Shoot and run, my Valentine

Колено смачно врезалось в приборную панель. — Ай, блять! — пискнул Эрен, когда одновременно с ударом зубы прихватили мочку. — Машину разнесешь, чудовище, — шепот прямо в ухо вызвал мурашки по всему телу, а следом горячий язык скользнул внутрь, и вырвавшийся стон заметался по салону. — Пошли назад, — поймав лицо в ладони, выдохнул он. — Я так соскучился… — Всего два месяца, — с кривой ухмылкой возразил Ривай и с трудом сглотнул. Хваленая выдержка трещала по швам под бесстыжими губами. — Как два года, веришь? — отозвался Эрен хриплым стоном прямо в рот. — Давай по-быстрому, ну… Можешь даже не тянуть, — зеленые глаза откровенно блеснули. — Готовился? — Как ты любишь… — влажный шепот лег прямо на вибрирующие нервы. — Бесстыжая ты сучка, — протянул Ривай и сжал пацана между ног. Тело тут же выгнулось навстречу, слишком развратное и горячее, чтобы отказывать себе в удовольствии. И все бы ничего, и устоять можно, не школьник же, но два месяца без этого сексуального чудовища действительно были словно два года. Яйца ломило, так хотелось засадить ему и драть, пока не заскулит, умоляя прекратить. Тем более, паршивец готовился и чистый до скрипа. Не то чтобы это было важно, но иногда Аккерман брезговал пожать чью-то руку. А вот Йегера был готов вылизывать с макушки до пяток в любом состоянии. — Только не ной потом, — нетерпеливо согласился куда-то за ухо, по дороге прикусывая распутные губы. Распластанный на переднем сиденье Эрен отозвался гортанным стоном, добавляя градуса нездоровому желанию. Вместе с ним с надсадным треском сломалась выдержка, фоном жалобно звякнула пряжка ремня и реальность улетела к чертовой матери, стоило только перебраться в машине назад. Ривай любил их секс-марафоны, когда под конец болел член, а из раздолбанной дырки Йегера лилось как из ведра. Но по-быстрому любил больше, без сопливых прелюдий, только резко, до боли. Чтобы две минуты как вечность со вкусом слез и пота. И чтобы оргазм такой же хлесткий, острый. Им нужна сейчас бешеная случка с отборнейшим матом и сорванными криками, и, может, тогда они дотянут до вечера. Внутри Йегер был мокрый и горячий. Ривай с восторгом выдохнул сквозь сжатые зубы, грубо проталкивая пальцы глубже, вытаскивая, добавляя третий и снова принимаясь долбить скользкое очко. Паршивца под ним выгнуло и затрясло, начисто срывая. Он всегда тащился, когда его трахали пальцами. А Риваю нравилось смотреть. — Кончишь на руке? — хрипло и с трудом переводя дыхание. — Я… д-да… не знаю… а как же ты? — Эрен, пробиваемый судорогами, закусил край ладони. — Отсосешь. — Ох, черт… давай! Чуть не ослепнув от улыбки паршивца, Ривай прижался губами к колену на своем плече и втолкнул в скользкое уже четыре пальца. — Больно! — сорванным шепотом. — Не пизди, — еще один поцелуй в колено и тут же укус. — Рива-ай… порвешь… Жалобный скулеж ударил по перепонкам, но только завел. Как и слезы, выступившие на русалочьих глазах. — Тш-ш, не порву, — шепнул Ривай. — Моя раздолбанная блядь… Осторожный и какой-то ехидный стук в стекло прозвучал как гром небесный. Ривай вскинулся первым, сквозь черные пряди всматриваясь в запотевшее стекло, покрытое каплями моросившего на улице дождя. — На хуй всех, продолжай, — пробормотал Эрен, выгибаясь и пряча покрасневшее лицо в сгибе локтя. Но стук повторился, а следом низкий и хрипловатый, но все же девичий голос протянул с верной долей издевки: — Капрал, вы, что ли? — Блять, — выдохнул Эрен, узнав Имир. — Не отстанет, — сквозь зубы протянул Ривай и потянулся к кнопке стеклоподъемника. — Чего тебе? — спросил свирепо, не вынимая пальцев из горячей мокрой задницы и продолжая доводить Йегера до исступления. — Да Кристу вышла встретить… — начала Имир, пытаясь заглянуть в приоткрывшуюся узенькую щелку. — Вот и встречай, — отрубил Ривай и ловко огладил гладкий бугорок внутри пацана, отчего тот выгнулся, в немом крике распахнув искусанные губы. — …а тут машина вроде ваша. Интересно, думаю, что это капрал делает… — Личный состав проверяет, блять! — не выдержал Эрен. — Эрен? Ты там, да? То-то, смотрю, нога вроде как твоя у капрала на плече, — совершенно не смущаясь, ехидно продолжала рослая девица. — Да завались ты, коза конопатая, — не вытерпел тот, вскидывая руку и наобум дубася в приспущенное стекло. — Кстати, вас видно, — продолжала Имир, хохотнув. — Ну, не то чтобы совсем, но если сделать так… — она прижалась носом к запотевшему окну. — А ты не делай, — осадил ее Ривай и поднял стекло. — Ну нет, — жалобно простонал Эрен, когда проворные пальцы покинули его кишку. — Рива-ай! — Не судьба, засранец, — тот смачно шлепнул ладонью по голой ягодице, быстро вытер руку салфетками и начал приводить одежду в порядок. Последним заправил полувставший член в штаны, едва заметно покривил губами и решительно шоркнул молнией. — Подъем, принцесса. — У меня жопа гудит от тебя, — проныл Эрен и попытался пнуть любовника, но тот уже хлопнул дверцей. Из машины Эрен вылез прямо под дождь, моросящий совсем по-осеннему, и похуй что февраль. В воздухе стоял запах сырости, прелого леса и тумана, который уже затягивал подъездную дорогу. Небо низкое, желто-серое, почти цепляло брюхом верхушки окружавших со всех сторон сосен. Скользнув взглядом по веренице машин, уходящей к дому, Эрен понял, что они приехали последними. Не хватало только Кристы, если верить Имир, которая курила, прислонившись к капоту «плимута» Жана и ехидно посматривая на недовольного Йегера. — Не спать, рядовой, — донеслось до него словно издалека, хотя Ривай ушел всего на пару десятков шагов. Лес поглощал звуки. Они словно тонули во влажных мхах, облепивших шершавые красноватые стволы сосен и стелившихся у их подножья густым обманчиво надежным ковром. Эрен прибавил шагу, хотя гудящие яйца и сдавленный штанами стояк скорости не способствовали. И все же, несмотря на тотальный облом после двухмесячной командировки Ривая, усмехнулся на это его «рядовой». Сколько уже прошло лет после официальной отставки? Пять или что-то около, а он все никак не отвыкнет от старой армейской привычки, нет-нет да проскальзывающей вот как сейчас. Как и редкие кошмары с дикими мигренями, когда Ривай забивал на сон по несколько суток, превращаясь в живой труп. Случалось это редко. И еще реже приходило сообщение от неизвестного абонента, и Ривай исчезал в «командировку». Эрен молчал. А потом по возвращении ночами считал свежие шрамы на теле капрала в отставке. Он чуть скривил губы, лаская взглядом по-военному бритый затылок шагающего впереди Ривая. Конечно, лучше пальцами, чтобы чувствовать, как короткие волоски покалывают подушечки. А еще лучше было бы вернуться в машину и продолжить то, что начали. Потому что очко, растянутое любовником, невозможно пульсировало и требовало продолжения банкета. Черт бы побрал так некстати вылезшую Имир, страпон ей в горло. Зеленые глаза с сожалением оглядели невысокую, но ладную фигуру, бодро отмахивающую расстояние. Военная выправка была видна даже под безразмерным свитером, а сильные ноги в берцах на армейский манер уверенно чеканили шаг, будто на параде. Почти таким Эрен и увидел Ривая в первый раз.

***

— Знакомься, Эрен, мой брат, Ривай Аккерман. Прозрачный, ничего не выражающий взгляд заставил Йегера невольно выпрямиться, а очко — поджаться. Угрюмый мужик, едва достающий ему до носа, оглядел с макушки до пят и презрительно сплюнул в сторону. — Мистер Аккерман! — ладонь Эрена безответно повисла в воздухе. — Капрал Аккерман, — сквозь зубы отозвался странный тип и так и остался стоять, сложив руки поверх болтающегося через плечо маркера. — Эм-м… — промямлил Эрен. — Что неясно, рядовой? — прилетел хлесткий вопрос. — Что?.. Я… — совсем растерялся он. — Ривай, — попыталась одернуть брата Микаса, но попытка осталась без внимания. — Жду ответа. Эрен встретился взглядом с бесцветными, будто выгоревшими на солнце глазами и неожиданно улыбнулся. Даже для себя, что уж говорить о злобном коротышке напротив, у которого от подобной наглости дернулась щека. — Я веселю тебя, рядовой? — Нет, сэр, — распрямляя плечи под немигающим взглядом, поспешил ответить Эрен. — Тогда какого хрена ты лыбишься? — Виноват, капрал, сэр! В другой раз Эрен непременно рассмеялся бы, но именно сейчас почему-то было не до смеха. Еще один смачный плевок, на этот раз под ноги, и цепкий взгляд наконец утек в сторону, позволяя перевести дух. Стремный мужик. Вроде бы мелкий и дохлый, но простая черная футболка с длинным рукавом — и не холодно же ему без куртки! — плотно облегала поджарый торс, а замершие на стволе и расчерченные шрамами руки только на первый взгляд казались худыми. Вся фигура его походила на сжатую пружину, готовую выстрелить в любой момент, и он пугал до оторопи одной своей кислой рожей, на которой читалось презрение ко всему живому. — Не обращай внимания, — произнесла Микаса, прилаживая тубу* на пояс таких же, как у Аккермана и самого Йегера, штанов. — Он всегда ведет себя как оборзевший кусок дерьма. Эрен невольно оглянулся и прищурился. Аккерман лениво шагал по скованной изморозью грязи туда, где только что тормознул огромный черный джип военного образца. Первой из него буквально вывалилась… Ханджи Зое. С ней он был знаком поверхностно. Кафедра военно-полевой хирургии, где заправляла эта выдающаяся во всех отношениях дама, не имела к нему никакого отношения. — Мика, — позвал Эрен подругу, — а профессор Ханджи тут чего? — Не поверишь, — мрачно ответила та и подозрительно знакомо дернула щекой. — Они служили все вместе, — нехотя пояснила, натыкаясь на вопросительный взгляд, — Ривай, профессор Ханджи, командор Смит, майор Захариус, Нанаба. Было еще четверо. — Было?.. — переспросил Эрен. — Было, — отрезала Микаса, продолжая приводить амуницию в надлежащий вид. — Почему ты никогда не рассказывала мне этого? — изумился он. — Ты не спрашивал, — девчонка пожала плечами и вскинула маркер, будто целясь. — А Армин знает? Она просто кивнула и принялась цеплять на себя защиту. — То есть, мы будем играть в тактический пейнтбол с профессиональными военными? — уточнил Эрен со всем положенным ему природой сарказмом. — Заебок. — У нас есть Армин, значит, у нас есть шанс, — пожала плечами Микаса. — А еще у нас есть Йегер, который все феерично просрет, — раздалось за спиной. Эрен резко развернулся, хотя мог бы этого и не делать. Этот скрипучий с надменной ленцой голос принадлежал парню Микасы и единственному человеку, который вымораживал до мозга костей, Жану Кирштайну. Рисуясь как всегда, тот шагнул к девушке и поцеловал в уголок губ. — Привет, детка. — О, а вот и кавалерия прибыла, — не остался в долгу Йегер, пренебрежительно лыбясь прямо в довольную рожу закадычного врага. — Да ты, блин, задрал! — моментально вскипел тот, по горло сытый подъебками еще со старшей школы. — Да я даже не начинал еще, — отозвался Эрен. — Так начни, Йегер. Ну? Зассал? — Жан шагнул вплотную, вызывающе ухмыляясь. — Жан! — попыталась встрять Микаса, но ее жестко оттеснили. Меж тем к месту разыгравшихся страстей подтягивались остальные участники будущего пейнтбольного сражения. Со стороны административного здания по залитому зимним солнцем пожухлому полю бодро топала Имир, таща на себе аж три боевых комплекта. Высокая долговязая фигура в камуфляже смотрелась весьма органично, чего нельзя было сказать о старающихся не отставать кукольной Кристе, утопающей в форме, и Армине. Последний тоже оказался заложником камуфляжа, да и, вообще, выглядел, как диснеевская принцесса, не хватало только поющих вокруг зайцев, ежей и синичек. С несвойственной для себя беспечностью он проворонил начало конфликта; Имир же, издали заприметив назревающую драку, галопом рванула вперед, обогнав семенящих следом приятелей. Из джипа тем временем, продолжая что-то обсуждать, наконец выгрузилась остальная команда противников — двое внушительного вида мужиков в солнцезащитных очках и под стать им высокая блондинка. Они коротко и по-военному приветствовали подошедшего Аккермана, в то время как профессор Ханджи уже неслась в эпицентр событий. В кое-как нацепленной защите и небрежно сдвинутой на затылок маске она выглядела еще более нелепо, чем обычно. — Мальчики… мальчики! Высокий с монументальными бровями статный блондин заметил происходящее, усмехнулся и кивнул Аккерману на распоясавшихся малолеток. Тот же закатил глаза, смачно выругался и нехотя направился к зоне конфликта. Только Эрен всего этого не видел. Мрачно сверкающие глаза буравили лошадиную физиономию Кирштайна, который в ответ с предвкушением сжимал кулаки. Еще немного, и, казалось, эти двое, к ужасу Микасы, кинутся друг на друга, как задиристые дворняги. — Иди ты лесом, Кирштайн, — нахмурившись, бросил Эрен. — Не собираюсь я драться. — Что, смелости хватает только зад подставлять? — усмехнулся тот. — Говорят, у тебя неплохо выходит, а, Йегер? В голове уже знакомо зашумело, как бывало всегда, когда срывало тормоза к чертовой матери. В таком состоянии Эрен был почти неуправляем, что выходило боком не только его противникам, но и ему самому. Вот и сейчас, мгновенно вспыхнув, он хищно оскалился. — Допизделся ты, мерин, — выплюнул он в кривляющуюся рожу. — Прекратите сейчас же, оба, или… Резкий и громкий посвист оборвал Микасу на полуслове. — А ну, отставить! — гаркнули следом. Говорят, от окрика Македонского кони приседали. Были ли Аккерманы в родстве с прославленным полководцем, Эрен не знал, но то, что Кирштайн дрогнул крупом, заметил. И злорадно усмехнулся. За что тут же едва не отхватил от рассвирепевшего приятеля в ухо, даром смог увернуться. — Отставить, я сказал! Что за дерьмо тут происходит? Перед носом вдруг очутилась черноволосая макушка. Крепко пахнуло табаком, сушеными травами и… мужиком, терпким, горячим. Нетерпеливым. Теперь пришла очередь Эрена дрогнуть, но отступать он не собирался. Наоборот, его потянуло ближе, словно рыбешку, заглотившую крючок, и с той же обреченностью он понял, что пропал. Глаза бы выцветшие еще увидеть. Но перед носом маячил коротко стриженный затылок, в который жуть как хотелось уткнуться носом. Конечно, нос тут же сломают, но Эрен был готов рискнуть. Останавливала только породистая морда Кирштайна: огрести на его глазах — удовольствие так себе, ниже среднего. — Не знаю, какого хера тебе спокойно не живется, — тихо произнес Аккерман, обращаясь к застывшему Жану, — но в следующий раз будешь собирать выбитые зубы сломанными пальцами и… — Ривай, — перебила появившаяся откуда-то сбоку Микаса. — …и плевать, что ты спишь с моей сестрой, — как ни в чем не бывало закончил он. — Таких долбаебов — как грязи. Еще найдет. Усек? — Да, — нехотя отозвался тот, пасуя под неподвижным взглядом. — Свободен, — равнодушно бросил Аккерман, отступая. Эрену показалось, что он сдохнет от досады, когда насмешливый взгляд Кирштайна плетью прошелся от макушки до пяток, а следом полоснула презрительная ухмылка. Твою ж мать. — Я бы сам разобрался! Зачем вы? Прозвучало как-то по-детски. Эрен это понял и недовольно нахмурился, однако возвращать вырвавшееся было поздно. Вместо этого уставился вызывающе на бритый затылок, потому что сам мужик поворачиваться не торопился, по-прежнему глядя вслед отошедшей парочке. — Херовый выбор. — Что?! — опешил Эрен. — Херовый выбор, говорю, — отозвался Аккерман и наконец развернулся. Несмотря на оборзевшее заявление Кирштайна, Эрен блядью не был. Вернее, не больше, чем другие. Да и была-то у него пара-тройка неудачных романов да столько же случайных перепихов по пьяни. А у кого нет? Тот же Кирштайн не пропускал мимо ни одной юбки, пока внезапно не вляпался в отношения. Собственно, Микаса давно ему нравилась, еще с младшей школы, но раз за разом лошадиную морду отправляли пастись на ромашковое поле френд-зоны. А пару лет назад вдруг вернули в статусе бойфренда. Эрен не запомнил бы — у него самого в тот момент жопа жужжала от первого в жизни настоящего любовника — но внезапное повышение Жана совпало с собственным каминг-аутом и потерянным и почему-то полным безнадеги взглядом Микасы. Но не об этом речь. Не был Эрен блядью, не был. А вот желание отдаться этому жуткому Аккерману прямо тут — было. Настойчивое такое, неожиданно грязное, чтобы быстро и больно, чтобы унизительно. Появилось под тяжелым взглядом, которым тот окинул его, задержавшись зачем-то выгоревшими на солнце глазами на обкусанных губах; выплыло из потаенных закутков больного сознания, обдавая жаром нетерпения и страхом. В голове бешеными сайгаками скакали картинки одна похабнее другой, и Эрен в отчаянии почувствовал, как дернулся член. Почему в отчаянии? Да потому что ловить тут было нечего. — Эй, рядовой. Эрен вздрогнул. В распоясавшихся фантазиях его потрясающе жестко долбили и тоже звали рядовым, затягивая грубый армейский ремень на горле. — Не спи, — отозвался Аккерман. — И «спасибо» не мешает сказать. Наваляли бы тебе, придурку. — Не нуждаюсь я в защитниках, — огрызнулся Эрен, задетый за живое предположением, что он не сделал бы Кирштайна. — А в няньке? — тонкая бровь капрала выразительно дернулась вверх. — И в няньке!.. Вы издеваетесь? — Тогда, наверное, в толстом длинном хрене, — едва слышно пробормотал Аккерман себе под нос, но Эрен услышал. — Что?! — пискнул в ответ сорвавшимся голосом, боясь поверить ушам. — Что? Серый взгляд, конечно, ясен не был, но и никаких адских пучин, как пишут в книжках, там тоже не оказалось. Просто талый лед в весенней луже, и немного насмешки. И почему-то с вдруг расширившимися зрачками, отчего глаза стали совсем кошмарными, неживыми. Теперь вместе с членом дернулось и очко. И ладно бы от ужаса, так нет же, от предвкушения. Кажется, Эрен покраснел. Иначе чем объяснить удовлетворение, на секунду мелькнувшее на кислой физиономии капрала. — Ривай, ну что? Это к ним приблизились двое мужиков в камуфляже и с маркерами наперевес, при полной амуниции. Один охотно приподнял зеркальные очки, сложил твердые губы в неожиданно доброжелательной улыбке и протянул огромную ручищу. — Эрвин Смит. — Эрен Йегер, приятно познакомиться, сэр, — Эрен поспешно пожал жесткую ладонь и не удержался, присвистнул. В мощных руках тяжеловесный неуклюжий маркер казался не больше детского пистолетика. — Ух ты ж… Прям Капитан Америка! Смит закинул белобрысую голову назад и от души расхохотался. Мужчина рядом с ним одобрительно хмыкнул и перегнал зубочистку из одного угла рта в другой. — Любишь Марвел? — Конечно, сэр! Аккерман фыркнул, сплюнул себе под ноги и полез в карман за сигаретами, пробормотав нечто похожее на «детский сад». — Тогда заезжай как-нибудь в гости, — Смит вдруг подмигнул ему с заговорщицким видом. — У меня домашний кинотеатр на пятнадцать человек и все фильмы Марвел. Устроим марафон. Что скажешь? — Эм-м… — сразу не нашелся Эрен и отчаянно покраснел. — Сэр, ваше предложение, конечно, очень лестно, но… я не думаю, что… — Не знаешь, от чего отказываешься, — улыбнулся Смит. — Эрвин, мать твою, — вдруг подал голос Аккерман, выпуская тонкую струйку дыма, — он же решил, что ты хочешь его трахнуть. Эрен запунцовел, не зная куда себя деть и желая откусить голову Аккерману. Смит пару раз моргнул, глянул поочередно на него и капрала и рассмеялся. — О, прости, — добавил поспешно. — Мой интерес чисто… дружеский, скажем так. Бери с собой друзей, чем больше, тем лучше. Моя супруга будет только рада! Устроим барбекю… — Эрвин, — снова одернул его Аккерман, — ты что несешь? — Да тихо ты, — отозвался Смит через плечо, — для тебя ж стараюсь, Ривай, — и он активно задвигал бровями. — Что? — у капрала аж глаз дернулся. — Что?! — выдохнул в свою очередь Эрен. — А что? — не понял Смит. — Мальчики-и-и! Возникшая из ниоткуда профессор Ханджи приложила Смита между лопаток, на что тот даже не поморщился, и уставилась на Эрена с научно-испытательским интересом. — Привет, мы, кажется, не встречались. Я Ханджи! — она протянула пятерню и энергично затрясла его руку. — А ты, конечно же, Эрен! Рада наконец-то познакомиться, Микаса говорит о тебе постоянно. — Профессор… — Не-не, никаких профессоров, — тут же открестилась она. — Просто Ханджи. — Я тут Эрена с друзьями приглашаю к нам в гости, — встрял Смит, — барбекю, киномарафон… Эх, жалко снега нет! Можно было бы на снегокатах. — Да к черту твои снегокаты! Киномарафон — отличная идея! — Ханджи заискрилась энтузиазмом. — Соберемся на выходные, с ночевкой! Выругавшись, Аккерман отбросил окурок и зло сплюнул в сторону. — Ну а я про что? — подхватил Смит. — Майк, ты как? — Как скажешь, командор, почему бы и да, — ответил до сих пор молчавший высокий — выше Смита — мужик с зубочисткой во рту. Все происходило и решалось так стремительно, что Эрен едва поспевал за событиями. Еще полчаса назад он даже не знал этих людей, а сейчас они все вместе уже решали что-то насчет последних совместных выходных февраля. К ним меж тем подтянулись спортивного вида блондинка — Нанаба, как выяснилось, Микаса с Жаном и Имир с Кристой, включаясь в общую беседу. Понесся обмен телефонами, графиками работы и учебы и пожеланиями на грядущую вечеринку. Аккерман в творящемся беспределе участия не принимал. Взирал на все со стороны, и изредка Эрен ощущал этот скучающий, но цепкий взгляд на себе. И даже ловил его, особенно если внезапно вскидывал голову. Странно, в такие моменты он чувствовал себя раздетым, хотя, казалось бы, с какого перепуга. Но хуже было возбуждение, всякий раз толпой обалдевших мурашек катившееся по спине, и оставалось тихо порадоваться тесным штанам, сжимающим его позор. Подошедший Армин толкнул локтем в бок и сделал страшные глаза, молча интересуясь происходящим. Эрен неопределенно пожал плечами. — Ну вот и отлично! — Ханджи довольно потерла руки. — Тогда договорились. Отмазки не принимаются! — она завертелась на месте, чтобы убедиться, что возражений нет. — Эрен? Ты же придешь? Эрен растерянно замер. Хотелось брякнуть «да», но взгляд зачем-то утек на поиски мелкого злобного гнома и наткнулся на бритый и безучастный затылок. Блин. — Он придет, — раздалось за спиной с едва различимым смешком, заставляя резко обернуться. Смит улыбнулся и кивнул. — Я про Ривая. Он придет. — Мне все равно, — слишком поспешно открестился Эрен и для убедительности покраснел. — Я вижу, да, — хохотнул Смит, по-свойски кладя руку на плечо. — Кстати, у него никого нет, — добавил уже на ухо и отошел, оставив Эрена один на один с разбежавшимися мыслями. Кому именно тогда пришла в голову гениальная идея устроить на день святого Валентина пейнтбольное сражение, Эрен сейчас уже и не помнил. Да и подписался он на это только потому, что в том году сидел на сухом пайке, расставшись с последним любовником месяца три назад. И дурацкая мысль побегать по зимнему лесу с маркером наперевес показалась вполне себе ничего. Этот самый лес сейчас встречал приятной чуть покалывающей пунцовые щеки морозной свежестью, воплями дерущихся в голых кронах деревьев сорок и запахом хвои. Эрен вдохнул поглубже, прогнал из памяти последний взгляд Аккермана и сосредоточился на битве. Задача была банальной — не дать противнику проникнуть в их штаб, роль которого выполнял сарай, и удержать знамя. В идеале предполагалось, что надо попытаться умыкнуть чужое, но как отжать его у профессиональных военных Эрен не представлял от слова совсем. Впрочем, не один он. Нездоровым энтузиазмом пылали только дебилоид-Кирштайн, рисовавшийся перед девчонками, и Имир, которой в принципе было море по колено. Армин же предлагал разумный и хитрый план, как облапошить противника и не слить им игру в первый же час. Сверив часы и включив переговорники, они рассыпались по лесу. Сначала выбыла Криста. Ее подстрелили в первом же массовом бою, что завязался у небольшой речки в непосредственной близости от их штаба. Эрен расстрелял почти весь хоппер*, лежа на пригорке и стараясь задеть хоть кого-то из команды противника. Оказалось, что попасть в настоящих вояк не так-то просто. Они сливались с местностью, растворялись за стволами деревьев, а перебежки друг друга прикрывали таким шквальным огнем, что даже нос было стремно высунуть. И хоть команда Эрена играла неплохо, очень часто надирая задницы соперникам, против профи соваться было глупо. Но деваться уже было некуда, поэтому приходилось следовать отрывистым приказам Армина в ухе и маскировать свое отступление взрывами дымовых гранат.* В итоге, бесполезно расстреляв все дополнительные хопперы, Эрен каким-то чудом оказался недалеко от штаба. Заскочить туда и пополнить боезапас показалось неплохой идеей, только для начала не мешало осмотреться, чтобы не привести на хвосте противника. Что Эрен и сделал, замерев за шершавым необъятным стволом дуба. Было тихо и свежо. Вдалеке, по ходу, опять началась перестрелка, рвались светошумовые гранаты,* доносились неясные выкрики и уже знакомый посвист Аккермана. Эрен улыбнулся. Увидеть капрала в бою, когда они схлестнулись у речки, оказалось удовольствием почти эротическим. Он один стоил целого отряда. Стремительный и скупой на движения Аккерман действовал настолько споро и смертельно завораживающе, что Эрен понял, на кого будет дрочить всю оставшуюся жизнь. И, заглядевшись, еле унес ноги, пока капрал аккуратно, словно по учебнику, обстреливал его траекторию отступления. И не попал ни разу. Об этом подумалось только потом, с бешено ухающим сердцем и каким-то первобытным восторгом — он хотел оставить Эрена в игре! Хотя мог бы подстрелить. Мог бы. Резкий уже знакомый посвист прошил тишину совсем близко. Словно очнувшись, Эрен рванул к штабу. На то, чтобы забить тубу снарядами и поменять баллоны со сжатым воздухом, должно уйти не больше пяти минут. На то, чтобы забаррикадироваться в старом сарае — хрен его знает сколько, но не удержать штаб и отдать противнику знамя нельзя. Внутри оказалось определенно теплее, чем на улице. Наверное, деревянные стены и необъятные брикеты спрессованной соломы удерживали тепло, а может, виновата была железная крыша, нагревшаяся даже под чахоточным зимним солнцем. Раздумывать над причудами физики, однако, было некогда. Быстро приведя маркер в полную боеготовность, Эрен поочередно выглянул из всех окон, стараясь особо не светиться, и нажал на корпус закрепленного на ухе переговорника. — Прием! — выдохнул он почти шепотом. — Армин! Мика! — позвал он в тишину. Даже помех не было. — Жан?.. Кто-нибудь меня слышит? Я в штабе и… черт, кажется, Аккерман рядом, и мне одному не продержаться. Прием!.. Блять! Он выругался, понимая, что говорит сам с собой. А значит, никто не придет на помощь и выкручиваться как-то нужно самому. Только вот как — тот еще вопрос. А то, что капрал действительно близко, Эрен прямо задницей чуял. Хотелось бы добавить «и в прямом, и в переносном смысле», но ситуация почему-то не располагала к идиотским шуткам. Конечно, он не пристрелил Эрена тогда, в начале игры, и хрен его знает по каким соображениям, но сейчас сделает это и не поморщится. И знамя заберет. И они с позором продуют, а допустить такое нельзя ни в коем случае. А значит… — Ствол на землю, и только попробуй дернуться. Эрен даже кирпичей отложить не успел. Одновременно со словами в спину ткнулось дуло, заставляя выпрямиться. Ладони тут же непроизвольно разжались, выпуская маркер, и, признавая поражение, он отбросил оружие в кучу соломы неподалеку. — Совет на будущее, — снова раздалось из-за спины, и не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот тусклый голос. — Запирай дверь. Просто, блять, запирай дверь, сопляк. — Да ебаный ж ты случай, — не удержался Эрен, в очередной раз приуныв от собственного распиздяйства. — Именно, — бесцветно хмыкнули сзади. — Повернись. Напоследок дуло скользнуло вниз на поясницу, но почему-то сквозь камуфляж и защиту ощущалось оно так, будто Аккерман вел им по голой коже. Задрожав, Эрен развернулся. Он, конечно, понимал, что это игра и все не взаправду, но на мизерный момент ощутил, как екнуло нечто внутри от ужаса. Правда, ужас был сладким, и сердце замерло, когда уставился в полутьме сарая в бесцветные застывшие глаза напротив. Лицо Аккермана вдруг оказалось очень близко, и Эрен не к месту подумал, что никогда не встречал мужика более охренительного, чем этот злобный гном. Пиздец как захотелось наделать глупостей и даже огрести за это не пугало. Губы покалывало от желания попробовать рот напротив, а пальцы — от желания зарыться в густые черные волосы, рваными прядями падавшие на лоб по обе стороны. Жуткие глаза манили. И пахло от него сумасшедше — зимним лесом и разгоряченным погоней телом. — Неужели не холодно? — спросил Эрен невольно, скользнув взглядом по плотной, но все же футболке. Это, камуфляжные штаны и защита — все что было на нем. Ни куртки, ни даже свитера. — А тебя колышет? — отозвался Аккерман. — Да нет, — пожал плечами Эрен, — просто спросил. Все же февраль… Хотя вам, наверное, не привыкать. — В смысле? — тут же прилетел вопрос. — Ну, вы же спецназ, да? Мика говорила, что вы служили. Морские котики? — не унимался Эрен. Боялся, что если замолчит, то дурные мысли снова полезут в голову. А так, может, дадут ему по шее, оно и отпустит, то самое, жаркое, запретное, что снова внутри ворочалось ядреным восторгом. — Что-то типа, — нехотя отозвался Аккерман. — Круть. Тонкие брови на бледном лице скептически дернулись. — Нет, правда! — снова понесло Эрена. — Это так круто, что… блять! — выдал он наконец, не подобрав нужного эпитета. — Я тоже хотел в военное, но не взяли. — Из-за того, что пиздишь много? — тускло предположил Аккерман. — Нет, сэр, — улыбнулся Эрен, — проворонил подачу документов, и отказали. Даже несмотря на высокие баллы. — Может, и к лучшему. — Почему это? — полюбопытствовал Эрен. — С бабами там туго, — отозвался Аккерман, окинул его с головы до ног многозначительным взглядом и сплюнул в сторону. Эрен вспыхнул и закусил губы. Ядовитый ответ был готов сорваться с языка, но он удержался. Хотел взглядом показать всю степень своего негодования, но оказалось, что смотреть в бесцветные глаза нет никакой возможности. — Хорош пялиться, — хмыкнул Аккерман. — И давай-ка туда, — указал дулом маркера в сторону глухого простенка. — Оглох, рядовой? — повысил голос, не видя реакции на свои слова. — Нет, сэр, — сглотнув, ответил Эрен. — Тогда — рожей в стену, руки в гору. Дважды не повторяю. Эрен не знал, что капрал задумал, но чуйка подсказывала, что лучше повиноваться. Стена оказалась теплой и шершавой, и пахло от нее сосной и пылью. Еще вплетался запах прелой соломы, что лежала сбоку. Впрочем, наслаждался букетом ароматов Эрен недолго, ровно до той минуты, когда Аккерман больно ударил берцем по лодыжкам, заставляя расставить ноги. — Ривай, прием? — раздался вдруг из переговорника голос Смита настолько четко, что Эрен чуть не подпрыгнул. Эффект присутствия был полным. — Нам пришлось отступить. Попробуем зайти с севера. Ты далеко от штаба красных? Прием. — Милях в двух к западу, прием, — не моргнув, солгал Аккерман. От неожиданности Эрен обернулся, за что тут же получил тычок дулом в поясницу и злобный взгляд вдогонку. Раздумывать над тем, почему капрал врал, уже стоя в их штабе, почему-то расхотелось. — Давай к нам, будем вместе прорываться к их штабу. Прием. — Один справлюсь, — как ни в чем не бывало ответил Аккерман. — Отвлеките молодняк. Прием. — О’кей, — согласился невидимый Смит. — Ривай, Йегера не вижу. — Я достал его. Раздался смешок. — Надеюсь, ему понравилось? От скрытого смысла Смитовых слов засосало под ложечкой и подмывало обернуться, но было ссыкатно. То ли Аккермана боялся, то ли себя — не понял. То ли боялся не найти в выгоревших глазах того, чего так хотелось. Поэтому замер, стараясь не дышать, как больной лось, и ожидая ответа капрала, который так и не услышал. Зато услышал, как тяжело плюхнулся на солому маркер, а следом похожая на бронежилет защита. — Лет сколько? — раздалось совсем близко. — Ч-что? — не понял Эрен. — Лет тебе, спрашиваю, сколько, рядовой, — цыкнув сквозь зубы, пояснил Аккерман. — Девятнадцать, с-сэр. — Значит, можно уже, — выдох пришелся куда-то в шею, а следом сзади навалились, впечатывая в стену. Дыхание сбилось. — Не целка, надеюсь? — губы мазнули по уху. — Н-нет, сэр, — едва слышно отозвался Эрен и сглотнул. Сильные руки, словно проверяя, быстро скользнули по бокам на бедра и огладили назревающий в штанах стояк. Сжали чуть сильнее, чем следовало, вырвав сдавленный стон и заставив бездумно толкнуться в ладонь. — Тогда больно не будет, — хмыкнули сзади. — Если не начнешь вырываться. — Не начну, — едва слышно выдохнул Эрен. — Уверен? Ответить он уже не смог, потому что неожиданно горячие пальцы оттянули ворот куртки, а следом шею обожгло поцелуем, мокрым и жадным. От которого по позвоночнику хлынула колкая волна, ударила в ноги, плеснула вверх нестерпимым жаром. Что-то жалкое сорвалось с искусанных губ, затравленное. — У меня… весь день… стоит на тебя… засранец… — перемежая поцелуи и укусы, шептали в шею. Мог бы и не озвучивать. Возбужденный член даже сквозь одежду упирался в задницу столь красноречиво, что оставалось только податься навстречу и проклинать чертовы штаны, мешающие по-настоящему насадиться уже горящей дыркой на болт. — Так не терпится? — насмешливо поинтересовался Аккерман и скользнул языком к уху. — Д-да, — выдохнул Эрен срывающимся шепотом. — Да, сэр, мать твою, — его тут же безжалостно впечатали в стену. — Да, сэр! — поспешно исправился Эрен, вжимаясь щекой в доски и жмурясь от извращенного удовольствия. Игра заводила. Или не игра уже, но было плевать. Руки Аккермана в два счета справились и с ремнем на штанах Эрена, и с пуговицей, и шоркнули молнией. Ладонь скользнула дальше, за резинку трусов, сразу обхватывая возбужденный член и выпуская на волю, заставляя толкнуться навстречу пальцам, которые ловко огладили липкую головку, царапнули до дрожи, скользя туда-сюда. Эрен млел и плавился, и плыл куда-то, давясь восторгом и отчаянно всхлипывая в шершавую ладонь, что зажимала рот. Потому что дрочил Аккерман быстро и грубо, так, как нужно. Правильно. А потом, безжалостно бросив на грани, скупо огладил бедра и дрожащий живот и потянул на себя, заставляя прогнуться. Эрена трясло на подгибающихся коленях, но было так охуенно хорошо, что он уступил. Да и как было не поддаться ведущим рукам, когда они легли на задницу, раскрывая перед нетерпеливым любовником. А дальше был плевок, смачный, прицельный. Еще один и еще. И тугая боль, стоило только пальцам пробить сфинктер. Эрен зажмурился, ткнулся лбом в пахнущие пылью доски и застонал. Тянули его небрежно, но умело, наверняка наблюдая за процессом, и от этого щеки горели. Горела и растревоженная дырка, нехотя уступала и обиженно сжималась, но жалеть никто и не думал. Очередной плевок пришелся почти внутрь, и до Эрена дошло, что Аккерман опустился на одно колено позади него. — Давай, поработай задницей как следует, — раздалось хрипло, и пальцы скользнули глубже. От пошлости заложило уши, но Эрен послушно подался назад, насаживаясь на руку до упора, раз за разом. Боль утихала, отходила на второй план, уступала место тягучему и какому-то стыдному удовольствию. Ведь Аккерман смотрел. На покрасневшую, влажную от слюны дырку, которая старательно елозила по его же пальцам. Ох, бля… Но остановиться не было ни сил, ни желания. И он продолжал, повинуясь одобрительному и грязному шепоту и хлестким, с оттягом шлепкам. Но стоило только поймать ритм и всхлипнуть, как пальцы исчезли. — У тебя охуенное очко, знаешь это? — проговорил Аккерман, обводя припухшее кольцо мышц. — Такое упругое и так дергается. — С-сэр… — умоляюще выдохнул Эрен, не зная куда себя девать от стыда и желания. — Пожалуйста, сэр… — Что? — насмешливо, но в голосе угадывалась дрожь еле сдерживаемого возбуждения. — На руку хочешь? — Что угодно, — пробормотал Эрен, цепляясь за доски, — только быстрее… сэр. — Вот же блядь бесстыжая, — хмыкнул Аккерман. — Пожалуйста… ну же… Звякнула пряжка ремня, вжикнула молния, и Эрена снова вжали в стену всем телом, коленом раздвигая ему бедра. Только на этот раз никаких преград уже не было, и горячий тяжелый член пачкал вязкой смазкой ягодицы. Пальцы снова по-хозяйски нырнули в раскрытую дырку. — Без гандона дашь? — Блятьблятьблять, только не говорите, что у вас нет, — протестующе застонал Эрен, млея от ласк. — Ну нет же… Я сдохну… — Есть, не истери, — хмыкнули в шею, кусая следом. От шороха упаковки презерватива по телу прошла сладкая судорога. Задница горела и пульсировала в предвкушении, член тек и дергался, а Эрен почти скулил, умоляя о продолжении и слыша в ответ только смешки. И вот наконец в растянутое очко ткнулось обжигающее и большое, потрясающе большое. Скользнуло вниз по промежности, дразня, и Эрена затрясло, настолько хотелось ощутить все это в себе. — Давай сам, — хрипло в ухо, кусая мочку. — Сможешь? — Вы издеваетесь… — застонал Эрен, откидывая голову назад и прижимаясь виском ко лбу мучителя. В ответ шею ощутимо куснули, а почти сведенные судорогой пальцы, беспомощно царапавшие доски, накрыли мозолистые ладони. — Это приказ, рядовой. От властности Аккермана все волоски на теле как по команде встали дыбом и член мучительно дрогнул, почти упираясь в пупок. А в раскрытую дырку снова ткнулось впечатляющее и соблазнительное, ожидая. И Эрен подался назад, резко насаживаясь. Замер на секунду, усмиряя круги перед глазами и слыша за спиной хриплое надломленное дыхание, изогнулся сильнее и толкнулся снова, теперь уже вбирая член до конца. — Блять… Оно само сорвалось. От тугой боли первого вторжения и потрясного, ни с чем не сравнимого чувства заполненности и растяжения, от которого хотелось кончить немедленно, до дрожи, до крика, до истерики. — Тш-ш, — губы успокаивающе мазнули по скуле. — Тш-ш… Эрен отозвался задушенным стоном. — Я кончу сейчас, — жалобно выдохнул, хватая горящими губами сгустившийся воздух. — Нельзя, — сзади прижались, но пока не двигались. — Я скажу, когда можно. — Рива-ай, — проскулил Эрен, невольно переплетая свои пальцы с его. — Тш-ш… Оставалось отчаянно всхлипнуть. Он слышал свое загнанное дыхание и рваные стоны, чувствовал непрерывно катящуюся по телу дрожь и знал, что просто упадет, если Ривай его отпустит. И это была последняя здравая мысль в воспаленном желанием сознании. Потому что сильные ладони оставили его пальцы, небрежно скользнули вниз, прошлись по бокам и крепко стиснули бедра. Член, распирающий изнутри, выскользнул почти до конца и тут же толкнулся обратно, медленно и осторожно, проверяя, сколько еще войдет. Оказалось, много. Эрен и сам не ожидал, что способен на такое. — Хорошо принимаешь, — еще один поцелуй, на этот раз в основание шеи. Эрен подавился воздухом, чувствуя, как его продолжают насаживать глубже. Блятьблятьблять. Терпеть невозможно — губы распахнулись, но крик заглох в горле и сорвался невнятным мычанием, потому что мозолистая ладонь снова зажала рот. И Ривай начал двигаться. Сильно и сразу быстро, размашисто вбиваясь в покорно подставленную задницу. — С-сука, — зашипел он, утыкаясь лбом в затылок перед носом. — Хера ты узкий… не дави так сильно. В ответ лишь заглушенный ладонью вопль, и Эрен прогнулся, стараясь расслабиться и подстроиться под убойные толчки. Накрывало дико. Главным образом от Ривая и его члена, долбящего саднящее очко. Но еще и от осознания, что вокруг бушевало пейнтбольное сражение. И пока их соперничающие команды истребляли друг друга разноцветными шариками, его жестко и со вкусом втрахивали в шершавую дощатую стену. На память останутся синяки, занозы и терпкий запах мужчины, нетерпеливые руки на бедрах и мокрые поцелуи в затылок. И вкус соли на губах с мозолистой ладони. Эрен потерялся во времени и ощущениях. Удовольствие было пронзительным, на грани боли и унижения. Его резко тянули за волосы и затыкали рот, чтобы не орал; хлестали по заднице, как суку, и наверняка уже разворотили в кровь, вбиваясь так, что звезды сверкали перед глазами. А он лишь тащился и жмурился от острого, ни на что не похожего удовольствия и молил, чтобы оно не заканчивалось. И когда его затрясло в подкатывающем оргазме, чуть не разревелся. Было чудовищно, несправедливо мало. — Рива-ай… пожалуйста… — шептал он опухшими губами. Ладонь, зажимавшая рот, уже упиралась в стену рядом. — Я не хочу… Ответом стал небрежный поцелуй куда-то в плечо. — В другой… раз… поиграем… подольше… обещаю… С последним словом и с последним толчком Эрен кончил. Захлебнулся криком, содрогаясь и обмякая в сильных руках, и мир для него исчез окончательно. Вернее, сжался до одного единственного человека, который все еще удерживал и не давал упасть. Его сорванное дыхание оседало на истерзанной коже шеи и покалывало; его сердце билось совсем рядом, в унисон, и так же сумасшедше; его член распирал гудящую натруженную дырку и все еще настойчиво трахал. И было так хорошо, что до слез, и за всхлип, сорвавшийся с губ, стыдно не было. Когда его тело оставили, Эрен так и не понял. Просто в какой-то момент обнаружил себя лицом к лицу с Риваем и увидел расширенные зрачки выгоревших глаз. И сполз по стене вниз, потому что дрожащие колени больше не держали. Плевать. Теперь в его жизни есть «до» и «после». Усмехнувшись собственной сентиментальности, он откинул голову на дощатую стену и с трудом поднял глаза. Движение, которым Ривай стянул и отбросил презерватив, он почти не заметил. Зато, все еще не пришедший в себя после бешеной долбежки и сумасшедшего оргазма, зачарованно уставился на упруго качнувшийся прямо перед носом член. Наверняка в нем были изъяны, но Эрену он показался идеальным. И нихера не спустившим. Жесткие пальцы почти нетерпеливо коснулись подбородка и огладили опухшие губы, а следом в них ткнулась, пачкая, мокрая головка. Эрен жадно облизал ее. — Горький, — сообщил он Риваю, поднимая на него совершенно поплывший взгляд. — Не нравится? — Этого я не говорил, — опухшие губы расплылись в пьяной улыбке. Ривай хмыкнул, оглаживая впалые щеки, и кожа под прикосновениями плавилась. — Тогда возьми его в рот… давай… глубоко можешь? Пальцы скользнули Эрену в рот, словно растягивая и заставляя открыть шире. И он не понял, когда их сменил член. Просто задохнулся в какой-то момент, захлебнулся, застонал с набитой глоткой и вцепился в крепкие бедра тяжело дышащего Аккермана. — Ох, блять, — выдохнул тот, упираясь в стену лбом и рукой, а второй потянул голову Эрена на себя. В рот Ривай трахал так же жестко. Сопротивляться было бесполезно — даже когда Эрен вырывался, давясь и задыхаясь, голову снова фиксировали у стены и вбивались до тех пор, пока глотку не перехватывало спазмом, а легкие не взрывались от нехватки кислорода. Тогда ему позволяли вдохнуть, скулу обжигало унизительной пощечиной, и все начиналось по новой. Наверное, растраханному и только что кончившему Эрену должно было быть стыдно, но ему не было — у него снова стоял. Не на нежности и ласки, а на то, что ему почти рвали губы. На то, что долбили в глотку до блевоты и заставляли открывать рот с риском вывихнуть челюсть. Наградой же за мучения были срывающееся дыхание сверху и член, грубо прижатый берцем к животу. И Эрен вдруг понял, что этому мужику он позволит и простит абсолютно все — и порванную задницу, и синяки от укусов, и развороченные губы. Потому что было слишком хорошо. Он давно уже не пытался сосать, а просто позволял Риваю трахать свой рот, как тому хотелось. Собственные ощущения были слишком яркими, слишком необычными и откровенными, чтобы возражать. Измученное очко покалывало и саднило. Яйца чудовищно ныли, придавленные рельефной подошвой, но бедра сами раскрывались навстречу болезненному удовольствию. Кажется, он даже подавался навстречу и сам терся багровой от прилившей крови головкой о жесткие края берца. И кончил от этой стимуляции быстро, внезапно и ярко, как впервые в жизни. Пришел в себя от обжегшей щеку пощечины и сдавленного мата. — С-сука! Я, блять, тебе все зубы нахуй выбью, если еще раз укусишь! Шипел Ривай злобно и по-змеиному, но почему-то было совсем нестрашно. — Прости? — пьяно улыбнулся Эрен, облизав потерявшие очертания губы. — Рот открыл, мать твою, — выплюнул Ривай. В отместку член вогнали так глубоко, что Эрен, подавившись, чуть не выблевал желудок. Слюна текла рекой по подбородку, но отдышаться никто не дал — член уже долбил за щеку, сначала проехавшись по одной, а потом по другой. И, блять, это было охуенно настолько, что Эрен надрывно застонал и вскинул на любовника мутный от слез взгляд. И кажется, именно в этот момент Ривай и кончил, проглотив скупой стон. Эрен с восторгом зажмурился, ощущая, как сперма вязкими каплями оседает на языке и заполняет рот, и плотнее обхватил пульсирующую головку дрожащими губами. И, довольно сопя, выпускать не спешил, осторожно посасывал, чуть прикусывая, пока, наконец, самый вкусный член в жизни не выскользнул изо рта. А потом улыбнулся бесстыже и вывалил испачканный спермой язык. Ривай усмехнулся в ответ на эту детскую выходку и ловко заправил полуопавший член в штаны. Потом полил из валявшейся фляги на руки и, за неимением лучшего, вытер их об себя. Эрен наблюдал за ним отрешенно, слишком заебанный и довольный, чтобы хотеть чего-то еще. Хмыкнул, когда Ривай заметил обконченные им берцы, и с со странным чувством проследил, как тот, выругавшись, брезгливо стер следы Эренова счастья с видавшей виды кожи. Ну да, все правильно. Не ходить же с кончой на берцах… Но все равно от возвращения в действительность обдало каким-то то ли сожалением, то ли отчаянием. Сейчас самый охуенный мужик в его жизни просто уйдет, и останется только воспоминание, на которое Эрен будет дрочить до самого конца. И никому, даже себе, не признается, что влюбился до беспамятства и в классный член, и в неутомимые бедра, и в сильные руки, и в кислую усталую рожу, по-прежнему не выражавшую ничего, кроме презрения ко всему живому. — Ты как? Эрен вздрогнул от неожиданности и выпал из собственных мыслей. Ривай смотрел на него, все еще сидящего на коленях, в упор. — Лучше всех, — отозвался Эрен. — Ну конечно. — Конечно, — он качнул головой и чуть улыбнулся. — Это было… блин, это было как первый раз. И как последний. Вы гребаный бог, капрал, сэр. И можете дать мне в морду. Ривай скептически хмыкнул, но промолчал. И так же молча протянул Эрену руку, который помедлил всего пару секунд, чтобы ухватиться за твердую ладонь. Его легко вздернули на ноги и мельком оглядели с макушки до пят. Поправили куртку, защиту и разгрузочный жилет, привычно проверили крепежи и пряжки. Эрен просто наблюдал, как приводят в порядок его форму, и даже не возражал, когда ловкие пальцы Ривая без смущения упрятали его член в штаны. Лишь коротко взглянул в глаза напротив и покраснел, потому что в глубине прозрачных ледышек померещилась улыбка. Шоркнув молнией напоследок, Ривай затянул ремень и сам себе кивнул, довольный результатом. Эрен не сводил с него глаз. Вернее, не сводил взгляда с его рук. Смотреть в лицо было слишком ссыкатно, особенно после мелькнувшего в жутких глазах выражения. В горле стоял ком, который, казалось, разнесет гортань к чертовой матери, ведь как избавиться от него не знал. — Больно? Эрен отрицательно качнул головой, по-прежнему избегая взгляда. — Пиздишь ведь. Посмотри на меня, — почти приказ, но можно и ослушаться. Их игра уже закончилась. — Эрен. Вздохнув, он подчинился и вскинул на Ривая подозрительно блестевшие глаза. Сука, да что ж такое! Почему так сложно?! Ведь они знакомы всего пару часов. Так откуда это идиотское ощущение, что он теряет половину себя? Эрен моргнул раз-другой, натянуто улыбнулся и попытался беспечно взлохматить и так торчащие патлы, но вышло хреново. — Да, — ответил. — Что да? — Вы спросили больно ли мне. Да, больно. Немного, — произнес не увиливая и наконец открыто посмотрел в выцветшие глаза. — Я не хотел, — тут же отозвался Ривай. — Хотели, — тускло улыбнулся Эрен. — И я хотел. Так что, порядок. Ривай пару мгновений сканировал его нечитаемым взглядом, словно проверяя на прочность, а потом кивнул и отвернулся, отошел, поднимая свою защиту с соломы и цепляя поверх футболки. Подхватил маркер, шлем и уже на пороге сарая обернулся. — Ну бывай, рядовой. И дверь научись закрывать. Никогда не знаешь, кто войдет. Зимнее, болезненное солнце уже собиралось завалиться за горизонт и напоследок золотило верхушки сосен вокруг и инверсионные росчерки самолетов в небе. Подмораживало. Эрен шагал по загородному шоссе и постепенно склонялся к мысли, что топать пятнадцать миль с растраханной задницей было не самой гениальной идеей. Поясницу неприятно потягивало, а в многострадальное очко с каждым шагом впиявливались раскаленные иглы. Так себе ощущение, если честно. И да, зря он отказался от предложения Кирштайна подбросить его и Имир с Кристой хотя бы до города. Но мысли были заняты совсем иным. Стараясь не палиться, он рассматривал команду Смита, стоявшую невдалеке около припаркованного джипа. Естественно, команду Эрена раскатали в два счета. И то, что соперники — профессиональные военные, ничуть не оправдывало проигрыша. По мнению Армина и Мики, шанс обыграть все же был. Только вот когда они, отстреливаясь от противника, всей гурьбой ввалились в свой штаб, то обнаружили, что флаг таинственным образом исчез. Эрен же, порозовевший и растрепанный больше обычного, ничего ценного о том, кто умыкнул флаг, сообщить не мог. Хотя догадки, разумеется, были. Кирштайн ехидно щурился и готовился сказать гадость, однако взгляд Микасы сработал как электрический забор. Имир, все еще пребывавшая в запале игры, предлагала дать бой до последнего снаряда. Трое из пяти оказались за. И только необычайно серьезный Армин объявил затею бесполезной — по правилам сражение закончено, как только флаг попадает к неприятелю, и предложил выкинуть белое знамя. На том и порешили, авторитет Арлерта никогда не оспаривался. И только молчаливый Эрен продолжал безучастно смотреть в никуда и касаться опухших губ дрожащими пальцами. И потом он тоже смотрел. Во все глаза. На невысокого и совершенно неказистого Ривая, и не понимал, почему внутри все заходилось от сумасшедшей дрожи, и подгибались колени. Только вот тому явно было похрену. Пресная физиономия не дрогнула, когда взгляды их пересеклись, и, наверное, поэтому на предложение Смита подвезти Эрен тоже ответил отказом. Неизвестно как Аккерман отреагирует, а проверять он не собирался. Вот поэтому Эрен и топал в зимних сумерках по пустому шоссе, надеясь на попутку. И радостно рванул к остановившемуся чуть впереди черному «эскалэйду». Правда, опустившееся стекло остудило его пыл, когда явило миру скучливую рожу капрала Аккермана. — Вот черт, — не удержался Эрен, нахмурив брови. — Прости, Белоснежка, принцы на белых конях закончились, — усмехнувшись, не остался в долгу Аккерман. — Придется брать мудака на «кадиллаке». — А если не хочу? Аккерман вроде как одобрительно хмыкнул и побарабанил пальцами по рулю. — До города миль десять, — произнес наконец. — Пятнадцать, — не возразить Эрен не смог. — Тем более. Не вредничай, принцесса. — У меня, вообще-то, имя есть, — набычился он в ответ на подъебку. — Эрен, я помню, — еще одна усмешка. — Давай, запрыгивай. Очень хотелось послать нахрен. Вот просто очень. Но что-то в выцветших глазах заставило дать шанс. — Меня мама учила не садиться в машины к незнакомым мужикам. — А по сараям трахаться с незнакомыми мужиками кто учил? Эрен не выдержал, улыбнулся — широко, заразительно. И почувствовал, как пунцовеют скулы, когда в ответ тонкие губы Ривая тоже скривились в подобии улыбки. — Ну? — поторопил Аккерман. — Едешь, нет? Отказаться было нереально, да и взгляд в упор не оставлял выбора. Оставалось только забраться в машину, что Эрен и сделал. Хлопнул тяжелой дверцей, пристегнулся и постарался устроиться на сиденье так, чтобы измученное очко горело не так откровенно. И когда «эскалэйд» плавно двинулся с места, Эрен вдруг понял на что подписался. — Ебать меня во все дыры, — пробормотал он, кусая все еще опухшие губы. — Как скажешь, — лениво отозвался Аккерман, смотря на дорогу. Это был их первый день святого Валентина.