О чем не напишут в хрониках

      Учиха Изуна в последний раз окинул помост внимательным взглядом и замер, нацепив на лицо приличествующее случаю кирпично-торжественное выражение. Мировая история все-таки штука невероятно пафосная и торжественная. Какие хроники не открой — обязательно наткнешься на серьезно-одухотворенные рожи, мудрые и правильные слова и высокопарные речи. Но в данном конкретном случае мировой истории не повезло, потому как творили ее Учиха и Сенджу вообще и Мадара с Хаширамой в частности, а когда эти личности собирались в непосредственной близости — вся торжественность мировой истории летела его призыву под пушистый хвост. И если в способность брата какую-никакую, а приличествующую значимости момента торжественность соблюсти Изуна еще верил, то наличие Хаширамы сводило эту возможность в абсолютный ноль. Собственно, только тот факт, что Изуна готовился заранее к тому, что что-то пойдет не так, позволил ему сохранить фирменную учиховскую морду кирпичом, когда после торжественного рукопожатия глав враждующих кланов Хаширама повалился со счастливой улыбкой на колени. В конце концов, это был все-таки не его брат. А лица Сенджу стоили того, чтобы ими полюбоваться. Они, конечно же, имели представление о своем лидере, но все же Тобирама не покладая рук трудился над тем, чтобы авторитет главы клана не скатился в глубокий минус, так что общая шокированность была весьма показательна. Тобирама остался невозмутим, но глаз у него дернулся вполне явственно. Хм, из хроник этот момент явно вычеркнут.       — Тобирама, ты видел текст соглашения? — после инцидента торжественное рукопожатие быстренько свернули и отправили народ смиряться с мыслью о союзе и праздновать. За последнее особенно ратовал Хаширама, утащив с собой Мадару пить «за мир и дружбу».       — Нет, а он есть? — Сенджу ощутимо напрягся, явно соображая, что и когда мог подписать его брат и что там такого значится, а главное, как теперь клану с этим жить.       — И я не видел, значит — нету, — Изуна вытащил из кармана зеленое яблочко, тщательно осмотрел, потер о балахон и вкусно вгрызся зубами.       — У меня есть примерный список того, что там должно быть.       — И у меня есть. Сравним?       Никакой деревни, рабочего кабинета и прочего в наличии нет. Есть только какой-то ресторанчик, на первом этаже которого почтенные главы кланов подчищают местные запасы саке, да так, что слышно даже здесь, на втором этаже, где в небольшом кабинете «для привата» решается судьба кланов. Да, этот момент из хроник тоже стоит вычеркнуть. В «кабинете» имеется широченная кровать и, собственно, никакой другой мебели. Как уже говорилось, кабинет — для привата, так что обстановка — соответствующая.       — Первым делом — пусть строит резиденцию и кабинет, — Тобирама недовольно бурчит, устраиваясь на кровати и выкладывая свой объемистый список.       — Отличная мысль, — Изуна легко улыбается, забираясь на кровать и располагаясь со всеми удобствами и списком. Его обстановка не смущает, мало ли в каких местах доводилось вести дипломатические переговоры. Но в хрониках это все-таки записывать не нужно.       — Показывай, что там у тебя, — он любопытно тянется через плечо Тобирамы, желая заглянуть в свиток, но тот прикрывает написанное, явно не желая вот так сразу показывать пределы уступок.       — Если мы будем обсуждать каждый пункт, то не управимся за неделю. Так что давай — меняемся, а там обсуждаем с чем совсем не согласные.       Даже в таком режиме работы провозились они практически до утра, до хрипоты споря над разделом бюджета, сфер влияния и территорий. Но вот текст соглашения готов, выверен до последней закорючки и переписан набело. Осталась самая малость — подписи примиряющихся сторон. Из кабинета они выползают растрепанные, уставшие, но довольные настолько, что ловят странный взгляд стремительно краснеющей служанки.       Внизу уже тихо — кажется, разбрелись даже самые стойкие отмечающие.       — И где? — сенсорные способности они активируют одновременно. Не найти на ограниченном пространстве две такие внушительные чакры — невозможно. Кажется, им опять наверх. В один из кабинетов, тех самых, которые… Изуна замедляет шаг еще на подходе, уставший за ночь мозг таки сопоставляет факты и… остановить Тобираму он просто не успевает. Младший Сенджу распахивает дверь, замирает на пороге и да — это определенно того стоило. Краснеющий Тобирама — отличное зрелище. Изуна аккуратно заглядывает в дверной проем, ловит ручку и тихонько прикрывает дверь.       — Мы не вовремя, — совершенно серьезно заявляет он и тянет Тобираму обратно к облюбованному ими кабинету. И удивляется тому, что тот покорно идет следом. Впрочем, длится сие чудное явление недолго.       — Куда? Сейчас всех оповестишь и перебудишь! — Изуна тихо шипит, цепко удерживая вырывающегося Сенджу. Ясное дело, что не одной голой силой, а еще и чакрой воздуха. Он не только резать способен.       — Давай соглашение лучше подписывать, — убедившись, что глупостей больше не будет, Изуна выпускает бывшего вечного соперника. Примеривается и изящно выводит размашистую мадаровскую подпись и печать сверху прикладывает. Что он, бумаги за брата не подписывал никогда? Тобирама, как оказалось — не подписывал. Или просто сейчас не в состоянии этого сделать.       — Образец-то есть? — и вот он разбирает замысловатые сенджувские закорючки, думая о том, что подпись у Хаширамы такая же заковыристая, как и клановый мон. Но для шарингана нет ничего невозможного. А клановая печать и так у Тобирамы хранится. Да, о том, что соглашение между Учиха Ичизоку и Сенджу Ичизоку было подписано Учиха Изуной в одном лице в хрониках тоже не напишут. И правильно сделают.       — По-моему, за это надо выпить.       — Выпить определенно стоит.       Внизу по-прежнему тихо и даже еще остались целые бутылки. Им как раз хватит, потому как за такое соглашение нельзя не выпить.