли из его головы.***
Идея казалась неплохой до тех пор, пока он, собственно, не приступил к ее выполнению. Он терпел, стиснув зубы, под ледяным душем, пил молоко прямо из холодильника и, если удавалось, стягивал немного льда из морозилки. Организм, как назло, сопротивлялся изо всех сил, демонстрируя завидный иммунитет. Однако упрямства Стайлзу было не занимать, поэтому чуть больше, чем через неделю после начала осуществления задуманного он свалился с жаром. Простуда не была похожа ни на одну из перенесенных им прежде. Температура вышибла из него сознание, словно профессиональный боксер. Еще вечером он спокойно заснул, а утром уже не смог подняться с постели. Осознание пришло, когда перекрученные мокрые от его пота простыни сбились под спиной, и Стайлзу вполне реально начало казаться, что он задыхается. Погружается в топкое вязкое болото, которое вот-вот сомкнется у него над головой. Ногицунэ среагировал предельно равнодушно — кинул пачку антибиотиков на тумбочку и скрылся в неизвестном направлении. И только тогда Стайлз окончательно понял, что тот и не подумает везти его в больницу или хотя бы подкинуть на порог какого-нибудь жилого дома. Ногицунэ было плевать, он спокойно бы дождался его смерти и, скорее всего, закопал в том же лесу рядом с остальными. Конечно, он потерял бы слушателя и забавную игрушку, но это было всего лишь легкой неприятностью — не более того. У Стайлза подрагивали пальцы и предательски мутилось перед глазами, когда он все-таки распотрошил таблетки и попытался прочитать инструкцию. Мысли путались, голова казалась нестерпимо тяжелой, и ему даже на мгновение не удавалось толком сосредоточиться. Он представления не имел, сколько потратил на чертову инструкцию — пятнадцать минут или несколько часов — потому что реальность ускользала от него, словно шелковый платок из рук. Недели, проведенные в бреду, он запомнил урывками. Невыносимая жара, резко сменяющаяся ознобом, при котором стучали зубы, тянущее ощущение в легких и сводящий с ума кашель, практически выворачивающий его наизнанку. Были моменты, в которые Стайлзу действительно хотелось поверить, что это конец, что это воспаление легких с каким-нибудь жутким осложнением, и он так и сдохнет в этой глуши, навсегда останется всего лишь неизвестными останками, догнивающими в лесу. Иногда ему мерещились прохладные мягкие ладони на раскаленном лбу, легкий цветочный запах маминых духов и знакомый с детства голос, напевающий песню про больного медвежонка. Иногда он слышал призрачную поступь папиных рабочих ботинок, тяжелый вздох и легкий поцелуй в макушку. Но все больше ему представлялась тяжелая грязь, липнущая к одежде, забивавшаяся в рот и утягивающая в непроглядную тьму на самое дно. Безумие подкрадывалось наравне с болезнью, вливалось сладким шепотом в ухо, рисовало в воображении совершенно несбыточные, но до дрожи реальные картины. Того, что было или могло бы быть. Он чувствовал себя выброшенным в открытый океан, выжившим, отчаянно пытающимся остаться над водой, но всего лишь продлевающим своим упорством агонию. Он тонул, захлебывался, и не было силы, способной прийти ему на помощь. Один. Он был совсем один. Стайлз тяжело перевернулся на спину, отталкивая в сторону влажную подушку. Щеки все еще горели от призрачной температуры, горло болело от воображаемого кашля, и легкие судорожно сжимались в несуществующих спазмах. Он устало растер лицо ладонями, пытаясь согнать остатки сна. За окном уже было светло, внизу кто-то хлопал дверцами шкафчиков на кухне, и он постарался взять себя в руки. Наверное, ему повезло, что поездка с Дереком должна была состояться именно сегодня, потому что Стайлз был совершенно не настроен на беседы. Чудно, что Хейл оказался социопатом или чем-то вроде того. Дотащившись до душа, он лениво умылся, почистил зубы и влез в мягкую толстовку и такие же спортивные штаны. Пусть они ехали в долбанный город — ему, если честно, было абсолютно насрать, он мог побыть странным парнем с такого же странного ранчо. Когда он спустился вниз, мрачный Дерек уже сидел на кухне над остатками кофе в своей кружке и какой-то книжкой, раскрытой перед ним на столе. — Хей. Стайлз вяло махнул рукой, изображая утреннее приветствие, и получил в ответ только короткий кивок. Они не перекинулись и парой слов, пока он готовил себе завтрак и вяло жевал хлопья с молоком, одновременно пытаясь найти выход из лабиринта, который был напечатан на задней стороне коробки. Тишина не казалась тяжелой или звенящей, она просто была, висела легкой дымкой в воздухе и не беспокоила ни одного из них. Перед выходом Стайлз похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что не забыл Лорину записку. На улице их ждал потрепанный жизнью пикап с заметно облупившейся голубой краской и забавной наклейкой мультяшной лошади на кузове. На его взгляд, машина не подходила Хейлу настолько, насколько это вообще было возможно. При взгляде на него у Стайлза перед глазами мелькало что-нибудь хищное и спортивное, к чему прекрасно пошли бы кожаная куртка и черные очки. Однако в реальности Дерек уселся на потертое сидение и коротко кивнул Стайлзу в сторону пассажирского. Он не заставил себя ждать, забрался в машину и с довольной ухмылкой щелкнул по забавному лису, болтающемуся на зеркале. Хейл на это скроил скорбную рожу и завел вяло затарахтевший мотор. До Ривертона они добирались в сонном молчании. Стайлз немного повозился с шипящим на все лады радио, в итоге поймав какую-то местную волну, но в основном просто смотрел в окно на пролетающий мимо пейзаж. Неожиданно вспомнился так любимый когда-то Си Джей. За время его отсутствия и так старенький и дышащий на ладан джип окончательно превратился в развалюху. Отец был настолько измотан, что его внимания не хватало на такие детали, а сам Стайлз после возвращения не мог найти в себе достаточно энтузиазма, чтобы пытаться реанимировать машину. Возможно, после возвращения обратно в Бикон Хиллс что-то изменится, однако он совсем не был в этом уверен. До города они доехали довольно быстро, Дерек покружил по окраине и остановился у лавки с вывеской «Магазинчик Билли». Стайлз с трудом подавил неудержимое желание закатить глаза. Честное слово, он был практически уверен, что где-то существовал заговор владельцев местечек с подобными названиями, хотя… Стайлз ухмыльнулся, представив, что на самом деле все эти «Магазинчики Билли», «Пиццы у Джо» и «Завтраки Томми» были самой настоящей сетью, мечтающей однажды повалить какой-нибудь Макдоналдс. Идея понравилось ему, ухмылка стала шире, и Хейл даже позволил себе подозрительно покоситься в его сторону. Посещение хозяйственной лавки не казалось Стайлзу чем-то захватывающим, но сидеть в машине одному было еще тоскливее, поэтому он медленно потащился вслед за Дереком. Колокольчики приветливо звякнули над дверью, когда они вошли. Хейл тут же направился к прилавку и завел какую-то унылую беседу с продавцом, так что Стайлз решил пройтись вдоль длинных высоких стеллажей, заставленных всякой всячиной. В магазине остро пахло деревом, свежим лаком и краской. Он медленно шел вдоль полок, касался их кончиками пальцев и задирал голову, чтобы рассмотреть банки с краской, выставленные до самого потолка. Кто мог знать, что все существующие оттенки розового не могут уместиться на одной полке. Стайлз почти добрался до конца ряда, когда ощутил, как подушечки пальцев проехались по чему-то липкому. Волна омерзения мгновенно прокатилась вдоль позвоночника, он вздрогнул и вляпался всей ладонью. Стайлз зашипел раздраженно и застыл, увидев испачканную алым ладонь. Сердце тяжело ударило в грудную клетку, и во рту стало сухо, словно в чертовой пустыне. Разумом он понимал, что кто-то просто случайно пролил краску на одну из полок, но внутри все равно предательски задрожало. Он попытался вытереть ладонь, но дурацкая краска уже въелась в кожу и только испачкала еще и джинсы. Картинка перед глазами на мгновение поплыла, раздвоилась, напоминая о том, что когда-то его руки и правда были залиты кровью. Химический запах краски сменился тяжелым запахом мокрого железа и призрачным привкусом соли на языке. Стайлз покачнулся и зажмурился, на секунду прислонившись плечом к стеллажу, чтобы удержать равновесие. К горлу подкатила тошнота, и он буквально заставил себя судорожно сглотнуть и продолжить дышать. Легкие сопротивлялись каждому глотку воздуха, и он ощущал себя, будто пруд с илистым дном — неосторожно брошенный камешек заставил всю темноту подняться на поверхность. Ему нужно было выйти на улицу, выбраться из этого магазина и взять себя в руки. Стайлз буквально вылетел наружу, хлопнув дверью и даже не обратив внимания на встревоженный взгляд Дерека, брошенный ему вслед. Шум редких машин и резкий порыв ветра в лицо неожиданно привели его в чувство. Стайлз подошел к пикапу и прислонился к потертой дверце. Мгновенное облегчение позволило ему вдохнуть свободнее, и предательская паника отступила так же резко, как схватила его за горло. Высохшая краска все еще мерзко ощущалась на коже, но реальность перевесила, и ему уже больше не хотелось выскочить из собственной кожи, лишь бы не вспоминать. Конечно, это все еще было в нем, всегда будет, но оно снова отступило в тень, позволив ему опять притворяться нормальным. Через пару минут он уже окончательно пришел в норму, даже заставив себя ухмыльнуться собственной чувствительности. Какая-то дурацкая краска едва не довела его до панической атаки — просто охренеть как здорово, правда? Дерек вышел практически следом с шуршащим пакетом в руках и подозрительно пристально уставился, словно буквально пытался вытащить мысли из его головы. — Ты в порядке? — Ага, конечно. — Стайлз беззаботно пожал плечами. — Правда, умудрился влезть в краску в магазине. Хейл мельком взглянул на его ладонь. — В бардачке вроде валялась бутылочка ацетона. — Оу, круто. Дерек открыл машину, кинул покупку на заднее сиденье и принялся рыться в заваленном всяким хламом бардачке. Ацетон действительно нашелся, и Стайлз быстро привел себя в порядок, насквозь пропитавшись резким химическим запахом, от которого чесалось в носу. До супермаркета они доехали достаточно быстро, и Стайлз легко погрузился в выбор продуктов и выполнение Лориного списка. Дерек демонстрировал полнейшее равнодушие, поучаствовав только в выборе пива, но послушно таскался следом вместе с тележкой, никак не комментируя происходящее. Совершенно обыденное занятие действительно заставило его отвлечься, переключиться на что-то простое и примитивное. Выбирая между шоколадными колечками и медовыми звездочками на завтрак, он почувствовал странный покой. Сгрузив с Дереком целую кучу пакетов в машину, всю дорогу обратно он ощущал непривычную легкость. Ветер из приоткрытого окна заставлял щуриться, с легким шипением тихо играло радио, и на пару мгновений ему даже показалось, что он может стать таким, как прежде. Если бы не настойчивый запах ацетона, все еще витающий в воздухе.***
Стайлз буквально сполз с Лидс, чувствуя в ногах легкое дрожание и слабость. Футболка прилипла к спине от пота, и отчаянно хотелось развалиться где-нибудь поблизости и не шевелиться пару часов. Эрика действительно оказалась прекрасным, хоть и довольно жестоким тренером. За прошедшую неделю она довольно сносно научила его держаться в седле и управляться лошадью, хотя галоп в его исполнении пока напоминал безвольное болтание в седле. Эрика дьявольски ухмыльнулась, глядя на его изможденную мину, и стукнула стеком по ладони. — Из тебя вышел бы отличный ковбой. Со временем. — Ха-ха. Стайлз оценил шутку и даже мысленно представил себя в шляпе и сапогах со шпорами. — Ты мне льстишь, детка. — Хей, — Эрика легко хлестнула его по бедру, — это не в моих правилах. Хотя, возможно, это все мой непревзойденный тренерский талант. — Бесспорно. Дурашливо потирая место удара, Стайлз расплылся в сладчайшей улыбке. Эрика ему нравилась, она была очаровательной и язвительной, и все еще неуверенной в себе. Возможно, если бы он встретился с такой, как она, раньше, то десятилетний план по завоеванию Лидии был бы благополучно забыт. В конце концов, аутсайдеры вроде них так или иначе обычно чудесно сходятся вместе. Посмеиваясь и дурачась, они вместе расседлали Лидс и отправились в сторону дома. Эрика заметно помрачнела, когда они миновали совсем маленький манеж, где у ограды довольно близко друг к другу стояли Айзек и Питер. Конь, с которым они работали, за свою заметную хромоту и следы шрамов на ноге получил кличку Хаус. Питер, конечно, заметил их и насмешливо приложил пальцы к воображаемой шляпе. Прелестный дядя Хейлов отличался просто поразительной способностью лучиться самодовольством даже от явно неодобрительных взглядов. Стайлз ничего не спросил, но насторожился в ожидании какого-нибудь комментария от Эрики. Та, как правило, обходилась молчанием, но ее неприязнь чувствовалась практически физически, и он был бы не прочь узнать о причинах. — Айзек делает большую ошибку, — Эрика все-таки не сдержалась, демонстративно отвернувшись от парочки. — М, почему? — Стайлз безразлично пожал плечами. — Они оба выглядят довольными друг другом. Эрика фыркнула и сморщила нос. — Питер не тот, кто мог бы ему помочь, да и не тот, кто стал бы это делать. — Знаешь, — Стайлз знал, что ему стоило удержать язык за зубами, но все равно не смог сдержаться, — не всем так уж нужна помощь со стороны. Почему ты так уверена, что Айзек не знает, что делает? — Потому что я знакома с Питером гораздо дольше, и Айзек из тех парней, кто уже заслужил хоть что-нибудь действительно хорошее в своей жизни. Но Питер не из тех, кому не плевать. Иногда я вообще не уверена, что у него все нужные шарики на месте. — Хм, — Стайлз промолчал, не слишком желая вступать в дискуссию. — Ты не согласен со мной, — Эрика не спрашивала, а утверждала, бросив заинтересованный взгляд в его сторону. — Не знаю… Просто, если Айзека все устраивает, разве это проблема? Он выглядит довольным тем, что имеет. — И он не имеет ничего. Стайлз тяжело вздохнул и не стал спорить. На самом деле, наверняка Эрика была абсолютно права, но он все равно не мог побороть в себе странного отношения к этим двоим. Ни Айзек, ни Питер ему особенно не нравились, однако рядом они производили неожиданно гармоничное впечатление. Айзек, похожий на очаровательного щеночка, которого не раз пинали для смеха, и Питер с этим своим жутким шрамом в половину лица. Если бы Стайлз был уверен в собственных суждениях, он бы сказал, что они подходят друг другу. Что, возможно, именно то, что они не видят друг в друге лекарство, поможет им больше всего. Они вошли в дом и сразу почувствовали восхитительный запах свежей выпечки, от которого у Стайлза предательски забурчало в животе, а Эрика хищно облизнулась. Лора выглянула из кухни с вертящимся и поскуливающим у ее ног Растяпой. — Если поторопитесь, то, возможно, вам достанется первая партия. — Чего? — Стайлз с любопытством попытался заглянуть ей за спину. — Лучших в мире печений с яблоками и корицей! Эрика в показательном восхищении закатила глаза и тут же выдала: — Для начала я в душ, — с этими словами девушка благополучно исчезла на лестнице. — Если хочешь, можешь занять ванну на первом этаже. Уверена, что никто не успеет растащить всю тарелку. Стайлз задумчиво повел плечами под неприятно влажной футболкой, но все-таки вошел на кухню следом и плюхнулся на стул, соблазненный запахом. Лора едва начала перекладывать горячее печенье с противня на тарелку, и он не удержался от того, чтобы ухватить одно из них пальцами. Язык обожгло сладостью, и Стайлз замычал, приоткрыв рот: — Мм, горячо… — Еще бы, — Лора мягко ухмыльнулась краешком рта и поставила рядом с ним стакан ледяного молока. Стайлз буквально застонал от восторга. Печенье действительно оказалось восхитительным, и все это неожиданно напомнило ему о матери, напомнило ему о том, каким ребенком он был когда-то. Молоко и печенье — это было чертовски мило, но теперь даже к этому вкусу у него примешивалась горечь. Он хотел бы вытравить ее из себя, вырезать из себя все, что мешало стать ему таким, как прежде. Но это было невозможно. — Ты — богиня! Стайлз с удовольствием облизал кончики пальцев и прищурился от удовольствия, словно кот. Растяпа жалобно заскулил под столом и, чувствуя, что его обделяют, боднул Стайлза головой. — Не буду спорить, только не смей угощать эту собаку. Он уже умудрился сожрать вдвое больше своей нормы. Такими темпами он перестанет пролезать в дверь раньше, чем сможет считаться взрослым псом. Стайлз искренне рассмеялся, когда Растяпа тут же высунул мордочку из-под стола и вопросительно приподнял уши. — Не волнуйся, обещаю съесть все лично и ни с кем не делиться. Даже под угрозой смерти от умиления. — Хм, — Лора скинула последние печенья в тарелку и пристроила грязный противень в раковину. — Ты собираешься завтра снова тренироваться с Эрикой и помочь ей на конюшне? — Не знаю, — Стайлз пожал плечами, потому что действительно не имел понятия. Каждый день он поднимался с постели и делал то, что получалось. Ни на секунду не задумывался и не планировал, пока мог позволить себе такую роскошь. Лора прислонилась бедром к столу и посмотрела серьезнее. На мгновение ему захотелось поежиться под таким пристальным и проницательным взглядом — она смотрела так, словно оценивала и одновременно мысленно выворачивала его наизнанку. — Не хочешь завтра снова присоединиться к Дереку? — Эм… — Стайлз помедлил, на секунду задумавшись, как сильно, должно быть, Лора хотела помочь своему брату, раз была готова подтолкнуть его к кому-то настолько неполноценному. — Ладно, почему бы и нет. — Отлично, я объясню тебе завтра утром, как лучше добраться. А теперь, — Лора улыбнулась, — вали в душ, обещаю, спасти для тебя пару печений. Стайлз ухмыльнулся и действительно отправился в душ на первом этаже. Футболка, конечно, уже подсохла, но соль все равно ощущалась на коже. Хотелось побыстрее скинуть с себя шмотки и встать под прохладную воду, чувствуя приятное облегчение. Мысли путались, ускользали, не желая складываться в логичную цепочку. Ему казалось, что он упускает какую-то очевидную деталь, какую-то мелочь, которая поможет картине сложиться. Он определенно не был тем, кто мог помочь Дереку. Но Лора предложила ему пойти. И это было странно.***
Он брел в кромешной тьме, в непроглядном мраке, который поглощал звуки его шагов. Было так тихо и жутко, будто абсолютно все звуки исчезали в пустоте. Все, что Стайлз отчетливо слышал — почти паническое биение собственного сердца. Там, в конце, виднелась узкая полоска света, словно приоткрытая дверь в освещенную комнату. Стайлзу хотелось рвануть с места, побежать, но он сдерживался, заставлял себя идти спокойно, уверенный, что это необходимо. Он боялся обернуться, смотрел только вперед, лопатками ощущая чей-то пристальный взгляд. Чужие глаза жгли ему спину, вынуждали внутренности предательски сжиматься от страха и необъяснимого омерзения. Ему просто нужно было дойти. Добраться до света, чтобы спастись. И это действительно оказалась всего лишь приоткрытая дверь. У Стайлза взмокли ладони, и предательская дрожь охватила пальцы. Гладкая металлическая ручка холодом обожгла руку, и он застыл пораженный странной мыслью, ослепительно вспыхнувшей в его голове. Когда дверь — не дверь. Петли протяжно заскрипели, и он вошел в помещение, залитое искусственным голубоватым светом. От резкой смены освещения заболели глаза, и Стайлз сощурился, заморгал, чувствуя, как намокают ресницы. Проморгавшись, первое, что он увидел, были его ладони. Мокрые и скользкие от крови, ярко-красным раскрасившей бледную кожу. Тяжелые вязкие капли падали с кончиков пальцев, разбиваясь о серый невзрачный кафельный пол. Стайлза затошнило, закружилась голова от сладковатого запаха свежей крови, ударившего в нос. Он неуверенно шагнул вперед и почти врезался в раковину, тут же вцепившись пальцами в белые скользкие края. Смазанные отпечатки казались почти оранжевыми, и он с трудом заставил себя оторваться от их разглядывания и посмотреть в треснувшее зеркало, висящее перед ним на стене. Из отражения на него взглянуло бледное до синевы, испуганное лицо с обветренными и искусанными в кровь губами. Стайлз заставил себя заглянуть в глаза собственному отражению. Их взгляды встретились, и он содрогнулся всем телом. Вместо знакомой с детства золотистой радужки в его глазах плескалась чернота. Стайлз сменил трек в телефоне и зашагал чуть бодрее. Сегодня было на удивление жарко — он уже стянул с себя рубашку и порадовался, что захватил бейсболку перед выходом. Вообще-то он уже успел привыкнуть к местной прохладе, и нынешнее утро напомнило ему о временно оставленной Калифорнии. Он шел, наверное, уже около часа, но настроение так и не желало выравниваться или хотя бы доползти до отметки «приемлемо». С момента, когда он открыл глаза, Стайлз чувствовал себя раздавленным. Ему хотелось огрызаться, он был зол и даже успел порадоваться тому, что у него есть причина уйти подальше от обитателей ранчо. Видимо, почувствовав его состояние, Лора ограничилась тем, что подсказала дорогу и помогла собрать кое-что из еды с собой. Стайлз надеялся, что длительная прогулка в одиночестве поможет мозгам встать на место, но этого не происходило. Ярость все еще клокотала внутри, беспричинная злость обжигала, и ему отчаянно хотелось выплеснуть ее наружу. Но он знал, что если подчиниться секундному порыву, то потом будет чувствовать себя еще хуже. Такое уже случалось с ним после возвращения. Однажды он сорвался и заперся в собственной комнате, не желая видеть ни папу, ни, тем более, Скотта. Он огрызался, был груб и вел себя по-свински, но не мог остановиться. К вечеру того дня его отец сдался и сел в гостиной с бутылкой виски, и, даже услышав громкий звук бьющегося стекла, Стайлз не смог заставить себя выйти, чтобы спуститься вниз и побыть хорошим сыном хотя бы несколько чертовых минут. Сейчас он был совершенно один, и ему казалось, что все эти эмоции, не находящие выхода, распространяются по его телу, словно яд. Он ощущал себя отравленным. Почему именно он? Почему из миллионов людей это все случилось именно с ним? Эти вопросы не давали Стайлзу уснуть по ночам, раздражали его, потому что у него не было на них ответа. Он никогда не считал себя хуже или лучше других, так почему? Он не был особенным, и произошедшее стало всего лишь нелепой случайностью, цепочкой мелких событий, которая привела в точку, изменившую его навсегда. Стайлз не уставал мучить себя мыслями, что если бы. Если бы он вызвал эвакуатор, а не потащился до ближайшей заправки пешком. Если бы он наплевал на стремного чувака, забывшего телефон на прилавке у кассы. Стайлз до сих пор до отвращения отчетливо помнил, как подхватил свой шоколадный батончик и решил догнать того мужика в бейсболке, сдвинутой на самые глаза. Окно неприметного темного седана опустилось, стоило ему подойти к машине. Он отдал телефон, они перебросились парой ничего не значащих фраз с водителем, и тот неожиданно дружелюбно улыбнулся. Открыл дверь и предложил подкинуть до его заглохшей на неприметном лесном повороте Си Джей. Погода была отвратной, Стайлз вымотался, и ему совершенно не улыбалось пилить до собственной машины пешком, поэтому он плюхнулся на переднее сиденье с чувством облегчения. В тот день к своей оставленной в одиночестве детке он так и не вернулся. Позже, осмелев и достаточно отчаявшись, он стал задавать Ногицунэ вопросы. Какого чёрта тот его не убил, зачем оставил в живых, превратив в ежедневное развлечение. В редкие хорошие моменты Ногицунэ даже снисходил до ответа. Он всегда говорил, что у него не было никакого плана, что просто пришло время, и так сложилась их судьба. Случайные ниточки переплелись и запутались в крепкий узелок. Стайлз ненавидел эти ответы всем сердцем. Он так и не смог понять, было бы ему легче, если бы он знал, что не был просто тем, кто удачно подвернулся под руку. Стало бы ему чуть лучше, если бы он был уверен, что его выбрали специально. Стайлз не знал.***
К моменту, когда они наконец добрались до того самого домика, Стайлз чувствовал раздражение и странное возбуждение, притаившееся холодком внизу живота. Он был весь потный, ему хотелось побыстрее забраться в крошечное подобие душа, а Дерек, в свою очередь, напоминал звезду какой-то дешевой порнушки. Майка прилипла к широкой груди, старые потертые джинсы сползли на самые бедра, почти открывая полоску кожи на пояснице. Сегодня они почти не разговаривали, зато у Стайлза было настроение и возможность понаблюдать в свое удовольствие. Дерек особенно не обращал на него внимания, занимался своим делом, и это давало определенную свободу. Стайлз неожиданно для себя словно взглянул на Хейла другими глазами. У Дерека было превосходное тело, рельефные мышцы, которые отчетливо прослеживались под тканью, напрягались при малейшем усилии и перекатывались под влажной кожей. Стайлз всегда считал себя большим поклонником женских прелестей — плавные линии, сексуальные округлости, тонкие запястья и изящные лодыжки. Например, на Лидию можно было смотреть, как на восхитительное произведение искусства, — полупрозрачная летящая ткань юбки, приоткрывающая белые колени, медовые, совсем незаметные веснушки и глаза, напоминающее о смертельно-опасных болотных огнях. Конечно, он никогда не отрицал своей возможной бисексуальности, но никогда прежде не замечал в мужском теле той теплой пряной нотки, которая заставляла бы член болезненно упираться в ширинку. Но в Дереке это было. Стайлз поймал себя на том, что ему хочется подойти и бесцеремонно задрать чужую майку, обнажить спину, чтобы с силой провести ладонью от лопаток до поясницы, может быть, даже оставить красные следы от пальцев. Ему до дрожи хотелось прижать раскрытую ладонь к горлу, чтобы почувствовать кожей колючую щетину, движение кадыка и биение пульса. Стайлз задумался о том, как Хейл дрочит себе, когда ночует один, или как резко подает бедра вперед, впечатывая в матрас безымянного партнера. Если честно, он совсем не был уверен насчет чужой ориентации — Дерек не слишком походил на гея, но и назвать его стопроцентным натуралом отчего-то не поворачивался язык. Пусть всего лишь на мгновение, на долю секунды, но во время совместной работы он успевал заметить в светлых глазах оценку, легкую заинтересованность, которую сложно с чем-то спутать. Стайлз без проблем мог представить, как тот одевается поприличнее и тащится в бар, чтобы снять там мальчика или девчонку, которых можно отвести в отель и оставить утром, не прощаясь. — Я в душ, ты не против? Стайлз едва заметно вздрогнул, только сейчас заметив, что нелепо застыл у самого порога и уставился в пустоту. Хейл смотрел вопросительно, и он неожиданно согласно кивнул, махнув рукой. Вообще-то Стайлз сам хотел в чертов душ, но вместо этого услышал, как хлопнула дверь, и через пару минут привлекательно зашумела вода. В мыслях царил полный сумбур, и Стайлз даже сам себе толком не смог бы объяснить, что на него нашло. Не задумываясь, он стянул влажную футболку через голову, скинул кеды, смяв задники, и двинулся к незапертой двери душевой. Он не думал, когда прижался ладонью к прохладному дереву и просто толкнул ее вперед. Изнутри повеяло жаром и резковатым запахом геля для душа — Дерек практически мгновенно обернулся, ощутив сквозняк. Он выглядел растерянно, но, тем не менее, горячо. Черные волосы намокли, тело блестело от воды и местами белело еще не смытой пеной. — Какого хуя? Дверь, блядь, закрой. И Стайлз закрыл, конечно, предварительно переступив порог. Дерек выглядел так, словно ему врезали по лицу. По-хорошему, он уже давно мог вышвырнуть Стайлза за дверь, но замешкался, и Стайлз этим воспользовался. Наплевав на джинсы, он шагнул прямо под теплые струи, притиснув Хейла к холодной кафельной стене. Ладони, словно сами собой, мгновенно прилипли к чужой коже — пальцы одной впились в упругую мякоть бедра, а второй скользнули вдоль напряженной шеи и вплелись в мокрые волосы на затылке. Дерек рассерженно зашипел, но вместо того, чтобы вывернуться или отстраниться, резко подался вперед и прижался горячими мокрыми губами. Это было не слишком похоже на изучающий первый поцелуй. Они мгновенно столкнулись языками, сцепились словно звери, и Стайлз почувствовал острые зубы на нижней губе. Он злился и увидел проблеск ответной ярости в зеленоватых глазах напротив. В воздухе отчетливо запахло похотью и напряжением. Джинсы намокли, отяжелели и прилипли к ногам. Член стоял словно каменный, неприятно прижимаясь нежной набухшей головкой к влажному белью. Стайлз поддался инстинктам, затуманившим голову, схватил Дерека посильнее и приложил лопатками об стену, притираясь жесткими джинсами к обнаженной коже, вжимая их бедра друг в друга до сладкой тянущей боли в паху. Едва теплая вода лилась на них сверху и совершенно не охлаждала внезапно вспыхнувшее желание. Очевидно, Хейл не был из тех, кто остается в долгу, поэтому, уже какую-то секунду спустя, Стайлз застонал сквозь зубы и откинул голову назад, подчиняясь болезненной хватке чужих пальцев в волосах. Ярость и возбуждение смешались в дикий коктейль, подливая масла в огонь. Джинсы вместе с боксерами сползли на бедра, и они хором зашипели, когда их напряженные мокрые члены соприкоснулись, заставляя вздрогнуть от мимолетного чувственного наслаждения. Стайлз тяжело сглотнул и приоткрыл рот, взглянув вниз — у Дерека был чертовски красивый член, почти такой же длины, как у него самого, с выступающими венками и красиво очерченной головкой. Возможно, если бы он был в настроении, то рискнул опуститься на колени и даже взять его в рот. От одной только мысли мгновенно поджались пальцы на ногах, и Стайлз со стоном обхватил оба члена ладонью. Почти сразу Дерек переплел их пальцы вместе, задавая четкий ритм и почти каждый раз проезжаясь шершавыми рабочими мозолями по чувствительной уздечке. У Стайлза поплыло перед глазами, и он кончил совершенно внезапно и ярко, забрызгав идеальный пресс спермой и впившись зубами в мелькающее рядом плечо. Дерек дернулся всем телом, сделал еще несколько резких, быстрых движений и кончил следом. Низ живота все еще подрагивал от пережитого оргазма, на языке оседал свежий привкус чужой влажной кожи, и Стайлз ошарашенно смотрел на отчетливые следы собственных зубов, обещавших в скором времени превратиться в шикарный кровоподтек. В голове было пусто до звона — злость, пожиравшая его заживо с самого утра, испарилась, оставив после себя только усталость. Он не чувствовал абсолютно ничего, кроме жуткого опустошения, словно его начисто выскоблили изнутри. Шум воды, разбивающейся о кафель и их плечи, их тяжелое дыхание и собственный пульс, стучавший в висках. Стайлз не смог поднять взгляд выше Дерековых ключиц и шагнул назад. Он буквально вывалился из душа, наплевав на насквозь мокрые джинсы и оставляемые на полу следы. Ему необходимо было вздохнуть, успокоиться, отойти, чтобы понять, какого черта он сделал. Стайлз возрадовался собственной запасливости, когда стремительно переоделся прямо у выхода в захваченный c собой запасной комплект одежды. Штаны он повесил сушиться на одну из веревок, пока не занятую сохнущими травами, и тут же вымелся на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь. В воздухе уже начала чувствоваться ночная прохлада, но все еще было достаточно тепло. Он тупо побрел вперед, особенно не выбирая направление, но стараясь держать их сарайчик в поле зрения. За собственное поведение было до отвращения стыдно. Конечно, хорошо, что Дерек не был хрупкой девушкой, но, с другой стороны, и таких наклонностей Стайлз прежде за собой особенно не замечал. Весь его нетрадиционный опыт ограничивался взаимной дрочкой в школьной раздевалке с симпатягой Дэнни, об ориентации которого не знал только ленивый. Стайлз чувствовал себя странно, совершенно не ощущал себя собой при мысли о том, как он внезапно накинулся на Хейла, как возбудился от того, что тот ответил ему. Мгновение он упивался своей неожиданной властью — он делал что хотел, поддавшись секундному желанию, и был действительно свободен. Но была ли такая свобода на самом деле тем, чего он действительно желал? К моменту, когда он вернулся обратно, Дерек уже забрался наверх. Внизу тускло горела лампа, в контейнере была оставлена половина ужина, и Стайлз невольно поморщился при мысли о том, что, в отличие от него самого, Хейл повел себя по-взрослому. Пожевав без особого аппетита, он немного побродил внизу без дела, умылся, почистил зубы и наконец сдался. Стайлз разделся, оставшись только в трусах и футболке, и забрался наверх. Сердце нервно колотилось в груди, ладони мерзко вспотели, пока он тихо укладывался, морщась на каждый скрип, издаваемый деревом или пружинами. Дерек неподвижно лежал к нему спиной — одеяло прикрывало его всего лишь до пояса, поэтому Стайлз буквально прикипел взглядом к обнаженной спине. Он не замечал прежде — между лопатками у Хейла свивалась черная татуировка, кажется, какой-то древний символ — трискелион, если он не ошибался… Стайлз задержал дыхание и, поддавшись желанию, дотронулся до чужой кожи. Подушечки пальцев нежно скользнули вдоль одного из трех черных завитков. — Извини. Не знаю, что на меня нашло. Хейл не повернулся, но и не отодвинулся, позволяя ладони блуждать по его спине. Ответил мгновенно — точно не спал. — Извинить за что? Таким тоном, пожалуй, можно было заморозить Африку. Стайлз поморщился, но продолжил ласковое путешествие вдоль чужой спины, потому что все-таки сегодня именно он был главным мудаком. — Ну уж точно не за оргазм. — Стайлз криво ухмыльнулся и, не дождавшись ответа, добавил: — За то, что повел себя как дебил. Матрас протяжно скрипнул, когда Хейл ушел от прикосновения и повернулся к нему лицом. Между темными бровями залегла хмурая складочка, а в светлых даже в сумраке глазах царило удивительное спокойствие. — Ладно. — Вот так просто? — Стайлз даже удивленно приподнялся на локте. — Ага. Дерек пожал обнаженным плечом, и Стайлз неожиданно залип на движении мышц под кожей. В мягком сумраке лежащий так близко Хейл казался очень красивым и неожиданно близким. Захотелось сделать что-то приятное, внутри все сжалось от странного болезненного ощущения. Медленно, специально давая возможность отстраниться, Стайлз пододвинулся чуть ближе — они оказались практически нос к носу, и он почувствовал, как на мгновение соприкоснулись их лодыжки и колени. При таком скудном освещении было ни черта не разобрать выражение чужих глаз, но смотрел Дерек чрезвычайно внимательно, будто желая высмотреть нечто особенное. Стайлз не был особенным, поэтому он сократил разделяющие их сантиметры и легко прижался губами к губам. Это слабо походило на то, что произошло между ними в душе. Не было ни ярости, ни ослепляющей похоти — только внезапное тепло, легкий запах трав и уют разделенной на двоих постели. За жесткой щетиной у Дерека прятался мягкий нежный рот, горячий язык и острые клыки, царапнувшие его нижнюю губу. У медленного ленивого поцелуя был свежий привкус зубной пасты, постепенно сменившийся терпким вкусом друг друга. Стайлз ощущал себя Алисой, летевшей в бесконечную кроличью нору. Внутри все подводило от дикого ужаса и восторга. Все вокруг менялось слишком быстро, настолько стремительно, что даже новый Стайлз не успевал меняться следом. Они заснули, практически прижавшись друг к другу вплотную. Соприкасаясь руками, кончиками волос и стопами. Стайлз отключился, чувствуя непривычный, но отчего-то успокаивающий запах чужого тела. От Дерека пахло опилками и лаком. И было темно.***
Кругом было темно, наверняка, глубокая ночь, как и в каждый раз прежде. Синее, почти черное небо едва виднелось где-то очень высоко за ветвями деревьев, сухая земля периодически осыпалась сверху, и Стайлз раздраженно стряхивал ее с плеч и пытался вытряхнуть из волос. Ладони уже горели от черенка лопаты, но Ногицунэ холодно смотрел сверху, не приказывая остановиться. Казалось, он копал эту чертову могилу целую вечность. Было чертовски холодно, и чем глубже становилась яма, тем сильнее его внутренности сжимались от страха. Стайлз догадывался, что однажды он выкопает могилу сам себе, однако не мог предсказать, когда это случится — Ногицунэ редко делился планами на его счет. Сделав еще несколько взмахов лопатой, он снова поднял голову и нелепо застыл. Он готов был поклясться, что еще минуту назад край вырытой ямы был совсем близко, можно было потянуться, ухватиться за него и легко выбраться наружу. Теперь же он темнел где-то наверху. Словно в одно мгновение Стайлз оказался на дне глубочайшего колодца, из которого не было выхода. — Хэй! Собственный голос прозвучал хрипло и испуганно. Стайлз даже не успел толком закричать или выпустить из рук лопату. Земля засыпала его мгновенно, накрыла тяжелым черным одеялом, сдавившим руки и ноги, безжалостно стиснувшим ребра. Прекрасно зная, что нельзя этого делать, он не смог сдержать инстинкт и вздохнул полной грудью — песчинки тут же заскрипели на зубах, забились в горло и нос, лишая остатков дыхания. Стайлз вздохнул, слыша, как что-то сипит в горле, и перевернулся на бок, цепляясь за постель и содрогаясь в жутком кашле. Ему потребовалось время, чтобы восстановить дыхание и хоть немного прийти в себя. Стайлз свернулся почти клубком, обхватил себя за колени и, прикрыв глаза, порадовался, что Дерека в постели уже не было. В домике было совершенно тихо, светло и пахло чем-то съедобным, что Хейл, видимо, готовил себе на завтрак. Стайлз делал глубокие вдохи через нос, игнорируя жжение в горле, и постепенно приходил в норму. В конце концов, главный плюс кошмаров был в том, что всегда можно было проснуться — это успокаивало. Вниз он спустился уже совершенно спокойным, предвкушая неспешный завтрак в одиночестве. Дерек, как и в тот раз, любезно оставил ему половину на сковородке — омлет с помидорами. Пошарив по полкам, Стайлз нашел банку с парой ложек растворимого кофе на дне и сделал себе чашку. Хейл наверняка уже трудился над забором, но сам он мог позволить себе не спешить. Он с удовольствием разогрел и съел омлет и уселся с чашечкой кофе на улице. Вчерашняя необычная жара спала, но все равно было довольно тепло, и солнце приятно пригревало его вытянутые ноги. Он не торопился, потому что ему нужно было подумать. Произошедшее неожиданно выбило его из колеи. Стайлз настолько был погружен в себя, тонул в болоте из воспоминаний, что такое резкое столкновение с реальностью мгновенно пошатнуло землю под его ногами. Дерек был здесь и сейчас, и то, что случилось между ними, все еще маячило на периферии сознания, оставаясь теплым следом их сплетенных тел на постели. Стайлз не знал, не был уверен, что теперь должно было измениться. Они не были похожи на любовников, они не собирались становиться кем-то друг другу, но это случилось, и что-то начало меняться. Нет, с утра Стайлз вовсе не обнаружил в себе никаких странных желаний или бабочек, порхающих в животе, но, конечно, глупо было бы отрицать, что секс действительно оказался хорош. Если честно, он не был особенно избалован сексом как таковым, да и не особенно интересовался этой стороной жизни в последнее время. Ему было плевать. На все, не только на то, что у него нет возможности выебать кого-нибудь достаточно симпатичного. Стайлз так долго был влюблен в Лидию, так сильно хотел этого именно с ней, что его ожидания предсказуемо ни разу не оправдались. Пусть он и не упустил своего случайного первого раза с Хизер — это было не то же самое. В его фантазиях были обжигающая страсть и любовь, длинные рыжие волосы, в которые можно было вплести пальцы, и дорогое кружевное белье, похожее на шикарную подарочную упаковку у долгожданного подарка. Дерек же оказался не похожим ни на Лидию, ни на Хизер или Денни. У Стайлза не было никаких ожиданий, это просто случилось вне определенных категорий, и ему понравилось. Может быть, у него и не было сейчас никаких эмоциональных сил на то, чтобы почувствовать что-то настоящее, но Хейл ему нравился. Стайлз едва справлялся с тем, чтобы не слететь с катушек, однако такой способ выпустить пар, кажется, был действенным. Несмотря на очередной кошмар, сегодня он чувствовал себя немного легче, словно груз, который он ежедневно таскал в себе, стал давить чуть меньше. И теперь, наверное, оставалось только узнать, что же думал сам Дерек по этому поводу. Стайлз убрал за собой, застелил их постель и отправился к чертову забору и, конечно, Хейлу, который шел в комплекте. Ощущая странное спокойствие и дичайшее волнение одновременно, он шел, не включая музыку, прислушиваясь к шелесту травы и звуку собственных шагов. Внутри все то завязывалось узлом, то так же резко расправлялось обратно. Заметив его издалека, Дерек оторвался от работы и небрежно прислонился к еще не разобранной части забора. — Доброе утро. Не думал, что ты придешь сегодня. Стайлз остановился прямо перед ним и неожиданно понял, что не может выдавить из себя ни слова. Во рту предательски пересохло, язык словно прилип к небу, и все слова, вертевшиеся в голове, казались невероятным бредом. Он хотел спросить и прояснить все в одно мгновение, разрубить узел одним единственным сильным ударом, но понял, что не может подобрать подходящих слов. — Эм, мы… — Стайлз замялся, чувствуя себя ужасно неловко, — мы можем повторить? — Вслух, надо признать, это прозвучало еще хуже, чем в его голове. Дерек вскинул брови и едва заметно дернул уголком рта, кажется, в попытке сдержать улыбку. — Почему бы и нет, я сейчас ни с кем не встречаюсь. Стайлз застыл и почувствовал себя еще хуже — вообще-то он и не собирался предлагать Дереку встречаться. Немного растерявшись, он не подумал и мгновенно ляпнул: — Я уеду в конце лета. Хейл все-таки не сдержал кривой ухмылки и фыркнул. С его обычно мрачной и равнодушной физиономией это действительно выглядело почти скандально. — Расслабься, я понял, что ты не предлагаешь мне руку и сердце. Стайлз мог бы поклясться, что слышал в чужом голосе нотки сарказма, но кто бы ему поверил? Дерек согласился, и Стайлз никак не мог отыскать причину. Только если потому, что оба они, как бы ни скрывали это, были больны. Может быть, даже испытывали временами одинаковое отчаяние. Стайлз находил эту схожесть жалкой, но, тем не менее, не мог ее отрицать. — То есть все нормально? — Нормально, — Дерек коротко пожал плечами и отвернулся обратно к забору. Чуть погодя Стайлз присоединился к нему, и вместе они плодотворно поработали до самого вечера. Ничего на первый взгляд между ними не изменилось. Только иногда он ловил себя на том, что залипает взглядом на чужих плечах или слишком туго натянувшихся джинсах, на том, как неосторожно они сталкиваются пальцами и сидят на траве бедром к бедру во время обеденного перекуса. Немного позже Стайлз не сдержался и обнаружил, что уже тянется провести пальцами по серой грязной полоске на сильной шее и с силой трет подушечками теплую кожу, стирая прилипшую рядом травинку. В голове было восхитительно пусто. Так, словно все мысли выдул внезапно налетевший ветер.***
Это было похоже на приятное предчувствие, которое он уже давно не испытывал. Что-то вроде предвкушения рождественского утра или подарков на день рождения. Он лежал в постели, уставившись в потолок и слышал, как в душе тихо лилась вода. Он чувствовал себя спокойным и одновременно взволнованным, постоянно думая о том, что произойдет, когда Дерек тоже заберется наверх. Это были действительно хорошие ощущения — легкие и простые, так похожие на то, что должен испытывать парень восемнадцати лет. Может быть, это и было немного жалко — чувствовать себя так за счёт того, кого вряд ли можно было назвать самым обычным мужчиной. Он искренне считал, что проблемы Дерека видны так же явно, как его собственные. Может быть, именно это, в конце концов, и швырнуло их друг к другу. Тогда их обоих можно было считать жалкими. Шум воды смолк, и тихо скрипнула дверь. Стайлз затаил дыхание, прислушиваясь к шуршанию полотенца и звуку шагов внизу. Постель дрогнула, когда Дерек встал на лестницу и мгновенно забрался наверх. Влажная кожа казалась смуглее в тусклом освещении, глубокие тени черными мазками залегли во впадинах ключиц и красиво обрисовали напряженные мышцы на руках. У Дерека блестели глаза, и Стайлз, не задумываясь толкнул его в грудь, легко опрокидывая на спину. Ладонь тут же прилипла к теплой коже. Он перевернулся следом, надавливая и устраиваясь между чужих коленей. Хейла, казалось, такая позиция совершенно не смутила, потому что он поддался и в ответ скользнул руками под Стайлзову футболку, пробегаясь пальцами вдоль лопаток. Все-таки у Дерека было шикарное тело — завороженный, Стайлз провел ладонью от груди до резинки боксеров, изучая твердые мышцы и темную дорожку волосков, скрывающуюся за бельем. Он не был озабочен тем, чтобы произвести какое-то правильно впечатление, поэтому просто поддавался собственным желаниям. Потрогать, исследовать, стиснуть нежный сосок и забрать чужой полутвердый член в горсть. Дерек глубоко вздыхал, и казался неожиданно расслабленным. В отличие от случая в душе он не стремился продемонстрировать превосходство или ответить, он просто позволил Стайлзу забрать контроль и насладиться им. И о, да, он, черт побери, наслаждался. У Стайлза подводило низ живота от чувства, что он владеет ситуацией. То, чего ему так долго и отчаянно не хватало. Он упивался этим чувством, жадно пил его, словно изнуренный путник чистую воду в раскаленной пустыне. Задыхаясь от жадности, Стайлз подцепил кончиками пальцев резинку боксеров и медленно потянул вниз, постепенно обнажая напряженный, мгновенно прильнувший к животу член. Дерек тихо застонал сквозь зубы и подался бедрами вверх, пытаясь усилить ощущение от почти невесомого прикосновения ладони. Стайлз улыбнулся и окончательно осмелел. Сместившись ниже, он раздвинул чужие бедра плечами и практически уткнулся губами в темно-розовую от прилившей крови головку. У Дерека мелко дрогнули мышцы на ногах, но Стайлз держал крепко, не позволяя ни на сантиметр изменить положение. Он сам решал, как это будет. Он держал Дерека за яйца и кайфовал от того, что тому, похоже, происходящее действительно нравилось. Помедлив еще парочку напряженных секунд, Стайлз обхватил основание члена ладонью и осторожно забрал вершину в рот. Теплый солоноватый вкус растекся по языку, и уже смелее он скользнул ниже, плотно обхватывая губами ствол. Так далеко с Денни они никогда не заходили, а девушки были гораздо мягче и нежнее на вкус. Хейл уж точно не был похож на девушку, и это по-своему будоражило. Стайлз отсасывал весьма увлеченно — прослеживал кончиком языка венки, тер подушечкой пальца чувствительное местечко сразу за мошонкой и поглядывал наверх, наблюдая за тем, как Дерек тяжело хватал приоткрытым ртом воздух. Прижавшись собственным стояком к матрасу, он со стоном выпустил чужой член из уставшего с непривычки рта. Губы приятно саднили, и Стайлз автоматически провел по ним языком, пытаясь распробовать новое ощущение. Дерек заерзал под ним, вскользь мазнул влажным членом по щеке, и Стайлз ухмыльнулся, сплевывая на пальцы. Уверенность в абсолютной правильности собственных действий подталкивала под руку, и он совершенно бесцеремонно сунулся Хейлу между ног, надавливая влажными пальцами на сжатую дырку. Дерек закрыл лицо согнутым локтем, но даже не попытался отодвинуться, и Стайлз втиснул в него один палец. Изнутри чужое тело оказалось поразительно горячим, нежным и узким. У него даже в глазах потемнело при мысли о том, что сюда можно вставить член и толкаться до полного умопомрачения. Через несколько минут в Дереке уже двигались три пальца — мышцы стали податливее, и края дырки заманчиво покраснели. Стайлз настолько увлекся, что собственное возбуждение отступило на второй план — было потрясающе делать что-то настолько интимное с таким, как Хейл. Он чувствовал, что контролирует ситуацию, и это пьянило. Стайлз снова вернул свое внимание чужому члену. Двинув пальцами чуть сильнее, он обхватил свободной рукой влажный твердый ствол и несколько раз двинул ладонью. Дерек застонал сквозь зубы и подкинул бедра, стараясь получить еще немного больше и быстрее. О, и Стайлз дал ему желаемое, уже принявшись за дело всерьез. Дереку хватило всего лишь пары минут интенсивных движений ладони на члене и особенно глубоко вставленных пальцев. Тот содрогнулся и замер, выплескиваясь на живот. Стайлз нервно облизал губы, глядя на мутные капли, блестящие на темных волосках, и ощущая, как крепко Дерек сжимает его пальцы внутри. Наверное, это стало последней каплей, потому что возбуждение шарахнуло его, словно молния. Он высвободил руку и бесцеремонно уселся все еще дезориентированному Дереку на влажный от спермы живот. В паху все горело, член подрагивал от нетерпения, и, больше не медля ни секунды, Стайлз начал себе дрочить. Он кончил быстро и ярко, выплеснувшись Дереку на грудь, пометив его собой и испытав от этого почти животное удовольствие. Несколько белых капель долетели до щетинистого подбородка. Медленно, словно во сне, Дерек стер их подушечкой большого пальца и тут же сунул ее в рот. Стайлзу показалось, что в этот момент он словил второй оргазм всухую. Бедра предательски дрожали, когда он сполз с Хейла и безвольно развалился рядом. Из тела будто вытащили все кости, а мысли плыли в каком-то сладком блаженном мареве. Он чувствовал себя сытым, как, наверное, какой-нибудь гепард, сожравший целую антилопу. Скрипнул матрас — Дерек перевернулся на бок и вытерся краем пододеяльника. Кажется, ему также было плевать абсолютно на все и хотелось просто растянуться и лежать, наслаждаясь удовлетворенностью. Стайлз совершенно не запомнил, как отключился. Просто в одну секунду теплая волна накрыла его с головой и унесла в темное море. Кажется, во сне он чувствовал, как чужие пальцы легко скользили по его груди, соединяя родинки в созвездия.***
Стайлз шел, практически насвистывая, внутри было поразительно легко, словно он был шариком, наполненным гелием. Хейл свалил обратно на ранчо еще вчера, сказав, что у него какие-то дела в городе, а Стайлз неожиданно решил остаться еще на ночь. Он сам не понял, с чего вдруг решил заночевать в полном одиночестве с его-то кошмарами и неладами с головой. Однако ночь прошла спокойно. Стайлз не дергался, ощущал себя полностью расслабленным и проспал без сновидений почти до полудня, наслаждаясь уютом постели под крышей, мельком вспоминая моменты близости, разделенные с Дереком. Секс, или место, или, быть может, все вместе оказало на него удивительно умиротворяющее действие. Конечно, он не поддался иллюзии, что моментально все стало хорошо, и он исправился, стал прежним — естественно, это было не так, но он научился ценить даже мгновения передышки. Уже подходя к крыльцу, Стайлз заметил приличное количество ящиков, поставленных друг на друга и высящихся почти до самых перил. Не сдержавшись и сунув туда нос из любопытства, он обнаружил там целую груду побитых жизнью яблок. Стайлз, конечно, ценил яблочный штрудель, но надеялся, что гостинцы припасены для четвероногих обитателей ранчо. Взбежав по ступенькам, в дверях он буквально налетел на незнакомку, автоматически придержав пошатнувшуюся девушку за локоть. — Упс, извини, привет. Девушка улыбнулась, забавно склонив голову немного набок. Она была удивительно хорошенькая с глубокими карими глазами и немного растрепанными волосами. — Привет. Я — Малия, Лора, наверное, рассказывала, что я иногда приезжаю. Ты ведь Стайлз, верно? — Верно. Стайлз кивнул, стараясь не слишком пристально пялиться на девушку, чтобы это вдруг не было воспринято превратно. Что-то в ней было не так или не совсем так, но у него пока не выходило сформулировать мысль точнее. — Оу, Стайлз, ты вернулся, — Лора вышла из кухни, неся в руках забавно поджавшего хвост Растяпу, — я уж думала, ты решил превратиться во второго Дерека. Только вы двое находите странное удовольствие в ночевке в этом сарае. Стайлз пожал плечами и постарался улыбнуться поневиннее. Наверное, вышло у него так себе, потому что Лора как-то странно ухмыльнулась и вскинула бровь. — Вижу, вы уже познакомились с Малией. Лора опустила щенка на пол и придала ему ускорения, шлепнув по попе. Растяпа забавно вывалился на крыльцо и тут же улегся на солнечное пятно, растянувшись на спинке и душераздирающе зевнув. — Питер просил отнести часть яблок сразу на конюшню. Малия, ты справишься или заставить его прислать Айзека на подмогу? — Справлюсь, если Стайлз не откажется мне помочь, — Малия открыто улыбнулась, но странное ощущение никуда не исчезло. — Стайлз? Он легко скинул с плеч рюкзак и примостил его в угол у входа, решив закинуть в свою комнату попозже. В конце концов, он сегодня прекрасно выспался, принял душ и был полон сил. — Без проблем, я в деле. — Класс, тогда вперед. Да, Стайлз, я уезжаю на пару дней, если тебе что-нибудь нужно, можешь внести в общий список — захвачу на обратном пути. — Не, все есть, спасибо. Про себя Стайлз ухмыльнулся, потому что попросить Лору привезти ему нормальной смазки и пачку презервативов было, наверное, слишком. И только поймав себя на этой мысли, он неожиданно ярко осознал, что действительно собирается это сделать. Трахнуть Дерека, мать его, Хейла и получить от этого удовольствие. — Ладно, тогда удачи с яблоками. Напутствовав их таким образом, Лора снова скрылась в доме, оставив его наедине с Малией, которая все это время рассматривала его внимательно и довольно беззастенчиво. Если честно, Стайлз почти не встречал людей, которые так открыто и пристально его оценивали. Вроде как так пялиться на других было неприлично, но Малии, кажется, было плевать. — Окей, ты вроде не выглядишь хрупким, поэтому давай отнесем все сразу, чтобы не болтаться туда-обратно. — Как скажешь, — Стайлз пожал плечами. Малия подождала, пока он поднимет ящик, на который она махнула рукой, и помогла ему пристроить второй сверху. Это оказалось чуть тяжелее, чем он ожидал, но Стайлз только молча немного изменил хватку, стараясь не занозить при этом ладони. Малия не стала долго испытывать его терпение, взяла одну коробку поменьше и пошла впереди. До конюшни они дошли на удивление быстро, хотя Стайлз уже начал чувствовать неприятное натяжение в мышцах. С облегчением опустив свою ношу у входа, он немного удивился, что Питер их не встретил. На конюшне вообще было гораздо тише обычного — ни Питера с Айзеком, ни Эрики, и даже лошадей в стойлах оказалось меньше. Малия ответила еще до того, как он успел открыть рот, чтобы спросить: — Наверное, уже уехали размяться и нескоро вернутся. — Девушка залезла в коробку и вытащила два яблока посимпатичнее: — Держи и пойдем со мной. Стайлз хмыкнул себе под нос и повиновался. Малия казалась ему интересной и довольно напористой для девушки. Они прошли через конюшню, вышли с другой стороны, и Стайлз с удивлением обнаружил там лестницу на крышу. Не медля, Малия ловко забралась на крышу и удовлетворенно улыбнулась ему сверху. Что ж… Он сунул яблоки в карман и полез следом, надеясь, что лестница без происшествий выдержит и его вес. Когда он тоже оказался наверху, Малия уже успела постелить откуда-то взявшийся плед на кусочке крыши, где можно было неплохо разместится. Конечно, конюшня не была очень высокой, но вид все равно открывался довольно умиротворяющий — в конце концов, кругом не было ничего, кроме полей и холмов. — Не знал, что сюда можно забраться. — Ну, вроде как до моего первого появления здесь было и нельзя. — Малия ухмыльнулась и села на край, свесив ноги вниз. — Это была идея Лоры, она сказала, что, если уж я хочу сидеть на крыше, то залезать туда я буду только как гребаная леди. Прямая цитата. Стайлз улыбнулся в ответ и устроился рядом. Это звучало забавно, и ему было легко представить раздраженную Лору и взъерошенную маленькую Малию. — Знаешь, я была в дикой ярости. Считала, что мое единственное убежище на этом проклятом ранчо в одно мгновение стало абсолютно бесполезным. Малия замолчала, видимо, ожидая вопроса, но Стайлз сдержался. Его больше не напрягали длинные паузы в диалогах, не снедало желание заполнить пустоту, эта пустота и так постоянно была с ним, была внутри него, и он всего лишь приспособился к ней. Конечно, у Малии была собственная история, однако правда заключалась в том, что ему было не так уж это интересно. Он больше не рвался задавать вопросы, потому что знал — некоторые ответы лучше не слышать никогда. — Ты думаешь, что у тебя неплохо выходит, верно? — Что? Весь легкий флер беззаботности испарился в мгновение ока. Малия смотрела на него внимательно и хищно, разглядывала с каким-то ехидным любопытством, словно находила во всем этом что-то забавное. — Ты сам все знаешь. Думаешь, это не слишком бросается в глаза. Уверен, что никто не замечает, как же, блядь, сильно ты стараешься, чтобы хотя бы выглядеть нормальным. И ты ошибаешься. Стайлз сглотнул, ощущая предательскую сухость во рту. Она была права. Точное попадание в яблочко, десять из десяти, браво. Он выдавил из себя смешок, который прозвучал металлически резко. — И что? — Ничего, это глупо. Волку бессмысленно притворяться овцой, если он родился волком. Это не то, что он мог бы изменить, просто начав блеять, как остальное стадо. — Я не был им рожден. — Это всего лишь метафора, и ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я дам тебе совет, который ты наверняка не хочешь слышать, но так уж сложилось, что в жизни все не всегда складывается так, как нам бы хотелось. Стайлз промолчал, стиснув зубы. Если этой девчонке так хотелось поделиться, он был готов выслушать — плевать он хотел на ее мнение, но и беситься было вовсе ни к чему. Поэтому он только усмехнулся и коротко кивнул, предлагая высказаться. Малию, кажется, ничто не могло смутить, и она невозмутимо продолжила: — Тебе пора перестать заниматься этой фигней. Я не знала тебя раньше и не знаю сейчас, но ты должен перестать пытаться притворяться тем, кого больше нет. Ты лезешь в шкуру, которая тебе больше не по размеру. — Девушка поднялась на ноги и встала на самом краю. Теперь она имела возможность смотреть на него сверху вниз. — Прими того, кем ты являешься на самом деле или кем стал. И сможешь снова дышать свободнее. Ему захотелось огрызнуться, мгновенно продемонстрировать все худшее в себе, но вместо этого он выдавил из себя слова: — Что если я не могу это принять? Где-то под ними лошади с глухим стуком переступали копытами в своих стойлах, шуршали сеном, тихо поскрипывали доски под их весом. Малия смотрела на него достаточно жестко и ничуть не растерянно. Он не чувствовал в ней жалости или сочувствия. — Но тебе все равно придется. Бросив это ему в лицо, она легко спрыгнула прямо вниз, наплевав на лестницу, и он рассмеялся. В этом смехе не было ничего здорового, у него самого внутри все скрутило от одного только звука, но он не мог заставить себя остановиться. Стайлз не знал почему, но все это было чертовски смешно.***
Солнце жарко припекало, и Стайлз чувствовал себя блинчиком на раскаленной сковородке. Трава колола шею над воротником футболки и голые пятки, но ему было лень шевелиться. Бросив собственную рубашку на землю, он просто валялся на спине, пытаясь не думать ни о чем и думая при этом обо всем сразу. Стайлз чувствовал себя немного сумасшедшим от того, что просто лежал посреди нигде и не мог или не хотел заставить себя подняться. Мысли напоминали тягучий сладкий сироп, в котором он благополучно тонул. Время летело мимо него так же стремительно, как где-то наверху пролетали облака. Когда он щурясь приподнимал веки, небо виделось красивой золотистой акварелью, от которой моментально начинали слезиться глаза. Совершенно незаметно уже почти наступила середина лета, даже здесь солнце стало теплее, и природа буквально дышала расцветом. Но для него это значило лишь то, что он ничего не добился. Стайлз вовсе не чувствовал себя готовым вернуться обратно, заняться школой и снова увидеться со Скоттом. Было бы глупо отрицать, что ему действительно нравилось здесь, было гораздо спокойнее, чем в родном Бикон Хиллс. Никто рядом не имел на его счет никаких ожиданий, а значит, не мог и разочароваться. Он до сих пор с содроганием вспоминал те дни, когда только вернулся домой. Это было похоже на кошмар. Переступая знакомый с детства порог собственного дома, Стайлз чувствовал себя вором, забравшимся в окно. Он вздрогнул, когда отец вошел следом и с щелчком закрыл за ними дверь. Стайлз мялся при входе, перескакивая взглядом с ключей от его джипа, все так же висящих на крючке рядом с его курткой, на кеды с порванным шнурком, который он так и не успел поменять, и все у него внутри скручивало судорогой. Он не знал, что должен чувствовать, и чувствовал только страх вместо долгожданного облегчения. Это был его дом, самое безопасное место в мире, место, в котором его любили, и где он всегда мог спрятаться. И теперь он больше не чувствовал себя здесь в безопасности. Стайлз до сих пор слишком ярко помнил момент, когда он понял, что ловушка, из которой он, казалось, выбрался, на самом деле захлопнулась у него внутри. Папа, кажется, почувствовал что-то, потому что мягко положил руку на плечо и проводил до комнаты. Стайлз застыл перед прикрытой дверью, словно за ней могла скрываться бездна. Он глубоко вздохнул и забыл выдохнуть, когда увидел свою комнату, которая выглядела так, будто он вышел из нее мгновение назад. Конечно, он видел тонкий слой пыли на полках и ноутбуке, чувствовал спертый воздух давно закрытого помещения, но также он заметил и брошенный учебник по экономике на постели, из которого до сих пор торчала закладка. Стоя здесь, он впервые столкнулся с осознанием того, насколько же сильно он изменился. Того Стайлза, что когда-то вышел из этой комнаты, больше не существовало. Кто тогда знал, что ему не суждено будет вернуться назад. Стайлз невольно поморщился, вспоминая, как прошел вдоль письменного стола, оставляя отпечатки собственных пальцев на сером пыльном слое. Это было так странно — ощущать что-то настолько знакомое совершенно иначе. Он будто тянулся к своему прошлому через пропасть, через пыль безвозвратно ушедшего времени. Не в его силах было это изменить или, по крайней мере, ему отчаянно хотелось в это верить. В то, что это не его вина, в то, что он не хотел, но делал… Тяжело вздохнув, Стайлз перевернулся на живот и устроил подбородок на сложенных ладонях, разглядывая зеленеющую прямо перед носом траву. Малия произнесла вслух то, о чем он старался лишний раз не вспоминать. Он не был идиотом, он осознавал это, но, наверное, все-таки не мог перестать отрицать. Стайлз просто был не в состоянии представить, что это значит принять себя таким, каким он стал, как смириться с произошедшим, с тем, что он не мог вытравить из памяти, как бы сильно ни хотел. Как признать и переступить то, что до сих пор преследовало в кошмарах. Возможно, Стайлз просто никогда не был из тех, кто в состоянии собрать себя заново. Может быть, как бы сильно он ни любил комиксы, он все-таки не был героем. Он содрогался при мысли о том, что нужно будет вернуться в Бикон Хиллс и изо всех сил притворяться. Их город был слишком маленьким, чтобы в нем можно было укрыться от внимательных, «понимающих» взглядов. Если честно, Стайлз до сих пор толком не знал, как отцу удалось сделать так, чтобы никто не проболтался. А ведь не нужно было быть гением, чтобы сложить два и два и сделать верные выводы. Стайлз бы поспорил, что здесь не обошлось без шерифа, но вот что именно тот придумал, оставалось загадкой. Вернувшись, он был слишком занят попытками не развалиться на части и не задавал лишних вопросов. Странно было и то, что со своей вечной недальновидностью его не выдал Скотт. Стайлз подозревал, что и в этом случае папа провел воспитательную беседу. Ситуация со Скоттом, в принципе, наверное, стоила еще одного тяжелого вздоха. Стайлз бесцельно вырвал пару травинок и растер между пальцами, пачкая подушечки соком. Они были лучшими друзьями, настоящими бро, но все изменилось. Прежде Стайлз не мог представить свое будущее без Скотта, а теперь он даже не мог толком заставить себя смотреть ему в глаза. В свою очередь произошедшее, кажется, просто не умещалось в голове МакКола, и это заставило того выбрать, наверное, худшую тактику из возможных — Скотт вел себя так, будто ничего не произошло. Жизнь Скотта не останавливалась, у него появилась девушка, которая совсем недавно переехала в Бикон Хиллс, мгновенно стала лучшей подружкой Лидии, а сам он наконец пробился в первую линию. Его друг-аутсайдер неожиданно оказался на вершине пищевой цепочки, и Стайлз искренне хотел порадоваться за него, но все восторженные рассказы об идеальной Эллисон и лакроссе словно проходили мимо его сознания. Стайлз действительно был рад, что хоть одному из них удалось выбраться из вечных лузеров — просто временно он был не в состоянии выразить эти эмоции в прежней форме. Окончательно обстановка накалилась, когда Стайлз ответил довольно жестким отказом на предложение все-таки познакомиться с Эллисон. Скотт оказался заметно уязвлен таким непреклонным отпором, а Стайлз просто не мог себе представить, какого черта он будет делать в таком состоянии рядом с человеком, которого никогда прежде не встречал. Еще через пару дней после этого он уехал на ранчо, и они так и не поговорили. Если честно, теперь Стайлз вообще сомневался, можно ли было их все еще называть друзьями? Скотт был нормальным, и Стайлз не винил бы его ни мгновения, если бы тот сделал выбор в пользу тех, кто был таким же, рядом с кем не требовалось притворяться понимающим. Он не хотел этого, не хотел чувствовать себя чужаком, оказавшимся не на своем месте. Стайлз больше не хотел неловкого молчания и настороженного непонимания рядом с другом, с которым раньше мог разделить все свои мысли. Стайлз надеялся, что однажды они снова сядут за один стол и почувствуют то же доверие, что и прежде. Он надеялся, но сейчас слишком ярко ощущал себя разобранным на части. Ему нужно было собрать себя по кускам, склеить все как-то между собой и двигаться дальше. Стайлз лежал где-то посреди поля в чертовом штате Вайоминг и ощущал себя песчинкой, затерянной в пустыне.***
К дому он возвращался, все еще погруженный в не слишком веселые мысли и глядя себе под ноги, поэтому Малию он заметил, едва не наступив на нее на ступеньках крыльца. Девушка улыбнулась и протянула ему хрустящий коричневый пакет, приглашающе хлопнув ладонью по месту на ступеньке рядом. — Привет, садись и прими мою взятку. Пожалуйста. Стайлз колебался лишь мгновение и опустился рядом, вытянув ноги и уткнувшись носом в пакет. В нос тут же ударил сладкий запах свежей выпечки. Кажется, это были булочки с ванилью и корицей. — Окей. — Он вытянул одну наугад и впился зубами в мягкое тесто, которое буквально растаяло на языке. — Мхм, это божественно. Если ты хочешь, чтобы я помог тебе спрятать тело — я в деле. Улыбка Малии стала еще шире. — Я не хочу забирать сказанное вчера, но за форму прошу прощения. У меня был отвратительный день, и ты слишком сильно напомнил мне о собственных проблемах. Надеюсь, такое неудачное начало знакомства все-таки не лишает меня второго шанса. Стайлз не особенно знал, что должен ответить, тем более, что его рот был занят божественной выпечкой, поэтому он просто кивнул. Если честно, он вообще не задумывался о том, что Малия может извиниться. Она сказала правду, и поразительно точную, особенно если учесть, что на тот момент они не были знакомы и часа. — Хотя ты, наверное, уже знаешь мою историю и не слишком удивлен? Молчать и дальше было уже попросту невежливо, поэтому он все проглотил и пожал плечами: — Понятия не имею, не было возможности поинтересоваться. Ты могла бы рассказать мне, если хочешь. Малия замолчала, задумчиво глядя куда-то вдаль. Стайлз полагал, что возможность произнести, рассказать вслух была своего рода проверкой для нее самой, а он в принципе был не против побыть жертвой эксперимента. — Почему бы и нет, знаешь, в моей истории, пожалуй, нет ничего ужасного, — Малия равнодушно пожала плечами и продолжила: — Я родилась в какой-то общине, наверное, даже секте. Мы жили в лесах в самодельных домах и проржавевших вагончиках на колесах, уже почти вросших в землю. Я никогда не знала своих родителей, потому что всех детей держали вместе, и нами в основном занимались те, у кого было свободное время. Считалось, что каждый член общины нам и мать, и отец. — Звучит достаточно хреново, — девушка только дернула плечом на его замечание, помолчала, словно подбирая правильные слова. — Нас особенно ничему не учили, на самом деле, я уже с трудом вспоминаю детали — говорят, так проявляется мое желание стать частью социума и прочая херня… Не знаю, по мне так все с трудом вспоминают собственное детство. — Малия вздохнула, нервно пробежавшись пальцами по тонкому блестящему браслету на запястье. — Случилось так, что я сбежала. Потом мне сказали, что я, видимо, блуждала по лесу несколько месяцев: ела, что могла найти или поймать, шла вдоль реки. Когда меня нашли, знаешь, все, о чем я могла думать — это заколки в волосах у одной из встретившихся мне девушек. Они так сверкали на солнце, это было похоже на настоящее волшебство до тех пор, пока я не узнала, что ворох таких стекляшек можно купить на каждом шагу. Стайлз прикрыл глаза, глядя на солнце из-под ресниц и ярко представляя дешевый разноцветный блеск стразов. Малия, кажется, тоже видела внутренним взором картинки прошлого, не доступные никому кроме нее самой. Ее голос прозвучал глуше и как-то иначе, когда она все-таки добавила: — Я только хочу сказать, что знаю, каково это ощущать себя чужой, слишком сильно отличающейся от других, и притворяться нормальной. Тихо позвякивали подвески на ее браслете, стрекотали насекомые и вдалеке стучали лошадиные копыта. — Тебе пришлось гораздо тяжелее. Малия вздернула бровь и посмотрела пристально. Что-то в ее взгляде цепляло его изнутри, словно она видела то, что не замечал он сам. — Стайлз, — она вздохнула, будто не решаясь продолжить, — прежде ты должен признать, что тебе тяжело. Он пожал плечами. В этом разговоре не было ни капли смысла. Стайлз знал все гораздо лучше нее. Просто он также знал, что уже должен был со всем справиться.***
Ощущая легкое напряжение в мышцах, Стайлз открыл мини-холодильник и вытянул две запотевшие бутылки пива. После длинного жаркого дня, который они с Дереком провели за работой над очередной частью забора, это было настоящим благословением. Конечно, ему еще не было двадцати одного, но, пожалуй, они временно могли закрыть на это глаза. В конце концов, его проблемы были похуже алкогольной зависимости. Стайлз криво ухмыльнулся и открыл бутылки, протянув одну Дереку. Тот, особенно не заморачиваясь отсутствием стульев, устроился прямо на полу на свернутом вдвое пледе и расслабленно привалился к стене. Картинка выглядела довольно уютно, поэтому Стайлз потеснил его и уселся рядом, вытянув ноги и позволив их плечам соприкоснуться. Дерек был теплым, даже горячим, словно камень, нагревшийся на солнце. Мгновенно захотелось растянуться до хруста в позвонках, может быть, даже пододвинуться еще чуть ближе и прижаться носом к чужой шее, наслаждаясь странным контрастом нежной кожи и жесткой щетины. Вместо этого Стайлз сделал первый глоток, смакуя горчащий привкус на языке. В уютной тишине они довольно быстро расправились с бутылками. Усталость и алкоголь сделали свое дело, и Стайлз окончательно расслабился, почти растекся по стеночке, когда почувствовал легкое прикосновение пальцев к затылку. Дерек мягко опустил ладонь на заднюю поверхность шеи, забравшись под ворот футболки, и это оказалось неожиданно приятно. От места прикосновения разливалось умиротворяющее тепло и хотелось склонить голову ниже, позволяя трепать себя, словно собаку по загривку. Кажется, Хейл действовал, практически не задумываясь — немного надавил, вынудив Стайлза опустить голову себе на плечо. Стайлз почти прижался губами к выемке над ключицей и горячо выдохнул, зная, как остро чувствуются такие мелочи. От Дерека приятно пахло травой, деревом и потом — на вкус он наверняка оказался бы соленым и терпким. — Знаешь, — пальцы пробежались вдоль позвоночника, и ладонь замерла где-то на пояснице, — я ведь помню тебя. Мы недолго учились в одной школе, не помнишь? Стайлз отрицательно мотнул головой. Странно, что Дерек неожиданно решил заговорить, но он действительно не помнил. Должно быть, он тогда был совсем мелким и вряд ли сильно интересовался парнями вдвое себя выше. — Ты был очень забавным в младшей школе, как инопланетянин, с почти налысо обритой головой и глазами в пол-лица. Стайлз невнятно хмыкнул и очень ярко представил, как выглядел со стороны. Это было не самое счастливое и легкое для него время. — Да? — Он вопросительно вскинул бровь, прикусил щеку изнутри и все-таки добавил: — Моя мама умерла от рака, и я подстригся вместе с ней во время химиотерапии. Думал, это поднимет ей настроение. Она ужасно хохотала, когда впервые увидела меня после стрижки — последний раз она так смеялась еще до того, как ее диагноз подтвердился окончательно. Ладонь Дерека скользнула обратно к затылку, и Стайлз почувствовал, как его слегка потянули за длинноватые пряди. — Ты отрастил их обратно после ее смерти? — вопрос прозвучал очень мягко. — Да, в общем, нет, — Стайлз поерзал, меняя позу и удобнее устраивая подбородок на чужом плече, — Брился под ежик всю школу. — А почему перестал? Стайлз застыл, на мгновение ощутив себя оленем, оказавшимся в свете фар мчащейся на него машины. И, кажется, он даже почувствовал тяжелый удар где-то под ребрами. Такой простой и безопасный на первый взгляд вопрос вонзился так глубоко. Он перестал стричься вскоре после того, как попал к Ногицунэ — машинки у того, конечно, не было, визиты в парикмахерскую не светили, а тупыми ножницами можно было только с трудом подравнять отрастающие пряди, чтобы не лезли в глаза. Вернувшись, Стайлз просто забыл об этом. Он так легко привык к новой длине, что в принципе не вспоминал о том, как же для него это было важно прежде. И на самом деле это было важно и сейчас. Вопросительный взгляд Дерека и неловкая тишина напомнили ему, что он все еще совершенно по-идиотски молчал, поэтому Стайлз выдавил: — Не знаю… Дерек принял его ответ словно что-то само собой разумеющееся. Глухо звякнуло донышко отставленной в сторону бутылки, и тот повернулся к нему и горячо прижался губами. Стайлз поддался мгновенно — так ему хотелось избавиться от охвативших его мыслей. Рот Дерека пьяно горчил, а язык гладко скользил рядом с его собственным. Это было влажно, очень горячо, и он вслепую тут же попытался отставить бутылку куда-то себе за спину и взамен обхватил чужой затылок ладонями, притягивая ближе. Он не отследил, как они растянулись прямо на полу, притираясь друг к другу твердо вставшими членами через несколько слоев ткани и целуясь до саднящей боли в губах. Как-то незаметно Дерек оказался сверху, опрокинув его на спину, задрал футболку почти до самого подбородка и ласково очертил блядскую дорожку, уходящую под пояс штанов. У Стайлза даже яйца поджались от этого легкого, почти щекотного ощущения. Дерек незнакомо ухмыльнулся и раздвинул ему ноги, уверенно устроившись между ними на животе и прижав напряженный член ладонью. Ширинка чувствительно вжалась в нежную плоть, и у Стайлза внутри все скрутило в узел, потому что происходящее было очевидным, но никто раньше еще не брал у него в рот. Блядь, он приложился затылком об пол, когда вжикнула расстегиваемая молния, и резинка боксеров задела чувствительную головку, соскользнув вниз. Стайлз опасался отвести взгляд от терявшегося в сумраке потолка и посмотреть вниз — казалось, он вполне мог кончить от одного зрелища, хотя фантазии обжигали не меньше. Влажное дыхание коснулось натянувшейся кожицы на уздечке, и он не сдержал дрожащего выдоха. — Ты собираешься отсосать мне? — Стайлз все-таки посмотрел вниз и чуть не потерял сознание, когда Дерек ухмыльнулся, обхватил основание члена ладонью и забрал в рот, плотно обхватив губами. Внизу живота сладко потяжелело, и Стайлз не смог удержаться и подкинул бедра вверх, страстно желая получить еще больше этого влажного жара. Дерек придержал его, придавливая к полу, но, тем не менее, позволил вплести пальцы себе в волосы на затылке и задать ритм. Сосал тот просто восхитительно — у Стайлза сводило лодыжки, перехватывало дыхание и одновременно хотелось, чтобы это продолжалось вечно и закончилось побыстрее. Так отчаянно желалось выплеснуться Дереку на язык или даже прямо в узкую глотку, что темнело перед глазами. Пальцы непроизвольно сильнее сжались в густых и мягких волосах. Стайлзу очень нравилось это зыбкое ощущение контроля над происходящим — конечно, может быть, его член и находился в опасной близости от чужих зубов, но он все еще мог тянуть Дерека за волосы, чуть грубее надавливать на затылок, настойчиво подкидывать бедра, и это пьянило. Хейл вовсе не выглядел новичком в этом деле, поэтому Стайлз позволил себе расслабиться чуть больше — он так тащился от того, как покраснели губы, обхватывающие его ствол, как втягивались щеки, покрытые темной щетиной, и бережно сжимались пальцы у основания. Оргазм маячил на периферии, отнимал дыхание и заставлял мышцы пресса судорожно сокращаться. Это было похоже на мгновенную ослепительную вспышку перед глазами — он даже не успел предупредить и просто кончил Дереку в рот. Сладостная дрожь еще не покинула тело, когда он увидел, как небрежно тот утер воспаленные губы ладонью и пару мутных капель, попавших на подбородок. На секунду Стайлзу показалось, что он кончил еще раз только от осознания того, что Хейл только что проглотил его сперму. Вот же блядь. Ему, конечно, не хотелось оказаться неблагодарным бревном, но Дерек успел прежде, чем он смог опомниться. Стайлз только почувствовал тяжесть чужого тела на бедрах, горячий член тяжело мазнул по низу живота, чиркнули костяшки резко двигающейся ладони, и на грудь брызнуло теплым. Дерек возвышался над ним, дрожащий, звенящий точно тетива, из которой только что выпустили стрелу, и у Стайлза внутри все сжалось. Захотелось переплести их пальцы, притиснуться друг к другу поплотнее и укрыться в этом чертовом сарае от всего остального мира. Спрятаться в плотном кольце чужих рук и притвориться не собой, а кем-то нормальным, кем-то, кто просто мог бы влюбиться в странного парня, обитающего на ранчо. Наваждение спало, как только Дерек сполз с него, все еще шумно дыша. Тело налилось приятной сытой тяжестью. Мысли сбились в запутанный мягкий клубок, и Стайлз задумчиво потянулся к собственным волосам, пропуская и, правда, длинноватые пряди сквозь пальцы. — Хей, — Дерек встал и подхватил полотенце с крючка, чтобы вытереть руки и низ живота, — не валяйся на полу. Стайлз застонал и все-таки заставил себя подняться на ноги. На футболке виднелось несколько капель спермы, и он просто стянул ее через голову и бросил на спинку стула. Дерек дотронулся до поясницы кончиками пальцев: — Идем? — Ага, — Стайлз не сдержался и душераздирающе зевнул. Они забрались в постель друг за другом, и Стайлз блаженно растянулся, прикрыв глаза. Где-то на заднем плане мелькнуло неожиданно принятое решение, но осуществление можно было спокойно оставить на завтра. Тихо скрипнул матрас, когда Дерек перевернулся на бок, придвигаясь ближе. Стайлз не шевельнулся — продолжал расслабленно лежать, ощущая нечто незнакомое внутри себя. Чужая голова тяжело опустилась на плечо, колючий подбородок проехался по коже на груди, и Стайлз сонно приоткрыл глаз, чтобы увидеть перед собой только черноволосую макушку. Как-то незаметно они практически обнялись, и он сдался — накинул сверху одеяло и прижался щекой к гладким волосам. Было тепло, очень спокойно, и Стайлз сам не заметил, как заснул. Все, что ему снилось — зеленое бесконечное море травы, среди которой он бродил и дышал полной грудью.***
— Доброе утро, — Стайлз улыбнулся Лоре, которую ожидал найти на кухне. Собственно, она сидела за кухонным столом, уткнувшись в газету, и подняла голову, только когда он вошел: — Доброе. Рядом с ней стояла пустая чашка из-под кофе. В кофейнике осталось еще немного, и Стайлз достал кружку и себе, попутно вынув бутылку с молоком из холодильника. — Слушай, я хотел попросить — я могу одолжить машину, чтобы добраться до города? — А у тебя есть с собой права? — Лора вопросительно вскинула бровь. — Ага, так могу? — Хочешь что-нибудь купить? — В голосе Лоры отчетливо прозвучало любопытство, и Стайлз неожиданно вспомнил, как размышлял о том, что было бы неплохо достать смазку и презервативы. Черт, скулы едва заметно потеплели. Интересно, насколько на самом деле сестра была проницательна в отношении младшего брата? Стайлз надеялся, что не слишком. — Вроде того, хочу сделать кое-что… По лицу Лоры скользнула легкая тень, и он поспешил оправдаться: — Не волнуйся, я не собираюсь слететь с катушек и уехать на вашем пикапе куда глаза глядят. Все будет нормально, я обещаю. — Ладно, — Лора мягко улыбнулась, — ключи висят на крючке у двери. Кажется, сегодня машина все равно никому не нужна. — Спасибо, думаю, я вернусь к вечеру. Стайлз поднялся обратно к себе в комнату — нужно было прихватить с собой документы и кошелек. Когда он оказался внизу, чтобы забрать ключи, в доме уже было пусто — даже Лора куда-то благополучно испарилась с кухни. Расслабленно насвистывая себе под нос, Стайлз ловко подкинул звякнувшие ключи в ладони и отправился к пикапу, уверенный, что после своего Си Джей сможет справиться с любой развалюхой. Машина завелась с первой попытки, и Стайлз неожиданно понял, что действительно соскучился по возможности сидеть за рулем. Ладонь привычно устроилась на рычаге переключения передач, а ноги уверенно нашли знакомые педали. Стайлз тронулся места, и пикап покатился по неровной дороге, позвякивая чем-то в кузове. Выехав на шоссе, он почувствовал себя спокойнее и еще немного увереннее в том, что собирался сделать. Старенькая магнитола работала на удивление прилично, и он с удовольствием барабанил пальцами по рулю и всю дорогу тихо подпевал, кажется, леди Гаге. Желание четко ехать по одному из адресов, которые он нагуглил, совершенно пропало, и Стайлз решил довериться случаю — первая вывеска, которая привлечет его внимание, и дело сделано. Несмотря на почти пустую дорогу, он старался особенно не гнать на чужой, довольно старенькой машине, однако все равно оказался в черте города довольно быстро. Без сомнения пропустив парочку первых встречных вывесок, от души украшенных завитушками и мудреными названиями, Стайлз притормозил, проехав добрую половину города. Если ему не показалось, то в ближайшем переулке он заметил кое-что интересное. Припарковав пикап на стоянке перед супермаркетом неподалеку, он вернулся и завернул за угол. И действительно, то, что привлекло его взгляд — вывеска в виде ножниц без единой надписи — покачивалась на ветру. Стайлз ухмыльнулся и уверенно вошел, сопровождаемый перезвоном колокольчиков, подвешенных над дверью. — Здравствуйте. Миленькая девушка-азиатка за стойкой оторвалась от ноутбука и приветливо улыбнулась: — Привет, вы бы хотели записаться на стрижку или, может быть, что-нибудь еще? — Если можно, я бы хотел подстричься прямо сейчас. — Оу, минутку… — Азиатка очаровательно нахмурилась, защелкала мышкой и почти сразу снов улыбнулась: — Ага, можно, у моей мамы… то есть, блин, — девушка забавно прижала пальцы ко рту и покраснела, — у мастера сейчас есть окно. Я сейчас ее позову. Извините. Девушка соскочила со стула и скрылась за неприметной дверью в уголке, заставив Стайлза хмыкнуть себе под нос. Она ему понравилась — чем-то напомнила его самого эдак год назад. К тому же она была, действительно, очень хорошенькой. Прошла пара минут, и она вернулась в сопровождении матери, то есть мастера. На мгновение Стайлзу захотелось поежиться, выпрямиться и проверить футболку на наличие пятен одновременно. Женщина, вошедшая в комнату, была красива, несмотря на очевидный возраст, уверена в себе и обладала пронзительным темным взглядом, вызывающим зудящее чувство где-то между лопаток. — Добрый день, меня зовут Нишико, — женщина едва заметно улыбнулась краем рта и указала ему в сторону кресла перед зеркалом: — Проходите. Стайлз пробормотал что-то вроде «здрасте» в ответ и послушно уселся в кресло на колесиках. В зеркале напротив тут же появилось его отражение, и он непроизвольно уставился на себя пристальнее обычного. Что ж, мешки под глазами, от которых он не мог избавиться в Бикон Хиллс, практически исчезли, и, наверное, это вполне можно было считать своего рода достижением. — Есть какие-нибудь конкретные пожелания? — Стайлз вздрогнул, когда вставшая за его спиной Нишико легко дотронулась пальцами до его волос. — У вас хорошие волосы. — Да, спасибо… Стайлз встряхнулся, встречаясь с Нишико взглядами в зеркальной поверхности. — Я бы хотел просто подстричься под машинку. Довольно коротко, пусть останется меньше сантиметра. — Уверен? — Женщина удивленно вскинула брови, прихватив пальцами длинную блестящую прядку на его макушке. — Абсолютно. — Он действительно ощущал абсолютную уверенность в том, что собирался сделать. На самом деле уже давно пора было от этого избавиться, и Дерек своим вопросом всего лишь заставил его очнуться. — Хорошо. Нишико ловко накинула на него специальную простыню, обернула шею тонкой полоской материи и ловко закрепила липучкой. Ножницы были отложены в сторону, зато, словно по волшебству, в ее руках появилась машинка, и Стайлз невольно задержал дыхание. Хоть в чем-то он собирался вернуться назад — если бы все остальное можно было исправить так же легко, как заново остричь волосы, он бы определенно не отказался от такой возможности. Он хотел все исправить, исправить все то, что так быстро и страшно разладилось в нем самом. Тихо зажужжала машинка, и Стайлз прикрыл глаза, ощущая легкую вибрацию где-то на затылке — мягкие пряди волос полетели на пол и на простынь, усыпая все вокруг темно-русыми перьями. — Готово. Нишико в последний раз обдула его шею теплым потоком воздуха, стряхивая самые мелкие волоски и провела пальцами по обнажившейся макушке. — Спасибо. Стайлз повел плечами и уставился на собственное отражение. Почему-то он ожидал, что увидит себя таким же, как в последний раз, когда мельком посмотрелся в зеркало заднего вида прежде, чем отправиться к роковой заправке. Однако все было не так, по крайней мере, не совсем. Стрижка, действительно, ничуть не отличалась от старой — все тот же короткий ежик волос, по которому так приятно провести ладонью. Изменился взгляд, напоминающий теперь об одичавшем звере, а не олененке Бэмби, заострились скулы, почти исчезла подростковая припухлость, и старая стрижка неожиданно стала выглядеть на нем агрессивно. С обритой головой он выглядел опасным и настороженным. Легкий ветерок коснулся его обнаженной теперь шеи, и Стайлз почувствовал приятную легкость. Может быть, потом он снова даст волосам отрасти, но если (или когда) это случится, это будет только его решение и ничье больше. Расплатившись и еще раз отблагодарив за услугу, Стайлз вышел на улицу и вместо того, чтобы сесть в машину, направился прямиком к супермаркету. Мысль о том, чтобы купить кое-что прочно засела у него в подсознании. Дерек ему нравился, с ним было по-настоящему горячо, и, если честно, Стайлз не видел причины, чтобы отказать себе в небольшом удовольствии. Совершенно незаметно несколько минут спустя он уже обнаружил себя бесцельно блуждающим среди магазинных полок. Стайлз притормозил у холодильника с пивом и поставил в корзинку пару ледяных бутылок, захватил пачку чипсов из соседнего отдела и, поддавшись порыву, закинул мешочек с солеными крендельками. Задумчиво заглянув в соответствующий отдел, он уставился на полку с презервативами и смазкой. Он не собирался ничего требовать и на чем-то настаивать, но считал, что подстраховаться не повредит. Кто знает, когда в следующий раз ему предоставится такая или подобная ей возможность с кем-то вроде Дерека. Стайлз в принципе вовсе не рассчитывал на что-то прямо сейчас, но ему было приятно и просто думать о том, что такое действительно вполне возможно. Он впервые в жизни собирался купить нечто такое для кого-то конкретного, для того, кого знал довольно интимным образом, с кем уже не раз делил собственный оргазм… Это было волнительно. Наверное, дело было даже не столько в Дереке или в том, что они могли бы сделать, а, скорее, в том, что сейчас он был способен думать и волноваться о чем-то настолько обыденном. Какие презервативы стоит выбрать, и насколько плоха может оказаться ароматизированная смазка. Это было глупо, это было просто, и вкупе с новой стрижкой это заставляло его чувствовать себя хорошо. Наконец остановив выбор на самых обычных презервативах и нейтральной смазке без всяких идиотских ароматизаторов, он выложил покупки на ленту. Стайлз совершенно не опасался, что у него спросят документы, несмотря на то, что ему еще не было двадцати одного — он знал, что теперь выглядел старше. И действительно, кассирша с равнодушным лицом, почти не глядя, пробила все, что лежало на ленте, и назвала сумму. Стайлз расплатился наличкой и сложил купленное в шуршащий пакет с логотипом магазина. Пересекая стоянку по дороге к оставленному пикапу, он подумал, что, наверное, мог бы привыкнуть к этому, вполне мог бы представить себя здесь и в будущем. Ездить в магазин со списком продуктов, жить на удаленном от города ранчо и запираться с Дереком в крошечном сарайчике, лаская друг друга на странной кровати почти под самым потолком. Стайлз вздохнул и почувствовал волну мурашек, прокатившуюся от затылка до поясницы. Мысли, преследовавшие его, были совершенно дурацкими. Ему нужно было подниматься на ноги, а не забиваться в дыру где-то в другом штате. Закинув пакет на заднее сиденье, Стайлз сел за руль и поехал обратно, наслаждаясь прохладным ветерком из приоткрытого окна и работающим радио. На какой-то ностальгической волне тихо пела старушка-Мадонна. Строки уносились вместе с ветром и шоссе, стелющимся под колеса пикапа. … It seems to me it’s what you’re like, The «Look but, please, don’t touch me» type. And honestly it can’t be fun To always be the chosen one… … Cause after all Nothing’s indestructible… * * Стайлз действительно слушал по радио песню Мадонны: … Мне кажется, что ты именно такая, «Любуйся, но, пожалуйста, не тронь». И, если честно, нет счастья в том, Чтобы быть исключительной… … Потому что все же Ничто не вечно…***
Лора перехватила его на ступеньках крыльца и удивленно присвистнула: — Вот это да. Ну-ка, — она подцепила пальцами его подбородок и рассмотрела в профиль. — Хм, вполне неплохо, хотя довольно радикально. Напоминаешь мне неблагополучного подростка. — Вот уж спасибо. Стайлз дернул головой, уворачиваясь от прикосновения, и скривил губы в ухмылке. Лора улыбнулась в ответ, но почти мгновенно посерьезнела, едва заметно нахмурившись: — Слушай, к тебе тут приехал кое-кто… Стайлз удивленно вкинул бровь — что еще за ерунда? — Я знаю, что ты никого не ждал, но ее, оказалось, невозможно выставить! — Её? На секунду ему показалось, что, не выдержав, к нему приехал Скотт, но последнее Лорино предложение окончательно сбило его с толку. — Ага, красотка сказала, что подождет в твоей комнате. — Ладно, — Стайлз перекинул пакет в другую руку и вошел в дом. Он уже поднимался по лестнице, когда Лора крикнула ему в спину: — Удачи! Если честно, он понятия не имел, понадобится ли она ему. Подойдя к двери, он замер на мгновение, но затем решительно нажал на ручку, готовый, наверное, ко всему. Но не к тому, что увидел на самом деле. Эти клубничные локоны он узнал бы из тысячи. — Здравствуй, Лидия. Лидия изящно повернулась к нему лицом, удерживая в руках стакан лимонада, и очаровательно склонила голову набок: — С возвращением, Стайлз. Что-то внутри у него все-таки вздрогнуло, пусть и совсем слабо, когда он окинул ее взглядом. Короткая юбка колокольчиком, светлая футболка, рыжие волосы, волной спадающие на грудь, и пронзительные зеленые глаза. Глядя на Лидию, нельзя было не вспомнить о ведьмах, которых сжигали на кострах. Прежний Стайлз был влюблен в нее до безумия — в красоту, в ум и равнодушие, с которым она не обращала на него ровном счетом никакого внимания. — Не могу описать, насколько сильно удивлен. У меня просто нет слов. — Хм, — Лидия поднялась со своего места, царственно отставив стакан в сторону, и подошла неожиданно близко, — ты изменился. Очень сильно, — Стайлз застыл истуканом, когда она протянула ладонь и легко коснулась его щеки. — Пойдем пройдемся? Больше не могу сидеть в этой комнате. — Да, конечно, почему бы и нет. Он немного растерянно пропустил Лидию вперед, а сам поставил все еще оттягивающий руки пакет на кровать. Лидия хотела на прогулку, и, очевидно, он просто обязан был составить ей компанию — тем более, что до сих пор понятия не имел, как и зачем она здесь оказалась. Они вышли на улицу, и Стайлз специально свернул в противоположную от конюшни и дома сторону. Там они наверняка могли столкнуться с Эрикой, Питером и Айзеком, а он этого не слишком-то хотел. Лидии, кажется, вообще было все равно. Они немного бесцельно побродили в тишине, прежде чем девушка снова открыла рот. — Между прочим, из Скотта вышел отвратительный лжец, из твоего отца, конечно, поприличнее, но все равно… Странно, что я оказалась единственной, ни на секунду не поверившей в твой побег и временный переезд. — Побег? — Стайлз заинтересованно покосился в сторону Лидии — кажется, пришел момент наконец узнать полную версию его отсутствия в Бикон Хиллс. — Ну да, сначала было объявлено о твоем исчезновении, полгорода стояло на ушах, а спустя какое-то время все мгновенно прекратилось, словно кто-то нажал на волшебную кнопку. Скотт рассказал в школе историю о том, что ты действительно сбежал из дома, но уже благополучно нашелся у какой-то дальней родни по линии матери и временно останешься жить с ними. Видимо, только я помнила, что твоя мать была сиротой — не слишком секретная информация на самом деле. — Да… — Стайлз позволил себе мягкую улыбку. Лидия всегда была большой умницей — не удивительно, что она смогла сложить два и два, наверняка, додумалась и до того, что с ним произошло в действительности. Он никогда не сомневался, что в этой хорошенькой головке прячутся просто блестящие мозги. Он вздрогнул, когда Лидия уверенно обхватила его запястье пальцами и потянула, заставляя остановиться. Они стояли посреди поля, на истоптанной траве, и девушка его мечты смотрела на него так, как никогда бы не посмотрела раньше. — Знаешь, раньше я всегда думала, что мы станем историей из дурацких романтических комедий. Неудачник, который вырастает и получает первую красотку школы. Стайлз не сдержался и изменил положение их рук, нежно обхватив ее пальцы. Когда-то он тоже верил в эту историю и десятилетний план по завоеванию. — Я верила в тебя, в твои дурацкие рассуждения об идеальных комбинациях… Когда ты исчез, я впервые задумалась о том, что могу больше никогда не увидеть тебя снова. Ты был таким придурком, но, даже не задумываясь, я всегда считала тебя своим придурком. Стайлз коротко рассмеялся — раньше он отдал бы все, чтобы услышать от нее нечто такое. Вдвойне горько было осознавать, что прежнего Стайлза, так отчаянно жаждущего признания, больше нет. — Лидс… — Постой, притормози — я хочу договорить. Мне это нужно, — ее пальцы вцепились в его ладонь почти до боли. — Мне нужно знать, имеет ли теперь все это хоть какой-то смысл? — А как же Джексон? Лидия удивленно моргнула, будто вопрос был странным. — Джексон переехал вместе с родителями в Лондон — подготовка к поступлению в престижный английский колледж и все такое, но мы разбежались еще до его отъезда. — Ясно, я не знал… Стайлз замолчал, пытаясь подобрать слова. Она ждала от него ответа, и она была так же хороша, как и прежде, но он больше не мечтал о двух рыженьких близняшках с его родинками и двухэтажном домике с бассейном. Он не мечтал о завтраках в выходной, на которые он будет готовить свои фирменные блинчики, делать апельсиновый фреш и приносить своей восхитительной жене в их спальню. Все это перегорело внутри него, осыпалось серым пеплом и не подлежало восстановлению. — Лидс, — он ласково провел по внутренней стороне ее ладони, — я не могу, не могу — уже слишком поздно. Она дрогнула, но все равно улыбнулась, хотя было в этой улыбке что-то отчаянное. — Я так и думала. — Прости. — Все нормально, пойдем… — она потянула его вперед к криво сбитой деревянной лавочке — Стайлз понятия не имел, кто поставил ее в таком странном месте. — Посидишь со мной немного? — Конечно. Они сели совсем близко друг к другу, соприкасаясь плечами и глядя вперед. Ему не было неловко или неуютно — он сказал ей правду, а, значит, все было именно так, как и должно было быть. — Ты собираешься остаться? — М? — Лидия повернулась к нему, словно вынырнула из собственных мыслей. Заходящее солнце золотило ее щеку и терялось искрами в волосах. — Не волнуйся, за мной скоро должны приехать. На самом деле я здесь с Эллисон — ты, наверное, знаешь, они встречаются со Скоттом. Ее отец везет нас на ферму их семьи — вроде бы ее дедушка разводит волков или что-то в этом духе. Когда я узнала, что ты сейчас недалеко от Ривертона, попросила остановиться на день. Вот и все, никаких романтических поездок в другой штат в одиночестве. — Отец меня сдал? — Стайлз ухмыльнулся. — Ты же знаешь, когда я спрашиваю, мне сложно не ответить. — Это точно. Хорошо было вот так вот сидеть рядом с ней и просто разговаривать, он и сам не понимал, как соскучился, пока не увидел ее снова — свою маленькую рыжеволосую богиню. В этом чувстве больше не было любви, но зато ощущалась нежная, чуть горькая на вкус ностальгия. Он скучал, скучал по тому, как она поджимала губы, как смотрела сквозь него, и как у него внутри все замирало и дрожало от одного случайного взгляда. — Ты ведь собираешься вернуться в Бикон Хиллс? — Не знаю… — слова вырвались у него изо рта прежде, чем он успел подумать. Конечно, он собирался вернуться. Должен был. Наверное. — То есть, да, собираюсь к осени. Лидия промолчала, никак не прокомментировав его очевидную неуверенность. Он действительно думал, что ему следует вернуться, но при этом совершенно не чувствовал, что ему это нужно. Да и какой выбор у него был? Почти никакого и, если честно, сил на то, чтобы это менять, у него не было тоже. Около дома неожиданно громко просигналила машина, и Лидия вздохнула, поднимаясь: — Это за мной… Пора. Стайлз автоматически встал следом, испытывая странное чувство незавершенности — словно ни один из них так и не поставил окончательную точку в этом странном, так сильно запоздавшем разговоре. — Я буду скучать. Но не слишком сильно, даже не надейся, — Лидия ухмыльнулась и ловко подалась вперед, обхватив его затылок ладонью. Стайлз и сам не успел понять, как оказался втянутым в поцелуй. В нем не было ничего особенного, всего лишь влажное короткое соприкосновение губ и смазанный след от чужой помады. От Лидии пахло чем-то цветочным, теплым и дразнящим, и на вкус она была сладкой, словно апельсин. Она ухмыльнулась еще шире, любуясь его совершенно растерянным выражением лица. — Пока, Стайлз. Лидия взмахнула рукой и стремительно направилась в сторону дома. Стайлз смотрел, как она удаляется, как легкий ветер треплет ее юбку, обнажая ноги, и подпрыгивают золотистые пряди волос на ее спине. Он смотрел, как она уходит из его жизни, и, не сдержавшись, закричал ей вслед в сложенные рупором ладони: — Лидия! — Она обернулась, замерев на мгновение. — Я тоже всегда верил в нашу историю! Она рассмеялась, и эхо ее звонкого смеха донеслось до него, теплом свернулось где-то в груди. Последнее, что он сделал для нее — это заставил рассмеяться, и это было по-своему прекрасно. Идеальный конец идеальной истории, которой так и не суждено было случиться. Когда ее фигурка окончательно исчезла за углом дома, и от ранчо стремительно отъехал темный внедорожник, он опустился обратно на лавочку. Наверное, ему надо было о многом подумать, но вместо этого он тупо смотрел куда-то вперед совершенно не в состоянии сосредоточиться. Она значила для него так несоизмеримо много, она была важна, а теперь это была всего лишь еще одна часть жизни, которую он оставлял позади. Стайлз вздохнул и прищурился, заметив приближающуюся к нему знакомую фигуру. Дерек шел легко, пружинисто, закинув рюкзак на плечо. Стайлз прикрыл глаза от солнца, отчего-то отчаянно желая рассмотреть его получше. Видимо, сегодня тот решил переночевать на ранчо. Хейл оказался рядом довольно быстро — хмурый, немного усталый и горячий, как чертово солнце. Стайлз не успел произнести и слова, как шершавая подушечка чужого большого пальца проехалась по его нижней губе. — Ты весь в помаде… — Оу, — Стайлз нервно хихикнул и вытер рот тыльной стороной ладони, — это знакомая… мхм… Дерек даже не стал его слушать, прижался горячим раскрытым ртом так, что у Стайлза мгновенно ослабели колени и сладко потяжелело внизу живота. Он закрыл глаза и посильнее ухватил Дерека за густые пряди на затылке, притягивая ближе и целуя настойчивее. Вслед за девушкой его мечты его целовал, наверное, самый нелюдимый парень в штате, и это было невероятно.***
Около двух часов ночи Стайлз сдался и слез с кровати, ежась от прохладного ночного воздуха. Сон не шел, и знание, что Дерек сегодня ночует под одной с ним крышей, но не в одной постели, вовсе не придавало спокойствия. Наверняка все уже крепко спали, по крайней мере, он надеялся именно на это, тихо выбираясь из комнаты и спускаясь на первый этаж. Спальня Дерека находилась в самом дальнем углу дома справа от лестницы. Ступая по тихо поскрипывающей лестнице, Стайлз ощущал, как тяжело колотится его сердце и предательски сбивается пульс. Он не думал о том, что кто-то может застать его — в конце концов, он мог спускаться за стаканом воды или перехватить что-нибудь съестное из холодильника. Но сам он прекрасно знал, что сейчас еда была, пожалуй, последним, что его интересовало. Впервые, мучаясь от бессонницы, он собирался прийти к кому-то, кто не был его отцом или матерью. Тем более, к сожалению, мама успела спасти его только от глупых кошмаров и парочки чудовищ под кроватью — пока она была жива, он был слишком мал, чтобы мучиться от невозможности заснуть. Перед заветной дверью он замер, нерешительно переступая босыми ногами и прислушиваясь к спящему дому. Легко надавив на ручку, Стайлз толкнул дверь и тихо вошел в комнату, очертания которой терялись в полутьме. На несколько мгновений он застыл на пороге, привыкая к почти полной, из-за плотно задернутых штор, темноте. Постепенно из сумрака начали проступать очертания мебели — темный абрис кровати, тусклый блеск стакана на прикроватной тумбочке и силуэт шкафа у стены. Стайлз сам не заметил, как задержал дыхание, подходя ближе к чужой постели. Видимо, Дерек спал крайне чутко, потому что едва заметно вздрогнул и тут же проснулся, стоило только Стайлзу коснуться коленями края матраса. — Ч-что такое? — голос Дерека спросонья звучал хрипло и немного неуверенно. Он прищурился, вопросительно и немного сонно глядя на Стайлза. Приподнялся на локтях, позволяя одеялу съехать до самой талии. Сухо щелкнул выключатель прикроватной лампы, и Стайлз, отвыкший от света, зажмурился, прикрывая глаза ладонью. Переступил окончательно замерзшими ногами по гладким доскам пола и поддался порыву. Настойчиво толкнув Дерека в горячий голый бок, заставил потесниться и бесцеремонно залез на кровать, прижимаясь всем своим холодным телом к теплому и мягкому со сна Хейлу. Дерек ощутимо вздрогнул, тем не менее разрешая прижаться к себе и даже автоматически обхватив его за талию, устроив широкую ладонь на пояснице. — Стайлз? Что-то случилось? — Ничего. Ничего не случилось — это было абсолютной правдой. Стайлз извернулся в объятиях и потянулся к выключателю, вырубая свет и снова оставляя их в уютной темноте. Дерек немного помолчал, легко дыша ему куда-то в висок и успокаивающе скользя пальцами вдоль позвоночника. — Тебе приснился кошмар? Стайлз не очень хотел разговаривать, поэтому ограничился тем, что просто отрицательно мотнул головой. Если бы ему действительно снился кошмар, он бы никогда сюда не пришел, ни за что не пошел бы искать утешение или сочувствие у кого-то другого — он научился справляться с этим самостоятельно. Чужое участие было необязательно и даже нежелательно. С бессонницей дело обстояло гораздо хуже — Стайлз не умел мириться с ней и ненавидел снотворное, после которого голова напоминала кирпич, а из кошмаров приходилось выдираться точно из болота. Очевидно, Дерек рассчитывал на положительный ответ, потому что растерялся и снова замолчал — ладонь с поясницы переместилась куда-то в район лопаток, и Стайлз весь вытянулся от удовольствия. Сон, так старательно убегавший от него всю ночь, неожиданно укрыл его невесомым уютным покрывалом. Потяжелели ресницы, казалось, каждая косточка в теле расслабилась и отказывалась шевелиться. Стайлз сладко вздохнул, поерзал, немного меняя положение, и отключился так быстро, словно кто-то нажал кнопку или выдернул шнур из розетки. Кажется, Дерек говорил ему что-то, возможно, даже выдергивал из-под него одеяло, пытаясь нормально улечься в собственной кровати, но Стайлз этого уже не помнил. Он спал. Спал так крепко и спокойно, что никакие кошмары были не в силах его потревожить.***
Когда Стайлз наконец проснулся, его внутренние часы отчетливо подсказывали ему, что время уже давно перевалило за полдень. Незнакомая постель и обстановка очень быстро напомнили, что он умудрился провести ночь у Хейла. Так как Дерека в комнате, очевидно, не было, он решил, что тот отчего-то вместо того, чтобы растолкать его, оставил досыпать. Что ж… Стайлз сладко потянулся, обхватывая ладонями изголовье, по крайней мере, сегодня он просто чудно выспался. Он не чувствовал ни капли стыда или смущения из-за того, как довольно бесцеремонно повел себя ночью. Дерек был не против, да и время, отпущенное Стайлзу на передышку, все быстрее утекало сквозь пальцы. Бесчисленные секунды проносились мимо него, пока он пытался разобраться в себе. Отец, Скотт, Лидия… Они словно отмеряли интервалы в его новой жизни. Возможно, в этот список теперь стоило добавить и самого Дерека — ведь уже довольно скоро тот тоже должен был стать всего лишь еще одной засечкой на его пути. Стайлз непроизвольно нахмурился и заставил себя сесть на постели, откидывая в сторону одеяло. Кровать у Хейла была классная, какая-то особенная, с упругим матрасом, легким, но теплым одеялом и пухлыми подушками. Странно, Дерек вовсе не напоминал тайного любителя уюта и комфорта, но его комната говорила об обратном. Стайлз не сдержался и провел ладонью по гладкой простыне, наклонился и ткнулся носом в соседнюю подушку — от нее терпко пахло типично мужским шампунем, и от этого запаха у него внутри все сладко сжалось. Нужно было выбираться. Стайлз перевернулся на спину, раскидывая руки в стороны и раздумывая над тем, какова вероятность, что кто-то все еще в доме и заметит, как он невозмутимо покидает чужую спальню. Стоило признать, вероятность была довольно высока. В принципе он вполне мог вылезти в окно, но возвращаться в дом босиком и в одних пижамных штанах — тоже было так себе идеей. Разрешив себе еще немного бесцельно поваляться в такой чудесной кровати, Стайлз все-таки окончательно поднялся. Крайне удачно у Дерека на стуле нашлась простая черная футболка, и он влез в нее, решив, что это не такая уж плохая идея. Не мог же кто-нибудь отличить одну черную футболку от другой, правда же? Успокоив себя таким образом, он подошел к двери и вместо того, чтобы медлить, открыл ее рывком. Он, наверное, был готов практически ко всему, но кругом оказалось пусто. Стайлз медленно пошел в сторону лестницы и замер, прислушиваясь — на кухне тихо звякала ложка о стенки чьей-то чашки. Он мог как можно тише подняться к себе или спокойно зайти на кухню, сделав вид, что только что проснулся и спустился вниз. Помедлив секунду, Стайлз все-таки двинулся на кухню, демонстративно начиная зевать на пороге. — Доброе утро, а точнее, день. Эрика поприветствовала его, приподняв чашку. Стайлз несколько растерялся: — Ага, я, кажется, едва не впал в летаргический сон. Ее он ожидал увидеть здесь меньше всего. Как правило, Эрика поднималась довольно рано и практически дневала и ночевала на конюшне, но сегодняшний день был исключением. Стайлз присмотрелся и, наконец, заметил — полное отсутствие косметики, синяки под глазами и едва заметное нервное состояние. Судя по хорошо уловимому травяному запаху, Эрика пила что-то успокаивающее, и он едва не зарядил себе ладонью в лицо от ощущения собственного идиотизма. Как можно было совершенно забыть о том, что у Эрики вообще-то эпилепсия? Стайлз никогда не имел среди знакомых эпилептиков, но довольно легко делал верные логические выводы — наверное, девушка ощущала возможное приближение приступа и предпочла держаться поближе к дому или, быть может, точно знала, как этого избежать. — Кстати, классная стрижка, хотя довольно радикально на мой вкус, — Эрика задумчиво склонила голову, ухмыляясь и разглядывая его, словно картинку в журнале. — А, — Стайлз неловко провел ладонью по бритому затылку — на фоне вчерашнего приезда Лидии, он успел забыть о том, что подстригся, — да, у меня раньше всегда была такая. — Теперь ты похож на парня, который сулит неприятности. В хорошем смысле. — Правда? — Стайлз, правда, удивился. Видимо, полгода в период взросления изменили его даже сильнее, чем казалось ему самому — раньше ему говорили, что он похож на беспокойного ребенка. — Правда-правда, довольно сексуально. Стайлз сам не заметил, как на автомате вытащил кружку и налил себе молока, садясь за стол рядом с Эрикой. Девушка хитро ухмылялась, искоса на него поглядывая, и он искренне улыбнулся ей в ответ. Неожиданно захотелось сделать какую-нибудь глупость, но он сдержался вместо этого, решив порыться в холодильнике — жрать хотелось просто невыносимо. Пока он доставал помидоры, бекон и выяснял у Эрики, что она предпочтет яичницу или все-таки омлет, он не думал ни о чем особенном. За окном светило солнце, Эрика выглядела очень уютно, сидя на стуле, поджав под себя ноги, а ему нравилось ощущение нагревшихся досок под босыми ногами и мягкость ткани Дерековой футболки. Он ловко закинул на сковородку аппетитные полоски бекона, и на разлившийся по кухне запах мгновенно, звонко стуча когтями, прибежал Растяпа. Эрика тут же ухватила пса за ошейник, чтобы тот не лез Стайлзу под ноги, выпрашивая себе хотя бы кусочек. Стайлз ухмыльнулся, добавляя на сковородку колечки помидоров, и, наверное, впервые заметил, что совсем маленький щенок успел неожиданно быстро вытянуться и теперь щеголял довольно длинными лапами, в которых так и норовил запутаться. Верно говорили — меньше всего мы замечаем то, что происходит у нас под самым носом. Он вернул все свое внимание обратно яичнице, и вскоре вполне приличный завтрак был готов. Стайлз поставил перед задумавшейся девушкой тарелку и сам уселся напротив, с удовольствием уплетая первый кусочек. Эрика в свою очередь тоже промычала что-то одобрительное и, кажется, даже стала выглядеть чуть менее бледной. Расправившись со своей порцией, Эрика заметно приободрилась. Может быть, дело было в его волшебных кулинарных талантах, или просто улучшилось ее самочувствие, но девушка посмотрела на Стайлза довольно дружелюбно: — Ну что? Ты вроде бы провел здесь уже достаточно времени, чтобы решить — собираешься приехать на следующее лето? — Не знаю… — Стайлз посмотрел на нее несколько удивленно, задумчиво пережевывая хрустящий кусочек бекона. — Если честно, еще не думал об этом. Наверное, у меня будут экзамены и поступление в колледж, не знаю… — Одно упоминание выпускных экзаменов заставило его содрогнуться изнутри. Какой колледж, какое поступление — он старался не заглядывать вперед дальше, чем на месяц. — О, а ты уже выбрал, куда собираешься поступать после школы? Стайлз неуверенно пожал плечами и постарался сменить тему. Эрика была немного младше него, неудивительно, что ее интересовало поступление, потому что уже в следующем году это, видимо, предстояло ей самой. — А ты? — Да, думаю, что да. — Эрика утвердительно кивнула. — Мне нравится здесь, нравится доктор Дитон, поэтому я собираюсь поступать в ветеринарный колледж… Дитон сказал, что с удовольствием поможет мне с практикой и даст мне отличное рекомендательное письмо, если я решу окончательно. — Вау, это, должно быть, классно. Колледж находится в Ривертоне? — Нет, в Шайенне, но я всегда смогу приехать сюда на каникулы и на лето, и даже вернуться насовсем после окончания учебы, если в итоге не устроюсь где-нибудь еще. — Отличный план, — Стайлз постарался легко улыбнуться, потому что в его ситуации он находил прекрасным любой план, отличный от его собственного — никакого. — Что насчет тебя? — Эрика выглядела искренне заинтересованной, и это, наверное, ранило больше всего. — Ничего. — То есть? — Она вопросительно вздернула бровь, и Стайлз каким-то образом понял, что она прекрасно догадывалась об истинном положении вещей, но отчего-то хотела услышать это от него. — Никаких-то есть, — Стайлз поднялся и со звоном поставил грязную тарелку в раковину. — У меня нет ничего, никакого блестящего плана, никаких достойных идей. Знаешь, у меня давненько не было возможности представить, что моя жизнь не ограничится несколькими следующими часами. Только замолчав, он понял, как разозлился, что повысил голос и, более того, ляпнул гораздо больше, чем когда бы то ни было собирался. Эрика тоже молчала, но, что странно, совершенно не выглядела обиженной. Она выглядела решительной и, может быть, совсем немного грустной. — Но теперь она у тебя есть, разве нет? Это было правдой, теперь у него действительно была своя жизнь, чтобы распорядиться ею, но он был не уверен, он был, блядь, испуган и не знал, что делать. Это тоже было правдой, неприятной для него, но тем не менее. — Да, есть, — и это все, что он мог ей ответить, не солгав при этом. Чтобы избежать любых объяснений и какого бы то ни было продолжения разговора, Стайлз просто вышел из кухни и стремительно поднялся к себе наверх. Только закрыв за собой дверь, он почувствовал себя в относительной безопасности. В комнате было довольно душно, поэтому он распахнул окно и упал на все еще не застеленную с ночи кровать. Он знал, что повел себя довольно грубо, но не мог представить себя поступающим иначе. Еще одна вещь, о которой он предпочитал не думать — возвращение в школу, сдача экзаменов, выбор колледжа… Все это было приоритетом старого Стайлза, который никогда не стыдился того, что умен, что обожает использовать мозги по назначению. Сейчас Стайлз вовсе не думал, что стал глупее, просто теперь он не был так уж уверен, что сможет забраться на эту вершину, и хочет ли именно этого. Тем не менее хамить Эрике, конечно, не стоило. Она учила кататься его на чертовых лошадях и была мила, и он вполне мог бы быть ей за это благодарен. Спустя какое-то время Стайлз все-таки заставил себя вылезти из окончательно разворошенной постели и, наконец, сменил пижамные штаны на джинсы. К моменту, когда он окончательно решился выйти и пойти извиниться, прямо под дверью его комнаты нашлась упаковка Reese’s с прилепленным сверху стикером с короткой надписью «Извини». Меньше всего за его косяк стоило извиняться самой Эрике, но Стайлз все равно с удовольствием откусил от лакомства разом половину и подумал, что будет должен. Что-то чуть более приличное, чем конфеты с арахисовым маслом.***
Когда Стайлз добрался до Дерека, уже заметно вечерело, и Хейл, кажется, сворачивал лавочку, собирая инструменты и откладывая то, что собирался доделать завтра. — Хей, привет. — Привет, — Дерек утер взмокший лоб ладонью, — долго спал? — Ага, — Стайлз как-то по-идиотски дернул плечами, — у тебя, наверное, волшебная кровать. Спал как убитый. Дерек ничего не ответил, собрал оставшиеся вещи, забрал кепку, висящую на заборе и подошел неожиданно близко: — Идем? — Ага, — Стайлз не знал, что еще сказать, поэтому просто пошел рядом, поправив завернувшуюся лямку рюкзака на плече. Собственно, на что-то такое он и рассчитывал — прийти под вечер и отправиться на ночевку в этот странный домик-сарайчик, который он уже почти ощущал своим. Оставалось только еще решиться на то, зачем на дне рюкзака болталась пара последних покупок из супермаркета. Дорога прошла в привычном для них молчании. У Стайлза не было особого настроения поболтать, а Дерек в любом состоянии был не слишком-то расположен к разговорам, и, что странно, эта его вечная молчаливая угрюмость вовсе не раздражала. В этот раз Стайлз не дождался Лоры, но зато приготовил им кое-что на ужин сам, так как все равно весь день был предоставлен исключительно сам себе. Ничего особенного, конечно — пара сэндвичей с жареной куриной грудкой, колечками помидор, листьями салата, острым соусом и сыром. Кажется, Стайлз заметил, как Дерек судорожно сглотнул, покосившись в сторону открытого контейнера. Пахло действительно обалденно — сэндвичи еще даже не успели остыть, и это сразу прибавляло пару заслуженных баллов к его кулинарному навыку. Не сговариваясь, они устроились за маленьким столом и с удовольствием, почти одновременно впились зубами в хрустящую булочку. Стайлз испытывал какое-то странное удовольствие, наблюдая краем глаза за тем, как Дерек ест — тот был немного похож на хищников с канала Дискавери. — Что нравится Эрике, кроме лошадей? — М? — Дерек удивленно приподнял брови и даже отвлекся от еды. — Я проштрафился, неважно… Есть идеи? Хейл задумчиво облизал нижнюю губу, слизывая блестящий след от соуса. — От тебя она не отказалась бы от приглашения на свидание. — Что? — Стайлз едва не подавился салатом и уставился на Дерека с искренним недоумением. Он никогда не замечал за ней ничего такого. — Ты ей нравишься. — Мда? Дерек смотрел на него крайне внимательно, и Стайлз ощутил легкую неловкость — за себя и почему-то за Эрику. Захотелось усмехнуться, потому что после своего возвращения, судя по всему, он приобрел какую-то секретную притягательность для девчонок. Сначала Лидия, теперь Эрика… Стайлз криво улыбнулся. Видимо, аура плохого парня — это то, что работает на самом деле. — Я бы предпочел чуть более материальный совет. Дерек пожал плечами: — Тогда не знаю, подари ей что-нибудь. — Спасибо за совет, — Стайлз насмешливо фыркнул и вернулся к сэндвичу, уже опасаясь заводить какую-нибудь ничего не значащую беседу — мало ли, какими откровениями Хейл еще мог с ним поделиться. Однако, что удивительно, после нескольких минут в тишине, Дерек заговорил сам: — Мне нравится твоя новая стрижка. Я не сказал вчера. Стайлз искренне порадовался тому, что уже доел, потому что рисковал подавиться снова, и автоматически провел ладонью по ежику на затылке. Ощущение все еще было немного непривычным, но приятным. — Да, решил вернуться к старому… Ну и здесь так удобнее — можно не заморачиваться из-за невымытой головы, знаешь ли. Дерек приподнял уголки губ в намеке на улыбку и вытер испачканные в соусе пальцы салфеткой. С едой было покончено, но Стайлз все равно не слишком ожидал, что тот тут же пересядет ближе и коснется пальцами затылка. Стайлз поежился, когда Хейл ласково скользнул ладонью до самой шеи. Мурашки холодком скользнули вдоль позвоночника. Дерек гладил его точно кошку и, судя по всему, наслаждался ощущениями. — Это классно, — Дерек пробежался кончиками пальцев от ямки под затылком до самой макушки, — похоже на бархатную подушку. Знаешь, у нас в родительском доме в гостиной стоял диван и на нем был десяток таких мелких подушек — мама готова была оторвать нам с Лорой головы, когда мы в очередной раз начинали подушечную войну. Несколько мы так и потеряли с концами… Дерек внезапно замолк, и Стайлз посмотрел на него искоса, ожидая увидеть его мгновенно замкнувшимся и помрачневшим, но был удивлен. У Хейла было очень мягкое, открытое выражение лица — он не выглядел скорбящим, но, может быть, немного тоскующим. Как и любой другой, испытывающий ностальгию при воспоминании о временах, которых уже, к сожалению, не вернуть. Стайлз испытывал нечто похожее, вспоминая, например, о том, как они с мамой всегда вдвоем пекли печенье к Рождеству. Стайлз плохо мог объяснить, что им двигало, но, тем не менее, он поддался этому чувству и повернулся к Дереку, целуя того в губы. Этот поцелуй сильно отличался от тех, что они делили прежде — не было ни страсти, ни желания, но зато ощущалась едва заметная застарелая тоска. Дерек ответил моментально и очень нежно, притягивая его ближе, почти затаскивая к себе на колени. Стайлз замычал, схватился за его плечи, ощущая, как неясное болезненное чувство сменяется уже привычным жаром. Они столкнулись зубами и едва не навернулись на пол, когда Стайлз все-таки подался вперед, слишком сильно опираясь о спинку чужого стула. Дерек успел крепко схватить его за бедра, с трудом удерживая их общее равновесие. Стул надрывно заскрипел ножками по полу, и Стайлз хрипло рассмеялся, ощущая дурманящий прилив жадности и похоти — захотелось схватить Хейла покрепче, посильнее, на грани с грубостью и укусить. И не подумав сдерживаться, он склонился, оттягивая ворот чужой футболки в сторону и прижался губами сначала к шее, а затем сжал зубами нежную кожу над ключицей. Дерек почти зарычал, но не оттолкнул, а прижал теснее, соскальзывая пальцами по затылку, на котором больше не было волос, чтобы схватиться. От его укуса тут же осталось розоватое пятно, и Стайлз завороженно провел по нему подушечкой пальца, уже представляя, как чуть позже оно нальется цветом. Он чувствовал, что у Дерека стоит так же, как у него самого, видел перед собой потемневший взгляд и решил, что момент удачнее вряд ли представится. Во рту мгновенно пересохло, когда Стайлз подался еще ближе, почти касаясь губами уха: — Ты бы позволил мне, — у него перехватило дыхание, — пойти до конца? Дерек не попытался отстраниться, но его взгляд снова стал ясным и серьезным. — Думаешь, я не из тех, кто ложится на спину? — голос Дерека прозвучал ласково, но опасно, так, что у Стайлза внутри все скрутилось от возбуждения. — Да? Нет? Не знаю? Он и правда никогда не чувствовал особой уверенности насчет Хейла. Всегда присутствовала какая-то доля сомнения — Дерек не выглядел повернутым на собственной маскулинности идиотом, однако, кто же мог знать наверняка, поэтому лучшего варианта, чем просто спросить, он не нашел. — Значит, сам ты себя в этой роли не рассматриваешь? — Дерек довольно бесцеремонно переместил ладони на его задницу и вполне прямолинейно сжал пальцы. Стайлз застыл и моментально напрягся — в вопросе не было ничего удивительного или оскорбительного, но он сразу почувствовал опасность. Он не хотел объясняться, но просто не мог дать такую власть над собой ни Дереку, ни кому-либо еще. Стайлз готов был смириться с собственной бисексуальностью, но подпускать кого-то — пусть даже Хейла — так близко он определенно не собирался. Это было сильнее него — желание осознавать, что контролируешь все, в том числе и секс. Стайлз не мог просто отдать ведущую роль Дереку и расслабиться, наслаждаясь процессом. Может быть, это было еще одной вещью, с которой ему в себе еще предстояло справиться, но абсолютно точно не теперь. Тем более для того, чтобы хотя бы начать, Дерек должен быть посвящен в детали, в которые посвящать его Стайлз совсем не собирался, поэтому он отрицательно мотнул головой: — Нет, не сейчас… — Ладно. — Дерек ничуть не выглядел разочарованным или уязвленным, наоборот — смотрел открыто и спокойно. — Я не против. Стайлз почти физически ощутил, как внутри словно разжались тугие тиски. Мгновенно нахлынувшее облегчение заставило его почувствовать себя лучше, вновь ощутить беззаботное желание чужой близости и любопытство. Он ласково погладил Дерека по затылку и прижался губами чуть ниже уха. — Это обалденно, — Стайлз шумно вдохнул солоноватый, мускусный запах чужой кожи, — поднимемся наверх? — Да, — Хейл кивнул и отстранил его, ссадив с колен, — я в душ, можешь подождать меня там. Стайлз разочарованно вздохнул, но отпустил Дерека без возражений, ощущая, как немного утихает возбуждение. В душе зашумела вода, и он тут же метнулся к рюкзаку, доставая презервативы и смазку. Конечно, он подумывал о том, что им будет не слишком удобно на кровати под потолком, но пол казался еще менее привлекательной альтернативой. Поэтому Стайлз скинул с себя все, кроме нижнего белья, и забрался наверх. Полувставший член натягивал ткань боксеров, и Стайлз не мог избавиться от мыслей о том, что кто-то вроде Дерека был готов под него лечь. Что именно Хейл сейчас подставится и разрешит Стайлзу сделать что-то настолько офигенное. Он никогда не думал о том, чтобы трахнуть парня, но трахнуть такого, как Дерек — это было нечто особенное, что-то из того, что никогда не случается с неудачниками типа Стилински. Внизу скрипнула дверь, и Стайлз затаил дыхание, когда почувствовал, как дрогнула постель под чужим весом. Дерек легко присоединился к нему наверху только в одном полотенце, каким-то чудом удержавшемся на бедрах. Стайлз шумно выдохнул, ощущая, как потяжелел член и внутри, обжигая, вспыхнуло желание. У Дерека приподнялся уголок губ в намеке на ухмылку, и он откинул полотенце в сторону, укладываясь на кровати на живот. Рука предательски дрогнула, когда Стайлз решился и все-таки огладил мускулистую спину шеи до покрытой мягкими волосками поясницы. У Хейла было шикарное тело, тренированное, красивое, словно с картинки, и у Стайлза от жадности и похоти пересыхало в рту. Хотелось всего одновременно — и трогать, сжимать, оставляя отпечатки собственных пальцев, и просто лечь сверху, прижимаясь от макушки до стоп, вжимая в матрас и не позволяя пошевелиться. Дерек заерзал, устраиваясь поудобнее, глянул на него искоса и совсем немного развел ноги. Это не было похоже на приглашение, это даже не было толком заметно, но у Стайлза внутри все скрутилось, и полностью вставший член уперся влажной головкой в ткань боксеров. Дебильная смазка куда-то завалилась, и он, отчаянно продолжая шарить рукой среди складок постельного белья, прижался губами к смуглой шее, к плечу и красиво очерченным лопаткам. Дерек тихо вздохнул куда-то в подушку, и в этот же момент предательский флакон ткнулся в ладонь. Стайлз завороженно погладил мускулистое бедро и выдавил на пальцы немного смазки. Конечно, он смотрел порно (в том числе и не слишком натуральное), прекрасно представлял, что нужно сделать, но в реальности это было совсем не так легко. Он нервно облизал губы, положил одну ладонь Дереку на поясницу, а второй сунулся между ног. Внутри Хейл оказался горячим и скользким, обхватил его пальцы так туго, что на мгновение у Стайлза потемнело перед глазами от накатившей похоти. Через несколько минут, когда у Дерека довольно трогательно порозовела шея, Стайлз почувствовал уверенность и постепенно расслабился, начав действовать чуть напористее. Напряжение отпустило, и он ухмыльнулся, заметив, как потяжелело чужое дыхание. Если Дереку не нравилось, то Стайлз готов был откусить себе язык — невозможно было так искусно подделать непроизвольную дрожь и явные попытки незаметно потереться о матрас. Осмелев, он с трудом втиснул третий палец и насладился приглушенным подушкой сдавленным стоном. Собственный член стоял так, что низ живота сводило от нетерпения — так хотелось въехать по смазке в нежное отверстие. Дерек посмотрел на него через плечо пьяными, блестящими глазами и немного изменил позу, приподняв бедра чуть выше. У Стайлза даже в глазах помутилось от такого откровенного приглашения — это было круче, чем любое просмотренное им порно, круче его самых отвязных фантазий, потому что сейчас все было по-настоящему. Каким-то чудом ему удалось с первого раза справится с презервативом, и он настойчиво потянул Дерека за талию, заставляя встать на колени. Потолок был довольно близко, поэтому им пришлось повозиться, прежде чем Стайлз перестал упираться в него макушкой. Хотя хотелось уже так сильно, что лично он уже был готов наплевать на собственный дискомфорт. У него подрагивали пальцы и поджимались яйца от мысли, что сейчас он распластает под собой сильного и мощного зверя, войдет внутрь и на какое-то время сделает его своим. Стайлз стиснул зубы и вжался стоящим членом между ягодиц, дразняще скользнув головкой по смазанной дырке. Дерек напрягся, четче прорисовались мышцы на спине и плечах, и Стайлз медленно толкнулся внутрь и, не притормаживая, въехал до самого конца. На спине тут же выступил пот, во рту пересохло, и он зажмурился, с трудом справляясь с наслаждением, прокатившимся вдоль позвоночника. Дерек под ним дышал сипло, но не выглядел особенно страдающим, поэтому Стайлз толкнулся на пробу. Они зашипели почти одновременно, и он навалился сильнее, прижимаясь, надавив ладонью на чужое плечо. Дерек мычал, вздыхал и совершенно отказывался покорно лежать под ним — постоянно шевелился, подавался навстречу и совершенно сводил с ума. Они двигались, словно безумные, терлись друг о друга взмокшей кожей, хватали пальцами, обменивались влажными поцелуями, разделяя на двоих жаркие вдохи. Дерек вцепился в его бедро ногтями, заставляя двигаться чуть резче, и Стайлз тут же отомстил, укусив туда, где сильная шея переходила в плечо, упиваясь соленым терпким вкусом чужой кожи на языке. Сначала Стайлз все пытался просунуть руку Дереку под бедра и подрочить тяжелый влажный член, но Хейл почти сразу перехватил инициативу и начал толкаться в собственный кулак самостоятельно. Постель скрипела под ними, вздрагивала, и Стайлз со сладким ужасом представлял, как они нахер свалятся вниз, переломав себе все кости. Удовольствие от этого почему-то становилось только острее, и он начинал вбиваться в Дерека совсем уж безжалостно, завороженно глядя, как его член исчезал в чужом теле. Все слилось в яркую дурманящую ленту перед глазами, и Стайлз совершенно потерялся, придя в себя, только содрогнувшись от сладкого оргазма, втиснувшись в Дерека как можно глубже. Перед глазами все еще было темно от накатившего удовольствия, а Хейл уже последовал за ним, горячо сжимая его изнутри. Стайлз с трудом откатился в сторону и стянул презерватив, завязав его узлом. Нужно было спуститься вниз и нормально выбросить его в мусорное ведро, но не пошло бы все на хуй. Стайлз высыпал оставшиеся презервативы на кровать и засунул его в пустую коробку, засчитав миссию выполненной. В теле все еще искрило от пережитого удовольствия, и он повернулся на бок, обнимая Дерека и неожиданно ласково вжимаясь носом во влажную шею. Ему было плевать, что они были потными, скользкими и испачканными спермой — хотелось почувствовать чужое тепло и упругую кожу под пальцами. Хейл хмыкнул, но ничего не сказал и прижался щекой к бритой макушке. Нежно погладил подушечками пальцев ямочку под затылком и замер в тесном объятии. Чуть позже они заставили себя спуститься в душ и сменили влажную, мятую простынь на свежую. Стайлз отключился, стоило его голове коснуться подушки, а Дереку надежно прислониться со спины. Ночь была полна тепла и неги.***
Стайлз так сильно задумался, стоя у окна и глядя в чашку с чаем, что чуть не выплеснул половину, когда Дерек подкрался сзади и обнял за талию. Колючая щетина проехалась по задней стороне шеи, и он поежился, с трудом сдержав дебильный смешок. Они проспали почти до полудня и, проснувшись, не слишком спешили спускаться вниз, занявшись ленивым утренним сексом. Сейчас Стайлз пытался позавтракать, но приятная пустота в голове и тяжесть в теле постоянно отвлекали его, и он ловил себя на том, что в очередной раз бессмысленно пялится в пустоту. Дерек мягко поцеловал его в затылок и отступил, возвращаясь к столу и подхватывая с тарелки прозрачный кусочек ветчины. На мгновение Стайлз прикрыл глаза и позволил себе утонуть в этом моменте. Его окружал запах трав, свежезаваренного чая и не до конца выветрившегося геля для душа. — Что ты собираешься делать дальше? Стайлз удивленно обернулся. Дерек уютно устроился за столом, отпивая из чашки и таская из тарелки все, что у них нашлось — немного хлебцев, сыра и ветчины. Он выглядел так, словно не задавал никакого дурацкого вопроса. — О чем ты? — Он не мог сдержаться и не выпустить колючки, тут же растеряв призрачное чувство уюта. — В конце лета ты ведь возвращаешься в Бикон Хиллс, разве не так? — Так, — Стайлз пожал плечами, — и что? — Просто вернешься в школу? — Вроде того. Мне предложили поступить в выпускной класс снова или сдать экзамены экстерном, так что потеряю всего год — не так уж страшно. Дерек задумчиво кивнул сам себе. — Уже выбрал один из вариантов? — Неа, — Стайлз мотнул головой и отставил чашку в сторону — ему не очень-то хотелось это обсуждать. — Посмотрим… Наверное, сдам экстерном. — Будешь готовиться к поступлению в колледж? Стайлз снова пожал плечами и почувствовал себя идиотом — какого хрена из молчаливого Дерека вопросы вдруг посыпались, словно из рога изобилия? Может быть, все дело в волшебной силе его члена? Если честно, он с трудом мог найти какое-то более разумное объяснение происходящему. К тому же — Стайлз едва не врезал себе ладонью по лицу — Лидия так неосторожно упомянула Джексона, что он даже не удосужился спросить ее, куда поступила она сама. — Не знаю, возможно… — Внезапное желание сказать правду ошеломило и его самого — возможно, классный секс работал в обе стороны: — Я пока ничего не выбрал. — Да? Дерек вовсе не выглядел неприятно удивленным или разочарованным, скорее, заинтересованным. Собственно, наверняка тот и сам ограничился только старшей школой, спрятавшись на ранчо. Вряд ли Хейл мог бы дать ему дельный совет — Стайлз грустно ухмыльнулся: — Ага. Точнее, уверен, что больше не хочу поступать туда, куда собирался раньше. Это тоже было чистой правдой. Стайлз не мог отрицать, что теперь меньше всех подходил для работы, которую прежде так сильно хотел выполнять. Ему хотелось заранее попросить прощения у папы, потому что он совсем не был уверен, что сможет в будущем стать кем-то, кем стоит гордиться. — Расскажешь? — Дерек встал из-за стола и подошел ближе, провел пальцами по затылку, заставляя Стайлза поежиться от легкой щекотки. Странно, но единственное прикосновение неожиданно спугнуло холод, поселившийся внутри. Стайлз искоса взглянул на Дерека и игриво толкнул его плечом — не было ничего страшного в том, чтобы признаться. — Почему бы и нет… Хотел поступать в полицейскую академию. Я сколько себя помню, почти не вылезал из участка — всегда думал, что, когда вырасту, ничего не изменится. Дерек попытался поймать его взгляд: — Стайлз, прошлое не определяет наше будущее. Не определяет тех, кем мы станем. Отец-шериф не делал из тебя полицейского, как-то, что случилось, не может помешать тебе им стать. — Правда? — Стайлз не удержался от скептически приподнятой брови и отступил на шаг. — Хочешь сказать, твое прошлое ничуть тебя не изменило? — Его голос звучал тихо и опасно, он и сам слышал эти металлические нотки, но уже не мог остановиться: — Хочешь сказать, что это не повлияло на твою сестру? На твоего дядю? — Нет, но… — Дерек заметно помрачнел, а Стайлз мгновенно воспользовался секундной заминкой, чтобы продолжить наступление: — Нет, потому что все в прошлом определяет нас. То, что случилось с нами. То, что мы сделали или, наоборот, на что не решились. Каждый шаг ведет нас по определенному пути, превращает нас в тех, кем мы становимся со временем. Каковы были твои шансы оказаться здесь, если бы твоя семья осталась в живых, Дерек? Где бы ты был, если бы решил, что Кейт Арджент не такой уж удачный выбор для свидания? Хейл стиснул зубы, но сдержался, хотя, если честно, Стайлз не слишком бы удивился удару по лицу после упоминания Кейт. Все-таки Дерек никогда не тыкал его носом в то, о чем мог знать или догадываться, поэтому его собственная игра в таком контексте вполне заслуживала «красной карточки». — Может быть, ты и прав. Но ни Лора, ни Питер, ни даже я не погрязли в вечной жалости к себе и обиде на весь остальной мир. — Грубо, — Стайлз скривил губы в подобии улыбки. — Вообще-то пару месяцев сложно назвать вечностью. — Но ты и не потерял почти всю свою семью в пламени пожара, устроенного твоей первой девушкой. — Что ж, справедливо. Они злились друг на друга — в основном за то, что озвучили нечто, прежде вполне благополучно висевшее между ними невысказанным. Стайлз был раздражен, потому что он вовсе не испытывал потребности, чтобы кто-то вроде Дерека тыкал палкой в змеиное гнездо, которое и так постоянно шипело и плевалось ядом у него внутри. Он знал, что у него проблемы, но это вовсе не значило, что он жаждал делиться этим знанием с кем-то еще — пусть даже с человеком, с которым временно делил постель. Неожиданно что-то в лице Дерека словно смягчилось. Он посмотрел на Стайлза по-другому и едва заметно сменил позу — они больше не стояли против друга, будто разделенные невидимой чертой. — Все дело в том, что ты уже выжил, Стайлз. В том, что только тебе выбирать, позволить этому огню сжечь тебя или собрать себя заново… Стайлз уже знал все это, тысячу раз знал — Дерек не открывал перед ним вселенную, и от осознания этого в груди болело только сильнее. Он стиснул кулаки до тянущей боли в суставах. — И я, блядь, стараюсь. Больше не выдавив из себя ни звука, Стайлз вышел на улицу, хлопнув дверью. Он искренне надеялся, что Хейл додумается не тащиться за ним прямо сейчас. Он абсолютно точно не хотел продолжать этот разговор, потому что понятия не имел, куда это может их завести. Стайлз глубоко вздохнул и запрокинул голову, глядя в светлое голубое небо и щурясь на слишком яркое солнце.***
Красные и синие отсветы плясали на лицах почти в полной темноте, царившей в доме, превращая их в причудливые маски. Яркий прожектор слепил через окно, и у Стайлза тут же начинали слезиться глаза, стоило ему покоситься в ту сторону. Кто-то из окруживших их полицейских говорил в мегафон, предлагая сдаться и выйти с поднятыми руками. Ногицунэ, сидящий рядом, мягко улыбался и вертел в руках пистолет с привинченным глушителем. Стайлзу хотелось нервно рассмеяться — на его взгляд, сейчас глушитель был уж точно ни к чему. Может быть, Ногицунэ просто привлекала эстетика оружия в таком виде, его вес в ладони, кажется, несмотря на отчаянное положение, он умудрялся получать какое-то извращенное удовольствие от происходящего. — Так жаль, что у нас было так мало времени, правда, Стайл-с-с? Стайлз не мог заставить себя ответить. Горло стиснуло спазмом, внутренности скрутились в тугой клубок, не давая нормально вздохнуть. Ему было так страшно. Он видел холодный, безумный блеск в глазах напротив и знал, чувствовал — ему не выбраться, не спастись. — Думаешь, твой папочка видит нас сейчас? Ногицунэ ухмыльнулся и поднял пистолет, уверенно прижимая прохладное дуло Стайлзу ко лбу. — Можешь сказать ему «пока». Звук собственного пульса отчаянно заколотился в висках, заглушая все посторонние звуки. Стайлз слышал только свое сердце и думал о том, как быстро оно остановится, когда ему выстрелят в голову. Он не выдержал и зажмурился так сильно, что перед глазами на секунду вспыхнуло ослепительно белым. Он задержал дыхание, пистолет чуть сильнее прижался к коже, и внезапно кокон окружающей его искусственной тишины взорвался звуком бьющегося стекла и тихим хлопком. На щеку брызнуло теплым, и он ошарашено распахнул глаза, увидев, как тело Ногицунэ тяжело оседает на пол. Пистолет глухо ударился рукояткой мгновением позже. Стайлз знал, что стоит отвернуться, но вместо этого неподвижно застыл, уставившись на прилично разнесенный выстрелом череп. Темная, медленно расползающаяся лужа крови попеременно загоралась красным и синим. Стайлз содрогнулся всем телом от отвращения и потянулся к собственному лицу… Сердце тяжело колотилось в грудную клетку, в глазах щипало, и он со стоном перевернулся на бок, пытаясь сообразить, где находится. Сильный запах сена и острые травинки, настырно колющие щеку, заставили его сесть и удивленно оглянуться. Кошмар отступал, и Стайлз с удивлением обнаружил, что каким-то чудом умудрился задремать на свежей куче сена, дожидаясь Эрику у конюшни. Сознание прояснялось гораздо быстрее обычного, потому что спал он совсем недолго, и Стайлз заставил себя подняться на ноги. Дурацкая трава, кажется, пробралась всюду, потому что все тело адски чесалось и кололось. Хотелось скинуть с себя одежду и забраться по шею в ледяное озеро. Стайлз раздраженно передернул плечами и попытался протрясти футболку, не снимая, но ничего толкового из этого, конечно, не вышло. Вытянув из заднего кармана смартфон, он глянул на время и удивленно присвистнул. Если он хотел принять душ и успеть к созвону с отцом по скайпу, то нужно было возвращаться в дом. Решив, что с Эрикой он сможет пересечься и позже, Стайлз поплелся обратно. Он искренне надеялся, что душ не только избавит его от идиотской чесотки, но и прогонит неприятную тяжесть, образовавшуюся в затылке. В конце концов, то, что ему приснилось, было всего лишь воспоминанием о том, как все закончилось благодаря своевременному выстрелу снайпера. Если подумать, это было хорошее воспоминание, как бы странно это ни прозвучало. Может быть, Дерек был не так уж и неправ, говоря о том, что он выжил. Стайлз замер на полдороге. Неужели его главной проблемой действительно было то, что он просто не мог принять факт собственного спасения? Все закончилось гораздо лучше, чем он предполагал, и это не укладывалось в его голове. Считал ли Стайлз, что не заслужил этого? Вполне вероятно. Наказывал себя за все, что сделал, за всех тех, кому не сумел помочь… Он на минуту прикрыл глаза, восстанавливая в памяти продолжение сегодняшнего сна. Как с грохотом слетела с петель дверь, когда в комнату ворвались полицейские — часть тут же бросилась обыскивать дом, видимо, не исключая возможности найти здесь кого-то еще. Стайлз ощущал себя совершенно потерянным и хрипло вскрикнул, когда кто-то резко обхватил его за плечи и прижал к груди. Нос уткнулся в знакомую форменную куртку, и он сделал длинный дрожащий вдох, чувствуя родной запах, который уже потерял надежду вдохнуть когда-нибудь снова. «Господи, Стайлз». Он не различал слов, но вцепился в отцовскую куртку так, что заболели суставы. Одеколон, крепкий кофе и слабый запах пиццы. Папа пришел, чтобы спасти его от кошмаров. От чудовища, затаившегося под кроватью. Стайлз моргнул и снова двинулся вперед, выныривая из такого яркого воспоминания. Он едва не сошел тогда с ума от облегчения, но врач скорой все-таки уговорил его разжать судорожно стиснутые пальцы и вколол успокоительное. Отец не отходил от него ни на минуту, постоянно касался, придерживал за локоть или плечо, будто боялся, что он исчезнет. Стайлз помнил, как боялся, что папа все-таки заплачет — ведь и он сам тогда ни за что бы не сумел сдержаться.***
Устроив еще немного влажное полотенце на плечах, Стайлз уселся перед ноутбуком — теперь волосы снова высыхали буквально за несколько минут. Голубой значок скайпа приветливо мигнул, и он практически сразу ответил на вызов, сделав звук динамиков потише. — Привет, пап. Изображение дрогнуло — видимо, отец поправил монитор, он на самом-то деле не слишком жаловал современные технологии. — Стайлз, — шериф неловко махнул рукой в камеру и улыбнулся так, что от уголков глаз разбежались лучики морщинок, — ты подстригся… Я только привык к твоим отросшим волосам. — Да, захотелось, — Стайлз провел ладонью по затылку, ощущая бархатные короткие волоски. Они с отцом чаще созванивались просто по телефону, поэтому он успел забыть, что у того еще не было возможности увидеть его обритым, как раньше. Шериф склонил голову немного набок, прищурился, словно стараясь рассмотреть его получше и неожиданно посерьезнел. Стайлз с грустью заметил вновь появившуюся скорбную складку в уголке рта и горькую морщинку, залегшую между бровями. — Как ты там на самом деле? Стайлз вздохнул и помолчал, не торопясь с ответом. Если честно, ему самому уже осточертели эти ничего не значащие «все окей» и «я в порядке». Если бы он действительно был в порядке, они бы разговаривали с отцом не по скайпу, а вживую, сидя на кухне или на диване в гостиной с коробкой запрещенной пиццы. — Нормально, — Стайлз не сдержался и устало потер лицо ладонью, пытаясь найти нужные слова. — Правда, думаю, что даже немного лучше… Здесь хорошо. Спокойно. — Как дела со сном? — Не так уж плохо, — Стайлз попытался вспомнить все бессонные или наполненные кошмарами ночи — выходило не слишком много. — Если ты волнуешься, то снотворное я не принимаю. — Волнуюсь, конечно, — отец постарался легко улыбнуться, но Стайлз все равно заметил тревогу в его глазах. — Я рад, что тебе нравится на ранчо. Если захочешь, когда вернешься… Я слышал, в соседнем городе есть небольшая любительская конюшня, и мы могли бы… — Оу, пап, не надо, ты что, — Стайлз нервно усмехнулся. Лошади, конечно, были классными, но ему нравилось здесь совсем не поэтому. — Ты и так сделал для меня больше, чем нужно. Спасибо. Отец, очевидно, хотел возразить, но сдержался и посмотрел так, что Стайлз мгновенно пожалел о том, что не может его обнять и убедить, что с ним все действительно хорошо. Его папа не должен был испытывать перед ним такую огромную вину, потому что был ни в чем не виноват. Ни один родитель не смог бы уберечь своего ребенка от нелепой и жестокой случайности. И далеко не каждый после случившегося нашел бы в себе силы не опустить руки. Стайлз очень любил своего отца и ни в коем случае никогда не хотел разочаровать его. — Слушай, я бы хотел спросить кое-что… — Да, конечно, — шериф едва заметно удивился, и Стайлз постарался найти в себе достаточно смелости, чтобы все-таки задать вопрос: — Насколько сильно по десятибалльной шкале ты расстроишься, если я не буду поступать в колледж в этом году? — Боже, да ни насколько! — Отец забавно всплеснул руками и явно почувствовал себя неуютно из-за того, что не мог встать и начать нервно мерить шагами комнату — у скайпа были свои недостатки. Вместо этого он придвинулся чуть ближе к монитору, словно боялся, что его сын упустит нечто важное: — Стайлз, послушай меня внимательно, ты мой сын, и я всегда буду тобой гордиться. У меня нет списка, в котором я проставляю плюсы и минусы, чтобы считать тебя хорошим или плохим. Я люблю тебя и доверяю, я верю, что сейчас ты гораздо лучше меня понимаешь, что делать с собственной жизнью. Мне хочется, чтобы ты не сомневался — я всегда буду на твоей стороне, что бы ни было, хорошо? — Хорошо, — Стайлз сам слышал, как сдавленно и хрипло прозвучал его голос. Сердце словно ухнуло в пропасть, а потом подскочило к самому горлу, не позволяя нормально вздохнуть. Огромное, невыразимое чувство благодарности накрыло его с головой, оставив растерянным и уязвимым. — Спасибо, пап. После они довольно быстро распрощались — оба чувствовали себя дико неуютно после таких моментов, но для них это было нормально. С ними все было нормально, и это осознание заставило Стайлза ощутить невероятное облегчение. Может быть, его дружба со Скоттом висела на волоске. Может быть, он был совершенно социально неподготовленным мудаком. Может быть, ему следовало записаться на терапию к психиатру. Но среди всех этих идиотских «может быть» у него теперь была уверенность в том, что они с отцом вернулись к прошлому равновесию. Что ничего между ними не изменилось на самом деле, и это было просто чудесно. И то, что он наконец сказал про колледж, успокаивало не меньше. Стайлз был уверен, что сейчас не сможет учиться в полицейской академии, о которой грезил с начальной школы, а других вариантов у него пока не было. Ему нужно было время, совсем немного времени, чтобы подумать, возможно, подработать год официантом или курьером, в принципе кем угодно. Ему была необходима эта отсрочка от будущего, и он ее получил. Стайлз хотел взять собственную жизнь под контроль, и теперь появилась слабая уверенность в том, что у него это действительно получится.***
Дерек пошевелился, и Стайлз с удовольствием прижал ладонь к движущимся лопаткам, скользнул чуть выше, погладив пальцами татуировку, и поцеловал голое плечо. Они лежали абсолютно голые, обнявшись под тонким одеялом, и Стайлз буквально каждой клеточкой тела ощущал, как его накрывает теплом и болезненной нежностью. Мгновенно захотелось навалиться, накрыть собой, словно живым одеялом. Дерек рядом был горячим и расслабленным. Стайлз придвинулся ближе и уткнулся носом в густые взъерошенные волосы, горячо задышал в затылок и обхватил рукой за талию, жадно накрыв ладонью твердый живот. Хейл вздохнул и заворочался в слишком тесных объятиях, пытаясь отвоевать себе хоть немного свободы. Они поерзали и все-таки устроились так, чтобы обоим было удобно. Стайлз оставил за собой место большой ложечки и даже закинул на Дерека ногу, притираясь щекой к широкому плечу. Было так хорошо просто лежать рядом, но спать еще не хотелось, и вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел хоть немного подумать: — Какой была твоя семья? Разомлевший в его руках Дерек мгновенно задеревенел, но почти сразу взял себя в руки и снова расслабился. Стайлз прикусил язык, уверенный, что вопрос останется без ответа. — Не знаю, обычной… — Стайлз ласково сжал пальцами чужое запястье, не уверенный, нужно ли сделать что-то еще. — Знаешь, очень тяжело было перестать идеализировать их, представлять, какой бы счастливой семьей мы могли бы быть. Мы ругались, обижали друг друга время от времени, раздражали… Сложно представить, но мы с Лорой впервые заговорили нормально только на следующий день после пожара — до этого постоянно грызлись, словно ненормальные, в школе даже не заговаривали ни разу, изображая незнакомцев… — Скучаешь по ним? — Внутри у Стайлза что-то болезненно сжалось, такое странное чувство — захотелось стиснуть у Дерека зубы на загривке и спрятать подальше от всего остального мира. — Конечно, иногда сильнее, иногда почти не вспоминаю. Ты разве не тоскуешь по матери? — Да, но… — Стайлз задумался и погладил Дерека по шее. — Я начал прощаться с ней задолго до того, как она умерла. С определенного момента я точно знал, что каждый день может оказаться последним. Это было совсем по-другому, хотя я и не уверен, какой вариант хуже. Они замолчали, и Стайлз снова отвлекся на поглаживания и исследование чужого тела кончиками пальцев. Он так увлекся, что всерьез начал подумывать о втором заходе, когда Дерек повернул к нему голову, всматриваясь светлыми блестящими глазами: — С чего вдруг ты спросил? — Не знаю… — Стайлз и правда как-то не задумывался. — Просто. А нельзя, что ли? — Можно, почему нет, — Дерек равнодушно дернул плечом и уверенно перехватил ладони, уже практически добравшиеся до его члена: — Давай спать. Стайлз фыркнул в чужой затылок, но руки покорно переместил на талию. Хейл почти сразу отключился у него под боком, задышав размеренно и глубоко. Грудная клетка ровно вздымалась под ладонью, и это действовало умиротворяюще, как шум прибоя или что-то вроде того. Трахаться с Дереком было классно, но сегодня Стайлз поймал себя на том, что не менее классно было и пытаться его разговорить. Обниматься после секса, наплевав на липкие от спермы и пота тела. Чинить дурацкий забор в поле, чтобы в обед валяться прямо на земле на небрежно расстеленной рубашке и пялиться в небо. Стайз ощущал, что начинает поддаваться своеобразной местной магии. Втягиваться в жизнь, которая на самом деле ему даже не принадлежит. Он сместился чуть ниже, стараясь не потревожить Дерека, и прижался лбом между двух лопаток, вдыхая в себя запах чужого тела и ощущая ровное тепло, исходящее от кожи. Стайлз знал, что не должен был, но, наверное, уже было слишком поздно думать об этом. Он чувствовал себя частью всего этого — людей, живших или гостивших здесь, лошадей, выпрашивающих лакомство при любом удобном случае, и, конечно же, ранчо, дававшего им всем приют. В этом сложно было признаться, но, может быть, только может быть, совсем немного ему хотелось остаться. Ему нравился Дерек, нравилось заниматься с ним починкой мудацкого забора и трахаться до изнеможения на кровати-чердаке. В последний раз он едва не разбил себе лоб об одну из балок под самым потолком, и они смеялись, задыхаясь и ни на секунду не прекращая при этом движений. Оргазм накрыл так неожиданно, что Стайлз все еще улыбался, содрогаясь от острого удовольствия. Возможно, ему бы хотелось попробовать представить, как они с Дереком выйдут вместе хоть куда-нибудь, кроме супермаркета. Он, наверное, мог бы вытащить его в кино или в какое-нибудь дурацкое традиционное место для парочек — например, в Бикон Хиллс таким местом негласно считался боулинг в центре. Но дело было в том, что они не были парочкой. Стайлз вздохнул и чуть плотнее прижался к теплой гладкой коже, стараясь не разбудить уже задремавшего Дерека. Стоило ему задержать дыхание на несколько секунд, как он отчетливо слышал ровное сердцебиение в чужой груди. Тихий, мерный звук успокаивал, но, несмотря на тепло и уют, сон все равно ускользал от него не первую ночь подряд. Последние пару дней, поле того, как отец пообещал выслать электронный билет на самолет в ближайшую неделю, Стайлз ощущал себя так, словно вокруг его горла смыкалась невидимая удавка. Отъезд начал маячить перед самым носом, а он вовсе не чувствовал в себе ни тоски по дому, ни желания вернуться. Стайлз корил себя за инфантильность, за трусливый порыв бросить свою жизнь на самотек и остаться здесь, закрыть глаза до тех пор, пока не разожмется слишком тугая хватка, стиснувшая ребра. Он корил, но все же не мог подавить это желание до конца. Отсюда и нервное возбуждение, не дающее заснуть часами, и холодное сосущее чувство в груди. Дерек пошевелился и забавно дернул рукой во сне. Стайлз легко улыбнулся ему куда-то в лопатку и, не сдержавшись, скользнул кончиками пальцев по дрогнувшей руке до самого локтя. Дерек поежился и нахмурился, не просыпаясь, пытаясь забраться поглубже под одеяло. Сердце в груди болезненно сжалось, и Стайлз зажмурился, стараясь подавить это странное и страшное ощущение падения. Он не должен был умиляться спящему Хейлу, вообще не должен был на него смотреть. Не должен. Но какого черта еще он мог с собой поделать?***
Стайлз так глубоко задумался, бесцельно пялясь в пустую тарелку, что не услышал ни процокавшего когтями по полу Растяпу, ни тихо вошедшую следом Лору. Он вздрогнул, когда она легко тронула его за плечо: — Хей, привет. — Привет, — Стайлз постарался сдержать дрожь, на мгновение охватившую его от испуга. — Слышала, ты улетаешь уже на следующей неделе. Шериф уже прислал билеты? Лора обошла стол и уселась напротив, вертя в пальцах блестящую чайную ложечку. — Да, прислал. Почти неделю назад прислал на самом деле — папа любит делать все немного заранее. — Будешь скучать по нам? — Лора лукаво улыбнулась, склонив голову набок, но ее глаза при этом смотрели слишком серьезно. Стайлз ухмыльнулся и немного неловко пожал плечами: — Буду, конечно. — И я буду, — Лора забавно сморщила нос. — В начале сентября тоже возвращаюсь в Шайенн, пора снова взяться за работу. Стайлз удивленно моргнул — он уже совершенно успел позабыть о том, что не он один уезжал вместе с уходом лета. Зимой здесь, наверное, могло быть довольно тоскливо. — В следующий раз приедешь только на Рождество? — Ага, скорее всего, если ничего не изменится, конечно. Здесь довольно странно зимой — дьявольски холодно и немного пустынно, хотя мне нравится. Знаешь, круто сбиться всем вместе на кухне и сделать обжигающий глинтвейн. Стайлз мягко улыбнулся, он легко мог представить себе эту картину — Лору в смешных толстых носках, Питера, криво ухмыляющегося в намотанный вокруг шеи шарф, и хмурого Дерека обязательно в одной из таких мягких кофт с прорезями для пальцев. — Стайлз… — Лора уставилась на него так, что ему стало немного не по себе, так, словно хотела прочитать его мысли. — Хм? — Ты же понимаешь, что можешь приехать сюда, когда захочешь? — Она сделала паузу, но все-таки продолжила: — Ты можешь остаться, если хочешь. — Эм, спасибо — Стайлз постарался улыбнуться не слишком саркастично, но и сам чувствовал, что ему это хреново удалось. Никто его здесь не ждал, никому он здесь был не нужен. Даже Дереку. Или, может быть, в особенности Дереку? Он был всего лишь чужаком, задержавшимся на одно лето, не более того. И Стайлз ненавидел тешить себя пустыми иллюзиями. Лора нахмурилась, явно неудовлетворенная таким ответом, и глубоко вздохнула, собираясь что-то добавить: — Лошади, которые попадают сюда, в большинстве своем после реабилитации отправляются куда-нибудь еще — в частные конюшни, зоопарки, на фермы… За все время существования ранчо, может быть, всего парочка в силу определенных обстоятельств осталась здесь насовсем. Стайлз понятливо склонил голову, хотя и не совсем улавливал, к чему вел этот рассказ про лошадей. К тому, что он тоже должен был реабилитироваться со временем или? — Но люди, которые волею случая оказываются здесь, становятся частью этого места навсегда. — Лора поймала его взгляд: — Здесь тебе всегда будут рады, приедешь ли ты на неделю или захочешь остаться на год. Да и на ранчо никогда не помешают лишние руки… Я вижу, как ты это воспринимаешь, и просто хочу, чтобы ты постарался меня услышать. Приезжай, если захочешь и когда захочешь. Хорошо? Лора смотрела спокойно, уверенно, и это подкупало. Стайлз шумно сглотнул и понял, что не может от нее отвернуться. Она нравилась ему и была не из тех, кто бросает слова на ветер. Возможно, она просто почувствовала, что в последние дни он все чаще позволял себе мысли о том, как хотел бы остаться. Стайлз знал, что не останется, но и просто перестать думать об этом не мог. — Хорошо, — ответ сорвался с губ неожиданно легко и был искренним. — Спасибо. Лора мягко улыбнулась и почти сразу позволила улыбке превратиться в дьявольскую ухмылку: — Отлично, и раз ты так быстро сдался, я даже не стану заводить с тобой отвратительно неловкий разговор о том, что происходит между тобой и Дереком. Стайлз ошарашенно моргнул. Если честно, он так давно не задумывался о том, насколько происходящее между ними может быть очевидно для других обитателей ранчо, что растерялся, не зная, что ответить. Это касалось только их двоих, и ни один не был по-настоящему заинтересован, верно? Это не была какая-то роковая история любви с драматичным расставанием на горизонте. То есть расставание, конечно, намечалось, но Стайлз не думал, что для них это станет испытанием. Они провели рядом парочку неплохих месяцев, не более того. Он все еще считал, что они были слишком сложными друг для друга, каждый тянул с собой собственный груз, и это определенно было не лучшим выбором. — Но ты должен понимать, что я надеру тебе задницу, если узнаю, что ты его обидел. Он все-таки мой младший братишка — я все еще помню, как он рыдал над плюшевым волком, у которого оторвался глаз, — Лора все еще продолжала улыбаться, но в серьезности ее угрозы сомневаться не приходилось. Стайлз неловко пожал плечами, ему нечего было сказать: — Окей. — Ну вот и славно. Лора поднялась и тихо свистнула, подзывая Растяпу, чтобы вместе выйти на улицу. За ними уже захлопнулась дверь, а Стайлз все еще сидел, задумчиво уставившись куда-то в пространство. Своим разговором Лора словно подняла муть, так долго копившуюся на самом дне. Ему было не по себе, казалось, что он идет неверной дорогой, но и лучшего пути найти ему не удавалось. Стайлз вздохнул и уронил голову на сложенные руки. Его жизнь стремительно катилась куда-то вперед, а он все еще очень остро чувствовал себя забытым на обочине.***
Потолок ничуть не изменился с тех пор, как он увидел его первый раз, поэтому Стайлз перевернул подушку прохладной стороной и улегся на бок, теперь бесполезно уставившись в стену. Время уже давно перевалило за час ночи, а сон все еще ускользал от него, заставляя мучиться идиотским бодрствованием. Одеяло казалось слишком тяжелым, подушка горячей, а дурацкий матрас никак не давал устроиться по-настоящему удобно. Стайлз перекатился на живот и уткнулся лицом в подушку, отчего-то вспоминая, как классно улыбалась Эрика за обедом, когда он привез ей из города офигенную футболку с изображением Женщины-кошки. Он просто случайно увидел ее в витрине одного из магазинов и не удержался. Эрика потратила на него много времени, научила управляться с Лидс, поэтому он считал, что она вполне заслужила от него хоть что-нибудь такое же милое на прощание. Перевернувшись еще раз и прокрутив почти весь день по второму кругу, Стайлз сдался и сел на постели, взъерошив волосы ладонью. Идея пришла в голову быстрее, чем он успел ее толком обдумать. Скорее, это даже больше было похоже на порыв — все наверняка уже крепко спали, Дерек ночевал сегодня на ранчо, и Стайлз обнаружил себя, осторожно спускающимся по ступенькам на первый этаж. Его не вела никакая определенная цель, но бессонница сыграла с ним забавную шутку. Стайлз притормозил у плотно закрытой знакомой двери и замер на несколько секунд, сам себя не понимая до конца — ему так хотелось войти, но он понятия не имел, зачем ему это нужно. Тихо скрипнули петли, и ручка опустилась под мягким нажатием ладони. В густой темноте Стайлз легко добрался до постели, на которой однажды уже засыпал, и мягко тронул спящего Дерека за плечо, скрытое одеялом. Хейл вздрогнул, тут же повернулся, удивленно моргая сонными глазами, но Стайлз не позволил ему толком опомниться, мгновенно просочившись под одеяло: — Тихо, это всего лишь я. Стайлз прижался покрепче к чужому горячему телу, скользнул ладонью по гладкой коже, погладил мгновенно напрягшийся живот и прикоснулся губами к шее. — Задолбался, никак не могу заснуть, ты не против? — Не, все нормально… — голос Дерека звучал немного хрипло и все еще довольно сонно. Хейл неловко завозился под одеялом и повернулся к Стайлзу лицом, крепко обняв за талию и скользнув мягкими губами вдоль линии челюсти. На них обоих было только нижнее белье и сквозь тонкую ткань прекрасно ощущались очертания чужого члена. Собираясь сюда, Стайлз не думал ни о чем конкретном, но теперь, почувствовав знакомое тело так близко, не мог удержаться. Дереку, видимо, снилось нечто довольно воодушевляющее, потому что он уже был полувозбужден, и Стайлз передвинулся, проталкивая бедро между чужих ног и чувствительно прижимая член. Дерек глубоко вдохнул и шумно выдохнул ему куда-то в шею, щекоча горячим дыханием: — Стайлз… — Мда? — Они шептали, стараясь не слишком шуметь, и это будило в нем что-то игривое. Стайлз прикусил губу и совершенно бесцеремонно запустил руки за резинку чужих боксеров. — Ох, твою мать, — Дерек сорвался на шипение и вздрогнул всем телом, когда Стайлз обхватил пальцами ствол. Кажется, сонливость слетела с Хейла в мгновение ока, потому что уже несколько секунд спустя одеяло было отброшено куда-то к ногам, и Стайлз обнаружил себя прижатым спиной к кровати. Дерек нависал сверху, вжимался бедрами и, пожалуй, впервые достаточно серьезно перехватил инициативу. Стайлз неуверенно замер и на мгновение испугался тянущего, тревожного чувства где-то внутри. Ему стало не по себе от того, что ему нужно было уступить контроль, нужно было позволить вести себя, а не рваться вперед самому. Дерек не сразу заметил, что что-то пошло не так — поцеловал в шею и снова сделал это движение бедрами, заставляя их члены тереться друг о друга. Стайлз задержал дыхание и непроизвольно сжал пальцы в кулаки, пытаясь взять себя в руки. — Хей, все нормально? Стайлз вздрогнул и хрипло рассмеялся. Черт, это было так глупо. Хейл приподнялся, отстраняясь и, кажется, недоуменно хмуря брови. Стайлз тут же потянулся вперед и ласково обнял, притягивая обратно и скользя раскрытыми ладонями по спине. Не хватало еще, чтобы Дерек надумал себе что-нибудь, чего на самом деле не было. — Все отлично, прости. Это все еще был тот самый Дерек, который позволил ему себя трахнуть и сделать это не один раз. Может быть, у Стайлза и были серьезные проблемы с доверием, но Дерек безусловно был тем, кто его заслуживал. Хейл все еще заметно сомневался, и Стайлз закинул ему ногу на бедро, притягивая и прижимаясь губами к уху, чтобы прошептать: — Все хорошо… Дерек расслабился, легко куснул за плечо и потянул боксеры вниз. Широкая резинка проехалась по чувствительной головке, и Стайлз зашипел, впиваясь пальцами в чужую спину и наверняка оставляя следы ногтей. Дерек поразительно быстро избавил их от белья, и они практически синхронно вздохнули, когда их напряженные члены соприкоснулись. Это было то самое чувство, когда тебе кажется, что ты падаешь. Сладкое сосущее чувство дикого ужаса и восторга. Завороженный Стайлз пялился на то, как Дерек облизал ладонь и уверенно обхватил их члены, сжал в тесном мокром кулаке так, что перехватило дыхание. Стайлз абсолютно потерял контроль, растворившись в ощущениях, и находил в себе силы только смазанно отвечать на поцелуи и жадно подаваться бедрами навстречу чужим движениям. Конечно, с Дереком всегда было обалденно хорошо, секс выходил у них так легко, будто судьба свела их только ради того, чтобы они трахались до потери сознания. Но сейчас Стайлз чувствовал не только удовольствие и удовлетворение — он слышал, как где-то совсем рядом тикают часы, отсчитывая оставшееся им время. Внезапно остро Стайлз осознал, что каждое их прикосновение может оказаться последним. Он не обманывал себя тем, что однажды приедет погостить, и все повторится. Лора пригласила его, но Дерек совершенно не обязан был его ждать — они были никем друг для друга, не давали никаких обещаний… Стайлз готов был поспорить, что не пройдет и месяца, как Хейл найдет себе кого-нибудь другого — парня или, может быть, девушку, не так уж важно. Дерек ощутимо сжал зубами кожу над ключицей, вырывая из Стайлза сдавленное мычание и выметая из головы абсолютно все лишние мысли. Стайлз сладко вздохнул и целиком отдался чувственному удовольствию, которое он испытывал от тесного трения их членов в чужой ладони. Их бедра двигались в едином животном ритме, которому он полностью подчинился, позволяя себе забыть о том, что на самом деле не давало ему покоя почти каждую секунду. Когда все было кончено, Стайлз обнаружил себя задыхающимся и по грудь забрызганным их спермой. Дерек дьявольски ухмыльнулся и слизнул несколько капель с его живота прежде, чем достать из тумбочки пачку влажных салфеток. В душ идти не хотелось, приятная сонная расслабленность уже накатывала теплой волной, поэтому они кое-как привели себя в порядок при помощи салфеток и, не сговариваясь, снова улеглись, плотно прижимаясь друг к другу. Позволив отяжелевшим векам опуститься, Стайлз погрузился в топкое состояние между легкой дремой и глубоким сном. Неожиданно ярко он прочувствовал чужое дыхание рядом — вдохи и выдохи, которые стали ему знакомы, которые теперь он бы обязательно узнал среди других. Пряный запах их пота и спермы стал тише, словно его приглушил теплый запах их сплетенных, расслабленных тел. Стайлз ощутил себя абсолютно беззащитным и испуганным. Тупая игла ввинтилась куда-то под ребра, вырывая из него судорожный вздох. Он был так сильно занят отрицанием, увлечен попытками собрать себя заново, что совершенно упустил момент, когда секс превратился в нечто большее. Он засыпал с Дереком и спал так крепко, как думал, уже не заснет никогда, тем более, с кем-то под боком. Беда была и в том, что он не заметил, как Дерек начал ему по-настоящему нравиться. Стайлзу захотелось получить его себе — его задницу, его член, тихое сопение в шею, вечно насупленные брови и неразговорчивость… Он мог бы поставить собственную руку на то, что у них ничего не выйдет, но не мог заставить себя не думать об этом, о том, что они могли бы хотя бы попытаться. Стайлз обнял уже спящего Хейла за талию и прижался носом к нежному местечку между лопатками. Ему было так уютно и хорошо, что сопротивляться ласково навалившейся сонливости было невозможно. Но перед тем как окончательно отрубиться, он с какой-то садисткой злобой напомнил себе, что… До его отлета оставался всего лишь один чёртов день.***
Стайлз уместил оставшиеся вещи в сумку и опустился на кровать. Дело было сделано — на столе остались только раскрытый ноутбук да зарядка от телефона, на стуле сиротливо висели чистые джинсы и рубашка, в которых завтра он собирался уезжать. Мысль об этом никак не хотела укладываться у него в голове. Стайлз раздраженно потер лицо ладонями, пытаясь вернуть чувствам прежнюю холодность. Не то, чтобы у него был выбор — оставаться или все-таки уезжать. В Бикон Хиллс его уже ждал и так чуть не сошедший с ума от беспокойства папа, и Стайлз вовсе не хотел становиться для него проблемным ребенком. Может быть, потому что на самом деле всегда им и был — трижды ломал руку в детстве, тайком забирался к Скотту по крыше, однажды умудрился разбить витражное окно их соседке, и в итоге позволил какому-то ебнутому маньяку украсть себя… Отец просто хотел, чтобы у него все было хорошо. Не то, чтобы Стайлз сам этого не хотел — просто у него в отличие от отца абсолютно не было представления, каким же это «хорошо» должно было быть. Стайлз был крайне благодарен Лоре за то, что она пошла ему навстречу и не стала устраивать прощального ужина или чего-нибудь еще в этом роде. Хотя, пусть и не озвученная, тема расставания все равно висела в воздухе. Рано с утра заехала Малия, привезла парочку хот-догов, завернутых в масляную бумагу, и утащила его завтракать вдвоем на свежем воздухе. Это было мило — возможно, в других обстоятельствах они бы вполне могли заинтересоваться друг другом, но не теперь. Малия не сказала ничего особенного, хотя напоследок довольно ехидно пожелала ему легкого полета. От их разговора у Стайлза сложилось странное впечатление, будто она не прощалась с ним не потому, что ей действительно было все равно, а, скорее, потому, что не воспринимала его отлет всерьез. Могла ли Малия знать о том, что ему хотелось остаться? Что ему отчаянно хотелось отыскать любую достойную причину, которая позволила бы ему выкинуть билет на самолет и разобрать сумку обратно? Стайлз заставил себя подняться и пнул идиотскую сумку в плотный бок, пытаясь унять злость на самого себя. Он всегда считал такие дебильные страдания тупыми и бесполезными, он списывал их на чужую нерешительность, ведь ему казалось, что если хочешь чего-то — нужно биться за это до конца. Он хотел Лидию с третьего класса, поэтому мастерил валентинки на каждое четырнадцатое февраля, подбирал идеальные подарки на день рождения, даже если не был на него приглашен… Пытаясь завоевать её, он чувствовал, что способен дать ей то, что нужно, что может стать тем самым, единственным. А с Дереком… С Дереком они оба были не слишком-то завидными призами. Стайлз никогда не думал о них, как о паре, как о чем-то, что может быть цельным. Стайлз всегда смотрел на них и видел две надломанные вещи, которые жалко выбросить, но и починка требует слишком больших усилий. Оказавшись перед лицом неминуемого отъезда, Стайлз был вынужден признаться — он был бы не против, если бы они все-таки попытались эти усилия приложить. Он хотел затянуть свое летнее пребывание на этом странном ранчо, потеряться во времени и снова почувствовать свободу в собственных вдохах, идя через пустое поле. Твою мать, Стайлз вымелся из комнаты и стремительно сбежал по ступенькам, опасаясь передумать в любое мгновение. Дебильный Дерек куда-то запропастился с самого утра, хотя Стайлз точно знал, что тот не уезжал в город и не возвращался к многострадальному забору, просто незаметно притаился где-то рядом. Растяпа, мирно развалившийся на крыльце, подскочил и увязался следом, видимо, рассчитывая на развлечение. Стайлз дошел до конюшни, заглянул на манеж, столкнувшись по дороге с Эрикой, и в растерянности навернул пару кругов вокруг дома. Ему хотелось спросить совета у единственного человека, который никогда ему их не давал, и, наверное, единственного, чье мнение могло повлиять на его собственное. Он уже готов был сдаться, когда заметил движение на скамейке, на которой в тот раз они сидели с внезапно приехавшей Лидией. Стайлз прищурился от слишком яркого солнца и уверенно двинулся вперед. Растяпа все еще весело держался рядом, изредка отбегая в сторону, чтобы обнюхать что-нибудь интересное на его взгляд. Дерек даже не шелохнулся, когда он подошел — продолжал расслабленно сидеть, уставившись куда-то за линию горизонта. Стайлз скользнул взглядом по мягкой хенли, напряженным плечам и заметил сигаретную пачку, примостившуюся рядом с чужой ладонью. Ни разу за проведенное здесь лето он не видел Дерека курящим, это нервировало. — Хей, — Стайлз помялся, но все-таки сел рядом, — не видел тебя с утра. Дерек пожал плечами и промолчал. Казалось, сегодня он был расположен к болтовне еще меньше, чем обычно. — Слушай, — он вздохнул, — я в курсе, что мы с тобой просто охрененны в отрицании того, что что-то происходит, но… — Стайлз, — Дерек перебил его довольно грубо, — не мы с тобой, а ты. Я ничего не отрицал и даже не пытался. Стайлз поморщился, но попытался не развязывать спор: — Хорошо, как скажешь. Тогда почему ты ничего не скажешь? Я уезжаю завтра. — А что я должен сказать? — Откуда мне знать… Хоть что-нибудь, блядь, наверное! — Стайлз почувствовал, что начал раздражаться. Изнутри полоснуло желанием врезать Дереку по лицу или закатить некрасивый скандал. Он просто хотел, чтобы его обняли, чтобы попросили остаться… А не выпускали в его сторону все свои колючки. Хейл оторвался от горизонта и коротко на него посмотрел, прежде чем уставиться себе под ноги. Стайлз ни черта не понял в этом взгляде — только запутался еще больше. Он разозлился, стиснул зубы, но вместо того, чтобы уйти, решил во что бы то ни стало разобраться с тем, зачем пришел. — Ладно, можешь сделать усилие и ответить на один вопрос? Дерек пожал плечами, и Стайлз предпочел воспринять это как согласие. — Ты хочешь, чтобы я уехал? Вопрос прозвучал, и теперь им обоим было от этого не сбежать. Стайлз требовательно уставился на чужой профиль в ожидании ответа, отметил дрогнувшие губы, на мгновение сошедшиеся в угрюмую линию брови. Дерек вздохнул, словно перед прыжком в воду: — То, чего хочу я, не имеет значения. Это твое решение — не мое. Стайлз разозлился мгновенно, вспыхнул, словно спичка, от этого тихого голоса и убедительного тона. Он, блядь, просто хотел получить максимально честный ответ, а не вежливую отговорку с нравоучением. Стайлз вскочил с лавочки, чувствуя как внутри плещется обжигающая злость. Со своими уклончивыми ответами Дерек оказался еще большим трусом, чем он сам. — Я сам приму это чертово решение, мне просто нужно услышать твой ответ! Ты думаешь, я должен уехать? Думаешь, что это будет правильно? Дерек некрасиво поджал губы, но взгляда не поднял. — Думаю, если ты до сих пор не нашел ни одной причины, здесь тебе незачем оставаться. — Блядь, да боже мой, — Стайлз раздраженно взмахнул руками. — Я хочу услышать, что думаешь ты. Мне нужно это знать. Дерек молчал, даже не смотрел на него, но в этом молчании было не тупое нежелание отвечать на вопрос, а скорее, сомнение. Вот только — Стайлз осознал это вместе с холодком, притаившимся в груди — он представление не имел, над чем именно так упорно раздумывал Хейл. Это ведь был такой простой вопрос, никакого подвоха или расставленной ловушки. — Я… — Дерек взял паузу и все же посмотрел на него, в светлых глазах застыло твердое и решительное выражение, — думаю, тебе не стоит оставаться. Стайлз практически задохнулся и не сказал ничего, не смог выдавить из себя ничего из того, что вертелось в голове. Ему хотелось заорать. Ударить кулаками в стену. Затопать ногами, как капризному ребенку в магазине. Но он не мог. — Вот как — значит, незачем. Слово сорвалось с его языка, окрашенное таким презрением, что на какое-то мгновение Стайлзу стало стыдно. Дерек не заслуживал наказания за то, что Стайлз не мог справиться с разочарованием, разъедающим его изнутри. Это были его проблемы, только его — и ему определенно стоило заткнуться. Заткнуться до того, как из его рта вырвется очередная глупость. То, во что ему так хотелось верить — вовсе не обязано было оказываться правдой. Дерек мог и солгать, но мог и действительно не хотеть, чтобы он оставался. Летнее сексуальное приключение с парнем, у которого явные проблемы с головой, выглядело не так уж и привлекательно в более длительной перспективе. Дерек, видимо, почувствовал что-то такое, потому что поднялся и как-то неловко засунул пачку сигарет в задний карман. Пожалуй, впервые широкоплечий высокий Хейл выглядел так, словно ему было неуютно в собственном теле. Стайлз почему-то подумал, что тот просто развернется и уйдет, и все так и закончится. Дерек переступил на месте, прежде чем действительно уйти, остановился и сказал: — Прости. Стайлз даже не оглянулся, не посмотрел вслед, опустившись обратно на скамейку. В голове было до звона пусто, и он так и не понял, за что именно извинился Дерек — за то, что сказал, не сказал или, быть может, за то, что ему на самом деле было плевать на Стайлза Стилински. Щеки загорелись от запоздало пришедшего стыда, и Стайлз устало спрятал лицо в ладонях. Холодный мокрый нос, ткнувшийся в сомкнутые пальцы, заставил его вздрогнуть всем телом. Растяпа, все это время бродящий поблизости, вопросительно смотрел на него умными темными глазами. Стайлз вздохнул и почувствовал неожиданное облечение, опустив ладонь на теплую золотистую шерсть. Щенок тут же завилял хвостом, попытался лизнуть в нос, и Стайлз не сдержал грустной улыбки. — Вот и все, собака… И все. В груди болело, но зато теперь Стайлз мог не сомневаясь заказывать такси на завтрашнее утро. Растяпа уткнулся лобастой головой ему в колени, и Стайлз потрепал мягкие уши —вряд ли ему удастся увидеть, как этот щенок вырастет во взрослого пса. Последний день неудержимо клонился к закату.***
Едва выглянувшее солнце заглядывало в комнату слишком яркими утренними лучами. Стайлз зевнул и потер практически не открывающиеся глаза ладонью, пытаясь согнать сонливость. Таксист уже отзвонился и пообещал ждать его у шоссе через пятнадцать минут, поэтому Стайлз в последний раз проверил сумку и рюкзак, убедился, что паспорт и кошелек лежат на месте, и вскинул рюкзак на плечи. У него вроде бы было не так уж много вещей, но все вместе все равно заставляло его чувствовать себя навьюченным мулом. Сумка с ноутбуком тяжело ударила по бедру, когда он вышел из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь. Дом был погружен в глубокую сонную тишину — даже Растяпа все еще где-то дремал. Стайлз спустился и вышел на крыльцо, замерев на несколько мгновений на ступенях. Никто не провожал его — так уж вышло, что Лору еще вчера днем дела сорвали в Шайенн, Дитона вызвали на консультацию на ранчо неподалеку, все остальные, видимо, спали, а Дерека он так больше и не увидел после разговора у скамейки. Стайлз вдохнул поглубже прохладный утренний воздух, пытаясь взбодриться, и пошел вперед, мечтая о завтраке и чашке крепкого кофе, которые он перехватит в аэропорту. Мелкая насыпь приятно хрустела под подошвами кед, и все вокруг словно сияло от солнечного света. Чудесное ясное утро, просто прекрасное для отъезда. Когда за спиной отчетливо раздались чужие шаги, Стайлз не остановился, но внутри будто что-то оборвалось. Это была даже не надежда, а, скорее, странное всепоглощающее желание, чтобы случилось хоть что-нибудь. Что-нибудь, что поставит правильность его отъезда под вопрос. Питер поравнялся с ним, и Стайлз с трудом сдержал разочарованный вздох. Он ведь был так уверен. Чёрт. — Ты идиот? Голос Питера прозвучал насмешливо и довольно грубо. Стайлз покосился на него, разглядев только изуродованную щеку, и принял решение изображать невозмутимость до последнего. — В смысле? — В прямом, — Питер фыркнул. — Ты не хочешь уезжать, он не хочет, чтобы ты уезжал, но, очевидно, вы оба будете козлить до последнего, чтобы после только сожалеть об этом. — Может быть… — Стайлз незаметно стиснул ладонь в кулак. — А, может, мы — это хреновая идея. Если бы он хотел, чтобы я остался, он мог бы мне об этом сказать. — Ты же знаешь, что нет, и думаю, достаточно умен, чтобы догадываться почему. Стайлз хмыкнул себе под нос — есть такие вещи, которые не имеют силы, пока не будут сказаны вслух. — Стайлз… Питер довольно резко остановился, и Стайлз почему-то остановился тоже. Вообще-то он не хотел ничего слушать, да и дядюшка Хейл не особенно ему нравился, и такси уже наверняка дожидалось его на шоссе, но он все равно замер на месте. — Похоже, все, кроме меня, решили выдержать нейтралитет, но я, знаешь ли, ебал все эти правильные и разумные решения. — Шрамы глубже прорезали лицо, когда Питер криво ухмыльнулся. — Я скажу тебе то, что думаю, потому что все эти прыжки вокруг твоей травмированной психики меня бесят. Ты, Стайлз, так заблудился в собственном отрицании, в каких-то нелепых предположениях, в которые предпочитаешь верить, что не видишь дальше собственного носа. С чего ты решил, что Дерек такая же пташка с перебитым крылом, как ты? Стайлз стиснул зубы и процедил: — А почему нет? — Потому что это ты тот, кто приехал сюда за излечением, это ты не можешь спать по ночам и взять себя в руки после того, что случилось. Дерек живет здесь, потому что это его выбор и ему нравится ранчо. — Питер взял короткую паузу и спокойно закончил: — Год назад он получил диплом по психологии. — Что? — Стайлз с трудом протолкнул слово через мгновенно пересохшее горло. Внутри все мгновенно сковало холодом, словно проглотил целую чашку острых ледяных кубиков. — Это что, блядь, был какой-то эксперимент? Или я был прекрасной лабораторной крыской для будущей блестящей статьи? У Стайлза потемнело перед глазами, и легкие сжались, отказываясь впускать воздух. Пульс застучал молоточками в висках, и он с ужасом подумал, что переживал паническую атаку всего лишь раз — на маминых похоронах. Питер стиснул его плечо пальцами, встряхнул, и Стайлз все-таки смог вздохнуть. — Ты точно кретин. Дыхание все еще давалось ему тяжело, с тихим сипением, и он даже не мог толком ответить на оскорбление. Ему хотелось завопить, заорать так, чтобы Дерек проснулся в своей кровати и больше не смог заснуть. Хейл был чертовым психологом или психиатром, смотрел на него и видел только симптомы из своих дебильных книжек. — Все позволили тебе заблуждаться только потому, что знали, как ты отреагируешь. А ты просто нравился ему. Стайлз чувствовал себя так, будто ему сначала врезали по лицу, а потом добавили под колени. Телефон завибрировал в кармане и зазвонил мгновение спустя. У Стайлза тряслись руки, пока он отвечал на вызов и подносил смартфон к уху. Таксист отчитался, что уже ждет его на оговоренном месте. Стайлз с трудом сглотнул и промычал что-то положительное. — Ты должен принять решение самостоятельно. Это твой выбор, а не Дерека. Питер посмотрел на него в последний раз и пошел обратно. Стайлз постоял еще мгновение и тоже пошел. К ожидающему его такси. Голова гудела от множества замелькавших мыслей, но ноги несли его вполне уверенно. Водитель жизнерадостно желтого такси помог пристроить сумку и рюкзак в багажник. Все еще заторможенный, Стайлз сел на заднее сидение и тупо уставился перед собой — к зеркалу заднего вида была прицеплена зелененькая ароматизированная ёлочка, качнувшаяся, когда машина тронулась с места. Что-то тихо мурлыкало радио, таксист смотрел на дорогу и особенно не интересовался пассажиром, ограничившись уточнением места назначения. Стайлз изо всех сил попытался откинуть эмоции в сторону и подумать, еще раз подумать о том, что же действительно ему было нужно. Из них двоих не Дерек был тем, у кого были проблемы. Это было правдой, от которой он отворачивался, потому что, по-видимому, не мог с ней справиться. Ему так охотно верилось в версию, в которой два сломанных мальчика находили друг в друге утешение, что он просто закрывал на все остальное глаза. Проблема была в том, что Стайлз не мог представить, что он — вот такой, как есть сейчас — может быть нужен. Он был сложностью, болезнью, грузом, который никто в здравом уме не захотел бы тащить с собой. — Остановите… — Таксист ошарашенно оглянулся на него. — Остановите, чёрт! Он выскочил еще до того, как машина окончательно притормозила на пыльной обочине. Захлопнул дверь и вжался лбом в стиснутые в кулаки руки, закрывая глаза. Мимо по шоссе проносились редкие машины, водитель наверняка недоуменно посматривал на него из салона, но на данный момент Стайлзу было глубоко на это наплевать. Ему просто была нужна чертова минутка, одна секунда без движения, чтобы разобраться. Он какое-то время простоял так, оперевшись на не слишком чистую дверь машины и глядя на собственные ладони. Когда он сел обратно, почувствовал себя гораздо спокойнее — по крайней мере, у него появилось хоть какое-то подобие плана, которому он для начала решил тупо следовать. — Извините, с вами все нормально? Может быть, стоит вернуться? — Водитель вопросительно обернулся к нему. Стайлз отрицательно мотнул головой и даже выдавил из себя легкую улыбку: — Нет, все в порядке, спасибо. Вы сможете перед аэропортом заехать еще в одно место, ненадолго? — Конечно, оплата по счётчику. — Окей. Стайлз с трудом объяснил дорогу, потому что, конечно же, не помнил точного адреса и расслабленно откинулся затылком на спинку. Перед тем, как он все-таки добрался до аэропорта, такси остановилось лишь однажды — перед незамысловатой вывеской с ножницами. Как ни странно, но после суматошной регистрации за десять минут до конца Стайлз даже умудрился перехватить кофе из автомата. Сладкий химически аромат карамели преследовал его до самой посадки — значительным плюсом можно было засчитать то, что это было единственным, что заставляло его досадливо морщиться.***
Отец вышел на крыльцо, видимо, услышав звук подъезжающей машины. Стайлз, конечно, созванивался с ним заранее и попросил не встречать, потому что знал, что утро его прилета совпадает у шерифа с концом очередной ночной смены. Он вполне мог добраться самостоятельно. — Пап, — Стайлз обнял отца, едва выбравшись наружу, стиснул плечи, вдыхая знакомый запах кофе. Шериф выглядел сонным, усталым, но заметно довольным. — Как добрался? — Нормально, только дико хочу спать. Как и ты. В четыре руки они быстро вытащили сумку и рюкзак из багажника и пошли к дому. Стайлз притормозил на ступенях, на мгновение испытав те призрачные ощущения ужаса и отчужденности, которые он чувствовал, когда возвращался сюда в последний раз. Однако на этот раз он довольно быстро пришел в себя и переступил порог собственного дома. С кухни потянуло знакомым сладким запахом блинчиков, и Стайлз разулыбался как ненормальный. — Па-а-ап, — он не сдержал ухмылки, — неужели это то, о чём я думаю? Шериф улыбнулся в ответ: — Вполне возможно. Оставив вещи в коридоре, они вместе прошли на кухню, и Стайлз не сдержал восторженного мычания, увидев золистую стопку блинчиков, возвышающуюся на тарелке, и бутылочку с янтарным кленовым сиропом. К сожалению, его отец крайне редко мог позволить себе утреннюю готовку, поэтому попробовать его фирменные блинчики на завтрак было настоящим событием. — Спасибо. — Я рад, что ты вернулся. Они устроились за столом и довольно быстро растащили блинчики по своим тарелкам. Стайлз, испытывающий почти маниакальную любовь к кленовому сиропу, от души залил им свою порцию. — Как добрался? Все было нормально? — Умгу, — Стайлз ответил невнятно, пережевывая, — только не выспался. — Думаю, мы оба можем с чистой совестью устроить себе сиесту после нашего позднего завтрака. — Отец нерешительно помолчал, но все же добавил: — Ты выглядишь гораздо лучше. Стайлз оторвался от еды и потер лоб ладонью: — Да, все хорошо… — Стайлз отложил вилку в сторону, зная, что лучше предупредить заранее: — Но мне нужно поговорить с тобой. Шериф мгновенно насторожился, перестал мягко улыбаться самым краешком губ. — Что-то случилось? — Нет и да, — Стайлз пожал плечами, стараясь выглядеть так, чтобы папа мысленно не ударился в панику. — Ничего ужасного, я надеюсь, но мне нужно тебе что-то сказать. — Хочешь поговорить сейчас? — Давай чуть позже, окей? — Да, конечно. Не сговариваясь, они вернулись к еде и довольно быстро расправились с оставшимися блинчиками. Спать действительно хотелось просто ужасно, поэтому сразу после они разбрелись по комнатам. Стайлз был уверен, что отключится, стоит его голове коснуться подушки, однако на деле замер, завернувшись в одеяло. Отчего-то вспомнилось, как в последний раз Дерек нависал над ним, прижимал к кровати, и как сильно это испугало его в первый момент. Конечно, после того, как все закончилось, ему миллион раз пришлось отвечать на подобные вопросы. Что он заставлял тебя делать? Как часто? Можешь ли ты говорить об этом? Правда была в том, что Ногицунэ совершенно не заводил такой примитивизм, как сексуальное насилие. Стайлзу было не стыдно признаться, что в первое время он едва не двинулся от ужаса, постоянно представляя, что с ним можно сделать. Он дергался от каждого взгляда, случайного касания, и Ногицунэ упивался этим, специально дразнил, получая от этого явное наслаждение. Стайлз передернулся и перевернулся на другой бок, изо всех сил стараясь выкинуть эти мысли из головы. Намного приятнее был думать о том, что в хорошие дни глаза Дерека по цвету напоминали зеленый виноград, подсвеченный солнцем, о разгоряченной, мягкой коже и чувствительном местечке за ухом, где всегда слабо пахло одеколоном… Стайлз заснул, вспоминая солоноватый вкус кожи на сильном загорелом плече.***
Тонкие подвижные пальцы почти нежно скользнули вдоль щеки, ласково дотронулись до каждой из родинок на лице: — У тебя очаровательная мордашка, Стайлс-с. Просто удивительно, что я продержался до сих пор и не подрисовал её на свой вкус. Стайлз даже не дернулся, хотя прикосновения этой руки напоминали паука, медленно ползущего по коже. Он знал — чем равнодушнее он выглядит, тем быстрее Ногицунэ наскучит эта игра. Ногицунэ улыбнулся, словно прочитав его мысли, и мягко надавил подушечкой пальца на нижнюю губу. — Иногда мне даже жаль, что мне совершенно не хочется тебя выебать. — Прежде такая осторожная ладонь соскользнула с лица и тисками сжалась на горле, Стайлз всем телом почувствовал, как затрудняется его дыхание и чужие ногти впиваются в кожу. — Мне кажется, тебе бы понравилось, что скажешь? Стайлз молчал и просто пытался дышать сквозь усиливающуюся с каждой секундой хватку. Перед глазами предательски замелькали черные точки… Мелодичный перезвон будильника на телефоне швырнул Стайлза в реальность, и он тут же постарался вздохнуть поглубже, насыщая легкие кислородом. Смартфон нашелся на тумбочке, и он привычным движением отключил дурацкий звонок. Конечно, он знал, что не стоило перед сном вспоминать всякую чертовщину… Хотя в принципе вполне могло присниться и что-нибудь похуже. Стайлз сел на постели и потер еще толком не открывшиеся глаза. В комнате царил приятный полумрак — солнце уже село и, судя по тихому бормотанию телевизора, раздающемуся снизу, папа тоже успел проснуться. Трудно было бы подобрать более удачное время для разговора, поэтому Стайлз выбрался из постели и пошел умываться в ванную. Вниз он спускался уже заметно посвежевшим и отдохнувшим, несмотря на не слишком приятные воспоминания, он все-таки умудрился неплохо выспаться. Отец нашелся в гостиной на диване — по телевизору показывали какую-то старую комедию. — Выспался? — Ага, спасибо, — Стайлз не удержался от зевка. — Хочешь чаю? — Насколько я понимаю, кофе в любом случае исключено, так что, конечно. — Окей, сделаю тебе зеленый. Стайлз потянулся и пошел на кухню, абсолютно проигнорировав страдальческую отцовскую гримасу. Пачка с зеленым чаем нашлась в самом дальнем углу — очевидно, ее не трогали с самого его отъезда. Стайлз хмыкнул себе под нос и достал папину чашку с полки. Когда он вернулся с двумя горячими кружками, шериф уже выключил телевизор и явно успел накрутить себя перед обещанным разговором. Стайлз не хотел заставлять отца нервничать больше необходимого, поэтому заговорил почти сразу, как устроился рядом на диване. — Пап, я собираюсь вернуться обратно. На ранчо. Отец молча отпил из кружки, даже не поморщившись. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, уточняю, что осенью и зимой там постоянно не хватает рук, так что я буду при деле. Плюс я нашел небольшую подработку в Ривертоне — буду администратором на полставки в парикмахерской. Отец сделал еще один глоток, и Стайлз нервно переплел пальцы. — Школу я не бросаю — завтра уточню и договорюсь, когда точно мне нужно будет приехать для сдачи экзаменов. Готовиться буду самостоятельно. Затянувшееся молчание вовсе не говорило о том, что шерифу нечего сказать — на самом деле Стайлз знал, что это было признаком того, что отец взвешивал, что именно стоит озвучить. — Ты там нашел себе кого-то. Стайлз почувствовал, как потеплели щеки — черт, прозвучавшее мало было похоже на вопрос, скорее, на утверждение. Отец смотрел на него очень серьезно и пристально. — Блин, пап… — Стайлз всплеснул руками, едва не перевернув кружку себе на колени. — Может быть, и нашел, сам не знаю. Но дело не в этом, не только в этом… Мне это нужно, мне там спокойнее, черт его знает почему. — Думаешь, я смогу тебе отказать после всего, что случилось? — Шериф тяжело вздохнул и потер подбородок ладонью. — Ты больше не тот шебутной мальчишка, решения которого я подвергал родительскому контролю. Ты вырос, повзрослел, и если ты считаешь, что тебе нужно уехать в другой штат — я доверяю тебе. Но, Стайлз, я — твой отец, и я бы хотел быть рядом, пока это возможно, а не смотреть на твое лицо по скайпу и гадать, насколько сильно тебе может быть нужна моя помощь. Стайлз поежился — расставание с папой было одной из самых трудных частей принятого им решения. Их было всего двое, и они всегда были всем друг для друга. — Я буду откладывать деньги на билеты, ты будешь — станем видеться так часто, как это возможно. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я уезжаю от тебя… Это не так. Я люблю тебя. — И я тебя, — отец не сдержался и все-таки сгреб его за плечи, притянув в почти медвежье объятие. На мгновение Стайлз потерялся в его руках, как в детстве, когда действительно мог спрятаться в них от всего мира. — Ну и когда собираешься возвращаться? Стайлз отстранился и как можно незаметнее вытер глаза — не хватало еще им обоим разрыдаться для полной семейной идиллии. — Наверное, через неделю. Мне нужно только окончательно договориться со школой и собрать побольше подходящих вещей. Если ты не против. — Хорошо, надеюсь, ты не будешь возражать, если я позвоню Дитону, ты говорил с ним? — Нет еще, — шериф вопросительно вздернул бровь, — но я созвонился с Лорой. Дитон был занят — уезжал помогать на другое ранчо. — Ладно. Стайлз благоразумно воздержался от того, чтобы уточнить, что Лоре звонил, уже стоя в аэропорту. Она тогда посмеялась и честно призналась, что, наверное, прибила бы его, если бы он все-таки не решился. — Кстати, до отъезда ты просто обязан поговорить со Скоттом. Он буквально заваливал меня вопросами все лето, почему ты ни разу ему не позвонил? — Да, поговорю, конечно… — Стайлз замялся, потому что не очень хотел признаваться, что не звонил потому, что боялся наговорить лишнего. Боялся, что после они уж точно не смогут вернуться к былой дружбе. Вообще-то его поведение было достаточно мудацким, и он собирался извиниться. Впрочем, впереди у него была неделя или даже чуть больше, и Стайлз не собирался оставлять в Бикон Хиллс незавершенных дел. И он совершенно определенно задолжал МакКолу здоровенную пиццу с острым соусом и вечер с приставкой.***
Ступеньки крыльца скрипнули под подошвами кед, и Стайлз тут же услышал цокот когтей и тихое поскуливание. Растяпа ловко открыл незапертую дверь и тут же ткнулся лбом в колени, виляя хвостом с такой скоростью, что Стайлз не успевал следить за его мельканием. — Привет, собака, — Стайлз наклонился и с удовольствием потрепал золотистые уши, — здравствуй, мой хороший, неужели никого нет? Сопровождаемый восторженной собакой, он вошел внутрь. Уже прилично заколебавший его чемодан он оставил при входе и поспешил подняться наверх, решив закинуть в комнату сначала рюкзак и сумку с ноутбуком. Внутри, конечно, ничего особенно не изменилось с момента его отъезда — просто комната на первый взгляд казалась какой-то пустой, и Стайлз тут же постарался это исправить, кинув на кровать рюкзак и пристроив сумку на стол. Помедлив, он стянул через голову толстовку, оставаясь в футболке, и повесил ее на спинку стула. Нужно было достать из чемодана какую-нибудь куртку и жилетку — здесь прохлада ощущалась острее. Стайлз снова спустился вниз и, решив, что чемодан может подождать еще немного, отправился на кухню. После долгой поездки ужасно хотелось съесть и выпить что-нибудь горячее. Тем более, все равно нужно было как-то скоротать время до того, как кто-нибудь вернется. Эрика, конечно, уже уехала в город, а вот Питер точно должен был быть здесь. И Дерек. Но о втором Хейле Стайлз старался не думать раньше времени. Он как раз успел сунуть нос в холодильник, когда за спиной прозвучал спокойный голос: — Эрика ужасно расстроится. Стайлз медленно обернулся и аккуратно прикрыл дверцу холодильника, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым. Дерек стоял, привалившись плечом к косяку, и по выражению его лица было совершенно невозможно понять, рад ли он или, может быть, мечтает выгнать Стайлза к черту. — Это еще почему? — Проспорила Питеру двадцатку перед отъездом, — Хейл был серьезен как сердечный приступ. — И о чем был спор? — Эрика поставила на то, что ты не уедешь. Что вернешься в этот же день. Питер кстати рассчитывал на месяц, так что тоже не слишком угадал. — Ну, упс, не знал, что вы такие азартные, — Стайлз выдавил из себя нервный смешок. Ужасно хотелось просто подойти к Дереку и прижаться носом к шее, потереться щекой о мягкий свитер и почувствовать ладони на своей спине. — На что же ставил ты? Дерек дернул плечом и внезапно перестал казаться таким неприступным, изменилось что-то во взгляде, в выражении лица, и Стайлз автоматически сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними. — Ни на что, не хотел загадывать. Стайлз сделал еще шаг, огибая стол. Может быть, все было не так уж и плохо. — Я… — Послушай… — Они буквально перебили друг друга и на мгновение неловко замолчали. Дерек заговорил первым: — Послушай, я не знаю, что именно наговорил тебе Питер, но вряд ли все из этого является чистой правдой. Я, может, и не такой, каким видел меня ты, но определенно и не тот благополучный парень, с которого стоит брать пример. — Я так не думаю, — Стайлз вклинился, потому что вовсе не собирался отмалчиваться. — Может быть, ты был прав с самого начала — я не в порядке и, наверное, никогда не буду. Может быть, ты был единственным, кто смотрел на меня и видел то, что я есть на самом деле. Я бы хотел стать тем, кто может подставить тебе плечо, но, наверное, оно нужно и мне самому. Я — хреновый выбор, поэтому я не просил тебя остаться. — Это не так, — Стайлз сделал последний шаг, наконец оказываясь с Хейлом нос к носу — так было гораздо легче. — Дерек, я представлял тебя таким, каким мне было удобно. Я смотрел на тебя и пытался убедить себя в том, что бывают вещи похуже маньяка, похитившего полгода твоей жизни. Но это никогда не было правдой. Я мог верить в любой бред — правда была в том, что рядом с тобой мне снова захотелось дышать, понимаешь? Я вернулся сюда в первую очередь ради себя, чтобы найти себя заново, и я хотел бы сделать это с тобой. Дерек смотрел на него так пристально, что Стайлз просто не смог удержаться — протянул руку и скользнул ладонью вдоль теплого плеча, сминая мягкую ткань. Ему так хотелось, чтобы Дерек просто сказал ему «да», перестал дичиться, словно волк, впервые увидевший человека на своей территории, и разрешил им попробовать. Может быть, они оба были худшим вариантом друг для друга — Стайлзу было плевать, если честно, он не мог сделать такой выбор, доверяя исключительно рациональным чувствам. Он верил сердцу. И рядом с Дереком оно билось почти как прежде. — Я хочу попробовать с тобой. Жить, выбираться из ямы, в которую попал… Попробовать абсолютно все. Если ты согласишься, — ладонь переместилась с плеча на заднюю сторону напряженной шеи, притягивая Дерека совсем близко. Хейл застыл на мгновение, а потом резко выдохнул, обжигая дыханием. — Хорошо. — Расстояние между ними сократилось до жалких сантиметров, и Дерек коротко поцеловал его, едва коснувшись приоткрытых губ. — Да, черт. Если ты хочешь, мы попробуем. Стайлз нервно и облегченно рассмеялся, уже как следует стискивая в кулаке ткань свитера и обжигая короткими поцелуями-укусами чужой рот. Внутри стало так легко и свободно, словно внезапно он превратился в воздушный шарик, наполненный гелием. Возможно, впереди их с Дереком ждал грандиозный провал, подтверждающий их несостоятельность. Однако сейчас он был уверен, что, чем бы это ни закончилось, он собирался насладиться каждым отрезком пути, который им удастся пройти вдвоем. Даже если этот отрезок собирался оказаться прискорбно коротким. Питер, заставший их все еще обнимающимися на пороге кухни, драматично закатил глаза и удалился, кажется, ворча себе под нос что-то про счастливых идиотов. Стайлз улыбнулся, пряча лукавую улыбку в чужом плече.***
Он стоял недалеко от одной из разрытых могил, кругом суетились эксперты, были расставлены таблички с числами и кое-где даже выставлено дополнительное освещение. Вскрывать захоронения Ногицунэ начали сразу после того, как он рассказал о них. Чуть позже после споров с отцом (слышимость в участке оказалась чудесная) Стайлза все-таки попросили приехать лично. С трудом справившись с предательской слабостью в коленях, он, конечно, согласился. Уже на подъезде к знакомым местам его охватила неконтролируемая дрожь, такая, что вмиг повлажневшие ладони пришлось зажать между коленями. Он стиснул зубы так, что заныла челюсть, и уставился в окно, чтобы не смотреть на папу. В какой-то момент его охватил иррациональный, животный ужас, потому что ему показалось, что на самом деле он не выбрался — всего лишь заблудился в очередном наркотическом дурмане прикованный к постели. Светлым днем, с множеством бродящих и переговаривающихся рядом людей это место вовсе не виделось жутким — всего лишь небольшая полянка и уходящие ввысь деревья, шелестящие кронами. Однако у Стайлза все равно внутри все скручивалось жгутом, и вдоль позвоночника пронзало холодом. Он отвечал на вопросы, стараясь по возможности смотреть только себе под ноги. Ладони фантомно ныли от рукояти лопаты, которую ему не раз приходилось держать здесь в руках. Казалось, за каждой разрытой ямой стоит человек, которого он не спас, потому что оказался недостаточно хитрым, умным и сильным. Может быть, если бы он старался чуть сильнее, придумал бы что-то, кто-то из них мог выжить, мог бы улыбаться сейчас, а не быть расфасованным по герметичным пакетам с номерами. Тяжелое липкое чувство вины навалилось на него в одно мгновение, и Стайлзу пришлось закрыть глаза, чтобы побороть подкатившую к горлу дурноту. Чтобы не видеть перед собой лица тех, кто умер на его глазах, тех, для кого он рыл безымянную могилу собственными руками. В ушах зашумело эхом десятков разных голосов, сдавленных стонов, отчаянных криков… Стайлз зажал уши, задыхаясь, ощущая, болезненное жжение под веками. Голоса звенели в его голове пронзительной нотой оборванной струны… Стайлз вздрогнул и открыл глаза — в комнате царил серый предрассветный сумрак. Он почти уже собрался с силами, чтобы встать и дойти до ванной, умыться холодной водой, чтобы немного прийти в себя, когда почувствовал теплую расслабленную ладонь на талии. Ощущение реальности отрезвило куда быстрее ледяного умывания. Дерек горячо прижимался со спины, дышал куда-то в затылок и едва слышно сопел носом. Кулак, стиснувший внутренности, немного ослабил железную хватку, и Стайлз медленно вздохнул, успокаиваясь. Будить Дерека совсем не хотелось, но почувствовать его было просто необходимо, поэтому Стайлз осторожно снял его ладонь со своей талии и переплел их пальцы. Хейл шумно вздохнул и, не просыпаясь, притиснулся еще ближе. Чужое ровное тепло и общий запах их тел неожиданно подействовали на него, как чашка горячего молока с медом во время затяжной болезни. Сбежавший от кошмара сон вернулся, придавливая к подушке и заставляя ресницы слипаться. Стайлз сонно вздохнул, погладил Дерека по твердым мозолям на расслабленной ладони и сам не заметил, как снова отключился. И в этот раз ему не снилось ничего особенного — только извилистая пыльная дорога, уходящая вдаль, свежий воздух, наполняющий легкие до отказа, и знакомая ладонь в его руке. Он шел вперед. И наконец мог Дышать Свободно.