«Как долго мы не виделись?»

На своём курсе «Психиатрии» Олье Сораж был таким же первокурсником, как и все, кроме одного – он был омегой. Цель, которая сподвигла Олье на столь странный выбор профессии – это желание узнать, что двигает омегами, которые бросают своих детей. В приёмной комиссии ему предлагали поступать на «Психологию», но упрямый с детства Олье не поддался уговорам и теперь он единственный омега среди 12 альф и 14 бет. Будучи сиротой, Олье воспитывался в приюте для омег, он немного сторонился своих одногруппников, но спустя месяц уже был душой компаний, хотя и не стремился завести отношения. Юноша поставил четкую перед собой цель: быть самым лучшим, и он успешно с этим справлялся. На третьем курсе в их «полку» прибыло. 1 сентября куратор группы профессор Мортинье представил группе нового студента. Кристоф Фуррон был альфой шестнадцати лет. Он был младше своих одногруппников на 3 года, а самого Олье на целых пять. Ребёнок-гений, как любила пресса называть таких быстроучек. Омега лишь мазнул по новенькому взглядом и не заметил, как расширились глаза и раздулись ноздри альфы, когда он проходил мимо, чтобы занять своё место за спиной парня. Постигая науку психиатрии, Олье делал успехи и был на хорошем счету у преподавателей. Омеге предсказывали блестящее будущее. Свою первую и последующие практики Олье проходил на «отлично». Поэтому неудивительно, что окончил университет с «красным» дипломом и направлением на работу в лучшую клинику страны под патронажем семьи графа де Паэль. На выпускном, краснея и бледнея, Кристоф пригласил Олье на первый танец и до конца вечера рычал на других альф, которые пытались приблизиться к омеге. Но тот был увлечён периодическими беседами с преподавателями, и не особо замечал, что весь вечер танцевал только с одним альфой. Утро после выпускного Олье встречал с Кристофом. Они сидели на берегу реки и любовались восходом солнца. Альфа бережно держал омегу за руку и вдыхал его аромат, которым Олье благоухал в преддверии течки. Альфа прижался губами к ладони парня и, не разрывая зрительного контакта, лизнул ароматную кожу. Омега затаил дыхание и круглыми глазами смотрел на опускающегося перед ним на одно колено Кристофа. Альфа достал из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку и протянул её на ладони омеге, перед этим открыв её. – Я... – слова застряли в горле, и Олье прижал ладони ко рту, во все глаза смотря на коленопреклонного альфу. – Олье Сораж, ты сделаешь меня самым счастливым из ныне живущих, если согласишься принять меня в своё сердце, как ты давно живёшь в моём. – Но ты же… но мы же… ты никогда не говорил, – залепетал омега. – Я же старше. – Это не имеет значения. С возрастом ты этого и не заметишь, - попытался пошутить альфа, но Олье всё так же смотрел на него неверяще. – Это очень быстро и неожиданно, - омега попытался поднять альфу с земли. – Я подожду, – Кристоф уверенно надел на палец слегка обескураженному омеге кольцо и встал с колен. – А завтра мы поедем знакомиться с родителями, – альфа присел рядом с Олье на лавку и, нежно обняв, положил голову на его плечо. – Ага... – омега всё ещё немного пребывал в ступоре от заявления Кристофа. А на следующий день после течки, которая наступила после выпускного, и которую омега провёл в одиночестве, потому что альфа заявил, что дети их будут рождаться только в браке, Олье шипел и чуть ли не плевался ядом, потому что Кристоф привёз его в самый настоящий замок. – Добро пожаловать в дом семьи Фуррон, – альфа галантно склонился в поклоне, открывая дверцу машины перед омегой. – Ты почему ничего мне не говорил? – омега пытался ткнуть острым локтём улыбающегося альфу, когда в гостиную вошли двое: альфа, копией которого оказался Кристоф, и омега, в улыбке которого невозможно было не узнать улыбку его сына, который пытался в эту секунду увернуться от тычка омеги. Олье в семью Фуррон графов де Паэль приняли как родного. Но ещё два года понадобилось Кристофу, чтобы убедить омегу в своих чистых и честных намерениях. Олье не мог поверить, что столь высокородный граф мог влюбиться в обычного сироту без рода и племени, и хочет всю оставшуюся жизнь быть с ним. Но себе лгать Олье не мог: он влюбился в этого голубоглазого шатена ещё давно и не мог надеяться, что сказка про «Золушка» бывает в реальной жизни. Свадьба отпрыска древнего рода де Паэль и молодого доктора Олье Сораж была скромной по меркам аристократии, но молодожёнам было не до этого. Они дышали друг другом, не могли насытиться тем счастьем, что обнимало их. Наследник в новой семье появился через два года после свадьбы. Молодые родители были завалены подарками и вниманием молодых дедушек Бернара и Морриса Фуррон. Олье так и не разобрался в причинах, почему омеги бросают своих детей, но его сердце разрывалось от нежности, которую он испытывал при виде своего маленького альфы, что был точной копией своего отца. Новорожденный Дамъен Фуррон юный граф де Паэль был зеленоглаз как его папа омега и молчалив как отец альфа. Но в возрасте трёх лет чётко потребовал братика. Счастливые родители поулыбались, но через год в семье Фуррон появился маленький омежка Янин, светлокожий и голубоглазый как счастливый отец. А ещё через год случилось то, что разделило семейную жизнь семьи Фуррон на «до и после». Был пасмурный день и с самого утра шёл дождь. Олье собирался отвезти старшего сына на занятия к репетитору, так как тот показывал своё стремление к учёбе и сам стремился к познанию нового. Машину занесло на скользкой дороге. Омега вывернул руль, стараясь избежать лобового столкновения с фурой. Маленький «Жучок» выкинуло на встречную полосу и закрутило юлой. Первый удар пришёлся на боковую сторону водителя. Олье старался не кричать, чтобы ещё сильнее не напугать сидевшего в детском кресле Дамъена. После второго удара в багажник, машину выкинуло на обочину и уже изрядно смятым водительским боком ударило в дерево. Окровавленное тело еле дышащего омеги спасатели извлекали из машины с помощью спецсредств. Маленький альфа надёжно закреплённый в детском кресле был цел, невредим и молчалив. Олье получил сильную травму головы, сломал три ребра, перелом ноги и вывих плеча. Врачи ввели омегу в медикаментозную кому, и давать какие-либо прогнозы побаивались, потому что всегда сдержанный и строгий месье Фуррон был взбешён и почти не управляем, когда пытался попасть в палату к бессознательному супругу. Главврач больницы, комкая хирургическую шапочку в руках, стоял перед семейством Фуррон, подбирая слова. Из всего сказанного Кристоф уяснил, что его омега стабилизирован и находится в коме, но уже не медикаментозной. Прогнозы на быстрое восстановление малы и не точны. Через две недели Олье впервые открыл глаза. Он мутным взглядом осмотрел палату и наткнулся на сгорбившуюся фигуру альфы у окна. – Кристоф? - прошептал омега. Но этого хватило мужчине, чтобы кинуться к постели супруга. Олье нахмурился и попытался приподнять руку, но бессильно опустил её. С минуту посмотрев на мужчину, омега опять заснул. Радость от того, что Олье вышел из комы была омрачена амнезией. Память омеги была кристально чиста за последние девять лет. И последнее, что помнил омега – это то, что скоро выпускной. Вся семья Фуррон почти неотлучно находилась при омеге, но следующее утро Олье опять встретил только с воспоминаниями о выпускном и полным отсутствием памяти о муже и детях. Чтобы не травмировать Дамъена и Янина, Кристоф принял решение перевезти детей к дедушкам, а сам «закатав рукава», вспомнил всё чему учили в университете. К сожалению, все усилия альфы испарялись с новыми лучами солнца. Его любимый омежка не мог «удержать» память, и каждое утро начиналось со слёз Олье и рассказа Кристофа. – Как долго мы не виделись, Оль? – это было одним из каждодневных первых вопросов. – Не помню. Это было вчера? Да? – тихо спрашивал парень. – Нет, – так же тихо отвечал альфа, и начинал свой рассказ. СМИ гудели как растревоженный улей. Незамужние омеги «распушили хвосты» и навострили уши в сторону «почти вдовца» графа де Паэль. Кристофу было на это плевать. Он верил, что его омега «проснётся». *** Три года спустя Альфа стоял возле открытого окна в кабинете главврача. Сегодня был очередной консилиум по поводу его мужа. Омега уже два года жил в клинике. Как врач он понимал своё состояние, но как человек – он боялся всего нового и не хотел быть обузой для своего мужа, которого он не помнил. Кристоф вспоминал их маленькие счастливые моменты. Их свадьбу и то, как Олье краснел в первую их брачную ночь. Неискушённый, но нежный и отзывчивый. Омега подставлялся под поцелуи альфы и, требуя всё больше и больше, страстно отвечал на каждое прикосновение. Боль от первого вторжения и неспешных движений альфы слились в один клубок, поглощая обоих в своих путах. Кристоф сцеловывал слёзы с закрытых глаз Олье, шепча на краснеющее ушко нежные слова любви, а омега в ответ обвивал его руками и ногами, стараясь вжаться в своего альфу, чтобы раствориться в том удовольствии, что дарило единение тел. На пике удовольствия Олье закричал, а альфа вонзил удлинившиеся клыки в шею омеги, клеймя своей меткой, заявляя всему миру: «Этот омега мой!». Воспоминания – это всё что сейчас осталось Кристофу. Сегодня утром Олье вновь проснулся в том мире, где он был двенадцать лет назад, то есть в день перед выпускным. Альфе хотелось выть каждое ненавистное ему утро. Мысли Кристофа перебил медбрат, ворвавшись в кабинет. – Месье граф, там... там... – бета старался отдышаться, и махал рукой себе за спину. Альфа сорвался с места и, следуя за бетой почти бегом, кинулся в сторону палаты Олье. Не нужно было слов, чтобы понять, что что-то случилось. Кристоф ворвался в палату. Омега был белее мела и сидел на краю кровати. Рядом стоял профессор Мортинье и что-то тихо говорил ему на ухо, а два перепуганных медбрата мерили давление и ощупывали голову омеги. На появление альфы омега отреагировал мгновенно: он поднял на него глаза, улыбка озарила бледное лицо. – Кристоф, – омега потянул свободную руку к альфе. – Крис... Альфа не раздумывая бросился к мужу и прижал его к своей груди, обратившись к стоящему рядом профессору: – Что произошло? – Месье граф, с вашим супругом случился небольшой обморок, но сейчас, я думаю, уже всё в порядке. Правда, небольшая шишка ему обеспечена, – профессор не касаясь омеги, показал на макушку светлой головы, покоящейся на груди Кристофа. – Мы шли в мой кабинет, когда у месье Олье закружилась голова. Вы простите меня старика, не смог вовремя среагировать и подхватить его. Ваш муж упал и ударился головой о стену. Профессор Мортинье виновато смотрел на Кристофа. Омега завозился в объятиях мужа. Мужчина попытался отпустить Олье, но тот крепко держал его за одежду. – Как долго мы не виделись, Оль? – почему-то Кристофу показался это вопрос уместен, хотя утром он уже спрашивал это. – Не помню. Это было вчера? Да? – альфа хотел как всегда сказать «нет» и начать свой рассказ, но омега перебил его, крепче цепляясь за одежду: – У меня такое чувство, что я не видел тебя всю жизнь, Крис. Если бы кто-то спросил у профессора Мортинье, что случилось, и почему он и два медбрата выскочили из палаты как ужаленные, то никто и никогда не добился бы от него ответа. Потому что от грозного рыка графа де Паэль не дрогнули разве что стены и то, у здания на другой стороне улицы. А в палате альфа и омега, сплетаясь руками и ногами, пытались прижаться друг к другу, чтобы почувствовать, что один из них реальный, а второй наконец-то «проснулся». Через год в семье Олье и Кристофа Фуррон графов де Паэль случилось пополнение. Беты-близнецы взирали на мир карими глазами и умиляли ямочками на пухлых щёчках, доводя дедушек Бернара и Морриса до неописуемого счастья. Дамъен и Янин на правах старших братьев с серьёзным видом раскладывали игрушки и готовились к приёму новых членов семьи. И каждое утро альфа начинал со слов: – Как долго мы не виделись, Оль? – Наверное, всю жизнь, – смеясь, отвечал ему омега. И Кристоф раз за разом «напоминал» ему, обнимая и смешивая дыхания, утопая в объятиях друг друга, чтобы запечатлеть этот день в памяти обоих как можно на дольше.

=КОНЕЦ=