They say the best love is insane.

Когда лучи солнца вот так освещают лицо Курта в момент, когда Блейн открывает глаза, он, кажется, забывает, что нужно дышать. Он и мечтать не смел, что снова сможет увидеть эту невероятную картину после своей огромной ошибки. Он действительно считает прощение Курта великим чудом, а самого парня — ангелом, за что-то сосланным на Землю. Впрочем, жаловаться не приходится. Блейн осторожно заправляет прядку за ухо Курту и улыбается, позволяя руке задержаться на его щеке подольше. Иногда кажется, что он уже привык к тому, что они любят друг друга, но бывают моменты, когда осознание силы этого чувства ударяет его, вторгается в мысли и заставляет в неверии смотреть на магическое существо рядом, по счастливой случайности оказавшееся любящим его в ответ; оказавшееся его. В такие моменты Блейн понимает, что нет ничего, в чем бы он отказал Курту. А еще он понимает, что Курт не попросит его отказываться от чего-то, что ему дорого, или сделать то, что ему неприятно; но даже если бы это было не так, ничего бы не изменилось со стороны Блейна. Он знает, что может убить ради Курта, а если нужно — и умереть сам. Он знает, что готов совершить самый безумный поступок ради него. А еще он точно помнит, что три недели назад спрятал в своем чехле гитары коробочку с кольцом, которое одобрили Кэрол и Берт, давая ему свое согласие на руку и сердце сына. Три недели он ждал подходящего дня. Наверное, это он и есть. Незачем тянуть. Блейн на девяносто девять процентов уверен в ответе Курта, но всегда есть место сомнению, не так ли? Блейн думает, что будет с ним, что будет с ними, если он услышит страшное слово «нет» (или «мне надо подумать», потому что редко эти раздумья приводят к положительному результату), когда голос Курта, чуть хриплый ото сна, вырывает его из этих мыслей: - Доброе утро, любимый. Сердце Блейна сначала останавливается, как и каждый раз, когда он слышит такое приветствие, а потом заходится в бешеном ритме от переполняющих его эмоций. Он приближается к лицу Курта, так, чтобы они соприкасались носами и лбами, и выдыхает: - Доброе, мой прекрасный. Курт не церемонится и сокращает оставшееся расстояние, оставляя на губах Блейна миллионы поцелуев-прикосновений крыльев бабочек. Блейн держит глаза закрытыми и старается не выпустить непонятно откуда взявшиеся слезы. Это почти ирреально. Или не почти. - Ты бы хотел прожить так всю жизнь? - вырывается у него. - Я планирую прожить так всю жизнь, - Курт улыбается и еще раз целует Блейна, в этот раз дольше и ярче, а потом не отодвигаясь ни на миллиметр, спрашивает: - А ты? Блейн не отвечает, он просто прижимает к себе Курта и дышит ему в шею, собираясь с силами. Потом он отодвигается, целует его в лоб и шепчет: - Я сейчас вернусь, подожди здесь, хорошо? Тот удивленно смотрит на него, но кивает. Блейн еще раз его целует и, наконец, выкарабкивается из постели, почти выбегая в гостиную, где стоит гитара, и быстро вытаскивая коробочку, проверяя, на месте ли необходимое. В последний раз вдохнув, он возвращается в спальню, где Курт все же уже сидит на краю кровати, завернувшись в одеяло и недоуменно смотря на него. Блейн думает, что надо было бы одеться, но какая разница... Ладно, Курту важно, наверняка, как это случится, но Блейн боится, что если он будет что-то планировать, ему точно не хватит нервов. В любом случае, сегодня их вторая годовщина (если не считать школьный период; в конце концов, после был приличный перерыв), и он сделал бронь в ресторане, но это все после, после, после... - Блейн? Блейн понимает, что все так же стоит в проходе, заведя руку за спину. Он делает два шага и падает на одно колено. Глаза Курта расширяются, и он впивается в одеяло изо всех сил, когда видит то, что находится в руках Блейна. - Это... - Курт, - Блейн удивлен, что его голос дрожит лишь самую малость, - сегодня два года наших... новых отношений. Я люблю тебя в течение вот уже четырех лет. И ни разу за все это время я не переставал считать тебя идеальным. Ты просто идеален. Я бы никогда не пожелал другого. Ты... Ты моя мечта, не только подростковая, - он позволяет себе слегка усмехнуться. - Ты моя жизнь, Курт. Родственная душа. Судьба. Курт Элизабет Хаммел... Ты выйдешь за меня? Глаза Курта все так же широко раскрыты, и его рот тоже слегка приоткрыт. Он молча переводит взгляд с Блейна на кольцо и обратно. Наконец он обретает контроль над голосом: - Да. Блейн улыбается: - Да? Курт соскакивает с кровати и валит Блейна на пол, забывая про кольцо, выпавшее из его рук, и просто целуя все его лицо. - Да, да, да, конечно, Блейн, конечно, да... Блейн счастливо смеется в рот Курту, а тот прикусывает его губу, заставляя замолчать. Он шарит рукой, нащупывая рядом коробочку, и разрывает поцелуй, шепча с полуулыбкой: - Кольцо-то наденешь? Кажется, Курт чуть слышно матерится сквозь зубы, а потом нервно смеется, когда замечает пальцы Блейна, поправляющие серебряный ободок, уже оказавшийся на его руке. - О Боже мой, это на самом деле происходит. О Боже мой. Блейн улыбается и притягивает своего парня — вернее, уже жениха — для очередного поцелуя. *** - Блейн? - Ммм? - Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. *** - Знаешь, когда мы занимались сексом... - Где романтика, Курт? - ...когда мы занимались любовью и мне в поле зрения попадало кольцо, и я осознавал, что оно на моей руке, это... Это было такое странное чувство. Да, у нас каждый поцелуй как первый, и каждый секс как в первый раз, ну, в эмоциональном плане, но это... Это словно полностью повторило ту ночь, после премьеры «Вестсайдской истории». Может, это даже было сильнее. - Я знаю. И, кроме того, это будто финальный штрих, чтобы показать всем, что ты мой... - Кто? - Просто мой. - Да. Твой.