be together

— Эй, неудачник! Пару тетрадей с нотами и несколько карандашей летят в мутную воду, портфель отброшен в самую грязь, а книга порвана на множество маленьких кусочков. Сынри устало вздыхает, несколько секунд смотрит на плавающие листки и, наконец, закатывает брюки с рукавами кофты. Несколько лепестков отцветшей сакуры опускаются на макушку парня, когда его в один момент толкают со спины и опрокидывают прямо в неглубокий фонтан, забрасывая следом рюкзак и пару кроссовок. — Посмотрите только, какой из него айдол! Даже отпор дать не может, хлюпик. Четверо мальчишек рядом заливисто смеются и топчут грязной подошвой остатки одежды Сынри, пока тот спешно поднимается на ноги и, дрожа от холода, судорожно вытаскивает безнадёжно промокшую нотную тетрадь. Несколько мгновений смотрит на неё нечитаемым взглядом, а затем оборачивается к смеющимся парням из старших классов. Сынри находит Джиёна в этой толпе раньше, чем в него швыряют каким-то твёрдым предметом, и мальчик, словно в замедленной съемке, плавно опускается под воду, теряя сознание, вместе с опадающими лепестками бледно-розовой сакуры. В здании школы звенит звонок, оповещая о начале урока. *** Тёплый, едва ощутимый ветер, красиво развивает чуть завивающиеся чёрные волосы Сынри, и Джиён не может отвести взгляд от этого уже пять минут. Ри, как всегда, улыбается самыми уголками губ и говорит о новом классе, куда его определили после переезда. Он воодушевлённо, широко размахивая руками, рассказывает о классных парнях из бейсбольного клуба, о миленьких девочках, которые познакомились с новым мальчиком первыми, о молодом учителе с пронзительным взглядом и гнусавым голосом, «таким же, как у тебя, Джиён хён!», о множестве несущественных вещей, которые, по мнению Сынри, особенно интересны другу. Джиён не слушает и половины, вместо этого следя за движением губ мальчика, как будто остальной мир для него не существует именно в этот короткий миг. — А в кабинете у нас развешено столько рисунков учеников с прошлогоднего фестиваля! — радостно, как о празднике, говорит Сынри и взмахивает руками, пытаясь описать весь масштаб этого действия. — Тебе там понравилось? — с улыбкой на лице спрашивает Джиён и сам опускает руки друга, повисшие на несколько секунд в воздухе. Сынри счастливо жмурится и резко кивает головой. — Да, конечно! И все там такие приветливые, такие дружелюбные и весёлые. Даже не верю, что теперь учусь с такими потрясающими людьми. Джиён закидывает руку на спинку лавочки за Сынри и смотрит тому прямо в глаза. — Ты уже рассказал им о том, кем хочешь стать? Улыбка внезапно спадает с лица Сынри; мальчик хмурится и смотрит куда-то в сторону. — Да, но… То есть, одноклассники отнеслись к этому нормально, некоторые девочки сказали, что поддерживают моё решение. — «Но»?.. — Но старшие ребята посчитали это глупой идеей и сказали, что мне лучше отступить. Но, — слабая улыбка снова появляется на губах мальчика, — это их последний год в средней школе, больше я их не увижу, а значит они не будут больше задирать меня! — Вот и отлично, — легко соглашается Джиён и треплет младшего по и так взъерошенным волосам, заставляя Сынри счастливо улыбнуться. *** — Мам, я… Сынри не успевает договорить до конца, когда в него прилетают какие-то тряпки, а после недовольное цоканье откуда-то сверху. Парень устало осматривает собственные вещи, разрезанные ножом в нескольких местах. — Заебал, клади своё тряпье на место. Отчим свирепым взглядом оглядывает Ри, насквозь промокшего и замёрзшего, сплёвывает прямо на пол и уходит вглубь квартиры. Сынри остаётся сидеть на полу, прижимая к себе остатки одежды и смотря нечитаемым взглядом куда-то в стену. Мать возвращается с работы слишком поздно, чтобы увидеться с сыном. Она заходит в комнату где-то в десять, когда Сынри ещё пропадает на тренировке, оставляет ему немного денег на тумбочке, меньше, чем неделю назад, и уходит к себе. Отчим ещё не спит. Когда Ри в час ночи возвращается смертельно уставший, денег на тумбочке уже не оказывается. *** Джиён влюбляется очень редко. Точнее, он не влюбляется вовсе, а только лелеет тайное желание быть с единственным человеком в его жизни, который, как думает сам Квон, может подарить ему счастье, покой и остальные вещи, присущие двум любящим друг друга людям. — И когда ты собираешься сказать ему об этом? — флегматично спрашивает как-то Ёнбэ, сидящий на кровати Джиёна и медленно поедающий дешёвые чипсы. Тот неопределённо жмёт плечами. — Думаю, пока ещё не время. Скоро он поступит в мою старшую школу, тогда и признаюсь, — отвечает ему Квон через некоторое время, не отрывая взгляд от экрана телевизора. Ёнбэ усмехается и медленно сползает с кровати на пол, усаживаясь рядом с другом, берёт вторую приставку и сбрасывает всю игру. Джиён недовольно фыркает. — Будешь его защищать? А то ведь и в этой школе дразнить начнут. А ты знаешь, какие старшеклассники бывают неуправляемые в травле младших учеников. — Пусть только пальцем посмеют его тронуть — всех убью, — небрежно, но в то же время раздражённо бросает Джиён и зло стучит пальцами по кнопкам. — Оу, вижу, тебе и правда можно доверить ребёнка, — поражённо свистит Ёнбэ, когда Джиён одним ударом убивает последнего монстра в игре и заканчивает первым, — какой молодец. *** — Неплохо, неплохо, Сухёк знает толк в травке. Сынхён немного накурено смеётся над словами парня, будто в этом есть что-то действительно смешное, затягивается общей самокруткой и выдыхает видимую струю дыма прямо в открытое окно. Несколько заторможено поворачивает голову, зачем-то кивает и, наконец, передаёт наркотик дальше, в руки сидящему на подоконнике Джиёну. Тот делает одну долгую затяжку под общее удивление остальных и ровными, почти идеальными кольцами выдыхает дым в самый центр их импровизированного круга. Остальные «весёлые» друзья громко хлопают, смеясь, и пытаются поймать кольца рукой, однако смахивают всё неаккуратными движениями. Джиён болтает ногами в воздухе, чувствуя, как шумит в голове, и мысли постепенно утекают куда-то далеко. Есть только здесь и сейчас, и остального мира больше не существует. Джиён чувствует, что вот они — его настоящие, преданные друзья, с которыми он готов пойти в огонь и воду, которые точно не бросят его одного. Косяк ходит из рук в руки, изо рта в рот, пока последний из компании не докуривает травку до конца и не бросает её в пакет. Во всем туалете стоит отчетливо видимая дымка, словно густой туман, за которым видны только размытые фигуры учеников. Их здесь шестеро, и все они из выпускного класса, возомнившие себя королями старшей школы. Джиён по определению числится среди них: трудный взбунтовавшийся подросток без мечты, цели и моральных принципов. Всё, что от него осталось — лишь пустая оболочка, заполненная вонючим дымом наркотика, дешёвых сигарет и паленого алкоголя вперемешку со сгнившей душой. Квон Джиён богатый, его папа — директор фирмы, а мама — владелица сети салонов, и оба они приносят огромных доход семье. Квон Джиён — мешок с деньгами, который платит из родительского кармана за все выходки друзей. За качественную дурь. За статус в школе. За аморальные развлечения. За всё, до чего могут дотянуться их руки. Квон Джиён, этот испорченный ребенок, прижимается головой к стеклу и внимательно следит взглядом за выходящим из школы человеком. Скрюченный невысокий мальчик с россыпью прыщей по всему лицу и огромными очками стоит прямо у входа с красивым букетом цветов в руке и счастливо, с радостным ожиданием смотрит на массивную дверь, из которой выходят некоторые ученики. Джиёну не нравится это. Джиён зло усмехается и говорит своим друзьям, не отрывая взгляд от незнакомого счастливца: «у меня есть охуительная идея». *** Сынри сидит и потухшим взглядом смотрит в стену перед собой. Всё вокруг него в полном хаусе: полки выдернуты из тумб, их содержимое валяется по всему полу, все плакаты давно сорваны и, скомканные и разорванные, лежат там же, вся одежда, книги, ручки, тетради толстым слоем покрывают всю поверхность ковра. Отчим, словно дикий зверь среди притихшей пустыни, возвышается над всем этим беспорядком и голыми руками рвет последнюю исписанную песнями тетрадь. Две другие, в ужасном состоянии, валяются на кровати в обрамлении сломанных карандашей. — Ясно тебе, тупорылая тварь?! Даже, блять, не надейся стать сраным айдолом. Желаю, блять, сгнить в ебаном Кванджу. Отчим выплевывает ещё что-то, что Сынри слышал много раз до этого, и через какое-то время уходит. Одевается, хлопает дверью, перед этим выбрасывая: «Чтобы прибрался здесь до вечера. Никуда не пойдёшь сегодня». Мужчина уходит, а Ри ничего не видящим взглядом осматривает последствия одной немытой чашки на кухне. Медленно встаёт, потягиваясь всем телом, бросает несколько ещё не сломанных и не порванных вещей в рюкзак и уходит из этого дома. *** Джиён с закрытыми глазами лежит на полу. В одной руке — тлеющая сигарета, в другой — выключенная ps4. Он почти не двигается, почти не дышит, с замиранием гулко бьющегося сердца слушает прерывистое дыхание Сынри. — Почему ты начал курить? — Почему ты ушёл из дома? Синхронность их тихих голосов резко обрывает десятиминутную тишину. Младший перекатывается со спины на живот, чтобы повиснуть на краю кровати и посмотреть на Квона. В темноте он видит лишь очертания чёрной фигуры на белоснежном ковре и яркую мигающую апельсиновую точку, из которой монотонной струёй поднимается дым. Родители Джиёна уехали на несколько дней. Сынри тянется рукой к этому огоньку, будто единственному спасению, но не дотягивается. Джиён лёг далеко. — Само как-то получилось, — отвечает старший через некоторое время, — теперь ты. — Тоже… Получилось, — тихо проговаривает тот и вновь переворачивается на спину. — Очень исчерпывающе. — Как есть. Не хочу говорить об этом. Сынри лежит, закрывая лицо трясущимися ладонями, и беззвучно подёргивает плечами. Джиён лежит, ощущая неровные подёргивания на кровати и всю полноту бессилия и изнеможения, огромным чёрным шаром плавающее по его комнате. Мысли мелкими конфетти сыплются в голову Квону. «Я рядом, Ри» «Всё хорошо» «Ты не заслуживаешь этого дерьма» «Ты справишься, мы вместе справимся с этим» «Я верю в тебя, малыш» «Ты достоин лучшего» «Я люблю тебя» Джиён делает последнюю затяжку, ощущая покалывания на самых кончиках пальцев, и выбрасывает окурок в распахнутое окно. — Не время для этого. — Что? Бесшумные всхлипы наверху на миг прекращаются. — Ничего. Наступает полная тишина. **** Лекции мистера Пака длятся целую вечность. — … Если вы внимательно следите за моим разбором, то, вероятно, уже заметили, что во второй строке есть стопа, в которой не соблюдается последовательность ударений. Кто скажет, в чём заключается особенность данного нарушения? Сынри опускает голову и бросает взгляд на окно, через парту слева от себя. В новой старшей школе есть два корпуса, небольшой сад, фонтан на главной дороге и растущая подле него сакура — главная гордость этого учебного заведения. В чуть грязном стекле отражается лицо Ри со свежим синяком под глазом и разбитой губой. Приходится отвернуться. На своём столе он видит несколько смятых бумажек и слышит тихие смешки где-то справа. «Уродливый» «Сдохни, прошу тебя, не мозоль глаза своим видом» Сынри на несколько секунд замирает, затем опускает голову и следующие несколько минут урока делает из бумажек маленькие самолётики. **** — Зачем тебе успокоительные? Миссис Ли нахмуренно смотрит на сидящего напротив сына, сжимая в руке небольшую банку антидепрессантов. — Кто их тебе выписал, я спрашиваю? — Школьная медсестра дала направление, и я сходил в больницу. Не волнуйся, приём бесплатный, лекарства недорогие. Тяжёлую тишину на кухне прерывает только стук вилки о тарелку и громкие сопения отчима. Сынри смотрит куда-то вниз, на деревянный стол. — Они тебе не нужны, позёр. Отчим грубо выхватывает из рук матери таблетки и засовывает к себе в порванный карман штанин. — Но дорогой… — Посмотри на него, строит из себя мученика, — прерывает её мужчина и указывает пальцем в сторону притихшего Ри, — только и умеет, что тратить деньги родителей на всякую фигню. Пусть хотя бы неделю поработает и осознает, каково это — зарабатывать. Я в его возрасте уже на двух работах пахал, и ничего, а этому неженке ещё какие-то таблетки подавай. Придумывает он себе всё, и тебя дурит своими выкидонами. Мать покорно молчит, и Сынри остается только уйти в свою комнату под ту же гнетущую тишину и стук вилки. **** В день рождения Сынри Ёнбэ прижимает Джиёна к стенке и смачно проезжается по его лицу кулаком. — Ты ебанутый? Ёнбэ кричит, как никогда не кричал, а Ён лишь отводит взгляд и прикрывает побитую щеку трясущейся ладонью. Между ними несколько сантиметров, и Квон может почувствовать тяжёлое, горячее дыхание друга где-то в районе своего подбородка. Ноги подгибаются, но стена школы не даёт упасть. — Какого хуя ты не помог Сынри, когда нид ним прилюдно издевались и толкнули в фонтан? Что с тобой, чёрт тебя подери? Это же Сынри! Бэ ждёт ответа пять секунд, десять, затем разочарованно отпускает рубашку Джиёна и отходит от него на несколько шагов. Вокруг никого нет, и Ён облегченно падает на сухую траву. — Чувак, я просто не знаю, какое по счету дно ты пробил на этот раз. Сигареты, травка, крэк, несколько нарушений и учёт, теперь Сынни… Тебе совсем на всё наплевать? Я держался, как мог, не читал тебе нравоучений по поводу твоего образа жизни и дружбы с теми наркоманами из 12-го класса, но по поводу твоего, по-видимому, уже не возлюбленного, молчать не могу. Джиён, это низко даже для тебя. В конце концов, он считал тебя своим другом. — Ёнбэ… Джиён останавливает поток льющихся из Бэ слов, прохрипев его имя, и закрывает лицо руками. Сцена у фонтана не выветривается у него из головы даже спустя несколько часов и плотно оседает яркой картинкой прямо перед глазами. — Это ужасно… — Ого, так ты понял? — саркастично отвечает Ёнбэ и приседает на корточки прямо перед другом, — Это хуёво. Хуёвей некуда. Либо ты извиняешься перед ним завтра всеми возможными способами, либо я на полном серьёзе разбиваю тебе всё лицо следующим днём. Джиён молчит несколько секунд, прежде чем выдавить из себя почти что шепотом: — Обязательно. Я исправлю это. **** В среду, через день после происшествия, Джиён появляется в школе с огромным букетом цветов и дорогим украшением в заднем кармане брюк. Джиён истязал себя целый день и целую ночь, поэтому огромные мешки и помятый вид ясно дают понять о его состоянии, последние сутки проведённые в слезах. Наконец, когда его душевный хаос обретает полную гармонию, Квон решает во что бы то ни было рассказать Сынри о том, что скрывал последние несколько лет вне зависимости от ответа. Джиён настроен решительно, он идет твёрдым шагом по пустующему коридору. В его душе таится тёплая надежда на счастливое развитие событий, на благополучный исход, на снисхождение Сынри и его добродушие. Впервые за несколько лет, проведенных в тяжёлом, давящем ожидании неизвестного, съедающего его изнутри, Джиён чувствует абсолютную лёгкость и душевную свободу от выдуманных оков, что долгие годы не давали ему решиться на столь простой шаг. Будто бы он только сейчас понял, как на самом деле это легко — взять и принять то, что не мог сделать до этого момента. Всего лишь один маленький толчок придал невероятных сил, способных на любые действия, вне зависимости от результата. Впервые Джиён так уверен в себе, в Сынри, в своих чувствах и своём счастливом будущем, что все негативные мысли, прочно поселившиеся в голове и захватившие весь разум Ёна, в этот миг испарились, будто и не существовало их вовсе. Будто Джиён с самого начала ждал именно этого дня, именно этого момента, когда можешь хотя бы на короткий миг почувствовать себя властелином этого мира и создателем светлого будущего. Теперь он ни разу не сомневается в своем решении. С широкой, радостной улыбкой Квон буквально влетает в класс Сынри, но не находит ни его, ни одноклассников мальчика. С недоумением и чуть упавшей улыбкой тот подходит к двум учителям, что-то тихо обсуждающим за одним столом. — А где все? — О, Джиён-ши, — один из учителей узнает ученика из старших классов и поворачивается к нему с натянутой улыбкой, — кого-то ищешь? — Да, мне нужен Сынри. Не знаете, где он? Однако, после этих слов Квон в замешательстве смотрит на двух оторопевших руководителей. Один из них неловко прокашливается и отводит глаза в сторону, опуская взгляд в пол, пока другой с каменным лицом не всматривается в лицо Ёна с каким-то подозрительным видом. — Ли Сынри, одного из учеников нашей школы из 10-А класса, нашли вчера утром повешенным. Неудивительно, что вы не знаете, Джиён-ши, вы вчера отсутствовали целый день. Где вас носило, когда объявляли об отмене занятий на эти три дня? Джиён, будто во сне, роняет огромный букет на грязный пол кабинета и слышит, как вдалеке что-то тихо хрустнуло и разбилось на мелкие осколки.