возьми меня за руку.

Томас постепенно привыкал к жизни без Ньюта, Чака и Алби, но было в его голове что-то, что не давало ему спать спокойно день изо дня. Иногда он просыпался с надеждой на то, чтобы все это было лишь сном. Жизнь в лабиринте теперь казалась раем по сравнению с тем, что он видел сейчас. Юноша, казалось, привык к бессонным ночам, но эта выдалась особенно тяжёлой. Собираясь к берегу в очередной раз, в его голове возникала лишь одна мысль: «Чёрт, лишь бы её не разбудить». Рядом с ним лежала обнаженная Бренда, но он понимал, что это ему совершенно не нужно. На часах половина четвёртого, а на уме только Ньют. Когда его глаза становились красными от слез, он понимал, что на сегодня хватит, и этот раз не был исключением. Сердце обливалось кровью, но это было единственное, что осталось от Ньюта. Томми выучил это письмо наизусть и повторял его, словно молитву, представляя, как он сидит на берегу рядом с ним. Было плевать на цену, юноша отдал бы все, лишь бы снова коснуться Ньюта, почувствовать тепло его кожи. «Если бы они успели, если бы только успели» — проносилось в его голове всякий раз, как он целовал Бренду. Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущего. Разве что блюдом, которое подавали на завтрак, — в голове нечаянно возник образ Фрайпана. «Чертов вирус, как много мы потеряли!» Томасу сделалось совсем дурно. Казалось, он впал в ступор: комок из воспоминаний плотно застрял в горле и совершенно не желал оттуда выбираться. День прошёл неплохо — вернее, хуже быть не может. — Спокойной ночи, Бренда. — Спокойной ночи, Том. «Сухие» поцелуи перед сном — это все, что его ожидало. «Ну ладно, и на том спасибо». Томас любил помечтать — это стало причиной его бессонных ночей. Он представлял Ньюта, лежащего сейчас рядом с ним, представлял, как покрывает его тело поцелуями, представлял, что он все ещё жив, но от этого не становилось лучше. Единственной вещью, что спасала его от судорожных рыданий была мысль о том, что Ньют все ещё с ним, тот просто его не видит. «Томми.» — что это было? Казалось, он слышал голос — до боли знакомый голос. Юноша не придал особого значения, но это повторилось снова. От звука его голоса все перевернулось в животе. «Томми» — да что это, мать твою, такое?! «Ньют» кричал все громче и громче, но Том не хотел трогать старые раны. Наконец, эмоции окончательно взяли вверх, и тот зарыдал так сильно, как только мог.