Репортаж - (Не) очень правильная семья

      Да, ребятки, сегодня прекрасный день лета. За окном солнышко, а календарь показывает двадцать второе июня. А вот и наш малоизвестный репортёр с тележурналист из неизвестного журнала «Секс во время еды» решил провести небольшой репортаж из своего дома. — Здравствуйте. Меня зовут, Чон Чонгук, и у нас сегодня в программе не совсем обычная история, — произнес чёрноволосый парень, аккуратно поправив бабочку на шее. — Для начала мы пройдем в то помещение где очень вкусно пахнет. Проследуйте за мной, господа.       Парень знал, что никто не смотрит на него, ведь это всего лишь игра в «любопытного журналиста». Чонгук отошёл на пару сантиметров от зеркала и направился прямиком в сторону кухни. Зайдя туда, он увидел мужчину в белых джинсах, красной футболке и розовом фартуке. Пшеничноволосый так увлеченно готовил, что даже не сразу заметил вошедшего.       Чонгук, дабы обратить на себя внимание, немного закашлялся и тихо, неуверенно произнес: — Простите, мистер Ким Сокджин, Вы бы не могли уделить мне несколько минут​ вашего драгоценного​ времени? — присаживаясь за кухонный стол, вежливо спросил Чонгук.       Мужчина повернулся лицом к Чону. Улыбнулся, вытер руки о полотенце и аккуратно умостился на стул. — Что ты хотел, сынок, — миролюбиво спросил Сокджин. Чонгук засмеялся, увидев, что у старшего носик в муке. Мило улыбнулся, аккуратно вытер белый порошочек и умилительно посмотрел на папу: – Ты — няшка, — отвлекаясь от темы, прошептал Чонгук, рассматривая прекрасное лицо старшего.       Вспомнив зачем он сюда пришел, парень вмиг стал серьёзным. Он спеша достал ручку с блокнотом и открыл нужную страницу. Щёлкнул пружинкой на ручке, прикидывая в голове интересные варианты развития разговора. Затем, более уверенно посмотрел в глаза родителя и тихим, хрипловатым голосом поинтересовался: — Вам не сложно иметь пятерых детей и шестого носить под сердцем?       Сокджин не стал акцентрировать внимание на том, что когда Чонгук начинает задавать вопросы, его голос становится еле слышным, а четкость совсем пропадает. Скорее всего — это напоминает курлыканье голубя, которого изо всех сил пытаешься понять. Конечно, не всегда получается, но нужно же стараться, дабы разобрать каждое слово Чонгука, и дать правильный ответ на поставленный вопрос. — Нет. Ни сколько. Ведь все они для меня дороже золота, — немного подумав, произнес Сокджин, ещё теплее улыбаясь сыну. — А вы можете сейчас назвать каждого ребенка по имени? — заинтересовано спросил Чонгук, откладывая ручку в сторону. — Да. Смогу. Разве ваша просьба должна вызвать у меня затруднения с речью? Или вы думаете, что я не знаю, как зовут моих детей? — Если вы не против, тогда можете начать. — Хорошо, — ответил Сокджин, положив полотенце себе на колени. — Мин Юнги, Чон Хосок, Чон Чимин, Ким Тэхён, Чон Чонгук и Ким Юнгук. — Почему у детей разные фамилии? А кто это такое — Юнгук? Я знаю, что у вас есть пятеро детей, а шестого вы имеете право назвать только после рождения, разве не так, господин Ким Сокджин? — У детей разные фамилии, потому что дедушки так захотели, - ответил, а затем задумался. - Да, но ведь вам я могу доверять, Чон Чонгук?       Сокджину не понравилось такое обращение к малышу, поэтому, он неосознанно нашипел на Чонгука. — А теперь расскажите что-нибудь о них, — в приказном тоне, потребовал Чонгук, не замечая состояния папы. — Что именно вам интересно? — спросил Сокджин, теребя в руках краешек кухонного полотенца. — Хотя бы, возраст и увлечения. — Тогда я начну. Юнги — старше всех. Ему двадцать. Любит музыку. Лучше всего у него получается писать прекрасные песни. Некоторые из них плакать заставляют. «First love» — это песня, которую он посвятил фортепиано. Вам смешно, — услышав смешок, рыкнул Сокджин. — Нет, вы что? Я не такой чёрствый, как вы подумали, — наигранно, всплеснул руками Чонгук. — Продолжаете дальше, только теперь перейдем к рассказу о следующем сыне. И, пожалуйста, как-нибудь покороче говорите, а то у меня рука отвалиться, весь этот бред записывать. — Ладно, — засмеялся Сокджин, оценив остроумную шутку сына. — Спустя год, родились у нас двойняшки — Чимин и Хосок. Им сейчас по девятнадцать. Хоби любил танцевать, а теперь они поступили в университет… — Стоп! Давайте без того, куда они поступали. Я же просил только возраст и увлечение. Вы забыли, что ли? — небрежно перебивая, напомнил Чонгук. — Угу, — немного расстроившись, кивнул Ким. — Вот и ладненько. Продолжайте.       Сокджину уже ничего не хотелось. Но он понимал, что сыну нужна помощь. Кто, как не папа, сможет ответить на все глупые вопросы честно. Правильно — никто. — Четвертый сын — это Тэхён. Ему восемнадцать. Хобби — рисовать и смотреть различные аниме и читать приключенческую мангу. — Да-да. Теперь пятый и шестой… — Прекрати, меня перебивать, мелкий засранец. — укоризненно произнес Сокджин, посмотрев на сына. — А младшенький — это Чонгук. Ему семнадцать. Любит задротить в приставку и мечтает стать журналистом. А ещё, он очень заёбистый и приставучий.       Чон отвёл взгляд, а затем в упор посмотрел Джину в глаза. В карих омутах Чонгука читались обида и непонимание. «Почему этот человек назвал его последним? Блять, сука, моё хобби для тебя — задротство? Ты что, меня любишь меньше всех?» — пронеслось в мыслях Чонгука.       Собрав всю обиду в один флакон, чёрноволосый парень выплеснул содержимое наружу: — Вы действительно не стесняетесь того, что в вашей семье есть инцест и твинцест? Вам же известно, что иметь омегу, которая два раза на неделю ебет альфу в зад, при этом получая массу удовольствия, позорно для семьи? Вас не пугает то, что ваши двойняшки постоянно спят в обнимку и сосутся где попало? Вам не страшно, что ваши внуки будут больны?       Сокджин распахнул глаза. Его руки начали подрагивать, а с глаз скатилась первая слезинка. Мужчина вытер её краешком полотенца. — А тебе не кажется, что некорректно интересоваться таким у постороннего человека? И, вообще, как вам, журналистам, не стыдно об этом растрепывать на право и на лево? Люди, которые смотрят телевизор, читают газеты и журналы, нихуя не знают о нашей семье. Так какого чёрта они осуждают нас? Сынок, совесть их потом грызть не будет? — вопросами на вопросы, ответил мужчина. — Мы посторонние? Ну, вот, и замечательно. По вашей реакции, я могу предположить, что вы стесняетесь своих детей. Теперь, мне стало ещё интереснее: как вы с мужем осмелились на шестого ребенка, если вам эти не нужны?       Джин неодобрительно глянул на Чонгука. Его улыбка сползла с лица. С уголков глаз, с новой силой, потекли слезы. Мужчина открыл рот, ведь дышать с каждой секундой становилось всё труднее. — Гук, я никогда вас не стеснялся. Вы все для меня были и будете, самым дорогим сокровищем. Я знаю, что Чимин и Хосок, Юнги и Тэхён любят друг друга — это самое главное, а на остальное можно и глаза закрыть. Только попрошу тебя, не трогай того, кто даже на свет не успел появится. Ты думаешь, что можно все говорить, ведь он тебя не услышит. Но это не так. У него есть ушки, которыми он может слушать. У него есть ручки, ножки, головка. Все то, что и у тебя…       С глаз Сокджина потекли слезы. Он быстро вытер их полотенцем, чтобы Чонгук не обратил внимание на него. Но Чону было всё равно, ведь в душе он начал сомневаться, что его кто-то любит. Своим эгоизмом он ослепил себе глаза. — А я? Разве я не заслуживаю счастья? Почему ты не смирился с моим предпочтением?! — закричал Чонгук, переходя на обычные обращения. — Я ведь тоже к своему парню чувствовал, что и они друг к другу. Почему ты не разрешаешь мне с Котёнком общаться?       Джин тяжело вздохнул, закрыл лицо руками, прокручивая в голове кучу подходящих слов для сына, но, как назло, ничего путного не приходило в голову. Мужчина не мог представить себе, как объяснить семнадцатилетнему парню, что не стоит любить тех людей, которые пришли к тебе во сне.       Ничего не придумав, Сокджин аккуратно поднялся со стула. Округлившийся животик мешал нормально передвигаться. Но, несмотря на это, Джин подошёл к Чонгуку и обнял его: — Будет у тебя тоже счастье, только нужно немного подождать. И не находи себе оправдания на глупые поступки. Просто постарайся забыть Юнсока. Ты его встретил только один раз, а теперь мучаешься полгода.