Детка, детка, ты — карамельный макиато

Чонгук пошёл в ближайший к нему Старбакс, уже испытывая благоговейный страх в ожидании, когда его позовут к прилавку, и задаваясь вопросом, какую же смешную вариацию его имени он услышит на этот раз. Он переехал в Соединенные Штаты почти три года назад, и с тех пор ни один бариста не смог произнести его имя правильно. Честно говоря, он начал думать, что список орфографических ошибок был бесконечным. Когда человек перед ним окончательно сделал заказ, он вздохнул и был готов к тому, чтобы сделать всё настолько быстро, насколько это только представлялось возможным, с таким минимальным взаимодействием, на которое только была способна его сноровка, тогда он и обнаружил, что застыл на месте, когда, вероятно, самая красивая улыбка, которую он когда-либо видел, была нацелена на него. — Привет, добро пожаловать в Старбакс. Что я могу приготовить для вас? — Чонгук сглотнул, голос этого парня был настолько сладким, что он был уверен: если бы сахарная вата могла говорить, она звучала именно так. — Сэр? Ох, предполагалось, что он должен был ответить. — Эм… — Отличная работа, Чонгук, очень красноречиво. — Большой карамельный м-макиато, пожалуйста, — он хотел ударить себя по лицу за заикание, но парень — Чимин, судя по его бейджику, — всё ещё улыбался ему, и единственное, на что он был способен, — глазеть на него. — Это всё? — спросил Чимин, боже, Чонгуку хотелось утонуть в его голосе. — Ага, — пробормотал он и почесал затылок, внезапно занервничав, когда нужно было сказать этому парню своё имя… хоть у него и было необычное имя для Америки как таковой и не исключено, что для некоторых коренных корейцев тоже, судя по выражению его лица. — Ваше имя? — глаза Чимина радостно мерцали, и Чонгук почти потерял дар речи, когда их глаза встретились. — Э-э… Чонгук, — он мысленно похлопал себя по спине за то, что не допустил ошибку в собственном имени, и увидел, как Чимин кивнул и записал его на стаканчике. В данный момент, Чонгука даже не беспокоило то, какие буквы написал парень, он просто хотел заплатить и уйти оттуда как можно скорее, чтобы не чувствовать себя ещё более неловко. — Спасибо вам, — Чимин снова улыбнулся, когда передавал его заказ, и Чонгук подумал, что ему, может быть, следовало бы проверить свои лёгкие, потому что за такое короткое время у него так много раз перехватывало дыхание. — Мы скоро позовём вас, чтобы вы смогли забрать свой напиток. — С-спасибо, — Чонгук почувствовал, как его лицо пылало, и Чимин хихикнул, прежде чем обратился к следующему клиенту в очереди. Чонгук сел за соседний столик, делая глубокий вдох и размышляя о том, что это, наверно, был самый травмирующий опыт в его жизни — включая его первый поцелуй, и это о чём-то да говорило. Он вытащил свой телефон и пролистывал социальные сети, пытаясь расслабить свой мозг, но вскоре обнаружил, что следил за движениями Чимина за стойкой. Правда заключалась в том, что Чимин был настолько красив, что он ни в жизни не смог бы отвести взгляда. У того был определённый блеск, который заставлял всю кофейню сверкать. Это было в том, как парень обращался с клиентами: с тёплой улыбкой и всегда готовый помочь; в том, как он пел себе под нос, пока работал, или же в том, как он время от времени хихикал над чем-то, что говорили его коллеги. Чонгук был уверен, что те, кто был довольно-таки удачлив, чтобы заполучить в свои жизни парня, не нуждались ни в ком больше. Чонгук убрал свой телефон в карман и вышел к балкону, надеясь, что Чимин скоро закончит с этим клиентом, чтобы он по пути мог бросить «спасибо вам». Но там была одна весьма сбитая с толку женщина, которой и жизни бы не хватило, чтобы решить, чего же она хочет, поэтому Чонгук ушёл, а Чимин всё ещё терпеливо объяснял ей разницу между двумя конкретными пирожными. Он уже был на полпути к двери, когда увидел это. Чонгук :) Он прочитал это снова, и снова, и ещё один раз, чтобы быть уверенным. Каждый раз, когда смотрел, он думал, что что-то изменится, и у него будет ещё одна ужасная вариация своего имени. Но нет, оно было там, оформленное чёрным маркером и самым симпатичным почерком, который он когда-либо видел: Чонгук, без единой пропущенной буквы и без лишних слогов. — Что-то не так? — он быстро обернулся, будучи почти уверенным в том, что у него на лице было самое комичное выражение, и увидел, что Чимин окинул его хмурым взглядом. — Э-э… — подавился Чонгук и ничего себе, его словарный запас оказался нешуточным в этот день. — Я написал ваше имя неправильно? — Чимин прикусил свою нижнюю губу, и Чонгук вырвался из своего транса только лишь для того, чтобы подойти туда, где с другой стороны прилавка стоял парень. — Н-нет! — выпалил он, и Чимин сдерживался от улыбки, явно изумляясь тому, каким слегка опьянённым казался Чонгук, теребивший стаканчик кофе. — Вы… вы написали всё правильно, на самом деле. — А? — на этот раз тот позволил себе улыбнуться, когда прислонился рукой к столешнице. Чонгук никогда бы в своей жизни не признался, что тогда покраснел от взгляда Чимина. — Я переехал в Америку три года назад, и Вы — первый человек, который написал моё имя правильно без моей помощи, — пробормотал Чонгук и почесал затылок, внезапно осознав, что он, вероятно, создавал шум из ничего. — Ну, я кореец, так что… — Чимин пожал плечами, и он всё ещё улыбался, и Чонгук был уверен, что видел ангела. — Я узнал его. — О, правда? — Чонгук скривился от корейского, непроизвольно сорвавшегося с губ — привычка, с которой он всё ещё не мог порвать. — Да, правда — ответил Чимин также на корейском, и Чонгук почувствовал тепло во всём теле. Он осознавал, что почва из-под его ног не должна быть выбита кем-то, кого он только встретил, но это было невозможно — не с тем, каким образом Чимин разговаривал с ним. — Переехал сюда шесть лет назад в качестве сумасшедшего эксперимента, который закончился работой здесь, — он засмеялся, его голос был чуть выше, чем когда он говорил на английском, и этого оказалось почти слишком много для того, чтобы не потерять самообладание. — Пусан? — спросил Чонгук, диалект звучал знакомо и словно по-домашнему для его ушей. — Да, ты тоже? — Его улыбка стала даже ещё ярче — не то чтобы Чонгук думал, что это было возможно, — и они оба подняли глаза, когда парадная дверь открылась, и вошла пара. Чонгук подумал, что Чимин расстанется с ним, чтобы вернуться к работе, но тот просто сжал его запястье и сказал: — Подожди здесь. Чонгук вдруг вспомнил о напитке в своих руках и, наконец, сделал первый глоток, наслаждаясь сладким вкусом на своём языке. Не такой сладкий, как Чимин — определил его мозг, и он чуть не выплюнул кофе от внезапной мысли. Снова он поймал себя на том, что ему пришлось бы называть «Эффектом Чимина»: вся окружающая атмосфера, казалось, плавала от присутствия парня, делая все гораздо более терпимым и лёгким. Он видел это на лицах пары тоже: когда Чимин шутил вместе с ними и принимал их заказы, заставляя почувствовать себя настолько дома, что они, без сомнения, вернулись бы обратно, даже если только из-за баристы с личностью, сотканной из солнечного света. Кое-что ещё вспомнилось Чонгуку, когда он взглянул на часы на запястье: он должен был бежать на работу, в противном случае его босс убил бы его, прежде чем он даже смог нормально войти в здание. Но всё же решил, что ещё от нескольких минут он не пострадал бы — слишком сильно — поэтому парень ждал, когда Чимин вернулся туда, где он всё ещё стоял. — Мне нужно идти на работу… — сказал Чонгук, вернувшийся к английскому, и надеялся, что Чимин не услышал разочарования в его голосе, — но в следующий раз, когда я буду здесь… я куплю тебе кофе в твой перерыв, — он выдавливал из себя слова, несмотря на то, что его лицо пылало, — знаешь, чтобы поблагодарить тебя за правильное написание моего имени, — он почувствовал, что ему нужно было добавить, и Чимин хихикнул от оправдания. — Хм… — он притворился, что на некоторое время задумался, прежде чем надулся. — Я слишком много провожу времени в окружении кофе. — О, эм… — Чонгук думал о самом быстром способе побега, когда лицо Чимина расплылось в улыбке. — Как насчёт ужина? — предложил Чимин, подождав, пока Чонгук сделал ещё один глоток кофе, а младший поперхнулся, когда до него дошёл смысл слов. — Э-эм, я… — он перестал мямлить, прежде чем смог бы поставить себя в ещё более неловкое положение и желал, чтобы его сердце успокоилось, лицо горело так, будто он был на бразильском пляже без солнцезащитного крема. — К-конечно. — Ах, ты такой милый, — пробормотал он на корейском, когда Чимин выстрелил в него ещё одной из своих ослепительных улыбок, и Чонгук, честно говоря, не знал, как он оказался всё ещё жив. — Дай мне свой телефон, чтобы я мог записать в него свой номер. После того, как он почти сгорел, нервничая и краснея так сильно, что, вероятно, напоминал помидор, Чонгук вышел из кофейни с назначенным свиданием, его сердце билось с милю в час, а щека горела в том месте, куда Чимин поцеловал его, прежде чем тот ушёл. Возможно, все эти годы, когда люди, произносили его имя неправильно, в конце концов того стоили.