Смотритель кладбищ

Я несся со всей доступной мне скоростью, прыгая аж через две могилы. Хорошо, что Син ярко освещает старое кладбище и мне хорошо видно на много локтей вокруг. За мной гнался нежить. Свежеубиенный. А значит в полтора раза злее и голоднее. И как я докатился до жизни такой? …Я родился в обычной крестьянской семье, отец — альфа и папа — омега. У меня был старший брат, который вышел замуж за Алоли, сына местного трактирщика. Он считался самым завидным женихом в нашей деревне. И потому, как только он пришел просить руки моего старшего брата, родители тут же согласились, поскольку жениха лучше и не сыскать в таком захолустье. Надо отдать должное, Алоли не только помогал своему отцу управляться с трактиром, но и сам частенько выбирался на охоту, имея немалый доход с продажи шкур и мяса диких животных. За ним бегало довольно много омег и мне казалось странным, что он вышел замуж за бету. Брат Куаашихоть и был бетой, однако же, был очень красив, высок, с сильным, гибким телом. Коротко стриженые пшеничные волосы, серые глаза и белозубая улыбка. Он, как и многие беты, был весьма спокоен и всегда трезво мыслил в любой ситуации. Кроме того, родители в малом возрасте отдали его в школу при храме, чтобы он научился счёту. Став старше, он пошел работать в лавку единственного травника в нашей деревне, который и был у нас лекарем. Вот в той лавке они и познакомились. Сыграв свадьбу, Куааши перебрался к мужу, ну, а я наконец смог полностью занять комнату, которую мы делили с ним пополам. –Секани, сынок, спускайся к ужину, — крикнул папа. Я, бросив напоследок взгляд в единственное зеркало в доме, пошел к ужину. Оттуда на меня глянул совершенно невыразительный омега. Очень высокий, нескладный подросток с длинными руками и ногами, худым телом и обветренным лицом. Длиннющие серые волосы и такие же, как у папы глаза медового цвета, бесцветные брови и ряд крупных белых зубов за тонкими губами. Недовольно скрутив косу, сунул ее за воротник, садясь за стол. — Куааши наконец-то вышел замуж. Ему было пора — двадцать вёсен уже, вырос давно. Но я всё равно уже скучаю, хоть и прошла всего одна луна, — сказал папа-альфа. Это был здоровенный бугай с густым басом, около пяти локтей ростом, бородатый и с чёрными топазами глаз. — Уси, ты переживаешь больше чем я, — проговорил о-папа, ставя на стол картошку и большую тару с кабанчиком, которого нам презентовал зять. Я в это время расставлял тарелки, и как обычно поставил четыре. Улыбнулся и тут же убрал. — Как бы то ни было, давайте кушать. У братика сейчас ужин с мужем. — Муж — это хорошо, но наверняка ему понадобиться наследник. Негоже оставлять прибыльное дело без тех, кто его унаследует. — Папа поморщился. Отец затронул больную тему. Братик хоть и очень красив и во всём хорош, но родить он увы, не может. А это значит, что зять наверняка будет искать для этого омегу. — Уси, дорогой, Куааши большой мальчик, к тому же, он знал что так будет. Он знал на что идёт, выходя замуж за альфу. Он не дурак и понимает, что альфа рано или поздно захочет сына. Луше давай сменим тему. Я задумался. В нашем небольшом государстве под названием Суо, покрытом лесами и огромным количеством болот, жили в основном беты и альфы, омег было мало, их не хватало просто катастрофически. А наследника хотелось всем молодым и готовым к созданию семьи альфам. И потому пару десятилетий назад был принят закон о платных услугах омежьего суррогатного папства. Омеги за деньги вынашивали детей и отдавали их в семьи альф и бет. Мало кому везло получить в мужья омегу. Вон, даже у правителя муж — бета. Что у ж говорить о моей деревне в пятнадцать дюжин домов. На всю деревню всего двадцать шесть омег, включая меня. Из них — всего трое свободны и не помечены. И то по причине малолетства. В стране строго за этим следили. За принуждение омеги можно не только в тюрьму сесть, могут и на дыбе вздёрнуть. Остальные омеги были либо слишком стары для суррогатного папства, либо помечены, а это означает, что брат с зятем поедут в соседнюю деревню или в город за услугой. — Завтра должны купцы проезжать с обозом, — а-папа довольно потёр свои ручищи. — Я собираюсь заглянуть к ним, может привезли чего интересного. Папа Уси — кузнец. Он выплавляет не только резные калитки да винтики от механизмов. Он еще и оружие кое-какое. На продажу. И всегда продаёт последнее заезжим знакомым купцам. И не забывает для меня и о-папы прикупить что-нибудь. Старшему всегда клубки и спицы покупал. Дома мы все ходили в вещах, связанных братом. У него так ладно петельки получались. Я же вязать не умею, шить тоже. Только готовить могу и то плохо. Папы часто сокрушаются что такими темпами на мне и не женятся. Ну не вышел я рожей, руки тоже не оттуда растут. — И охота им по морозу ездить, — проговорил о-папа. — Зима в этом году лютует по-страшному. Позвизд никак осерчал. — Так потому и ездят зимой, что по нашим болотам только так и можно. Это только местные могут козлами по болотам скакать, а приезжие потонут в ближайшей канаве. Я взглянул за окно. Там во всю шел снегопад. Из-за снега не было видно ничего. Ни земли, ни неба — всё сливалось в сплошную белёсую мглу. В соседних домах уже гасили свечи — собирались ко сну. Я собрал со стола посуду и поставил ее в деревянную кадку, залив сверху кипятком из чайника, снятого с камина. Взял тряпку и наскоро помыл три тарелки и две посудины. Накрыл остатки еды второй тарелкой и открыл морозильный шкаф, чтобы пристроить на верхней полке. Родители давно уже уши в свою комнату, а я всё еще стоял у окна, держа в руках подсвечник. Надо бы сказать отцу, чтобы у своего купца закупил еще свёрнутых заклинаний заморозки — наши уже кончаются и шкаф, состоящий полностью изо льда, грозит летом начать таять. Это сейчас, когда ударили морозы на четыре луны можно его (шкаф) разрядить и открывать другой, железный, что встроен в стену кухни и выходит коробкой на улицу. Очень низкая температура на улице не даст продуктам пропасть. Олаф — так звали старого купца — ездил только зимой мимо нашей деревни и заклинания приходилось экономить, дабы их хватало на весь летний сезон. Осмотрев кухню, кивнул сам себе и отправился спать. Я еще не знал, что приезд купца изменит всю мою дальнейшую жизнь.