Блюз Чёрного Поезда

Джен
PG-13
Завершён
16
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
16 Нравится 21 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      — Ну-ка повтори, куда и зачем мы идём? — Иэн с трудом фокусировался на предметах; мир представлялся неясной кашей полуразмытых, растворяющихся в грязно-коричневых сумерках образов. Такая длинная фраза потребовала настоящих физических усилий, Иэн был вынужден остановиться, чтобы перевести дыхание, несколько раз взмахнул рукой, пытаясь нащупать стену, но под пальцами был только воздух — плотный, сырой. Пришлось брести дальше. — Джей… да погоди ты! Я задал вопрос! — Голос прозвучал глухо, как через вату.       «Ну всё, теперь точно выдохся окончательно», — решил Иэн, чувствуя, как предательски подкашиваются ноги и тело начинает само собой оседать, но в этот момент Джейсон Мэддок, появившийся словно из ниоткуда, успел перехватить его за руки и рывком поднять.       — Иэн? — Мэддок внимательно вглядывался ему в лицо, всё ещё удерживая запястья. — Посмотри на меня.       — Я и так смотрю, — начал было Иэн, но осёкся. Чёрные глаза Мэддока притягивали своим вывернутым наизнанку, инверсированный светом, словно огонь. Вернее, словно они были огнём, а Иэн — мотыльком.       — Слушай меня, Иэн. Мы сейчас находимся в Блэкмайне, Западная Дакота. Блэкмайн — старый шахтёрский посёлок, со временем стал городом. Ты слушаешь?       — Угу, — механически ответил Иэн. Зловещий туман, вроде как, начал рассеиваться. — Блэкмайн, Западная Дакота… Западная?!       — Именно. Многие улицы сохранили облик XIX века. Деревянные дома. Салуны. Мостовые далеко не везде… признаться, здесь полно грязи.       — Это точно… — Так вот почему было так трудно идти… Иэн опустил глаза, чтобы поглядеть под ноги, но Мэддок снова дёрнул его за руки, привлекая внимание.       — Не перебивай. Смотри на меня. Слушай меня. Западная Дакота, Блэкмайн.       — Западная… Блэкмайн… — эхом вторил Иэн.       — Деревянные дома…       — Деревянные дома…       В тумане начали обозначаться очертания построек.       — Широкие немощёные улицы…       — Улицы…       Чувство перспективы. Это было уже не просто место; это была точка, в разные стороны от которой отходили лучи векторов. Улица шла направо и налево.       — Грязные переулки…       — Переулки…       Угол дома, а за ним — узкий чёрный провал…       Мэддок взял Иэна за руку и сперва осторожно, затем всё быстрее повёл куда-то в сторону. Из переулка пахнуло мочой, Иэн скривился. Блэкмайн становился всё более и более осязаемым. И нравился ему всё меньше… Мэддок в это время продолжал своим уверенным голосом:       — Мы идём по Вест-Маунтин-Стрит… направляемся к старому кабачку «Черепная Коробка»… сегодня у нас там концерт. Афиши развесили заранее. — Мэддок махнул рукой в сторону стены, на которой неясно светлело какое-то размытое пятно. Иэн вгляделся в небольшой — размером с обычный альбомный лист — плакат, оформленный в стиле «разыскивается»: по центру — фотография их с Мэддоком (позирующих на фоне убитого гризли, Иэн держит в руках огромный финский нож, Джейсон с ружьём), выше — «ВПЕРВЫЕ!!! ИЭН ‘Бессердечный’ КРИСТИ (вокал) & ДЖЕЙСОН ‘Безумный Пёс’ МЭДДОК (гитара)», ниже — «13 декабря в “Черепной Коробке”, начало в 3:00, вход СВОБОДНЫЙ (по приглашениям)».       — Это что, какая-то благотворительная акция? — недовольно пробурчал Иэн, поправляя сползшую на затылок шляпу.       — Вовсе нет, — ухмыльнулся Мэддок. — Они нам заплатили, и заплатили хорошо… ты ведь и сам уже проверял свой счёт, не так ли?       — Э… мммм…       — Две тысячи долларов, мужик. Две тысячи долларов каждому… и всего за одну только песню.       — У нас концерт ради одной песни? Мы что, хэдлайнеры?..       Мэддок остановился так резко, что Иэн, не успевший сбавить темп, на него налетел.       — Хм. Можно сказать и так. Можно сказать, что хэдлайнеры, — задумчиво произнёс Мэддок, а затем, откинув голову назад, рассмеялся своим всегдашним лающим смехом. — Кстати, — добавил он, отсмеявшись, — тебе тридцать три, Бессердечный. Мне тридцать девять.       — А по…       — Потому, Иэн. Просто потому. Или ты предпочитаешь другой возраст?       — Да нет, всё нормально, — пожал плечами Иэн.       — Тогда идём, публика заждалась.              Обгоняя редких, неясных в тумане прохожих, они поспешили дальше. Грязь — и вправду глубокая и густая — чавкала под ногами. Вскоре впереди замаячили тусклые красноватые фонари, а затем показалось и само строение кабачка — неописуемая развалюха с грубо намалёванным на вывеске черепом. Фонари были вставлены на место глазниц; череп словно бы злобно посматривал сверху на подходивших к заведению. Под вывеской была дверь, над которой полустёршейся белой краской было написано: «Черепная Коробка». Иэн собрался уже было потянуть за ручку, но Мэддок рывком увлёк его дальше, за угол — в очередную мерзкую подворотню, загромождённую старыми бочками и ящиками.       — Артисты входят через чёрный ход. Неужели ты хочешь испортить сюрприз?       — Я… э…       — То-то же. Вот наша дверь. — Мэддок, ухмыльнувшись, толкнул узкую чёрную дверцу, в темноте проулка больше похожую на щель, и потащил Иэна за собой по настоящему лабиринту — к слову, без намёка на освещение — так что Иэн постоянно натыкался на какие-то углы, задевал предметы самого разного толка — от плетёных корзин до птичьих клеток, — а однажды, кажется, они прошли то ли по куче тряпья, то ли по чьему-то распростёртому телу... Наконец, в неясной дали забрезжил свет.       — Почти пришли… — выдохнул Мэддок. — Даже раньше… это хорошо. Успеем подготовиться… Наша гримёрка! — громко провозгласил он, толкая очередную дверь и втаскивая Иэна в небольшое помещение.       — Ух… ах… — Иэн пытался перевести дух. — А где инструменты?       — Моя гитара здесь. — Мэддок мотнул головой в сторону одной из стен. На ней висело несколько гитар и банджо, даже странно, что Иэн не заметил их с первого же взгляда. — Возьму свою любимую, «Чёрную Бетти»… блюзы на ней играть лучше всего… — Мэддок подошёл к стене и снял одну из гитар — корпус её был выкрашен чёрным. — Приведи себя в порядок, Бессердечный. У нас есть ещё минут пять.       Иэн опустился на стул перед зеркалом. На него глянуло отражение — тот самый Иэн Кристи, каким он помнил себя в тридцать три: острые скулы, узкие губы, прямые брови, печальные голубые глаза. Иэн снял шляпу, пробежал пальцами по стриженым «под машинку» волосам. В ушах были вставлены серьги с черепами — а вот таких у него точно не было. Подарок?.. — Иэн поправил воротник чёрной рубашки и галстук-удавку. Снова надел шляпу, поднялся во весь рост. Узкие чёрные джинсы и чёрные ковбойские сапоги — Мэддок был одет точно так же, только шляпа другого фасона. Он встал рядом с Иэном и, ухмыляясь, сравнивал их отражения. Бледная кожа Иэна казалась светящейся на фоне загара Мэддока, голубые глаза — льдом по сравнению с тёмным огнём мэддоковского взгляда. Одинаковая одежда лишь подчёркивала их непохожесть. Тонкий Иэн казался ещё более худым, даже хрупким рядом с крепким, заросшим бородой, длинноволосым Мэддоком. Мэддок оскалил длинные острые зубы.       — Ай-яй-яй, до чего же ты хорош, приятель… — поцокал он языком.       — Наверное, — прошептал Иэн. Затем стряхнул оцепенение:       — Так… что поём?       — «Блюз Чёрного Поезда», конечно. Это единственное, что от нас хотят услышать… здесь сегодня.       — «Блюз Чёрного Поезда»? Но я не знаю такой песни…       — Брось. Все знают «Блюз Чёрного Поезда». Так что ты просто выйдешь и споёшь его, Бессердечный.       Раздался звонок. Почти сразу же за ним — второй, а затем третий. Прямо как в театре.       — Джей… Почему «Бессердечный»? — спросил Иэн.       Мэддок осклабился.       — Потому что ты, дружок, уже умудрился отдать своё сердце кому-то… не местному. Но всё ведь поправимо, правда? — Снова оглушительно расхохотавшись своим собачьим смехом, Мэддок похлопал Иэна по плечу, взял гитару и направился вон из гримёрки. Помедлив пару мгновений, Иэн последовал за ним.              Кажется, их объявили. По крайней мере, Иэн уловил последние отзвуки какой-то воодушевлённой речи, после которой последовали аплодисменты — надо сказать, весьма жидкие. Вздохнув, Иэн шагнул из-за кулис на сцену.       После вездесущего полумрака свет слабеньких прожекторов — больше напоминающий жидкий чай, чем свет — ослепил Иэна; только чудом он не налетел на высокий барный стул — один из приготовленных для музыкантов. Иэн на мгновение закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться. В конце концов, он далеко не новичок в концертном деле… Решив для устойчивости держаться за спинку стула, Иэн низко поклонился в сторону ослепляющих ламп. «Правильно, правильно, — раздался прямо в голове одобряющий шёпот Мэддока. — А теперь улыбнись им!» Губы сами собой разъехались в широкой улыбке — гораздо шире, чем, по представлению Иэна, он вообще способен был улыбаться — откуда-то пришло знание, что зубы его сейчас блестят не хуже финских ножей. И не менее острые при этом. Раздались отдельные хлопки — даже не хлопки, а как будто шлепки по чему-то мокрому. Иэн улыбался и кланялся во все стороны. Затем стянул губы снова и забрался на стул. На соседнем уже устроился Мэддок со своей «Чёрной Бетти». Они переглянулись. Мэддок несколько раз ударил по корпусу, обозначая ритм, и начал играть вступление. Немного погодя вступил и Иэн. Микрофон, которого он прежде не заметил, стоял в удобной близости, под самой рукой. Иэн притянул его к себе поближе и для начала просто немного помычал, собираясь с мыслями. Мелодия была знакомая — но ведь все блюзы, по сути, на одну и ту же мелодию… Иэн открыл рот, понятия не имея, о чём будет петь, но слова потекли сами собой:       Когда запад в пожаре и темнеет восток,       Мир разрывает далёкий гудок…       — пропел Иэн сипловатым баритоном в лучших традициях Джима Моррисона. Строчки — одна за другой — просто возникали у него в голове; не шибко умная лирика, но много ли вы слышали интеллектуальных блюзов? Иэн закрыл глаза, «считывая» слово за словом, как если бы перед ним лежали листы с текстом, перемежая пение с декламационными вставками:       Спросил я у мамы: «Мать, где мой отец?»       (и она ответила мне:)       «Под колёсами смерти свой нашёл он конец!»       Спросил у сестры я: «Где брат мой, сестра?»       (и она сказала:)       «На тех чёрных рельсах смерть бывает быстра».       Не открывая глаз, Иэн ощущал, как то склоняется над гитарой, то откидывает голову назад Джейсон Мэддок.       Чёрный Поезд — Чёрный Поезд идёт,       Потерявшего душу с собой заберёт…       Иэн рассказывал об ужасающих страданиях, выпавших на долю героя в связи с древним проклятием; о том, как тот терял покой и сон, становился всё более похожим на мертвеца…       Спросит подруга: «Что случилось с тобой?       Лежишь в постели ты как неживой!»       И ей ты ответишь, не сдержавшись от слёз:       «Погасло желанье в стуке чёрных колёс!»       Чёрный Поезд — оооо, Чёрный Поезд идёт!       Потерявшего душу с собой заберёт…       Иэн пел, всё больше проникаясь душераздирающей историей, раскачиваясь на шатком стуле, то шепча в микрофон, то по-чаячьи выкрикивая слова («Почти как Роберт Плант», — пронеслось в голове), затем, после очередного вокального взлёта распахнул глаза — удивительно, свет успели сменить на красный, — и, взмахнув рукой в сторону Мэддока, не меняя ритма песни, пригласил того сыграть соло. Мэддок уже успел надеть на палец насадку для слайда и тут же начал «прокатываться» по струнам, с каждым разом всё усложняя вариацию. Иэн мог только стонать, добавляя экспрессии. Несмотря на то, что свет теперь вовсе не был слепящим, ему всё никак не удавалось ни разглядеть присутствующих в зале, ни даже составить себе хоть какое-нибудь представление о том, что это за зал и как он выглядит: большой или маленький, с сиденьями как в театре или со стоячими местами как на рок-концертах, или, если вспомнить, что это кабачок, то там, должно быть, столики и снующие между ними официанты?.. Только красные лучи прожекторов и тьма за ними. Вместе с тем Иэн явно ощущал внимание, направленное на сцену, где, освещённые зловещим светом, сидели музыканты. Мэддок тем временем вернулся к начальной теме, а Иэн перешёл к финальным куплетам. Порой ему казалось, что оттуда, из темноты за краем сцены, доносятся жалобные подвывания — словно кто-то пытается по мере своих возможностей подпеть песне.       Ммм, и если ты в полночь услышишь гудок,       Знай, приятель, что твой час недалёк:       Чёрный Поезд — оооо, Чёрный Поезд идёт,       Потерявшего душу с собой заберёт…       Мэддок в последний раз пробежался по струнам. Иэн понизивший голос до глухого шёпота, наконец, замолк тоже. На несколько мгновений воцарилась тишина. А затем зал взорвался аплодисментами — настоящим ураганом аплодисментов, словно зрители не только хлопали в ладоши, но ещё и топали ногами и стучали по столам… кружками?.. ластами?..       Иэн и Мэддок слезли со стульев, поклонились — и были вынуждены кланяться снова и снова. На сцену полетели букеты; Иэн подобрал один из них. Пожухлые белые лилии пахли сладостью и разложением. Аплодисменты становились всё громче и громче, Мэддок, ухмыляясь, оглядывался на Иэна и знаками давал ему понять, что всё прошло просто великолепно. В конце концов, они ушли со сцены; Иэн думал, что они направятся обратно в гримёрку, но Мэддок снова перехватил инициативу, потащив Иэна по шаткой деревянной лестнице, непонятным образом спрятавшейся среди кулис, вверх.       — Всё о’кей? — Иэн запыхался и не мог выдавить из себя ничего более вразумительного.       — Всё прекрасно, — обернулся на него Мэддок. В темноте его зубы казались особенно блестящими и острыми. — Но нам надо поторопиться. Заведение закрывается, а мы ведь не хотим остаться здесь навсегда?       — Ты имеешь в виду, «до утра»?       Мэддок только неопределённо хмыкнул. Они быстро поднимались всё выше и выше. Лестница из деревянной превратилась в винтовую, металлическую с коваными перилами, оставляющими на ладонях обильную ржавую пыль, затем — в каменную, сперва очень грубую, потом всё более удобную и даже изящную. Иэна не отпускало чувство, что они, однако ж, поднимаются не одни, но, может быть, это было просто двоящееся, троящееся эхо их собственных шагов…       Впервые их путь был прерван площадкой. Мэддок остановился. Иэн стоял, уперев руки в колени, и пытался отдышаться.       — Ну вот, Иэн. Мы и пришли. Ты был молодцом. Очень им понравился.       — Кому «им», Джей?..       — Публике. Не удивлюсь, если они захотят увидеть тебя снова… Впрочем… — Мэддок мотнул головой. — Дело ещё не закончено… и дырка твоя в груди… они, понимаешь ли, любят целых… с головы до пят, со всеми потрохами…       — Моё сердце?       — Да, Бессердечный. Кому-то ты его оставил… так что потрудись к следующему разу вернуть. Хорошо? Ты меня слушаешь? Иэн?       — Хорошо… Но, Джей, что всё это было…       — Это был охрененный концерт в охрененной компании, приятель. И я тебе гарантирую, что и ты об этом не пожалеешь, и они… когда придёт время… вспомнят тебя. Ну, теперь мы расстаёмся. Ты — вверх, я вниз.       — Вниз? — Иэн оглянулся на темноту ступеней, ведущих вниз. Отчего-то снова показалось, что там, сзади, кто-то подкарауливает. — Но ты же сказал, что заведение закрывается…       — Ничего, — расхохотался Мэддок, — я просто выйду в другом месте. А теперь посмотри мне в глаза. Ты поднимешься ещё на три пролёта вверх и откроешь белую дверь. Всё понял? — Иэн кивнул. — Не бойся ничего и не оглядывайся… Ну, до встречи, малыш, созвонимся. — Мэддок обнял Иэна, развернулся и почти мгновенно исчез, словно проглоченный тьмой.       «На три пролёта вверх, белая дверь», — бормотал Иэн, чувствуя, как мысли снова начинают расползаться тараканами. Сначала были очень долгие два пролёта; ступени становились всё круче, нога при каждом шаге проваливалась по щиколотку в размягчающуюся кладку; каменные стены казались всё более туманными, колыхались на неведомом ветре, словно тюль. «Белая дверь, белая дверь», — продолжал шептать Иэн. Силы уходили. Хотелось просто присесть на ступени, но они выглядели теперь уже столь ненадёжными, что Иэн опасался, как бы не провалиться вниз. Он миновал площадку и ещё одну, поднимался уже по последнему пролёту, когда его вновь накрыло ощущение преследования. Шаги — шлепки — непонятные чавкающие переваливания таинственного существа (поклонника? недоброжелателя?) придали Иэну сил; увязая в расползающихся киселём ступенях, он бросился бежать, думая только о белой двери впереди — о том, что она обязательно должна быть — и заклиная себя ни в коем случае не оглядываться. Дверь — деревянная, покрытая белой краской — больше напоминала дверцу кладовки, у Иэна дома была такая. Только в верхней части этой двери было нарисовано сердце, не стилизованное, а настоящее, человеческое. Иэн повернул ручку, молясь о том, чтобы это простое действие сработало, и распахнул дверь. В лицо ему ударил яркий белый свет, уши наполнились звоном. С громовым грохотом дверь захлопнулась за его спиной.              — Иэн! Иэн! — кто-то звал его. Кто? Где он? Что случилось?..       Иэн раскрыл глаза. Он сидел на полу в одних трусах, прислонившись спиной к двери кладовки. Как он здесь оказался? Иэн потёр лоб. Неужели он ещё и сомнамбула?.. Но это… его дом, по крайней мере. Утро. Он дома. Ему сорок семь… В поле зрения возникла Джейн в халатике, в руках она держала иэновский смартфон. На лице жены промелькнуло удивление.       — Это что-то новое, — пробормотала она, но тут же оправилась:       — Иэн, звонит Мэддок. Очень рано, наверное, что-то важное…       — Джей? Да, мы, кажется, собирались… созвониться… — Иэн снова потёр лоб. — Давай…       Он взял смартфон (на экране — фотография Джейсона и подпись «Безумный Пёс») и принял звонок.       — Мистер Кристи? Это полиция…       Иэн выслушал сообщение. Ровным голосом ответил на заданные вопросы, пообещал приехать. Выключил смартфон, положил его на пол и закрыл лицо руками. Джейн присела рядом.       — Джейсон мёртв, — сказал Иэн. Помолчал. — Странно… он мёртв... — Иэн отнял руки от лица и посмотрел на Джейн: — Он мёртв, а я… я ничего не чувствую… совсем ничего… наверное, я просто бессердечный…       Джейн обняла мужа, поцеловала в небритую щёку.       — Нет. Ты не бессердечный. Просто… ты уже отдал своё сердце… кому-то другому.       — Тебе, — слабо улыбнулся Иэн. — Ну что же… тогда пора варить кофе.       Они вместе поднялись и направились на кухню, не обращая внимания на неприятную щель в неплотно закрытой двери кладовки, сочащуюся тьмой.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.