***
Прошло где-то двадцать минут, а Наруто страшно открывать глаза. Его пугало то, что написано на этих бумагах. Он вспоминал свои тяжёлые времена в деревне, читая это. Наруто еле сдерживал слёзы и громкие крики на… самого себя? Да, теперь хотя бы половина стала понятной, но, если честно, лучше бы он не знал. Тоталитаризм и фашизм, вот чем пропитаны эти бумаги. Личные письма, приказы, планы на день, цели, — всё это было здесь. Наруто сейчас активно боролся со своим разумом, потому что бить себя сейчас смысла нет, а остальные люди являются лишь пешками в… его руках. Сколько людей уже пострадало от этих маленьких, но мозолистых и грубых рук? Сколько ещё этот человек планирует унизить, подчинить или истребить? Зачем он это делает, какую цель преследует? Наруто бросало в холод, когда он думал, что оказался в теле подобного человека. Это было совсем не в его характере. Его девственно-чистые мечты стать хокаге выглядят на данном фоне детскими, может даже идеалистическими. Наруто никогда не позволял себе мысли о чистой ненависти или порабощении. Зачем заставлять человека делать что-то против его воли? Наруто этого не понимал и никогда не поймёт. Он хочет, чтобы все были счастливы и любили друг друга. И этот странный план «Барбаросса», лежащий почти в центре стола, выглядит очень пугающе.***
За ним пришли и сейчас, как Наруто понял, время произнести речь, которая должна официально начать операцию. Он совсем не хотел этого, это не его дело, не разборки двух маленьких деревень. Здесь решаются судьбы миллиона людей, и он, именно он сейчас должен дать разрешение. Всё зависит от его слов и действий. Наруто шёл к микрофонам так, словно его ноги были деревянные. Он сглотнул, прокашлялся и начал говорить: — Я… хочу отменить эту операцию. Я не хочу быть диктатором и заставлять людей делать то, что они не хотят. Это совсем не моё, — голос был неуверенный, тихий, но Наруто твёрдо решил сказать всё, что сейчас запутанным комком вертится на языке. — Также мне трудно понять тех, кто старается навязать свои идеалы всему человечеству. Независимо от вашего внешнего вида, расы, пола, увлечений, вкусов и остальных аспектов никто не должен находиться в ужасе от завтрашнего дня. Наруто остановился, вытирая пот со лба. В зале все молчали. Никто не смел прервать его речь. — Мы все равны! Каждый человек имеет право на свободу, и поэтому нельзя делать то, что происходило до этого. Все наши печали и слёзы должны делать нас только сильнее, но никак не слабее. Никто не должен убивать нас только потому, что мы как-то отличаемся. Это право на жизнь даровано нам с рождения. Это то, о чём мы должны всегда помнить, — кажется, Наруто немного занесло, но голос стал намного уверенней. Он говорил свободно, повторяя составленный текст слово в слово, больше не чувствуя смущение. Где-то в стране сейчас люди голодают, пытаются всеми силами выжить, избегая солдат. — Солдаты! бросайте ваши оружия, не подчиняйтесь этим отвратительным идеологиям, не идете больше нога в ногу, стараясь соответствовать шаблону. У каждого должен быть свой шаг и позиция, которую он выберет сам! Наруто не мог позволить себе размахивать руками, но так хотелось добавить в его слова жесты, наполнить их живыми эмоциями. В горле пересохло, пришлось опять прокашляться. — Живите так, как хотите только вы и никогда не отказывайтесь от того, что близко вашему сердцу, — ещё чуть-чуть, последний глоток воздуха, и Наруто заканчивает, еле сдерживая слёзы. — Давайте же направим всю нашу силу в помощь другим, ведь так и должен поступать каждый человек! Горло словно раздирает изнутри, тело всё в поту, но в глазах самый настоящий блеск. Блеск, полный переживаниями и радостями, чувства свободы, уверенности. Он сделал всё правильно, а что будет дальше — уже не важно. Наруто просыпается от громких голосов за окном, однако, он уверен на все сто процентов, это всё было наяву. Может, в другом мире или месте, но оно точно было. Наруто улыбается и уверенно встаёт с кровати.