Sacrificial tears

День был отвратительным. С неба падали противные снежинки, не приносившие обыденной радости и сказочного настроения. Всё раздражало до мозга костей. Ред устало плелся по дороге, пиная еловые шишки. Они, одна за другой, летели в разные стороны, теряясь в сугробах. Как и он сам, затерявшийся в своих мыслях. В его душу словно вонзили тысячи острых иголочек. И ужасно болели ребра. А все из-за Эджи. Самый дорогой и горячо любимый монстр. Тот, перед кем он был готов всячески унижаться, лишь бы видеть его довольный оскал и горящие зрачки. Тот, кого он специально злил и распалял, засыпая на постах, оставляя бутылки из-под горчицы, залезая на диван в кроссовках и много всего другого. Лишь бы его заметили и наградили поркой или чем-нибудь еще. Они могли часами орать друг на друга, придумывая все больше оскорблений. Эджи был мастер в этом. Порою, Ред специально мялся, словно больше не мог ничего выдумать и слушал, слушал его. Низкий, рокочущий голос, который надолго отпечатывался в сознании. Черт возьми, Эджи был хорош во всем. Но в один прекрасный день все было кончено. Внутри все заклокотало от несдерживаемой ярости. Все испортил ненавистный Блубери! Реда распирало от желания взять в руки его маленький череп и размозжить об стену или ствол дерева. Он просто появился в их жизни непонятно откуда и отнял его босса! Маленький, невинный, с огромными голубыми глазами-звездочками и шелковым платочком на шее - покорил сердце Эджи. "Мье-хе-хе! Великий Санс ничего не боится!", - этот писклявый голосок преследовал Фелла даже в кошмарах. Теперь Голубика и босс были всегда вместе. Готовили, держались за руки, ходили к водопадам, смотрели фильмы, укутавшись большим шерстяным пледом, к которому Реду было запрещено прикасаться даже кончиком пальца. У этого мелкого ублюдка было все, о чем только можно было мечтать. Ему, грязной псине. Даже немного хотелось повыть. Куда ему теперь идти? Домой не хотелось. Зачем опять слышать этот дурацкий смех, видеть любимую улыбку, которая все равно предназначалась не ему? В бар тоже не тянуло. Только от одной мысли об обществе и разговорах выворачивало наизнанку. Ред тяжело опустился на снег и огляделся вокруг. Могучий и мрачный лес с колючими и неприветливыми елками, где-то далеко внизу угрюмые, будто под копирку, домики. Наверняка там все счастливы. Голову скелета снова начали наполнять воспоминания о времени до появления Блубери. Все однотипное: ссоры каждый день, избиения, голос Эджи. Ред довольно усмехнулся, вспомнив, как однажды ему все же удалось подержать руку босса. Всего лишь на несколько секунд, но это было лучшим моментом в его жизни. Эджи тогда приобрел сапоги. Кроваво-красные, они смотрелись на нем очень хорошо. Да что там хорошо, просто восхитительно! В них он выглядел еще более зловеще. Фелл прекрасно помнил момент, когда босс, не удержавший равновесия в новой обуви, чуть не полетел на землю. И тогда произошло это. Ред обладал отменной реакцией, поэтому схватился за руку, чтобы не допустить падения любимого. Хоть Эджи в конце концов не упал, а потом еще и выместил раздражение на брате, все же Ред остался доволен на весь оставшийся день. Да и вообще на всю оставшуюся жизнь. Глупо, конечно, но это приобрело особую ценность... Предавшись воспоминаниям, он и не сразу почувствовал, как его начал окутывать холод, забираясь под футболку порывами ветра и цепляясь за ребра ледяными пальцами. Стряхнув с куртки снежинки, он поднялся. Домой идти придется. Пусть там его опять ждет это противное чувство, пусть в глаза будут бросаться эти мерзкие улыбочки. Он потерпит. Будет смотреть из-за угла и молчать, стиснув зубы. В прожженной, местами изорванной куртке, Ред брел по дороге. Он впервые почувствовал себя настолько одиноким и ничтожно крошечным в этом мире. Может, все это насилие, что ему приходилось терпеть ради того, чтобы его заметили - просто затмившая глаза вуаль, что не позволяла смотреть на реальное положение вещей? Все как-то слишком внезапно потеряло свои краски. Хотелось кричать от несправедливости. Кричать, срывая голос и оглушая мольбами окружающих. Но это бесполезно. Его все равно никто не услышит. К дому он подходил в конец разбитым и потерянным. Уже издалека Ред заметил знакомые силуэты Эджи и Блу. Было необычно видеть их на улице в такой противный холодный день. Но, судя по всему, они кого-то ждали. Папайрус нервно стучал пальцем по перилам, видимо, начиная закипать. Подходить к ним не было никакого желания, поэтому Ред решил понаблюдать за ними из-за ствола дерева. Приняв наиболее удобное положение, с которого будет все хорошо видно, он снова перевел взгляд на эту парочку. И замер. Нет, в глазах точно не двоилось. Но там, жестикулируя и громко переговариваясь, стояли два Эджи! Оба высокие, со зловещей ухмылкой и горящими глазами. Правда несвойственная здешним местам одежда: оранжевое худи, спортивные штаны и домашние тапочки, выдавали чужака. Ред словно зачарованный смотрел на их перебранку, пока Голубика не встрял между ними, оттолкнув друг от друга и нарушив такую сладостную для взгляда Фелла картину. Он с дичайшим раздражением наблюдал, как все трое кивнули друг другу, а затем Блу с незнакомцем, держась за руки, медленно побрели в другую сторону, постепенно скрываясь из виду. Эджи остался один, но потом зашел в дом, громко хлопнув дверью. Все еще стоя за деревом, Санса стали одолевать смутные мысли. Скорее всего, тот чужак являлся братом Блубери. Ред вспомнил, как они втроем сидели на кухне, когда Голубика весело о чем-то щебетал, попутно рассказывая о своих друзьях, знакомых и старшем брате. Сам Ред в тот момент думал только о том, как быстро стала рушиться его жизнь, не вслушиваясь в болтовню голубоглазого мальчонки. Решив, что эта мысль более-менее проясняла ситуацию, он вышел из своего импровизированного укрытия и поспешил скорее попасть домой, потому как холод стал уже совсем зверским, а легкий снег превратился в настоящую метель, из-за которой мир стал словно белая пелена. Наконец минуя широкую дорогу, он оказался у двери. Осторожно приоткрыв дверь и ожидая увидеть разъяренное лицо брата, Фелл выдохнул. Комната была пуста. Лишь из кухни доносились звуки гремящей посуды и поток грязной ругани. Проскочив мимо дверного проема, Ред шмыгнул в свою каморку, оставив за собой множество мокрых следов и закрывшись на замок. Будущее наказание сейчас волновало его меньше всего. Без сил свалившись на старенький и потерявший от времени свой первоначальный вид матрас, он с головой закутался в колючее и противно пахнущее одеяло. Ему отчаянно хотелось любить и быть любимым. Но понимая, что второй пункт дал здоровую трещину, он тоненько завыл в подушку, проклиная день, когда почувствовал тягу к собственному брату. Ред провалялся в таком положении почти пол часа. Конечно, его появление в доме не осталось незамеченным и поэтому в его комнату пытался ворваться Эджи, выкрикивая угрозы и суля Сансу ужасные муки. Пообещав брату, что сейчас выйдет и вылижет весь дом своим языком, Фелл продолжал безучастно глядеть в потолок. Такой же пустой и серый, как его жизнь. С того дня Ред стал все реже выбираться из комнаты. Четко выполняя всю работу, оставленную Эджи, он возвращался в свои четыре стены, беря с собой стакан воды. Лишь когда приходил Блу, скрепя сердце уходил на улицу, приходя обратно только поздним вечером. В один из таких, он привычно шагал домой, оттягивая момент прибытия и уповая на то, что ненавистный гость уже ушел. Утопая по щиколотку в снегу и пряча лицо в мех куртки, он прошел мимо огромного валуна. - Можешь не спешить. Он все еще там, - хриплый голос заставил Реда остановиться. Он обернулся. На него, прислонившись плечом к валуну и выпуская облачка сигаретного дыма, стоял брат Блу. Один. - А ты, значит, Ред? - скелет продолжил вещать, насмешливо глядя на нахохлившегося, словно воробей, Фелла. - Я Стретч. Приятно наконец увидеть тебя вживую. Ред буркнул что-то нечленораздельное, опустившись на снег. Домой можно пока не идти. - Знаешь, я ненавижу твоего брата также сильно, как и ты ненавидишь моего, - неожиданное заявление разожгло в скелете неподдельный интерес к новоявленному знакомому. - Я с самого первого дня хотел прикончить Эджи, но так и не смог. Я не готов видеть, как Блу будет страдать, при этом проклиная меня. Ред смотрел на Стретча с широко распахнутыми глазами. Кто-то вместе с ним разделял эту непосильно тяжелую ношу. В нем впервые за последнее время появилось что-то, помимо тянущейся, как резина, апатии. Он продолжал сидеть, совсем не замечая, как по его скулам начали бежать слезы, словно панацея, заживляя зияющие раны в душе. Стретчу было невыносимо сложно смотреть на того, кто так сильно напоминает его брата, сохраняя спокойствие. От былой невозмутимости не осталось и следа, поэтому он присел перед ним на корточки, протянув руку, чтобы вытереть слезы. Фелл завороженно следил за каждым его движением, улавливая запах табака, выпечки и чего-то еще. Он не сразу ощутил прикосновение к своему лицу, после которого душа наполнилась теплом и благодарностью. Ему наконец-то протянули руку помощи. С того вечера они стали видеться каждый день. Шли к дому, обсуждая прошедшее за день и рассказывая друг другу шутки, от которых выступали слезы. Стретч забирал Блу и они кивали друг другу, тем самым договариваясь о будущей встрече. Жертвенные слезы принесли свои плоды.