Вишневые пироги и метеоритные дожди

Дни на земле тянутся бесконечно. И поначалу было сложно привыкнуть к земным суткам. К тому, что есть день, есть ночь и долгая пустота. Тихая, совсем тусклая. Но со временем ты опять к этому привыкаешь. Понимаешь, что неделя – это 7 дней, месяц – это 30 дней, год – 365 дней. Время обратно схлопнулось до человеческих рамок. Тех, которые когда-то были привычными. Широ работал курьером в транспортной службе. Жил в доме с белым забором. Водил шевроле и дружил с соседями. Почти американская мечта. Только без жены и детей. Но пёс у него был, золотистый лабрадор Мёрфи. Утром на пробежки вместе выходили. Почти всё вместе делали. Широ даже на скейте его научил кататься. Зачем – непонятно. И Широ нравилось жить человеческой жизнью. И дом нравился, и работа, и пёс. Широ был героем миссии на Кербере. Очень почетно, ордена и все дела. Пособие давали, дом вот оттуда же, и сказали, что с трудоустройством проблем не будет – их и не было. Про Вольтрон и знали-то только закрытые ассоциации. В Гарнизоне верхи. Мир едва пережил информацию о Кербере и этой экспедиции. Шумиха не один год была. Такие новости, как спасение миров пятью львиноботами, которые собирались в одного большого львинобота, могли взбудоражить мир так сильно, что предугадать исход таких событий практически нереально. Разумеется, никто из паладинов не жалел о том, что они приняли в этом участие и спасли, на секундочку, бесконечность. Но все понимали, что это могли быть и не они. И про тех, других, тоже никто не прознал бы. И никаких пособий за спасение мира не давали, ни орденов, ни званий ребята не получили. Только Гарнизон сделал каждому свои уступки. Вот и получились защитники вселенной. Во всех вселенных и галактиках, кроме солнечной системы. Но Широ не жаловался. Не хотел он славы. И никто из них не хотел, на самом деле. Особенно на Земле. Это вышло на руку тем самым верхам. Но в конце концов каждый получил, что хотел. *** Кит вытягивается рядом и обнимает Широ одной рукой. – Что ты будешь делать, когда всё закончится? – Я бы хотел вернуться на землю и жить нормальной жизнью. – Ммм, – тянет Кит и жмется ближе. В боксе не холодно. Хоть и покрывала совсем тонкие. А Кит жмется так, будто Широ сейчас исчезнет и всё закончится прямо здесь. – А ты? – спрашивает Широ, хоть он и знает ответ. – Останусь, – коротко отвечает он и гасит свет на небольшой панельке над ними. Кит был звёздами. Он был куском неба. Небо становится понятием доступным, и они в нем как в тумане. Кажется, что хочется до него дотянуться, но обернёшься – и оказывается, что ты уже внутри. И Кит был этой частью. Звёзды должны быть среди звёзд. Широ понимал это. Он знал, что без этого Кит и вовсе не Кит. Что он останется тут. Что он будет рад находиться в синем сияющем пространстве, пусть даже и жизни не хватит, чтобы увидеть каждый уголок вселенной. Когда Кит получил все ответы на свои вопросы, ему больше не нужно было скитаться и искать. Ему больше не надо было понимать и бояться, бороться. Широ знал, что Кит закончил уже самую важную битву... с собой. И он уже свободен. И ему оставалось только подарить эту свободу бесконечному пространству, куда вечно будет стремиться всё его существо. *** Там они были семьёй, а сейчас Широ не чувствует даже отголосков тех ощущений единства, сплоченности и прочей-прочей ерунды. Они общаются между собой в дозированных количествах, и Широ это устраивает. Вопросов не так много. Когда борьба за спасение вселенной закончилась, Пидж была рада. Она нашла брата, нашла много нового, нашла бесконечное поле для изучения. Широ был уверен, что если когда-нибудь мир и узнает о Вольтроне, о других измерениях – то только благодаря ей. Она единственная поддерживала связь с Аллурой. Но пределы солнечной системы не покидала, потому что это опять могло привести к исчезновению на несколько лет. Они с Мэттом иногда приезжают. На вишневый пирог. Широ любил вишни. Она спрашивала про него, но Широ всегда отвечает одной и той же фразой: "Я не знаю, где Кит". Ханк тоже выдохнул с облегчением. Широ знал, что Ханк сделает так же, как и он сам. Вернется – и на этом всё. Широ только остался в округе Колумбия, а Ханк уехал в Оклахому и открыл там пончиковую, спасибо тем самым уступкам Гарнизона, в который Ханк не вернулся. Вроде как и механиком подрабатывал. Звучал звонко, к Лэнсу часто приезжал, у Широ бывал лишь однажды и показал, как делать правильный вишневый пирог. Спрашивал, как Кит. А Широ всегда отвечал: "Я не знаю, где Кит". *** Так и получилось, что Широ не хотел конца войны с Зарконом. Так и получилось, что Кит тоже не хотел. Они знали, чем это кончится для них. Конечно, мир, спасение, процветание, миллиарды и миллиарды жизней, которые они спасали... Они стояли за этим делом, они делали всё, что могли. И с содроганием думали о конце. Кит признался в этом ночью, под одеялом. Он говорил и говорил и говорил тихо, и думал, что Широ спит. А Широ проснулся, едва Кит сказал: "Я не хочу, чтобы всё заканчивалось". Казалось, что всё началось тогда, когда они стали паладинами, защитниками вселенной, но на самом деле – гораздо раньше. Со студенчества в Гарнизоне, с миссии на Кербере, со спасения. А та невидимая нить, которая связывала их, стала осязаема уже после. Когда им всем было безумно страшно, когда они поняли, что это всё не понарошку. Кит пришел со своим одеялом, а Широ не стал ему ничего говорить. И отношений они не выясняли. Какие тут могут быть выяснения, когда им хочется просто быть, когда каждый час может быть последним. Потом даже прятаться не хотелось. Выбирая между каким-то никому не нужным таинством и губами Кита перед битвой, где они, возможно, могут умереть, конечно, выбиралось второе. И никого это, кроме них, не волновало. И всё выяснение отношений сводилось к коротким "люблю" в рации. Вот и все, что между ними было. Короткие слова, но немалое значение. Какая разница. А когда всё заканчивалось, хоть и ненадолго, Широ толкался в Кита на сухую. И тот говорил, что именно в такие моменты чувствовал себя живым. Широ хотел для Кита самого лучшего. Даже лучшего себя, но когда времени мало, а адреналин бьет в голову, и критически хочется быть вместе, то этому "лучше" нет места. Так и получалось, что они иногда занимались сексом прямо во львах. Вернее во льве, в черном. В красном – только однажды, и тот психовал, сколько бы Кит его ни успокаивал. Когда в тебя толкаются без смазки, очень сложно сосредоточиться на чем-то ещё, особенно на бешеном красном. Потом Кит и не пытался. Вышло даже смешно. Очень хотелось взять Кита медленно и нерасторопно, и не один раз, а потом долго-долго целовать его везде. Как ни странно, сам Кит говорил, что ещё успеется. А потом говорил "забей". Его всё устраивало, но выбирать не приходилось. А иногда сил вообще ни на что не было. И страха не было. И они сидели на панорамной площадке плечом к плечу. Кит говорил, что ему хочется рассыпаться на все эти мелкие звёзды, и Широ хотелось того же. Но если бы кто-то сверху предложил Широ поменять это на что-то другое, он бы ни за что не согласился. И в тот момент стало понятно, что они оба одержимы теми самыми "люблю" в рации, тем самым сексом впопыхах и в самых неудобных местах, поцелуями прилюдно, отчаянными объятиями ночью... когда удавалось поспать. *** Когда борьба за спасение вселенной закончилась, Кит и Лэнс расплакались, как дети. Широ тоже так хотелось. Он смотрел на них и ничего не делал. Потому что их было двое, и они были безутешны. Широ не мог сказать, что "сошлись" – это слово, которое подходит для них. Они не просто сошлись. Сработались, сблизились, сроднились. И ни для кого не стало сюрпризом, что Лэнс отдал бы жизнь за Кита, а Кит – за Лэнса. Потому что они шли к этому очень долго. И приобрели дружбу в лице друг друга такую, что даже сам Широ завидовал им. Лэнс вернулся в Гарнизон. Закончил академию. Стал лучшим пилотом. Стал лучшим стрелком. Стал лучшим. Гарнизон позвал его в преподавательский состав, и он, конечно же, согласился, с условием, что перед этим съездит домой на какое-то время. Гарнизон шел на уступки. Пожалуй, с Лэнсом Широ поддерживал самую крепкую и частую связь. Иногда консультировал его на добровольных началах. И Лэнс не задавал вопросов. Он и сам ничего не знал... и понимал, что Широ тоже. *** Тогда Широ с Китом сходили в бар. Выпили немного, чтобы расслабиться и прийти в себя. И трое суток жили в мотеле. Медленно занимались сексом. И больше одного раза. Без страха, без адреналина. Ели земную еду, смотрели новости и снова занимались сексом. Но Широ знал, что им ещё предстоит разговор. И утром четвертого дня случился апокалипсис. Всего лишь в рамках гостиничного номера. Но слишком огромный для Широ. А для Кита – вообще размером со вселенную. – Ты знал, чем это всё для нас закончится, – спокойно пытался объяснить Широ. Они же тогда... они же тогда знали, где чье место. – Я думал, ты передумаешь и полетишь со мной! - кричит Кит, сминая свою майку. – Извини? – говорит Широ, – что не оправдал твоих ожиданий. Но я устал от бесконечности. – Устал?.. – Кит садится на кровать, подбирает под себя коленки, и кажется, что сейчас начнет плакать. Но Широ знал, что не начнет. Больше никогда не будет. – Прости, детка, – Широ садится рядом и обнимает его. Сначала Кит не реагирует, а потом обнимает отчаянно. Прячет лицо на груди и начинает бессвязно бормотать. – Как же как же я без неба я не смогу без тебя но и без неба тоже я ненавижу землю Широ Широ почему почему так Широ я не могу я не смогу... Широ всегда будет вспоминать этот монолог. На следующий день, когда Широ провожал Кита, тот сказал, что всё понимает. Просит прощения за эгоизм и не говорит "увидимся". Говорит: – Вспоминай меня, когда увидишь метеоритный дождь не в сезон. Широ вспоминает Кита каждый день. Каждый новый день, который, кажется, длиннее предыдущего. Даже несмотря на то, что метеоритного дождя не в сезон ещё не было за все эти годы. Пока однажды Мёрфи не будит его ночью в начале мая. – Парень, ты чего, – сонно спрашивает Широ, пока пёс нетерпеливо прыгает у его кровати, вертится юлой и иногда лает. – Ну, что? Что ты хочешь? Широ встаёт и идет за ним, а тот ведёт его на улицу. – И что ты там среди ночи нашел, дружище? – спрашивает опять Широ, открывая дверь на улицу. А потом он видит, как небо сходит с ума. Выходит на крыльцо босой, садится на ступеньку и смотрит вверх. На то, как Кит играет звёздами в бильярд. А уже утром стоит на пороге. Такой же красивый. Взрослый. С волосами до лопаток и всего на пару дюймов ниже Широ. Говорит: - У тебя милый пёс. И остаётся у Широ на три дня. Секс, земная еда и новости. И Широ чувствует, как наконец-то живет. Утром четвертого дня Кит собирается улетать. Ничего не изменилось. Ни в них, ни в их чувствах. - Знаешь, - говорит Кит перед выходом, и Широ вопросительно приподнимает брови, - я люблю вишнёвые пироги. - А я люблю метеоритные дожди. Кит улыбается. Говорит "увидимся" и уходит.