Счастливая

      На берегу океана, в самом уютном уголке Тихой Гавани ей раз за разом снятся шизы, клацающие зубами в паре сантиметров от её лица. Она оборачивается, чувствуя щекой стекло, слышит, как оно тонко звенит под её весом, и проваливается во тьму, чтобы опять, судорожно соображая, уже наяву цепляться за шум волн и свесившуюся с соседнего гамака руку Хорхе.       В другой жизни Бренда могла бы считать себя счастливой – тот же Томас, которому она обязана жизнью, из-за всей этой борьбы с ПОРОКом потерял разом и Терезу, и Ньюта. Бренда морщится от того, насколько же она была глупой. Нет смысла стараться заменить кому-то возведённый на пьедестал идеал, как бы ни пугала альтернатива. Способна ли она после всего пережитого ещё испытывать страх? Вывод однозначен.       Похоже, Хорхе пожимает её руку в ответ, так и не приходя в сознание. Бренда щурится, но в блеклом свете откуда-то из-за линии горизонта не может различить, спит он или притворяется. В любом случае, ей совсем не хочется тревожить его своими страхами. В конце концов, скоро взойдёт солнце и кошмары отступят, как по волшебству.       Должны будут отступить, повторяет она.       Наверное, дело в том, что гавань и вправду для них слишком тихая после непрекращающегося больного бреда Жаровни. Иногда Бренде кажется, что они все умерли и действительно угодили в рай, каким Гавань изначально и видел Хорхе. Неужели им бы как-то удалось перехитрить обученных людей ПОРОКа и так легко уничтожить их главный оплот? Нет, проблема в том, что в Гавани каждый следующий день неотличим от предыдущего, и Бренда чувствует, что никак не может вписаться в этот новый для неё мир без перестрелок и безумных погонь.       Ближе к утру – где-то за гранью океана уже восходит солнце – она выбирается из гамака и застывает над спящим Хорхе. Смогла бы она даже вообразить идиллию Гавани, оставшись без него? Бренда медленно касается пальцами его щеки, ведёт по расслабленному плечу. Так никто ничего не заметит. Так будет правильно.       Она прокрадывается к побережью, долго изучает камень с памятными надписями. Не решается добавить имя брата.       – Всё в порядке? – нагоняет её Томас.       Я не она и никогда ей не стану, можешь не беспокоиться.       – Да, – она изображает неуверенную улыбку. Позже она сбежит с завтрака, стараясь не дёргаться от каждого звучного «Hermano!» и раскатистого смеха Хорхе. Океан прохладный, неестественно чистый для столь изуродованного мира. Она закатывает джинсы и бредёт по песчаной косе, пытаясь сосредоточиться на движении и внушить себе, что всё хорошо.       Ньюту не хватило всего минуты, чтобы дождаться лекарства. Измученная Тереза замешкалась лишь на пару секунд, и от неё остались только воспоминания.       Бренда могла бы сломать себе шею при падении автобуса с детьми-иммунами. Любой из сотрудников ПОРОКа мог бы выстрелить, прежде чем начать задавать вопросы. Стекло в том проклятом обрушенном здании могло бы пробиться с первого удара. Томас мог бы не оказаться особенным, и её бы пристрелили из жалости, как любого другого шиза, прямо на глазах у Хорхе. Она зажмуривается и подавляет тяжёлый вздох.       – Что-то пропустила, пташка? – чудом целый и невредимый Хорхе протягивает ей яблоко. – Доброе утро.       – Я думала, у тебя только одна пташка, – Бренда скорее машинально убирает яблоко в карман. Она напрасно надеялась, что неловкость, возникшая между ними незадолго до прорыва последнего города ПОРОКа, так легко исчезнет.       – Больше нет, – Хорхе садится на песок рядом с ней, с виду довольно рассеянно поглаживая её по ноге, где когда-то был чудовищный след от укуса шиза. – Теперь ты всё, что у меня осталось, и меня это устраивает.       – Ты меня любишь? – конечно, вопрос глупый, но Бренде дико нужно убедиться, что ничего не изменилось со времён Жаровни. Хотя бы здесь, хотя бы сейчас.       – Откуда у тебя вообще взялись эти подозрения? – Хорхе возмущённо заглядывает ей в лицо и задушевно прижимает её к себе. – Тебе нужно чаще говорить об этом? Тебе мало того, что я вечно прошу тебя не рисковать?       Бренда смеётся, вроде бы невинно обнимая его в ответ. Хорхе продолжает выражать свои эмоции на испанском – к ночи он обычно скатывается на него ещё чаще, если она всё-таки сдаётся и одолевает его своими страхами. Тогда они подолгу, неторопливо прогуливаются вдали от потухших огней Гавани, бережно поддерживая друг друга, чтобы не остаться в одиночестве.       Может быть, однажды у него хватит решимости наконец поцеловать её. Может быть, в шутку.       А пока Бренда будет просто засыпать, держа его за руку.