I wish I could cry for you

Хотел бы я поплакать за тебя, но слезы мои иссякли – вот, как он сказал Ему, на том самом обрыве. И теперь Сатана ведет пальцем по сухим щекам его в жесте бесплодной ласки. Он мог бы щелчком пальцев опрокинуть все небо, все звезды – в лавы океан, потопить их небольшой островок, на котором умер последний дьяволчеловек Земли и, кажется, умрет первый ангел. Смысл звезд, если их свет не отражается в глазах? Смысл мятежа, если он делает тебя подобным врагу? Сатана видел зарождения первых галактик, но, кажется, с тех пор нисколько не поумнел. Посмейся, Творец. Творец! Ты, безжалостный, упившийся кровью детей своих, словно тиран вином. И тебе молились люди, полня твой свод своими муками и горем. Когда же ты уже насытишься? Сатана, а, может, и Рё Асука, собирает губами холодный пот со лба своего человека, и на языке остается металлический привкус. Расскажи, просит он, что ты чувствовал, когда дьявола рога вонзались в твой череп, а кожа лопалась, обнажая мясо. Расскажи, Фудо Акира, что ты чувствовал, когда вышел к людям, словно на распятие, и принимал их боль и страх своим огромным сердцем. Твое сердце было способно вместить целый мир, а тело по прихоти обращено в тварь. Расскажи, Акира, о своем сердце, которое смогло вместить в себя Сатану. Как смело оно заставить меня любить? Ибо я плоть от плоти, дух от духа Творца, но я бесплоден. Ничто не родится от меня, и я властвую над пустотой. Я покрываю тебя поцелуями и мольбами, жалея, что не сделал этого ранее. Когда ты пришел ко мне, держа в руках обруганную головешку, и как держал ее, словно святую. Когда ты чувствовал мир, как никогда не мог почувствовать я. Сережка смертной, ради которой ты был готов сокрушить меня, сияет, словно острие господнего копья. Оно уже совсем скоро настигнет меня. Звезды начинают светить особенно ярко, и жаль, что ты не увидишь это, Акира. Я склоняю перед тобой голову, мятежный, и, если у тебя закончились слезы для Сатаны, то у него для тебя – бесконечный запас.