Мальчик-гиацинт

Алкиона уже достигла брачного возраста, но пока не успела к нему привыкнуть. Они жили в зажиточном районе, что к востоку от крепостной стены. С запада, где проходил широкий тракт, вымощенный жёлтым камнем, постоянно проезжают телеги с бочками, мешками, ящиками и клетками. А с этой стороны города — тишина и спокойствие. На единственной улице — ни души. Улочка превращается в тропинку, и эта тропинка уходит куда-то в горы. Двухэтажные особняки из жёлтого камня почти незаметны за пышными, разросшимися садами. Под отяжелевшими от плодов ветками яблонь и груш цветут камелии и магнолии, розы и гортензии. А внизу, во влажной тени, притаились настурции и гиацинты. Иногда налетает ветер. Он примешивает к буйному аромату нескольких тысяч цветов солёную нотку моря. Семейство Латон не держит садовника. Юная госпожа Алкиона сама ухаживает за садом. Когда утром отец Кионипп опоясывается церемонным мечом, цепляет к ремню печать королевского уполномоченного и отправляется в гавань проверять грузы, она уже в саду, с подвязанной косынкой, занимается грядками и проверяет, в порядке ли кусты. Закончив утренние дела, она моет руки в воде с лепестками роз, садится за поздний завтрак, и только берётся за вышивку, чтение или другие дела, положенные благородной девице. Калидон — небольшой, но бойкий торговый город. Здесь тоже есть скромное светское общество. Алкиона пока не была на балах, но иногда к обеду приходят её сверстницы из важных семейств, Тайгета и Тарокия. Отец смуглой Тайгеты — один из самых богатых городских купцов, а у Тарокии — второй человек в гарнизоне. Конечно, женщины в нашем королевстве более или менее равны. Но Тайгета всё равно чисто инстинктивно кланяется, когда видит белые косы подруги, и золотые монисто на смуглой шее купеческой дочки позвякивает, словно десяток маленьких колокольчиков. Тайгета и Тарокия ей нравились. Они не пытались высмеивать её любовь к тяпке и подстриганию кустов, очень любили выращенные в её саду яблоки и виноград. После обеда они шли в сад и могли целый час обсуждать сорта орхидей и любоваться неожиданно красивым цветением сливы. Но поговорить о мальчиках почему-то не получалась. И это было очень обидно. Неужели в городе нет ни одного красавчика. Алкиона почти не выходила за ограду. Но она знала из книг, что даже в её возрасте древние герои поражали всех своей красотой, отвагой и невероятным умом. Конечно, герои если и окажутся в Калидоне, то только проездом. Уже на следующий день герой уплывёт из этого приморского городка на поиски приключений на одном из парусников, которых так много в гавани. Но пускай самые лучшие юноши блистают при королевском дворе или странствуют в жарких горах южных материков, где сражаются с немногими чудовищами, что уцелели после подвигов прежних эпох. Но в городе должны быть юноши, которые хоть чуть-чуть похожи на тех, про кого она любит читать. Должны! Просто обязаны! Пусть её скромный садик и не похож на удивительный сад феакийского царя или волшебные сады-лабиринты легендарных эфиопов. Но он по-своему очарователен. Здесь приятно проводить время, слушать шелест ветра в кроне деревьев и разглядывать ещё один бутон, что распустился сегодня ночью. Неужели в городе нет ни одного по-своему очаровательного красавчика, с которым было бы приятно провести время? Но подруги в ответ на этот вопрос только переглядывались и обменивались улыбками. - Ты не беспокойся,- сказала Тайгета,- отец найдёт тебе достойного супруга! - Я не хочу, чтобы отец решал за меня! Он занятой человек! Подруги снова засмеялись. - Ты не бойся,- заговорила Тайгета сквозь смех,- Мы останемся твоими подругами, даже если ты выйдешь замуж. Даже если ты выйдешь замуж, понятно? Слышишь? Алкиона слышала, но не понимала. *** Однажды отец уехал на месяц. Алкионе стало совсем скучно. Почти каждый день она посылала кухарку в город за новыми книгами и читала про интриги, тайные свидания и ночные побеги. Потом она воображала, как это, наверное, здорово. Выбраться ночью через окно, вскарабкаться на коня, что пышет жаром и перебирает копытами, обнять любимого сзади и скакать... не важно куда. Но в саду мальчиков не было. А город и горы были ей непонятны. Даже земля в саду была густая, жирная и послушная. Алкиона к ней привыкла. Земля тоже привыкла к Алкионе. А сухая глина холмов и жёлтый песчаник городских улиц казались ей чужими и незнакомыми. С пожилыми слугами она об этом не говорила. Слуги её не интересовали. Если у них и были приключения, то слишком давно. К тому же, она не сомневалась, что если будет надо, они сделают всё, что она скажет. А от подруг толка не было. Наконец, как-то утром, вернулся отец. За ним, на серой кобыле, трусил незнакомец. И стоило Алкионе его увидеть, как её сердце затрепетало в груди, словно птенчик в гнезде. Вместе с отцом прибыл мальчик её возраста, с ухоженными волосами до плеч и глазами, сине-зелёными, как бирюза, и робкими, как у кролика. К сожалению, у юноши не было ни шлема, ни меча, ни колчана со стрелами. Он был в длинной накидке до пят и чёрной шапочке. Корзинка с бумагой приторочена к седлу. А тонкие, хрупкие пальцы, которые держали поводья, явно ни разу не держали ни меч, ни стрелу. Но эта тонкая нотка разочарования только распаляла её любопытство. - Этой твой двоюродный брат Ликий,- сказал отец,- он готовится к службе. Он будет жить у нас. Я ему всю дорогу рассказывал про твой сад. Так что Ликий заранее в него влюбился. - Я польщена,- улыбнулась Алкиона,- Правда! За обедом они разговаривали. Ликий сидел с безукоризненно прямой спиной и говорил очень правильно, с холодным столичным акцентом. - Мне нравится работать в саду,- сказала Алкиона,- Хотя ты это уже знаешь. - Услышать это от тебя — очень важно,- ответил Ликий,- Люди редко говорят правду о других. А правду о себе они говорят ещё реже. Судя по странной грамматике, он вычитал эту фразу в одной из старых книг. После обеда они отправились смотреть сад. Ликий долго удивлялся незнакомому сорту яблок, а потом совершенно потерял голову, когда они перешли к цветам. Алкиона была страшно довольна — несмотря на свою учёность, Ликий не знал, как называется добрая половина цветов. Мальчик очень удивился, когда увидел, что розы растут на кустах. Он думал, что они растут из земли, как тюльпаны. - А как называется этот цветок?- спросил он. Загадочное растение было похоже на вульгарную луковицу, но между сочными зелёными стеблями поднимался ещё один, тонкий стебелёк. Стебелёк венчала толстая кисть тёмно-синих цветочков, и эти цветочки были похожи на крошечные колокольчики. - Это гиацинт. Его закалывают в волосы. Хочешь себе такой? - Но он же растёт... - Это не лук, его всё равно не едят. Алкиона отломила душистую синюю кисть, потом разделили остриженные волосы мальчика на две пряди и связала на затылке. Стебель гиацинта она вставила прямо в узел, чтобы он немного выглядывал из-за головы. Ликий усмехнулся. Ему нравился запах незнакомого цветка. И ещё ему нравилась забота. - Спасибо! - Раньше говорили, что поцелуй девушки пахнет гиацинтом,- назидательно произнесла Алкиона,- Потому что когда наклоняется голова, ты чувствуешь запах цветов, что вплетены в причёску. - Я не знал этого... - Скажи, а ты когда-нибудь целовался? Ликий отвернулся к яблоне. Алкиона была уверена, что он покраснел. Она подумала, что если мальчик попытается сейчас схватить её за руку, она не станет отбирать руку. Но она сама не рискнёт к нему прикоснуться. Двоюродный брат был такой милый и такой опасный... Словно великолепно сделанный медный котёл с крутым кипятком. На него приятно смотреть. Но риск обжечься слишком велик. - Перед сном ты можешь развязать узел,- сказала девушка,- Если спишь на спине, то такая причёска не очень удобна. - А что делать с цветком? Мне поставить его в воду? - Зачем? - Я не хочу, чтобы он увял. - Он так или иначе увянет. И в этом нет ничего страшного. Видишь, тут целая клумба превосходных гиацинтов. Завтра я сорву тебе новый. - Не надо. Я не хочу терять эту... первую веточку. Ликий говорил с трудом, но голову не поворачивал. - Тогда положи её в книгу. Она засохнет и останется навсегда. *** Алкиона проснулась оттого, что ей захотелось пить. Она поднялась с кровати, наощупь добралась до кувшина. После второго глотка она поняла, что её руки горят. Лицо, руки, грудь и даже ноги были словно в огне. Казалось, сейчас под пятками задымится ковёр. А из ноздрей вырвутся язычки пламени, как у дракона. Но мозг горел жарче всего. В голове словно вращалось огненное кольцо. Спутанные, мысли неслись одна за одной. Они были быстрые, как пчёлы, и такие же неразличимые? - Что со мной?- подумала Алкиона,- Неужели я заболела. Вода в кувшине закончилась. Алкиона осторожно, проверяя носком ноги каждый шаг, добралась до кровати. Она села на одеяла и поняла, что уже не уснёт. Жар охватил всё тело. Кажется, секунда — и от жара у неё вспыхнут волосы. Конечно, всё дело в двоюродном брате. Он совсем не похож на юных героев, о которых она мечтала. И всё равно она не могла не думать про Ликия. Что с ним? Как он? Спит ли он сейчас? Понравился ли ему сад? Понравилась ли ему Алкиона? Уютно ли ему в новом доме? Видел ли он столичные сады? Есть ли сады в столице? Надо спросить у отца... или не надо спрашивать? Что теперь делать? Что? Алкиона потрясла головой и прислушалась. Дом спал. А она не могла уснуть. Может, помолиться? Ей это никогда не помогало. Но сегодняшняя ночь была особенной. Может быть, боги нужны как раз для таких ночей. Алтарь стоял в гостиной. Алкиона выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, и медленно направилась к выходу. Она шагала как можно тише, прислушиваясь к каждому шагу. Сегодня ночью коридор казался ей почти бесконечным. Была полночь. Спали даже собаки. Она уже могла различить алый отсвет алтарных лампад, который пробивался из-за занавешенного дверного проёма. И вдруг услышала стон. Она прислушалась. Стон повторился, но тише. Стон доносился из спальни отца. Но голос был не его. Неужели это призрак? Мать умерла пять лет назад... Она решила вернуться? Но зачем? Что плохого они ей сделали? Алкиона приблизилась к отцовской комнате. Только когда до проёма оставалось не больше трёх шагов, она заметила, что загадочный жар прошёл. Теперь по телу блуждал холод. Озноб пробирал, словно лёгкое вино. По южному обычаю, в комнатах не было дверей. В арочных проёмах висели тяжёлые занавески. Стон повторился. Алкиона мысленно воззвала к богине и осторожно, одним пальцем отодвинула занавес. В комнате пахло незнакомым маслом. За окном висела полная луна. Её зыбкий серебряный свет выхватывал из мрака молочно-белое тело Ликия. Мальчик стоял на четвереньках, широко расставив ноги и закинув голову с полуприкрытыми глазами. Волосы были по-прежнему собраны в узел, и с каждым толчком в них дёргалась та самая кисть гиацинта. Он был худой и хрупкий, с длинными руками и ногами. Отец стоял позади него, крепко ухватившись за узкие ягодицы мальчика. Он двигался медленно и методично, без единого звука. На мгновение лунный свет выхватил из тьмы его толстый, взрослый член — а в следующий момент он снова вошёл в попку Ликия. Мальчик дёрнулся и издал тот самый стон. Алкиона дрожала. Она чувствовала, что ей холодно и её даже немного тошнит — но она не могла отвести взгляд от двоюродного брата. Она зажала рот, чтобы не вскрикнуть, и продолжала наблюдать, как её отец продолжает двигаться в мальчике. Ещё раз и ещё, на этот раз совсем глубоко. Отрешённое лицо Ликия вдруг расцвело ехидной улыбкой. Похоже, то, что делал отец, ему нравилось. Может быть, ему и было чуть больно. Но удовольствие было таким, что он и не думал сопротивляться. У Алкионы закружилась голова. Она поняла, что ещё минута созерцания этого дивного зрелища — и она упадёт в обморок. Девушка отступила на шаг. Занавес опустился и скрыл зрелище. Алкиона задрожала, схватилась рукой за стену и медленно вернулась к себе в комнату. Там она рухнула на кровать и тут же утонула во сне. Сон был непроницаемо-чёрный, как речной ил. *** К завтраку Ликий пришёл с распущенными и немного растрёпанные волосами. Было заметно, что он не выспался. Тело двигалось медленно и неловко. Но глаза горели бирюзовым огнём. У Алкионы заныло в груди. - Мы будем сегодня смотреть сад?- спросил он. - Да... конечно будем! Ты любишь бывать в саду... Я так рада. - Все люди любят бывать в саду,- заметил отец,- я никогда не встречал человека, которому бы это не нравилось. Есть люди, которые не любят ковыряться в земле, это так. Но когда сад готов, там всем хорошо. Отец выглядел как обычно. Но теперь каждый раз, когда Алкиона переводила на него взгляд, перед её глазами вспыхивала ночная картина, залитая серебром лунного света. Когда отец ушёл, Алкиона поняла, что не может выйти из дома. Чувство было такое, что стоит ей ступить за порог и её голова попросту отвалится и укатится прочь, словно чугунный горшок. - Мне нехорошо,- сказала она,- наверное, дождь будет. - Я хотел бы побыть в саду,- улыбнулся Ликий,- Можешь одолжить мне одну из своих книг? Алкиона кивнула и отправилась в свою комнату. Ноги не хотели сгибаться. - Ты читал «Приключения Джана Гатса»? - Нет. Я только слышал про эту книгу. Девушка протянула ему томик, переплетёный в синюю ткань. Сейчас она понимала, что в этой истории про путешествия юного принца-изгнанника и его верного слуги есть немало смелых намёков. Ликий ушёл в сад. Алкиона сидела на кровати и пыталась собраться с мыслями. Она взяла другую книгу, попыталась читать, но у неё ничего не вышло. Строки прыгали перед глазами и она всё никак не могла понять, о чём идёт речь. Это был роман про девушку-рыцаря, очень интересный и смешной. Но читать не получалось. В голове царил полный беспорядок, а стоило закрыть глаза, как она снова, во всех подробностях видела ночную сцену. Алкиона не выдержала и повернулось к окну. Там шумел листьями её любимый сад. На скамеечке у клумбы с гиацинтами сидел Ликий и с увлечением читал синюю книжку. Он немного ёрзал, словно постоянно пытался сесть поудобней. Наверное, ещё не отошёл от сегодняшней ночи,- злорадно подумала Алкиона,- Трудно сидеть после такого. Она не очень хорошо представляла себе, что чувствуешь при таком способе любви. Она знала о нём только из ругательств, которые украдкой подслушала на рынке. Ей снова захотелось пить, но в кувшине было сухо. Она отправилась на кухню, напилась и наполнила кувшин, вернулась в комнату и снова выглянула в окно. Двоюродный брат был на прежнем месте. Кажется, она потеряла ощущение времени. Кажется, прошло не больше часа — но у ворот затрезвонил колокольчик. Это были подруги. Она и не помнила, что приглашала их на сегодня. - А кто эта девочка в саду?- спросила Тайгета. Алкиона нахмурилась. Впервые в жизни шутки Тайгеты показались ей глупыми. - Это мой двоюродный брат. Я вас познакомлю. Но чуть позже. - А почему позже? - Я хочу с вами кое-что обсудить. Пошли в гостевую. Гостевая комната служила одновременно и столовой. Её окна выходили на другую сторону сада, где был колодец, а за оградой начинался пустырь, что тянулся до самого моря. Они расселись по тяжёлым резным стульям с высокими, в человеческий рост спинками. Кухарка принесла грушевый лимонад со льдом. - Он приехал сюда учиться. А я... я кое-что видела!- выпалила Алкиона. - Что? Что?- подруги наклонили головы. Девушка перешла на шёпот. - Я видела их сегодня ночью с отцом,- сказала она,- Они... Кхм! Они... Она не нашла нужны слов и просто замолчала - А кто был... сверху?- спросила Тарокия. Алкиона нахмурилась. - Они оба стояли... то есть оба на коленях... и Ликий... он спереди, а отец позади него. Вот! Вот так! Подруги заулыбались. Алкиона не понимала, что в этом смешного, но тоже улыбнулась. - А ты знала, что отец неравнодушен к... попкам?- осведомилась Тайгета. - Нет. Я думала... после матери... нет... Я не думала... - Охо-хо! - Я думала, взрослым это уже не интересно!- вдруг выдала она в полный голос. - О чём вы спорите?- Ликий стоял в дверях, не выпуская книжку из рук. В другой руке он держал три розовые астры. - Э-э-э,- Алкиона опять не могла найти слов. Она рухнула в кресло, откинулась на спинку и, кажется, покраснела. Мальчик подошёл к ним и раздал цветки. Тайгета приняла астру, понюхала с таким видом, будто дегустировал вино, а потом посмотрела на него ехидным взглядом. - Эй, миленький цветочный мальчик! - Что такое? - Это Тайгета, моя подруга,- заговорила Алкиона,- А это Тарокия, её подруга... То есть моя тоже. Они обе мои подруги, и тоже дружат. Как-то так. - Эй, миленький цветочный мальчик, как себя чувствует твоя нежная попка? Тайгета улыбнулась так широко, что обнажила зубы - О чём вы?.. - Она ведь так тяжко трудится. У господина Киониппа наверное очень большой член, так что твоей нежной попке приходится нелегко. Расскажи нам, тебе нравится, когда тебя трахают? - Я знаю, чему он приехал сюда учиться,- вступила Тарокия,- Он приехал тренироваться на моряках. В наших борделях нехватка нежных мальчиков. Эти юнги, они такие грубые... А наш цветочек будет как раз. Он обслужит десятки, тысячи солёных морских членов, м-м-м. Ликий положил книгу на стол и замер со сжатыми кулаками. - Прекратите!- закричала Алкиона.- Я рассказала вам секрет, а вы... что вы за подруги после этого... - Мы беспокоимся о тебе,- произнесла Тайгета и захихикала,- Да, беспокоимся. Жить в одном доме с проститутом — это очень опасно для порядочной девушки вроде тебя. Он же будет приводить сюда мужчин, да! А вдруг мужчине покажется мало и он решит добавить и твою задницу? Представляешь, Алкиона, ты решила подремать после обеда и вдруг просыпаешься от сильного толчка в зад? Мы очень беспокоимся за твою дырочку! Её надо застраховать! - Эй, красавчик,- Тарокия повернулась к мальчику всем корпусом,- признайся, сколько членов ты уже обработал! Можешь не стесняться. Здесь все твои друзья. Выпей лимонада, если надо остыть. Ликий с шумом выдохнул. Сейчас он на них бросится,- подумала Алкиона,- Что я наделала? Что я, дура, наделала. - Вы открыли мой секрет,- произнёс мальчик,- очень хорошо. Раз мы теперь друзья, давайте между нами не будет секретов. Хотите? - Хотим!- крикнула Тарокия,- А ещё мы хотим подробностей! Она опрокинула в рот кубок с лимонадом и звонко стукнула им об стол. Алкиона почувствовала, что в горле опять пересохло. Она схватила кубок, но не выдержала и присосалась прямо к кувшину. Кусочек льда ударил по губам. Хорошо! Ликий ждал, пока она закончит. Наконец, кувшин вернулся на место. И мальчик сказал: - Вы хотите, чтобы я открыл секрет. - Хотим! - Хорошо. Вы ведь тоже любовницы. Я правильно угадал? Тарокия и Тайгета переглянулись. - О чём ты говоришь, проститут? - О том, что Тайгета и... как же тебя зовут... Тайгета — не простые подруги. Вы любите друг друга. И слуги про это знают. А если это узнают ваши родители, то вас ждёт хорошая порка. В вашем возрасте пора готовиться к замужеству, а не лизать киски. - Это неправда!- крикнула Тайгета. - Я передам вашим родителям. - Заткнись, шлюха! - Вы ведь ни разу в жизни не видели мужской член. Вы предпочитаете лизать солёные девичьи киски. Тайгета вскочила со сжатыми кулаками. Но Тарокия вцепилась ей в рукав. - Не надо,- зашептала она,- Не надо, не надо, не надо! А то он расскажет! Тайгета посмотрела на Ликия. Её глаза из-под густых, сросшихся на переносице бровей метали молнии. Потом она перевела взгляд на Алкиону. - Спасибо за лимонад. Нам пора. Мы уходим. - Мы бы хотели посмотреть,- сказал Ликий. - Что?.. - Посмотреть, как вы любите друг друга. Можно на столе, можно в спальне. - Мы... - Я расскажу дяде и слугам. - Мы торопимся! - Значит, вы покажете нам это завтра. Тайгета опустила глаза. - Хорошо... завтра... Мы можем идти? - Я вас не держу. - Спасибо... Спасибо за лимонад, Алкиона. Так приятно, когда есть хорошая подруга, такая... как ты. Да, так приятно. А мы пошли. Мы уходим. Уходим, уходим... Ну что ты, Тарокия, приклеилась что ли? Она потянула подругу. Та механически, словно кукла, кивнула и поднялась. Стул чуть не опрокинулся. Шаги прогремели по коридору в прихожую. Хлопнула дверь, девушки пошли через сад. Алкиона так и сидела с опущенными глазами. Ликий налил лимонада в кубок, оставшийся от Тайгеты и медленно выпил. Когда он поставил кубок на стол, она смогла заговорить. - Они придут завтра,- прошептала она,- придут и всё покажут... Я и не знала, не думала об этом, не догадывалась. - Ты не знала, что девушки могут любить друг друга? - Могут... да, я согласна. Но я думала только... о мальчиках. Ликий подошёл к ней и положил руки на плечи. - Юная госпожа, вам не следует волноваться. Вам ничто не угрожает. Алкиона горько усмехнулась. Потом она отодвинула стул и поднялась. - Ты пойдёшь в сад? - Нет. Алкиона отправилась в свою комнату. Когда она села на кровать, по обнажённой ноге скользнул лёгкий сквозняк. Она обернулась и увидела, что Ликий стоит в дверях. Длинная накидка только подчёркивала его худое, стройное тело с острыми плечами. - Что тебе надо? - Я хочу тебе кое-что подарить. - Да, спасибо за астру...- девушка пошарила рукой. Но бутон остался в столовой. - Это был твой цветок,- Ликий подошёл ближе,- это не подарок. - Тогда — что? Двоюродный брат наклонился. Прядь его длинных волос упала ей на лицо и смешно защекотала щёку. И прежде, чем она успела опомниться, Ликий поцеловал её в губы. *** Это было удивительно и непривычно. У Ликия оказались очень холодные губы. А может, это она была слишком горячей?.. Сначала он её целовал, долго и старательно, не переставая ласкать сквозь платье ягодицы и грудь. А потом стащил с неё платье через плечи. День был жаркий и ткань прилипала к потному телу. Когда платье оказалось на полу, Алкиона вдруг почувствовала себя намного смелее и прижалась обнажённым телом к мальчику, жадно обнимая его и покрывая лицо поцелуями. Потом он тоже выскользнул из одежды и оказался рядом. Поцелуй за поцелуем, сначала в лицо, потом в шею и грудь. Алкиона чуть отстранённо заметила, что её грудь выросла, хотя и не так, как у Тайгеты. Ну ничего,- подумала она,- завтра посмотрим. И они продолжили. Пальцы двоюродного брата ласкали ей грудь, а губы и язык блуждали по ключицам и шее. Ей это нравилось. Но почему-то куда больше удовольствия было от ощущений на коже живота, где неторопливо поднимался и твердел небольшой мальчишечий член. В книгах влюблённые обычно объяснялись, долго и почти в стихах. Но они не произносили ни слова, только дышали и постанывали, когда удовольствие становилось особенно ярким. И, что особенно удивительно, ей и не хотелось ничего говорить. Всё и так было ясно. Ликий в последний раз поцеловал шею, снова поднялся повыше, и их губы слились. Поцелуй был долгий и горячий. Он длился, кажется, тысячу лет. Наконец, Ликий выдохнул, прервал поцелуй и в тот же миг вошёл в неё членом. Боли она почти не почувствовала. Всего лишь лёгкий укол, словно кто-то капнул горячей водой. А потом член целиком вошёл в её лоно и начал двигаться. С каждым толчком члена Алкиона чувствовала укол стыда. Но этот стыд был очень приятным. А в животе медленно-медленно, как весенний цветок, пробивалась струйка пряного, внезапного удовольствия. Ликий двигался и двигался, неутомимый, с немного отрешённым лицом. Это было в десять раз лучше, чем ласкать пальцами. Нет, в сто раз. В тысячу. И тут он кончил. Тёплая сперма потекла по влагалищу и бёдрам тонкими ручейками. Алкиона задрожала, попыталась отодвинуться — но тут её саму накрыло волной удовольствия, и она так и осталась лежать, мокрая и усталая, с лёгким головокружением. Ликий вытащил член, вытер его, а потом легко поцеловал двоюродную сестру в высохшие губы. - Я тебя накажу,- прошептала Алкиона,- Вырежу в саду прут и накажу. Тебя надо высечь за такое, ты же понимаешь… - Я понимаю,- прошептал двоюродный брат и обнял её ещё крепче. - У тебя были девочки до меня? - Нет... - Только мужчины? Ликий вспыхнул и отвернулся. Алкиона подняла голову и нежно поцеловала его в щёку. - Всё в порядке. Это так забавно. Ликий улыбнулся и вернул поцелуй. Алкиона прижалась к нему теснее и заснула. *** Её разбудили шаги. Шаги были тяжёлые, мужские и знакомые. Она открыла глаза и увидела лицо спящего Ликия, очень красивое и совершенно расслебленное. Но вот длинные ресницы задрожали, и двоюродный брат открыл бирюзовые глаза. Шаги прекратились. Отец стоял над кроватью. Она узнала его по дыханию. Что же он скажет? Но отец ничего не говорил. Только чем-то шелестел и позвякивал. Алкиона догадалась, что происходит, только когда звуки утихли. Отец раздевался. Волосы двоюродного брата всё ещё пахли гиацинтом. На бёдра и попку дохнуло теплом, и к аромату гиацинта примешался запах. Тяжёлое, горячее тело нависло над ними. Так что Алкионе не нужно было оглядываться, чтобы понять, что происходит. Они с Ликием лежали, прижавшись друг к другу. Ликий был сверху, она снизу. Так что её попка, киска и вход в его попку очень удобно расположились друг над другом. Она почувствовала прикосновение отцовского члена. Член был твёрдый и толстый, намного больше, чем у двоюродного брата. Головка коснулась её половых губ, потом опустилась к попке, замерла, словно размышляя, и потом снова поднялась выше, к узкой заднице двоюродного брата. Интересно, что он выберет?..