Santa's Baby Gets What He Wants

Их маленькая рождественская посиделка давно закончилась, сейчас все уже удобно устроились в своих кроватях. В раковине была свалена куча грязной посуды, заляпанной сливками, мясными соусами и другими цветными пятнами. Пустые бутылки из-под шампанского и использованные стаканы стояли на столе. Тишину, царившую в гостиной, нарушал лишь едва слышимый звук телевизора. Всё вокруг словно застыло, и Таке это нравилось. Хоть и пугало, но выпитый алкоголь заставлял отвлекаться на свои мысли. — Всё не спишь? Така вздрогнул, сонно пробормотав что-то себе под нос. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто это был, но он всё же сделал это, чтобы увидеть лицо мужчины, на котором играли яркие огоньки зелёного, красного и синего. В ту же минуту комната наполнилась ярким светом, и Таке пришлось ненадолго прикрыть глаза. — Да, — прошептал он, наблюдая, как Тору исчезает на кухне. — Я тебя разбудил? Тору взял две кружки, наливая в одну из них горячую воду и насыпая порошок. Он размешивал всё это ложкой, раздражая Таку бряцаньем, за что тот злобно шикнул в его сторону. Он извинился вполголоса и протянул Таке кружку, ту, на которой жирным чёрным шрифтом было напечатано «Супер мамочка Така!». Это был рождественский подарок вокалисту от Рёты в этом году. Тору не смог сдержать тихий смех от раздражённого выражения лица Таки, когда тот взял чашку. — Спасибо. Ты же знаешь, не нужно было ничего делать, — сказал вокалист, заглядывая в свою кружку и вдыхая сладкий аромат, от которого приятно пощипывало в носу. Горячий шоколад. Тепло в ладонях успокаивало его нервы. Он никогда не мог понять, как Тору удавалось появляться рядом всякий раз, когда он нуждался в нём. Гитарист снова ненадолго исчез на кухне и вернулся обратно в гостиную с горячим, дымящимся напитком. — Что это? — Горячий ром, — сказал Тору, и Така вовремя прикрыл рот, чтобы не начать громко смеяться. — Всё пьёшь, да? — Рождество ведь. Сделав глоток своего горячего шоколада, Така улыбнулся. — Рождество уже прошло, Тору, — он кивнул на часы, висящие на стене — 4.25 утра. Он слышал, как лидер пробубнил что-то про то, что празднование продолжается неделями и что ещё, в любом случае, будет Новый год, хотя он не особо обращал на это внимание. Така поднял одеяло, и завернувшись в него сам и набросив его на правое плечо Тору, прижался к левому боку гитариста. — Не можешь уснуть? — Тору поднял ноги на диван, поставив свою кружку на кофейный столик. Через несколько часов они все отправятся в аэропорт, чтобы вернуться в Японию на Новый год. Все они будут собираться семьями, спать под котацу, встречаться со старыми друзьями, напиваться до потери сознания, а затем просыпаться, чтобы продолжать наслаждаться огромным количеством хорошей еды. — Думал, — сказал Така, когда Тору притянул его поближе, укладывая голову вокалиста на своё плечо. Его рука осталась на месте, нежно перебирая его кудряшки, которые прилично отросли. Он почувствовал, как начало щипать глаза. Что он мог сделать, чтобы вернуть всю ту заботу, которую Тору безвозмездно давал ему? Вокалист тихо стучал по своей кружке. — Просто… Этот год так быстро пролетел, — Така не мог забыть, что сказал ему предсказатель. Он не мог забыть то беспокойное чувство, когда услышал, что будет одинок следующие четыре года, что у группы ничего не будет получаться, если он не обсудит это с Тору, и если они не будут использовать одни и те же методы для достижения общего результата, то его работа может быть больше не связана с One Ok Rock. Он долго молчал, они оба смотрели, как кадры в телевизоре сменяли друг друга. Тору даже перестал играть с его волосами к тому моменту. — Мне страшно, — сказал Така. Тору ничего не ответил, лишь опустил руку на талию Таки и притянул его поближе. Обвив его рукой, он начал поглаживать ладонью живот вокалиста. Когда заиграла Santa Baby*, его любимый тихо подпевал, он был доволен той теплотой, что они сейчас делили. Улыбка играла на его лице, в мальчишечьем голосе Таки спрятались нотки застенчивости, когда он пел чувственный текст. Песня приближалась к концу, и Тору повернулся, понимая, что Така замолчал. Парень нахмурился и выглядел таким несчастным, а потом и вовсе уткнулся лицом в плечо Тору. Его беспокойство замерло у него в горле, и он просто погладил старшего по голове. Santa baby, forgot to mention one little thing, a ring. I don’t mean on the phone.

Санта, детка, забыла упомянуть одну маленькую вещицу - колечко. И я сейчас не о телефоне говорю.*

Тело в его руках напряглось, и, когда его осторожно дёрнули за футболку, Тору пришлось откинуть назад чёлку со лба Таки. Его встретили пара мокрых глаз и нахмуренные брови. Прозрение настигло гитариста, как сани Санты. Он открыл рот. — Прости, — сказал Така, подвинувшись, чтобы дать Тору немного места. Он вертел в руках свою кружку, шоколад в которой уже остыл. — Это не то, чего я, я, ну. Я не знаю, чего я боюсь. В наше время ни на что нельзя полагаться, и ничего не ясно, — он посмотрел на Тору из-под ресниц и вздохнул. Гитарист ужасающе молчал, хлопая совиным глазами. Он, как обычно, делал ситуацию неловкой своими глупостями. — Прости. Тору прочистил горло. — Так, ты был хорошим мальчиком в этом году? Така слишком резко поднял голову, поморщившись от боли в шее. — Что ты имеешь в виду так внезапно?.. — Именно то, что спросил. Така всё ещё был в замешательстве, но когда он увидел игривый взгляд гитариста, который локтём подпирал спинку дивана, его сердце забилось быстрее. Он наклонился вперёд, чтобы коснуться щеки Тору. — Как посмотреть. Если я скажу, что был хорошим мальчиком, ты дашь мне подарок, Санта? — вокалист прикрыл глаза, поглаживая шею Тору и скользя вниз, чтобы толкнуть того в грудь. — Я также был непослушным, — промурлыкал он. — Что? — Тору моргнул. Така выпрямился, убирая руку. Он чувствовал, как щёки начало покалывать. Неужели он неправильно понял настрой? Как же, блять, стыдно. Он робко встретился взглядом с Тору, который серьёзно смотрел на него. — Что? — повторил Така. Он вскрикнул, когда ткань прилетела ему прямо в лицо, и услышал похожий звук от Тору, который едва не споткнулся о смятое одеяло на полу. Гитарист взлетел вверх по лестнице, оставляя ошарашенного Таку одного. И так же быстро и бешено, как он исчез, Тору снова появился перед Такой с зажжённой свечой в стеклянном подсвечнике. Это… Така прищурил глаза, глядя на знакомую свечу, пламя которой мерцало, как будто насмехаясь над ним. Это... Это была та самая свеча, с которой он капал горячий воск на его тело в спальне, что за хрень? Тору поставил подсвечник на стол рядом со своим ромом. — Это не то, что я имел в виду, но. Поиграть с воском прямо сейчас? Прямо в гостиной? Когда их друзья спят этажом выше? Конечно, это не то, что он имел в виду. Потянувшись в задний карман, Тору опустился на колено. Он достал маленькую квадратную коробочку и сглотнул. Така замер. Он не мог произнести ни слова, крепко схватившись за диван. Его сердце забилось быстрее, а звук того, как он ногтями царапал тонкую ткань, глухо отдавался в ушах. Тору открыл чёрную коробочку для украшений, показывая мерцающее кольцо из белого золота с множеством бриллиантов. Замысловатые грани драгоценных камней переливались бесчисленным количеством крупинок белого света, и это было ослепляюще красиво. — Я рад, что встретил тебя. С тех пор, как я впервые увидел тебя, — начал Тору, и Така почувствовал, что его глаза уже мокрые, тёплые капли падали ему на руку. — Я ни разу не пожалел, что люблю тебя, и я хочу провести остаток своей жизни рядом с тобой. Его руки сильно потели, и он был уверен, что выглядел просто ужасно. — Если ты не против, конечно, — добавил Тору, облизывая губы. —Ты…— он запнулся. — Ты выйдешь за меня? Така заставил себя дышать, не в силах унять дрожь. Он прикрыл лицо рукой и заплакал. Тору с волнением ждал, пока вокалист перестанет икать от слёз и снова начнёт нормально дышать. — Выйдешь? — пробормотал Така. — Это значит «да»? Тору придвинулся ближе к трясущемуся Таке на диване, который сидел, обняв колени. Он вытащил кольцо из коробочки, отбросив последнюю в сторону, и, взяв одну ладошку вокалиста, спокойно начал надевать кольцо на его палец, но оно решило застрять после второй фаланги. — Ох... прости. Я поменяю его, — начал гитарист, но замолчал, когда Така сжал руку, переплетая свои пальцы с его. — Я нужен тебе. Это не было вопросом, но Тору ответил. — Да, ты нужен мне. Така прыгнул на него, обнимая за шею, и он почувствовал горячие слёзы, что продолжали капать из его глаз, когда вокалист уткнулся в неё. — Ты тоже нужен мне. Так нужен, — шептал Така. Его голос был хрипловатым. — Пожалуйста, выходи за меня. — Да, конечно, — сказал Тору, улыбнувшись. Это было достаточно странно. Он сделал предложение только для того, чтобы ему сделали предложение. *** На следующее утро, через несколько часов, Рёта, Томоя и Джамиль спустились вниз, обнаружив своих друзья, спящих на диване. Голова Тору покоилась на бедре Таки, в то время как тот очень странно склонился над гитаристом, наверняка он растянет себе какую-нибудь мышцу в шее. Они сделали несколько фотографий влюблённых, а после заметили что-то блестящее. — Нихрена себе, — сказал Рёта. — Что это? — Оооооо, это же кольцо! — Разве он не собирался сделать предложение в следующем году? — Чёр... Давайте лучше выйдем. Трио отправилось на улицу, чтобы насладиться утренним кофе и заодно пообсуждать только что обручившуюся парочку. — Это не сон, — сказал Така, с трепетом заглядывая в глаза Тору. Их руки переплелись. — Я люблю тебя, — они повторили эти три слова друг другу уже столько раз, что уже не понимали, кто это говорит, постепенно начиная плакать. — Ты всегда заставляешь меня плакать. Тебе так нравится это делать? Тору наклонился, касаясь своими губами потрескавшихся губ Таки. Он обвёл тёмные круги под покрасневшими глазами своего жениха. — Может быть, — сказал он и снова поцеловал его. На этот раз вокалист отчаянно вцепился в него, схватив за плечи и отвечая на поцелуй. Така размял затекшие ноги, перебираясь на колени к гитаристу. Он прикусил нижнюю губу Тору, проведя по ней языком и ощутив соленый вкус слёз. Гитарист прижался к его щеке, тепло от его дыхания приятно ласкало кожу. Вокалист столкнулся лбом со лбом Тору и кивнул.