Ласточка.

«Это не я тебя прощаю, и это не голос мой, это ангел-хранитель, он за моей спиной. Обо мне радеет, ищет душу мою в золе, сокрушается: как я живу во зле.» Озеров старший сам и не помнил, как забрал избитого после потасовки в школе сына-мудака из участка, добавив ему парочку новых ссадин на наглом лице парня. Но каким бы ни был Максим, он его сын, а поэтому мужчина подключил все свои связи, чтобы юноша не загремел за решётку, где он просто навсегда сгниет. Он ведь ещё ребёнок. Теперь Макс постоянно находился дома под наблюдением психолога. Парню прописали некоторые препараты для восстановления нервной системы. Действительно, Озерову нужна была долгая, эффективная реабилитация. Отец вошёл в комнату. Максим, молча, сидел на кровати, отставив свой обед, приготовленный матерью. — Как ты, сын? Есть какие-либо результаты после работы с психологом? Или все-таки этого мало? Услышав знакомый голос, парень обернулся на отца. Разговаривать ему не хотелось. Ни с кем. Было желание сбежать отсюда, из этой томной и душной комнаты. Кстати попытки побега были, однако все безуспешно. Макс так и не шёл на контакт. Мужчина решил, что слишком мягко завёл беседу с провинившимся ребёнком, поэтому нужно было поговорить с ним, как со взрослым человеком, отвечающим за все свои слова и поступки. — Так, Максим, ты мне скажи, что с Аней? Она знает о твоей новой «любви» и истории в школе? Вопрос об Энн слегка обескуражил парня, но на него он решил ответить папе. — С ней ничего. Я бросил ее перед разборками, сказав, что не люблю. Но и я реально не люблю, я искренне люблю Марину! Понимаешь?! Голос Максима начал переходить на крик, нервы снова сдавали. Лицо юноши покраснело, у него свело скулы. По мимике было видно, что эта тема очень неприятна ему. Но отца тоже не обрадовал ответ сына. В этом случае мужчина был во всем на стороне брошенной Морозовой. — То есть ребёнка сделать ты любил, а отвечать за свои действия и нести ответственность — нет? Скажи мне, сын, ты мужик вообще или нет? Я никогда не поверю в твою мнимую «любовь» к учительнице. Ты просто вне себе, Максим. Понимаешь, Аня тебя потом может и не простить, считай, ты потерял любящую девушку и свою дочь. Жизнь проебал. После последних грубых слов мужчина покинул комнату сына, громко хлопнув дверью. Этот манёвр да нравоучения вывели Макса из себя. Он швырнул чашку с зелёным, успокаивающим чаем в стену с криком: — Я вас всех ненавижу! И тут по его щеке скатилась предательская слеза, настолько гадкая, что он не мог контролировать ее. Озеров запутался. Тем временем жизнь Энн потихоньку налаживалась. С ней рядом надёжный, по мнению матери, но не ее, человек, который всегда и во всем поддерживал ее, помогал. Скоро у девушки экзамены, выпускной, и без двух дней двадцатая неделя беременности. У неё все ещё была надежда, что Рома отстанет от неё, бросит из-за ребёнка, но с каждым днём Васильев все больше наседал на Анюту, так он называл «свою» любимую. А она все не могла привыкнуть к нему и хоть на секунду забыть про Макса. Сегодня парочка собралась пойти в кино. На тот фильм, премьеру которого Энн и Максим ждали вместе. Голубое небо затягивается плотными серыми тучами, так что и солнца не видно. Где-то там, над облаками, оно продолжает светить, а к нам на землю с трудом пробивается его неяркий свет. В пасмурный день все вокруг кажется прикрытым легким серым покрывалом. Деревья, цветы, дома — все имеет приглушенный цвет, краски будто меркнут. Цветы прикрывают свои бутоны. В такую погоду ничто не отбрасывает тени, поэтому и кажется однообразным. Серый асфальт, серые стены, серое небо. Часто в пасмурную погоду портится настроение, появляется легкая грусть. Грусть была и в душе Энн. Вот что-то тревожило девушку, но она до сих пор не поняла, что. Девушка быстро собралась, надев привычные темные джинсы с небольшими потёртостями и нежного, пастельного цвета толстовку. Рома хотел подняться в квартиру и там встретить Энн, но она приказала парню ждать ее внизу. Морозова схватила небольшую сумочку с ключами, кошельком и телефоном, но не тут то было, на выходе ее остановила мама, на лице которой была лукавая улыбка. — Куда собралась, Анечка? Не уж то с Ромой гулять? Допросы матери всегда раздражали Энн, а сейчас, когда они были связаны с Ромой, в особенности. — Да, мам, мы в кино. Вечером приду. Пока. Дверь хлопнула, и Ани словно след простыл. Во дворе ее ждал Васильев. Парень сразу же заключил девушку в объятия, как только она вышла из подъезда. — Я так скучал, Анюта. Как ты? Как самочувствие? Энн слабо улыбнулась парню, все ещё находясь в его руках. — И тебе не хворать, Ром. Все хорошо, чувствую себя нормально. Токсикоз уже давненько прошёл. Похоже Морозова лишнего ляпнула. Будто бы ему интересно про ее токсикозы всякие. Хотя, видимо, интересно, раз интересуется ее здоровьем. Или из вежливости? — Это не может не радовать, принцесса. Пошли скорее в кинотеатр, а то опоздаем на премьеру! Ты же этого не хочешь? Васильев заботливо взглянул на Аню. Она даже немного смутилась, на щеках появился лёгкий, нежный, но довольно-таки заметный румянец. — Конечно не хочу, пошли. Наверное раньше бы, даже пару дней назад Энн давно бы вырвалась из объятий нелюбимого ей парня, но сейчас она шла с гордо поднятой головой, крепко прижатой к сильному, мужскому плечу Ромы, словно крича всему миру: — Это мой парень! «Парочка» быстро дошла до Стрекозы, сразу же купив билеты на нужный фильм. Кстати ужасов. Времени до сеанса было десять минут, поэтому ребята успели купить попкорн, Рома себе газировку, а Энн обыкновенную минеральную, негазированную воду. Ужастик, действительно, оказался страшным. Аня никогда не боялась каких-то либо ужасов или триллеров, но сегодня, возможно в силу своего положения и бушующих гормонов, весь сеанс покрикивала, частенько прижимаясь к Роме или хватая его за руку. А брюнету было очень весело от этого. Какой же милой и беззащитной ему казалась Морозова. Ребята вышли с кинозала в хорошем настроении, словно посмотрели они не фильм ужасов, а самую гениальную комедию. Энн внезапно взяла Рому за руку, посмотрев ему в глаза, нежно произнесла. — Спасибо, Ром, что вытащил меня из дома. Реально. Мне было очень весело, где-то страшно, но главное хорошо! Вообще спасибо за все. Васильев обнял девушку, поглаживая по голове. Сейчас он был тоже счастлив. — Анюта, я очень рад, что смог вызвать у тебя хоть какую-то положительную эмоцию. Принцесса, я для тебя буду делать все, что хочешь. Веришь? Аня широко улыбнулась после слов Ромы, а вместо ответа на заданный ей вопрос, аккуратно, с какой-то опаской коснулась своими губами губ Васильева. Парень естественно ответил на поцелуй, углубив его. Теперь он знал, какое на вкус его счастье. — Так это да или нет? Брюнет мило подмигнул Энн, а та, рассмеявшись, лукаво ответила. — А ты как думаешь? Рома сделал вид, что подумал и произнёс. — Думаю, что да. И снова улыбка Анюты в ответ. Он уже был влюблён в самую красивую и солнечную усмешку на свете. — Ты прав. Парочка двинулась к выходу из Стрекозы, захотев прогуляться ещё и на свежем воздухе, несмотря на пасмурную погоду, ведь это очень полезно для беременной Энн. Внезапно девушка остановилась, сразу же схватившись за свой ещё небольшой, но очень заметный, округлившийся животик. Рома очень испугался. Он с паникой в голосе спросил: — Аня, все в порядке? Но вместо ответа на вопрос он почувствовал какие-то невероятные ощущения. Девушка взяла его руку и приложила к своему живому. Энн и сама не ожидала, что позволит себе это. Малыш первый раз начал шевелиться. Это какое-то космическое чувство. Морозова начала даже смеяться от счастья. — Рома, ты это почувствовал? Она пиналась. Первый раз. Представляешь? Васильев тоже расплылся в улыбке. Естественно он впервые в жизни ощущает шевеления ребёнка в утробе матери. И это вызвало в нем какой-то необъяснимый словами восторг. — Блин, Анют, это так круто! В этот момент парень даже и забыл, что малышка, находящаяся под сердцем «его» любимой принцессы, вовсе не его ребёнок.