Лучи яркого солнца золотят заполненные людьми улицы, мажут теплом по коже. Где-то валяется брошенная мимо урны обертка, где-то на скамейке лежит отвергнутый, одинокий цветок, где-то падает, прорываясь сквозь пространство, вещица невнимательного прохожего. Но всего этого не видно — бесформенная масса людей перекрывала собой все мелкие и незаметные детали обычной повседневности. Марк пробирается сквозь толпу, неловко цепляясь рюкзаком за прохожих, попутно спотыкаясь о собственные ноги. Светлая макушка выделяется среди темных кепок и черных прядей; на Марке белая, незамысловатая футболка на размер больше, такого же цвета джинсы, плотно прилегающие к стройным ногам, джинсовая куртка с кучей пуговиц и черные конверсы. Рюкзак бьет по спине, и Туан боится, что когда-нибудь его случайно оторвут. Вообще, он не очень понимает, куда спешит. В Сеуле Марк совсем недолго, недавно снял квартиру недалеко от центра, даже нашел подработку. Единственное, что подгоняет его сейчас — необузданное желание закинуть в себя еду. Справа, слева пихают локтями такие же спешащие куда-то люди, Марк не знает ни одного из них.
Все еще немного непривычно после Лос-Анджелеса.
Впереди виден небольшой просвет, куда Марк с превеликим удовольствием и сворачивает. Заметил образовавшееся свободное пространство не он один, поэтому через пару секунд свободы Туана сшибает с ног какой-то парень, примерно его возраста. Темно-каштановые, цвета расплавленного шоколада с капелькой насыщенно черного волосы и виноватый взгляд глубоких глаз.
Очевидно, день сегодня очень удачный.
Марк приземляется аккурат в лужу около фонарного столба, в то время как Джексон, виновник данного курьеза, наблюдает падение ключей, выпавших из рюкзака Туна, в открытый канализационный люк, туда же полетела и жвачка. Марк, распластавшийся на асфальте, не понимает, за что ему это все. Джинсы безнадежно испорчены, а некогда белоснежная футболка теперь имеет небольшие пятнышки грязи. Устало выдохнув, Марк встает, опираясь на протянутую Джексоном руку. Они недолго смотрят друг на друга, пока толпа стремительным потоком несется мимо.
— Ты, это… прости, — Джексон неловко потирает шею ладонью, второй все еще держа руку Марка. Тот выдергивает ее через несколько долгих секунд.
— А, — в голове очень пусто из-за красоты парня напротив, — все в порядке.
— Я бы так не сказал. — Ван прожигает его таким взглядом, будто надеется, что Туан сам поймет все, что он имеет в виду. Марк не понимает, лишь отходит подобрать рюкзак, свалившийся с плеча во время падения. Ван видит, как хмурится Марк, когда замечает приоткрытый наружный карман, а потом ловит его непонимающий взгляд. Марк запускает руку в рюкзак в поиске чего-то, и Ван неловко мнется на месте.
— Если ты ищешь связку ключей, то можешь не искать, — Марк переводит взгляд с Джексона на рюкзак и обратно и, когда до него доходит суть происходящего, устало стонет.
Джексону правда очень жаль, он совсем ничего не замечал, пока шел вперед с завидной скоростью.
В глазах напротив Ван читает немой вопрос: «где?» и уныло показывает в сторону открытого люка. Дальше он ожидает чего угодно, но не истеричного смеха.
— Прости, — в очередной раз пищит Джексон, наблюдая за тихой истерикой Туана, — тебе есть куда идти? Запасные ключи?
— Нет, — долгое раздумье и короткий ответ через секунду, — но что-нибудь придумаю. Он отряхивает штаны от немного подсохшей грязи и достает телефон. Уже почти поздний вечер, вряд ли кто-то из его знакомых здесь примет в такое время. В такие моменты ему не хватает Джинена, который мог разрулить любую проблему. Ван же смотрит сначала на мигающие огни светофора, а потом снова на Марка и уже не может оторваться — тот безумно красив, особенно, когда закусывает губу, думая о чем-то. Хотя сейчас вполне понятно о чем. Идея приходит неожиданно.
— Слушай, пошли ко мне! Здесь совсем недалеко. — Перспектива ночевать у незнакомца в доме совсем не соблазняет. — Ну же. Все равно я там один живу.
Сказать, что от этого Марку стало легче… Лучше ничего не говорить. На самом деле вариантов у него действительно было мало. Денег с собой в достаточном количестве, чтобы снять номер, не было, друзей здесь у него, как таковых, нет; семья вообще в другой стране. Джексон отчасти внушал доверие, но чисто на интуитивном уровне.
— Все равно это я виноват. — Марк хотел возразить, что тоже был не очень внимателен, но Ван продолжал гнуть свое. — Пожалуйста, я же себя не прощу потом.
— Да, спасибо. — Марк немного краснеет от радости Джексона. — Я Марк, кстати. Марк Туан. — Он тянет ладонь для рукопожатия.
— Джексон Ван, — он принимает теплую ладонь, которая очень удобно ложится в его, — рад знакомству, хоть и такому необычному.
Они смеются и идут к Вану домой. На улицах уже меньше людей, но все же иногда их толкают, и они соприкасаются кончиками пальцев и плечами. Они говорят обо всем сразу и ни о чем одновременно. Марк рассказывает немного о себе, на что Джексон очень бурно восторгается и начинает рассказывать кучу разных, несвязанных между собой историй. Марку становится уже не так грустно от потери ключей, любая проблема кажется решаемой.
Два шага до дверей. Два шага, и он уже вряд ли сможет передумать.
Джексон пропускает его в небольшую светлую комнату. Они снимают обувь на пороге, Марк вешает чудом уцелевшую куртку в шкаф. В квартире парня на удивление уютно и чисто, на многочисленных полках огромное количество разных статуэток из видеоигр и просто рамок с фотографиями, на одной из которых Туан видит маленького пухленького Джексона и улыбается. Ван заглядывает в комнату и протягивает Марку стопку вещей.
— Вот, переоденься. Ванна прямо по коридору.
— Да, спасибо, — он принимает вещи и идет в указанном направлении. Куча флаконов и шампуней, разноцветные полотенца и вообще приятная атмосфера поднимают настроение. Марк надевает нелепые широкие штаны в цветочек и черную футболку.
Оказывается, Джексон хорошо готовит. Марк, до этого мечтавший о еде, чуть ли не кричит от того, как все вкусно. Вместо этого он смотрит на Вана полными восхищения и радости глазами. Джексон от такой картины умиляется и находит морщинки, затаившиеся в уголках глаз, и еле заметные ямочки очень милыми.
Джексон скидывает на Туана мытье посуды, а сам занимается стиркой и подготовкой спального места для неожиданного гостя. С посудой Марк справляется как раз вовремя, он даже не топит всю кухню, как это часто бывает. В небольшой гостиной Ван поправляет подушки и, завидев Марка в проеме, хлопает ладонью по месту на диване. Марк неловко улыбается и садится на предложенное место.
— Приставка? — задорные огоньки в глазах китайца заражают Марка азартом.
— Вызов принят.
Пока маленькие человечки носятся по экрану в 8-битной графике, парни, охваченные азартом, приближаются все ближе друг к другу. Джексон уже локтем опирается о колено Марка, а потом и вовсе чуть ли не ложится на него, чтобы помешать нажимать на кнопки. Туан заливисто смеется, и по телу распространяется бархатное тепло, а от неловкости не остается и следа. Джексон все-таки падает на Туана и тоже начинает смеяться, в то время как Марк откладывает в сторону приставку.
Вечер плавно перетекает в ночной просмотр фильмов. Они затариваются попкорном и кучей всякой не полезной еды. Между боевиком и историческим фильмом выигрывает исторический, что совершенно не нравится Вану.
— Ну, Марки! — Джексон тыкает Марка в бок и легонько трясет старшего. Тот борется до последнего, но проигрывает умильности и прекрасным глазам Джексона.
— Хорошо, хорошо, — Туан, наблюдая за таким счастливым китайцем, и сам улыбается.
Фильм оказывается интересным, но довольно долгим, Марк умудряется заснуть, несмотря на взрывы на заднем плане и крики. Джексон тоже недолго борется со сном, и они сползают по спинке дивана вниз, лицом друг к другу. Места очень мало, но из-за того, что Туану холодно, он жмется к теплому телу Вана, так что они умещаются на узком диване.
Во сне Джексон никогда себя не контролирует. Обычно объектом его истязаний является подушка или одело, но за неимением оных Ван опутывает собой Марка, как лозы винограда опутывают смирные колонны. Он закидывает на него ногу и крепко обнимает руками, зарываясь носом в ворох волос. Фильм заканчивается субтитрами на черном фоне, а потом и вовсе выключается.
Джексон просыпается от наступившей тишины и невольно сильнее льнет к Туану, совершенно не желая просыпаться. Уловить остатки сна не получается, и Ван распахивает глаза. Немного затекла шея и спина, но, в общем, ему было очень комфортно. Раскрывать объятия Ван не собирается, а вместо этого просто проходится взглядом по комнате. Из портфеля Марка вываливается блокнот, открываясь на одной из страниц. Любопытный по натуре Ван не может сдержать желания и, аккуратно выбравшись, подбирает его с пола.
Оказывается, Марк рисует. Картины парка карандашом, птицы, баскетбольная площадка — казалось, Туан рисовал все, что видел. На каких-то страницах парень просто делал пометки. Сходить в магазин, позвонить маме, не забыть вынести мусор. Марк кажется таким простым и… уютным. Джексон тихо кладет блокнот обратно в рюкзак и забирается к Марку, снова обнимая. Он чуть ли не верещит, когда Марк кладет руки ему на спину, а когда дышит в ключицы, Ван немного напрягается. Джексон не очень влюбчивый человек, но этот парень сумел за пару часов общения привязать к себе так сильно, что отпускать нет уже никакого желания.
— Утром как-нибудь оправдаюсь, — шепчет китаец, снова погружаясь в сон.
В этот раз Марк просыпается первым, но выбраться даже не пытается — Джексон слишком сильный. Приходится ждать пробуждения младшего. Не сказать, что Марк сильно против.
— О, ты уже проснулся, — хриплый шепот Джексона заставляет Марка вздрогнуть, — кажется, мы оба уснули, не досмотрев фильм. — Очень легко и весело приговаривает он.
Марк кивает и выпутывается из рук Вана, отлепив свои. Джексон понимает, что смущающийся Туан — для него нечто слишком, и он взрывается на миллион маленьких орущих Ванов, и каждый из них понимает, что готов кидать таких шикарных парней в лужи по несколько раз в день. Но пока Джексону хватает и одного старшего.
Джексон очень много говорит на протяжении всего дня, но это не раздражает. Темы для разговора неиссякаемы. Как-то даже забывается, что ключи Марка навечно забыты в канализации Сеула, но воспоминание озаряет мысли вспышкой, и Марк вскакивает со стула. Часть чая от неожиданности вылетает изо рта Джексона, который не ожидал такой подставы. Они тихо-мирно пили чай, как до этого спокойный Марк взлетает со стула.
— Ключи! — Марка словно ветром сдувает, он несется в другую комнату и долго с кем-то беседует по телефону, потом собирает вещи и начинает одеваться. Джексон медленно подходит к нему и не очень понимает, что должен делать.
— Ты вернешься?
— А? — Марк смотрит на грустного Джекса и замедляется. — Да, я должен кое-что сделать.
Он уходит, а Ван заново осмысливает свою жизнь.
Пока Туана нет дома, он намывает всю квартиру: убирает миски, оставшиеся после просмотра фильма, пылесосит пол от попкорна, моет посуду. Когда заканчиваются дела, на Вана мощной волной накатывают вопросы, что делать дальше. Марк ушел, но он вернется. А что потом? Отпускать его он точно не хочет, хоть и не до конца разобрался почему.
Решение находится, когда возвращается Туан.
— Это займет несколько дней, — Джексон готов и на годы.
***
Марк становится частью не только квартиры, но и жизни Джексона. А сам он становится частью мыслей Туана. У обоих глаза словно шторами занавешены, и они не видят очевидного.
Долгие взгляды, когда другой отворачивается, мимолетные касания. Марку нравится ходить в одежде младшего, а Ван откровенно любуется им в такие моменты.
Фантазии
Процесс восстановления ключей затягивается надолго, к тому же хозяин квартиры, которую снимает Марк, уехал в другую страну на время.
Поэтому Джексон привыкает готовить на двоих, отказывает друзьям во встречах и просто запирается с Туаном в квартире 24/7.
Так проходит несколько недель. Самое удивительное, что они все ещё спят на диване. По очереди выбирают фильм и каждый раз, как бы случайно, засыпают в обнимку на узком для двоих диване.
Сначала Джексон каждое утро продолжал оправдываться.
— Хах, снова мы заснули. — Это звучало всегда очень легко и непринуждённо.
И так каждый день, пока Марк не отключает мозг на пару секунд и отдается чувствам.
Они просыпаются все так же вместе. Дышат друг другу в шею и тайно улыбаются, жмуря от удовольствия глаза. Джексон недовольно хмурится, когда Марк приподнимается, и думает, что ему сказать на этот раз, но приходит к тому, что не надо экспериментировать.
— Ну, вот опять…
Джексон не знал, что у Туана такие мягкие губы. Сколько бы он их ни разглядывал, никак не мог ожидать, что они настолько приятны на ощупь и на вкус. Марк сжимает в руках футболку на плечах Джексона, отрываясь, поворачивает голову и снова припадает к губам Вана своими. Тот не удерживается и, укусив Марка за нижнюю губу, тихо мурлычет от невероятных ощущений. Туан сильно проводит ногтем по шее Вана, выказывая свое недовольство, но продолжает сминать распухшие и покрасневшие от затянувшегося поцелуя губы младшего.
Обоих очень бесит, что им нужно дышать, потому что из-за этого приходится оторваться друг от друга. Ван улыбается и все-таки пищит от восторга. Он упирается своим лбом в лоб Марка и нежно целует в нос, переводя дыхание.
Марк так домой и не возвращается, хотя мог уже давно.
Ключи были сделаны через несколько дней после их потери.
