Когда ты бежишь сломя голову

Когда бежишь сломя голову, можно и запнуться. Упасть и больно ободрать колени. Иногда Ричи кажется, что в его сердце слишком много любви. Это чувство заставляет его набирать скорость, торопиться, быть неуклюжим, упускать шансы, спотыкаться и набивать шишки. Недавно он уехал на велосипеде в один полузаброшенный магазин на заправке, держа путь почти к самой границе Дерри. Он бодро крутил педали, ощущая теплый ветер в волосах и оставляя позади себя затихающий по мере удаления Центр. Пытался купить сигарет, но не хотел быть схваченным с поличным. Такое случалось с ним время от времени, когда он водил девчонок на вечерние сеансы в Аладдин и закуривал прямо у входа. Красовался, словно павлин, пытаясь спародировать мужественный и хриплый голос Брандо. Лажал, конечно же, ужасно, девчонки смеялись над его глупостью, а Ричи и не был против, позволял насладиться представлением сполна. Они в ответ позволяли ему заплатить за билеты и попкорн, а после разрешали одной рукой в трусики. Ричи считал это оправданным риском. Издержки жизни в маленьком городе — любопытство посторонних совершенно не к тем вещам. Иногда Ричи думал, что если бы «бдительные» соседи меньше сплетничали и перемалывали друг другу кости, сидя на кухне и попивая чай, то возможно дети в их городе не пропадали бы так часто. Но и это только предположение, Ричи догадывался, что все дело в слепых зонах, ограничивающих обзор на перспективу. В любом случае: кто не рискует, тот не мацает дам за мягкие места. А потрогать барышень за всякое Ричи был очень даже не дурак. В какой-то момент он понял, что девочки гуляют, уходя в ночь с теми, кто может их рассмешить, но в мужья предпочитают надежных. Себя Ричи надежным не считал, да и как-то сразу ясно понял одну простую вещь: он никогда не позволит заарканить себя, вряд ли когда-нибудь женится и уж точно не будет заводить семью. С возрастом он научился кадрить девочек. Научился не смеяться им в лицо, доводя до злых и полных обиды слез, даже если зудело ну очень сильно. Он научился быть забавным и милым, в меру несмышленым, глядеть на них честными-пречестными глазами, в то время как в голове скрипели шестеренки, и он изо всех сил пытался не напутать их слащавые и похожие друг на друга имена. Снова лажал, иногда (очень редко) получалось выкрутиться, но куда чаще девчонки просто разворачивались и уходили. Скатертью дорожка, кричал Тозиер им вслед, потому что по-хорошему он знал только одно женское имя и оно было прекрасно, словно песня. А потом они с Беверли сидели на трибунах, забравшись на самый верхний уровень, и раскуривали одну на двоих сигарету. Ричи пародировал этих дурех, а Беверли смеялась, надрываясь и уже начиная заикаться. Хватала его за руки и умоляла остановиться. А они бегали, где-то под их ногами, наматывая круги по стадиону. Гребаные фригидные принцессы с холодными сердцами и розовой водой вместо мочи. Он слушал звонкий и искренний смех Беверли, совсем непохожий на те звуки, что издавали эти завистливые гиены, и чувствовал легкое головокружение. Маленькая женщина напротив него заставляла Ричи чувствовать себя рыцарем, она словно была соткана из теплых лучей солнца, оцелована и благословлена ими. Прекрасная, невозможная, как и они все, отдавшая свое сердце старине Биллу. Он никогда не прикоснется к ней, никогда не запачкает, и он готов отомстить каждой дрянной девке в их городке, посмевшей бросить хоть один косой взгляд в ее сторону. Ричи думает, что его чрезмерная чувствительность сделала его таким колючим и язвительным. Он заходит в магазин, прозвенев колокольчиком над входной, берет банку содовой из холодильника и две пачки красного винстона. Долго разглядывает солцезащитные очки на стойке рядом с кассой. Становится беднее на два бакса, зато выглядит на все сто, когда цепляет их себе на нос. Жара на улице плавит асфальт, обжигает ступни даже через подошву и размывает воздух у обочины. Ричи с наслаждением выпивает ледяную газировку, перевешивает свой старенький транзистор поперек груди и, запрыгнув в седло, катит в сторону Пустоши. Это их последнее лето вместе. Он крутит педали, набирая скорость, перед глазами все расплывается, и он ни черта не видит. Новые очки защищают от солнца, но не от врожденной дальнозоркости. Плевать, думает он, разминаясь с пронесшимся в паре десятков сантиметров грузовиком, чувствуя как все внутри него распирает от нервного, почти истеричного смеха. Ричи бросает велик у моста. Идет, не разбирая дороги, позволяя себе заблудиться в густых зарослях Пустоши. Он вспоминает их детские игры в войну и то, как они представляли себя бесстрашными охотниками на тигров, исследующими новые, неизведанные территории. Он идет, чувствуя, как горячий едкий пот стекает по лицу, щиплет, заливая нежную кожу век. Ричи утирает лицо футболкой, а затем выходит на небольшую полянку, окруженную деревьями со всех сторон. Падает в их тени, переворачивается на живот и утыкается лицом в траву. Замирает всем телом, едва дыша. Ричи не мучается и не плачет, но как-то тяжело и томительно задерживает дыхание, чувствуя, что вновь тонет в воспоминаниях об их детстве, которые ускользают от него вместе со всеми неудачниками. Вместе с их лицами, улыбками и теплыми объятиями, от которых на душе всегда становилось чуточку светлее. Скоро он забудет их, а они забудут его. Это неизбежно. Ричи зажмуривается, цепляясь пальцами за траву, и воет. Под веками, словно снимки с проектора, одно за другим мелькают яркие воспоминания: строительство плотины, битва камней и стычка у Аладдина, строительство клубного дома, танцы и прыжки через костер, странные ритуалы, вычитанные из книжек, густой дым, канализация и ноги по колено в мутной воде, страх, оборотни, кровь, много крови, поцелуй, смерть, крики, он не может дышать, карьер, карьер, опасные прыжки с высоты и прекрасное ощущение полета. Он жмурится сильнее и прыгает в лето 1989-го. Год в который он был счастлив как никогда, постоянно напуган до смерти и бесконечно влюблен. В каждого из них и во всех одновременно, в ту магию, которая возникала, когда они играли или смеялись, мечтали и сражались плечом к плечу. В ту магию, которая дала им достаточно сил и помогла победить Оно. Ричи был влюблен так сильно, что иной раз ему казалось, что его глупое и неопытное сердце вот-вот и выпрыгнет из груди. Он любил робкую улыбку Эдди, его веснушки и то, как легко он отвечал эмоцией на эмоцию. Обожал аккуратные движения Стэна, его аристократичную медлительность и странную одержимость птицами — да он и сам был похож на птицу. Он любил старину Стога, с его умением строить и созидать, манипулировать физическим миром, словно элементарной игрой в конструктор, объяснять сложные вещи простым и понятным языком. Он любил Майка, шустрого и гибкого, пахнущего сеном и свежим молоком, с хорошим музыкальным слухом, легкого на подъем и всегда готового к приключениям. Он любил Беверли, ее смех, солнце в ее волосах и умение флиртовать так, что ноги подгибались и голова шла кругом. Он любил Билла. Его силу, которая сквозила в каждом его движении, скрепляла их вместе, раскрывая все хорошее, что в них них только было. *** Он ждет, когда Билл отплывет подальше, разбегается и прыгает следом. Летит пару секунд, перебирая ногами в пустоте, ощущая как захватывает дух и все внутри переворачивается вверх дном. А затем он входит в воду. Погружается с головой. Прохладная, но прогретая солнцем у поверхности. Он выныривает, жадно и залпом хватая ртом воздух. Его совершенно ошалевший взгляд находит Билла, и они смеются, все еще чувствуя приятную вибрацию где-то внизу живота. А потом они с Беверли пытаются столкнуть друг друга в воду, она сидит, свесив ноги, на шее Билла, он — верхом на Стоге. Толчок, еще один — и она падает спиной назад, поднимая столп брызг. Ричи ловит взгляд Билла, им обоим весело, но что-то предупреждающее мелькает в его на секунду потемневших глазах. И уже позже, направляясь к берегу, Ричи подплывает к Биллу и, сам не зная зачем, тянется к нему под водой. Он проводит ладонью по плоскому животу, а затем смотрит, глупо хлопая глазами и ожидая реакции. У него нет никаких четких предположений, как в этой ситуации поступит старина Билли. Утопит его прямо сейчас или дождется, когда они вновь вскарабкаются на карьер, чтобы сбросить его уже с другой стороны от канала. Неудачники лениво выползают на берег, а они так и стоят по горло в воде, и Ричи ждет, сам не зная чего, ежесекундно замирая и задерживая дыхание. И вот — загадочное это происходит. Медленно, преодолевая сопротивление воды, Билл двигается навстречу и встает почти вплотную. — Б-бип-бип, Ричи, — близко, невыносимо, в самые губы. Ричи цепляет его за пальцы и тянет под воду. И снова. — Бип-бип, Ричи. П-прием! Он выныривает, вздрагивает, открывая глаза, жмуриться на яркий дневной свет, а затем прищуривается, фокусируясь на зашипевшем транзисторе. — Ричи, ты г-где? Мы уже на карьере. Ждем только тебя. К-конец с-связи! Он улыбается, переворачиваясь на спину, думая о том, что впереди еще целое лето.