«Леон-25»

      В комнате полный бардак. Отражение всей сути души. Здесь стихи и проза смешаны с окурками, разбросанными по углам, и пустыми банками от дешевого второсортного пива. Здесь густой слой пыли и нетронутость старых бумаг, тетрадей, блокнотов, нашедших приют на исцарапанных полках, – сожители бесконечной мягкости подушек всевозможных форм, цветов и размеров. Здесь склад раритетных альбомов, музыка которых ныне стара и нелепа. Здесь тысячи пустых вешалок, одежда с которых горой весит на спинках стульев. Здесь повсюду одиночные перчатки и странные цветные носки. Здесь неоткрытые посылки, невскрытые и непрочтенные письма как дань ушедшему времени, как теплое воспоминание или как… своеобразная реликвия? Тонны коробок с бинтами и пластырями. Фигурки на полках. Манга и комиксы под столом усыпают пол. Провода, сломанные, ни на что более не годные приемники готовы волной сорвать покосившуюся дверцу шкафа. Неподалёку отвертка, шурупы и молоток, что лежат на этом месте уже месяц. Здесь все забыто и заброшено, однако имеет свое безусловное место.       Где-то под диваном слышна неуемная дробь будильника. Час дня. Пусть время больше и не имеет значения.       Перебинтованные пальцы показываются из-под пледа раньше головы с буйством смятых русых волос. Руки шарят по полу. Слышится тяжелый вздох, затем шорох откидываемого одеяла.       «В следующий раз нужно оставить на тумбе».       Но каждое утро происходит одно и то же – судорожное копошение под пыльным диваном.       С усилием удается раскрыть сонные глаза. Ужасное чувство недосыпа бьет в виски. Нужен кофе. И покрепче.       Просыпаясь по утрам, он часто думает: «Зачем?»       Простой и краткий вопрос, а ответ на него не уложится и в тысячу безликих листов, исписанных черной ручкой. Философия, загадки мироздания или поиска смысла жизни здесь вовсе не причем.       Босые ноги шлепают по холодному покрытию пола.       На кухне капает кран. Шумит старый вентилятор с белым проводом в синей изоленте. Кипит чайник.       За окном странная пустота. И не нужно поднимать шторы, чтобы ощутить это. Словно нет ничего, да и не было вовсе.       Словно все ложь.       Эти очертания сквозь густоту тумана, этот призрачный гул далеких автострад, заглушаемый пузырями бурлящей в чайнике воды и эта чертова головная боль, от которой мнимо помогает только кофе. Все ложь. До последней капли.       Кипяток паром ютится в тесной чашке. Сахар кончился, остались только леденцы полугодовалой давности. Но это, однако, тоже плюс.       Слышна тихая музыка, что еле заглушает топот ног по полу и суету поспешных сборов. Ничего особенного. Типичная повседневность.       Стынет кофе. В нем медленно плавятся маленькие розовые леденцы. Пальцы, покрытые бинтами и пластырями, раздирая тонны проводов, пробираются к приемнику. Вопрос «стоит ли?» как постоянная мысль, не отпускающая ни на секунду.       - Прием, кто-нибудь слышит? Это Леон-25, повторяю: это – Леон-25. В ответ шипящий гул помех.       - Мои… Наши координаты…       Ежедневное повторение: десяток слов звучит сотни раз в тысячах потраченных минут…       Без толку. Никто не услышит.       Откинутый приемник летит к стене. Плюс один к сломанным.       Его имя ныне не значится в списках. Позабыт и покинут? Нет. Потерян. Во времени и пространстве.       Когда-то давно он был одним из тех, кто собрав дорогие сердцу вещи, твердо решил: «Хочу и буду». Прошел всевозможные комиссии, сдал экзамены, окончил приличный вуз, чтобы однажды увидеть воочию то, что с детства заполонило все мысли, как таинственно-прекрасное, поражающее масштабами и безграничностью.       Знакомое подсознательно, изученное досконально на черно-белых схемах и цветных картинках, однажды открылось перед ним во всей своей необъятности, заставив затаить дыхание.       С детства тянулся к звездам, мечтал, что однажды если не покорит их, то обязательно пролетит на своем космолете близ орбит, восторгаясь сиянием небесных красавиц, протягивая руки, силясь поймать их призрачные хвосты… Лелеял мечту, надежду, что однажды сбудется. Сбылось.       …И сейчас все это великолепие – его главные враг.       Белый скафандр ныне кажется душащей оболочкой, гробом, темницей. А ведь еще недавно, надев его, он чувствовал себя таким счастливым.       Недавно? Давно.       Сейчас в его глазах разворачивается бездна. Но она лишь отражение той необъятной реальности, там, за стеклом иллюминатора.       - Леон-25.       Потерянный корабль меж миллиардов звезд.       - Леон-25.       Лишь один человек на борту.       - Леон-25.       Никто не услышит и никто не придет.       Он смотрит сквозь стекло на чернеющую невесомую пустоту, бесплотную, но давящую тяжестью призрачного «ничего».       Кофе остыл, конфеты растворились. Он стоит у иллюминатора, достает из-под перевернутой на столе чашки последнюю сигарету. Поджигает, курит, медленно, размеренно выдыхая, кажется, наслаждаясь каждой отравляющей легкие затяжкой.       Крутятся лопасти вентилятора, гонят прочь дым и запах гари. Гари нутра, надежды и остатков юношеской наивности.       Он тушит сигарету о грубый железный край столешницы и оставляет окурок гнить на ее поверхности. Его пепел остывает, рассыпается и пачкает все своей черной бессмысленной сутью.       К чему это все? Зачем? «Для» чего или же «ради»?       Он выходит из кухни вон. Вновь и вновь разбирает груды проводов, снова и снова ищет радиоточку, посылая в никуда знаки, сигналы о помощи. Безнадежно? Бессмысленно? Возможно.       Просыпаясь по утрам, он часто думает: «Зачем?»       Простой и краткий вопрос, а ответ на него не уложится и в тысячу безликих листов, исписанных черной ручкой.       Тратя последние капли электричества, безостановочным речитативом перегружая приемник, он вновь посылает сигналы, потому что все еще верит. Верит, что его найдут.       - Леон-25… Леон-25… Наши координаты…       Десяток слов. Сотни раз в тысячах потраченных минут.       И сквозь помехи, скомкано и невнятно, словно в бреду, послышались обрывки долгожданных фраз.       - Орион-078, прием. Ваши координаты?..