Ассимиляция

Пока Бетти Купер представляет собой идеалы Нортсайда, Шерил Блоссом зацикливается в бесконечном кошмаре по Диккенсу, визуализируя не то воды Свитуотера, не то весь Ривердейл целиком. Матушка, конечно же, прекрасно находит себя в древнейшей профессии, надевая чулки и перчатки дорогих куртизанок. Шерил ведет бордовой помадой по пухлым губам, театрально плачет в подушку (потому что так принято делать, когда весь твой мир рушится) и выбирает все более короткие юбки. Вечера в Попсе – дань традиции, кабриолет начищен и щедро отполирован с использованием лучшего воска, а кленовый сироп украшает не только высокобелковые блинчики, но и взбитые сливки на клубничном шейке. Шерил терпеть не может клубнику, периодически (каждое двенадцатое число месяца) устраивает себе разгрузочные дни, страдает аллергией на розовый цвет и блондинок. Кажется, что вся жизнь сводится к принципу «не так, как у Бетти Купер». С парой исключений, носящих извитые татуировки с дерьмово обрисованными чешуйками. Только вконец обдолбанные могут сказать, что видели королеву Ривердейла в грязном гадюшнике на краю юга. Шерил достаточно самоуверенна, чтобы не играть в альтер-эго, носить парики или танцевать у шестов. И недостаточно счастлива; на границе территориального деления родного городка находиться не преступление. Даже в компании татуированных отморозков. Пока мамочка Блоссом принимает на дому великовозрастных женатиков, Шерил разводит ноги в комнате мотеля средней паршивости, а после грозит Реджи превратить его жизнь в ад, если вздумает трепаться. Терять девственность на прокипяченных, но не накрахмаленных хлопковых простынях – то еще удовольствие. Но разве дочери не должны следовать примеру матерей? Жизнь Шерил Блоссом катится в ад, пока Бетти Купер скачет в стиле лучших супергероев, а ее идеальный хвостик развивается от восхищенных вздохов. Реджи отчего-то решает, что они теперь парочка, и у нее даже нет сил ему возразить: позволяет вертеться рядом, соглашается на тарелку салата и кексик с клубничным джемом внутри. Мамочка отсчитывает грязные деньги сотнями, второй и третий секс оказывает не многим лучше первого; Шерил начинает подозревать, что в семействе Блоссом именно она – паршивая овца. Лисички паршивеют с каждым днем, теряя мотивацию, Джози отчего-то больше не хочет быть ее подругой. Королева Ривердейла лишь сатанеет, делает тысячный заказ на ароматические свечи и набивает крохотное сердечко на запястье. Будто проблем и без того мало, вся грязь Саутсайда выливается в школьные коридоры. Шерил чувствует запах прокуренной черной кожи и пыльных ковров из дерьмовых трейлеров, одергивает алое платье после короткого петтинга в пустом кабинете и изрекает пламенные приветствия, стоя рука об руку с Реджи. Секс, к слову, так и не стал хорош, а мать продолжает брать сотки за горловые минеты. Новое хобби Шерил – изучение терминологии с пометкой двадцать один плюс, и слово «фригидность» стоит на повестке дня. В том, что девицы с юга пользуются дешевой краской, воняющей даже спустя месяц, она и не сомневалась. Змеи портят атмосферу своими черными глазами, то и дело проскальзывающим матом и чем-то неуловим, но вполне ощутимым, стоит лишь оказаться рядом. Блоссом старается и близко не подходить к дикарям, и все же сталкивает с одним в коридоре, спеша на собрание студенческого совета: рукой влетает в крепкое бедро, едва ли не царапая нежную кожу о грубую джинсу старых тряпок. Мальчишка смотрит насмешливо, наклоняя голову вперед; Шерил задыхается возмущением и даже не удостаивает проклятиями. Не в последнюю причину как раз потому, что рука на удивление крепко сохранила тактильную твердость мышц. Хуже, чем змеи в школе могут быть лишь змеи в Попсе, и где-то ближе к закрытию Шерил понимает, что оказалась на дне: давиться клубничными шейками под ухмылки верзилы вполне может стать ее новой религией. Он щелкает кнопками на музыкальном аппарате, трясет головой под зажигательные мелодии Элвиса Пресли – королева Ривердейла старается не пунцоветь, впервые знакомясь со своими фетишами. Как именно она оказывается на окраине леса, позволяя кусать белую шею грязному не совсем незнакомцу, Шерил ответить не может. Наутро она прячет багровые пятна под чистейшим кашемиром и успевает переспать с Реджи (все так же пресно и скучно, не в пример рваным засосам у раскидистого клена); змеи скидывают кожу и кажутся совсем неинтересными. Фанат музыки шестидесятых или восьмидесятых – пойди разберись в этих древностях – сообразительно не выдает себя даже коротким взглядом. Шерил совсем капельку досадно: достаточно, чтобы опустить пощечину на смуглую кожу после непристойного предложения повторить как-нибудь на досуге. Рассуждения о фермерском прикиде Свит Пи (имя еще хуже, чем внешний вид) никак не могут отвлечь от того факта, что Торн Хилл окончательно превратился в элитный публичный дом. Младшая Блоссом тщетно просит мать прекратить уже жить по Диккенсу, а после невесть какими путями вызванивает мальчишку под два метра ростом. Коли уж старшей позволено водить в поместье десятки мужиков, то кто может запретить новому поколению ассимилироваться с южанинами? К счастью для пресловутой фригидности, Свит Пи в своей кожаной куртке змеев барабанит пальцами под завывания короля рок-н-ролла. Шерил готова смириться с дурной музыкой и с грубой ладонью на собственных гладких ногах: одно лишь присутствие мальчишки влияет на нее больше, чем полноценный перепих с Реджи, что названивает на добрые шесть пропущенных. Грязные дикари на шелковых простынях смотрятся до жути привлекательно. Безо всяких разговоров и лишних движений; Блоссом проверяет термины по списку, примеряя на себя самые заманчивые. Слово «оргазм» на деле оказывается крайне простым и отдающим кленовым сиропом; всего-то и нужна пара пальцев да острый язык. Впиваясь в темную шевелюру, Шерил забывает о колкостях и собственном превосходстве – на юге, похоже, учат становиться сексуальными богами, или просто Реджи вовсе не так хорош, как рассказывали некоторые девицы. В школьных коридорах Свит Пи смотрит на нее лишь однажды, когда капитан Бульдогов оглаживает ее сетчатые чулки, - колко, цепко и темно. Перехватывая пристальный прищур, Шерил тихо урчит (и пусть Реджи принимает это на свой счет); между ног невыносимо разливается жаром, и впору подумать о том, что до самого главного они так и не дошли. Исправить неприятность Блоссом решает тем же днем, но вид мальчишки в дурацкой школьной форме, надетой на совершенно омерзительную белую водолазку, все портит. - Выглядишь, как педофил, сбежавший из Твин Пикса, - успевает высказать Шерил Блоссом, прежде чем узнает, что кончить можно и без языка – и пальцев достаточно. - Ты вообще смотрела этот сериал? – отвечает едва ли не впервые Свит Пи, который оказывается то ли джентльменом, то ли искушенным садистом. Старый сериал они смотрят вместе едва ли полчаса: отвлекаться постоянно на внутренний зуд слишком мучительно, и Шерил умело расставляет приоритеты. Разницу между занятием любовью, сексом и трахом она понимает в ближайшие несколько дней: мальчишка с юга растолковывает все по порядку, толково и внимательно. Не в пример Реджи, встречи с которым следовало бы прекратить. Матушка продолжает водить в постель чужих мужчин, Шерил не стесняется громко простанывать оргазмы, мешая ее приемам. Торн Хилл окончательно превращается в бордель, только Свит Пи отчего-то платит лишь полной отдачей процессу. На тренировках по баскетболу Блоссом сидит на верхних рядах, пока Свит Пи с размаху врезается в Реджи – самое время доставать черлидерские помпоны и громко выкрикивать имена любовников, да только последний перестает входить в разряд таковых. Воды Свитуотер своими потоками заглушают наигранно громкие стоны Шерил Блоссом. День Пиккенса превращается в точку невозврата. - Одно дело, когда ты водишь домой этого грязного мальчишку, но совсем другое – сочувствовать этим дикарям, детка, - невозмутимо шипит мамочка, зажимая в руках палочку от карамельного яблока. Шерил поджимает бордовые губы, пачкает сладостью ее шерстяное пальто, а после делает несколько шагов в оппозицию. Не в пример Бетти Купер, о которой и мыслей в последнее время нет. Малышка Лодж крадет у когда-то-любимой-Джози ее кошечек, вереница змеев затягивает свои губы серебряным скотчем. Шерил плавится от одного лишь вида практически двух метров сексуального совершенства, пачкает белую шубку о грязную листву и разводит ноги на берегу. В безумии, наверное, нет определенного дна, и это королеве Ривердейла нравится больше всего – падать дальше некуда, даже если после серебряной липкой ленты остаются алые полосы. Кленовый бизнес Блоссомов превращается в публичный дом, южные змеи наполняют коридоры старшей школы, а Шерил не без удовольствия подмечает, что ассимиляция прошла успешно. Во всяком случае, с ее стороны.