***
Хандзо едва дождался, когда маленький ковбой вновь вынырнул из тумана и прогнал его одинокий сон. Он ведь и сам не так давно расстался с детством: покидать родительское гнездо так рано возможно было глупой затеей, но что сделано, то сделано. И вот наконец шорох шагов по камням, легкий и нетерпеливый, все ближе и ближе, так что Хандзо вытянул шею, выглянув из своей пещеры. Джесси — с горящими глазами и запыхавшийся — бежал к нему, сжимая что-то в одной руке, а другой придерживая шляпу. — Я принес тебе подарок! — заявил он без предисловий, замирая перед Хандзо и разжимая кулак, чтобы продемонстрировать стеклянный шарик и две крышки от бутылок. Удивленный, Хандзо осторожно раскрыл лапу, принимая подарки. — Спасибо, — прорычал он, — Они очень яркие и блестящие. Его особенно восхитил шарик, прозрачный, с синими и зелеными завитками в центре. — У меня тоже есть кое-что для тебя. Подожди здесь. Хандзо проскользнул назад в пещеру, осторожно положил свои новые сокровища на каменную полку и обратился взглядом к ряду ракушек, разложенных у входа; все самые любимые, что он нашел с тех пор как поселился здесь. Он точно знал, какая ему нужна: маленькая, идеально закрученная спираль, которую он вырвал из глубины подводного грота в начале лета, красно-золотая и блестящая. Но тот короткий вздох и восторг, отразившийся на лице Джесси абсолютно и полностью стоили этой раковины: то, с каким благоговением он обхватил ее обеими руками и как он выдохнул слова благодарности и изумления, наполнили сердце Хандзо теплом, которого он и сам не ожидал. А потом они гонялись друг за другом по кромке берега, взметая тучи песка и клочья морской пены, и играли в прятки среди камней, пока Джесси не начал зевать. Хандзо так и не понял точно, как или куда, но лишь почувствовал, что он ушел.***
Джесси навещал Хандзо каждый день, и почти каждый день они отправлялись на поиски новых приключений. Они ныряли посмотреть на коралловые рифы и затонувшие корабли, не трудясь задуматься о том, что Джесси нужно задерживать дыхание. Даже если они оба выныривали с полными пригоршнями морских раковин, кораллов, а порой и с настоящим золотым дублоном из самого сердца погибшего корабля, они всегда торговались до тех пор так, пока каждый не оставался в уверенности, что отдал другому лучшую часть добычи. Они плавали на невероятной лодке, сделанной всего из одной огромной раковины морского гребешка с таким же большим пером вместо мачты и паруса, разведывая близлежащие острова. Порой там встречались пираты, а порой нет, но Хандзо каждый раз отпугивал их, стоило им лишь нахмуриться в сторону Джесси. На островах всегда находились кокосовые орехи, даже если в окружающих водах не было ничего тропического. Они исследовали лес на скале над пещерой Хандзо, не особо понимая, что именно они ищут, но зная наверняка, что поймут, как только это увидят. Они никогда ничего не находили, зато Джесси обнаружил множество ужасно интересных жуков. Однажды Хандзо попробовал взлететь с края утеса с Джесси на спине, цепляющимся за его гриву и радостно вопящим, но это оказалось гиблой затеей, когда они упали в море и едва не пошли ко дну. Хандзо один тогда волок их до берега, потому что Джесси не мог плыть: это было не лучшее из их приключений. Это и в самом деле было обидно. Хандзо любил летать. Как и во второй свой визит, Джесси часто приносил Хандзо маленькие подарки: теперь во всю стену его пещеры были вбиты маленькие полки, на которых Хандзо любовно разместил каждый стеклянный шарик и игрушечного солдатика, каждое пластиковое колечко и яркий ластик, так, чтобы он всегда мог на них смотреть. Яркие картинки, нарисованные карандашами и фломастерами, покрывали противоположную стену: и те, на которых Джесси изобразил их вместе, Хандзо любил больше всего. Солнечный свет прогнал туман, так что теперь Хандзо мог смотреть вдаль до самого горизонта. И время шло.***
Теперь шляпа Джесси подходит ему лучше. Он давным-давно вырос из сапог с игрушечными шпорами, но его джинсы по-прежнему дырявые на коленках, белая футболка как прежде измазана, да и красный платок на месте, хоть и слегка полинял. Они с Хандзо часто разговаривали во время прогулок, уделяя внимание беседе не меньше, чем тому, где они бродят. Экскурсии на раковине морского гребешка обычно оканчивались тем, что они болтали, загорая на солнце, пока их невероятная лодка плавно покачивалась на волнах. А вот погружения к затонувшим кораблям внезапно подошли к концу в тот день, когда Джесси осознал, что не может на самом–то деле дышать под водой. Хандзо не всегда понимал, о чем говорит Джесси. Люди, вещи и мысли… оттуда, куда он уходил, когда не был с Хандзо, то и дело всплывали в разговорах. Джесси изо всех сил пытался объяснить их Хандзо, но не всегда мог подобрать нужные слова. Однако у Хандзо никогда не возникало проблем с пониманием, когда Джесси делился с ним секретами, признавался в своих страхах или говорил о своих надеждах и мечтах. Пластиковые игрушки, стеклянные шарики и обрывки бечевы уступили место интересным монетам, картам с яркими глянцевыми фотокарточками и обломкам украшений, которые Хандзо не мог носить, но все равно находил их прекрасными. Картинки, которые Джесси рисовал цветными карандашами теперь, иногда сопровождались рассказами, нацарапанными на обратной стороне или на неровных клочках линованной бумаги, явно выдранных из тетради. Эти истории всегда заставляли Хандзо улыбнуться. И время шло.***
Джесси высокий, его волосы почти достают до плеч, а пробивающиеся на скулах и подбородке бакенбарды намечают контуры будущей бороды. У его сапог теперь потрепанный вид, так же как у коленей, а порой и локтей, костяшек, и даже щеки его теперь нередко бывают потрепанными. Но зато его шляпа идеально сидит, и выцветшей платок остался прежним. Хандзо и Джесси стали больше разговаривать, чем бродить в поисках приключений, и теперь Хандзо сворачивался клубком на камнях, прогревшихся за эти годы, и Джесси устраивался в кольцах Хандзо. Иногда они просто гуляли, а в особенно счастливые дни бегали. Но таких дней было не так много, как хотелось бы, и Хандзо ощущал это подобно камню, засевшему в его сердце. — Ты когда-нибудь думал о том, что там есть что-то еще? — спросил Джесси однажды, отдыхая рядом с Хандзо и обхватив обеими руками дракона за шею. — Иногда, — ответил Хандзо. — Но тогда я спрашиваю себя, есть ли там что-то важное для меня. Я счастлив там, где я сейчас. Он потерся носом о щеку Джесси: — И мне нравится компания. Джесси мягко рассмеялся, когда грива Хандзо защекотала ему шею, но в его глазах уже не было смеха, и Хандзо знал, что он думает о месте, куда он уйдет, оставив Хандзо на берегу. Он все еще порой приносил подарки. Стеклянная призма на золотой струне нашла свое место на одной из полок. Несколько талисманов на удачу. Чашка с нарисованным драконом, который, как Джесси сказал, напомнил ему Хандзо. Железная банка с изображением койота и кактуса и луной на крышке. Банка была наполнена высушенными лепестками роз, и Джесси не объяснил, почему. Разноцветные картинки сменились серебристыми карандашными набросками, в которых было гораздо больше мастерства, но куда меньше воображения. Порой попадались отрывки стихотворений, записанные на полях или втиснутые в угол рисунка. Хандзо не был уверен, любил он эти стихи или ненавидел, ведь они были одновременно прекрасными и грустными, и его терзала мысль о том, сколько печали таит его друг в своем сердце. Он не знал, как помочь, поэтому просто слушал и никогда не осуждал Джесси, когда тот зарывался лицом в его гриву, и его плечи дрожали, потому что это то, что ты делаешь, когда любишь кого-то. И время шло.***
Когда Джесси не пришел в первый раз, Хандзо не придал этому особого значения. Он ведь говорил, что очень занят, должно быть, его что-то задержало. Он вернется завтра. И Джесси вернулся завтра, улыбаясь все той же печальной улыбкой, что и все последнее время. Он осалил Хандзо, совсем как когда они были детьми, и с хохотом побежал прочь, чтобы дракон мог за ним погнаться, но Хандзо чувствовал, что его сердце где-то далеко. И так было, пока Хандзо не опрокинул его на песок, распластав тяжелые кольца змеиного тела так, что Джесси наконец искренне улыбнулся. Он обнял Хандзо, запустил руки в его гриву, и когда Хандзо ткнулся носом в его лицо, так же шутливо потерся щекой о чешую. Хандзо был счастлив. Пару дней спустя Джесси опять не пришел. На следующий день он принес подарок, и Хандзо попросил повязать золотистый шарф вокруг одного из его рогов. Дни, когда Джесси не появлялся, случались все чаще. Это причиняло боль, но Хандзо старался убедить себя, что он все понимает, и терпеливо дожидался друга у входа в пещеру. Когда он приходил, они говорили гораздо меньше, но Джесси всякий раз так вцеплялся в Хандзо, словно тот был его спасательным кругом, и Хандзо всегда обвивался вокруг худого тела Джесси, и так вдвоем они смотрели, как туман застилает горизонт. Порой Джесси отсутствовал по два дня подряд. Потом по три дня. Потом его визиты стали случаться реже, чем дни, когда его не было. Казалось, у него самого не было ответа, почему это происходит, и Хандзо не спрашивал. Целую неделю Джесси не навещал Хандзо. Хандзо ждал, сперва терпеливо, снаружи пещеры, хотя камни уже успели остыть с возвращением тумана. Но чем дальше шло время, тем больше дракон тревожился, ведь он понятия не имел, куда Джесси всякий раз уходил и как туда попасть. Так что Хандзо ничего не осталось, кроме как ждать, не отходя от пещеры, чтобы ненароком не пропустить возвращение Джесси. Неделя превратилась в месяц, месяц в целую осень. Джесси по-прежнему не было. Осенняя дымка разрослась в густой зимний туман, и время от времени зловещий рокот грома доносился откуда-то издали, куда Хандзо уже не мог заглянуть. Зимний туман стал весенним туманом, потом летним туманом и вдруг снова наступила осень. Целый год. И, наконец, цепляясь за последнюю тоненькую ниточку надежды, Хандзо вернулся в пещеру, понурив голову и тяжело волоча за собой длинный хвост. Слой пыли лежал на рядах безделушек, и Хандзо медленно шел мимо, тщательно протирая одну за другой, с нежностью поворачивая каждую своими костистыми лапами и вспоминая, что они делали в те дни, когда Джесси принес их. Хандзо смотрел на рисунки, восхищаясь каждой черточкой и перечитывал каждый рассказ. Те картинки, на которых они были вдвоем, по-прежнему оставались его любимыми. Стихи он оставил напоследок, и засевший в сердце камень, начал неумолимо расти. Впервые в жизни он пожалел о том, что драконы не умеют плакать. То было разбитое сердце. Было отчаяние. И время шло.***
И время шло.***
И время шло.***
Хандзо спал, свернувшись, в дальнем углу пещеры, и почти не слышал, как камешки зашуршали под чьими-то шагами там, где начинался песчаный берег. Минули годы с тех пор как у него последний раз был гость, и лишь стены, когда-то заставленные тщательно подобранными безделушками и завешанные потускневшими рисунками, не давали ему усомниться, что прежнее счастье не было лишь долгим сном. Подарки Хандзо убрал в коробку давным-давно, когда смотреть на них стало слишком больно, а потом он не нашел в себе сил достать их, когда понял, что вид пустых полок причиняет еще больше боли. И он просто терпел. Медленно развернув кольца, Хандзо выбрался из ящика, в котором спал, и пополз к выходу из пещеры; снаружи был кто-то, неясный силуэт обрисовался на фоне тусклого света. Но он не смел надеяться. Человек сидел на камнях спиной к Хандзо и смотрел на туманное море. В его руке была бутылка, и нечто вроде алого покрывала на плечах заменило выцветший шейный платок, но эту шляпу Хандзо узнал бы где угодно. — Джесси? — голос Хандзо стал хриплым от долгого безмолвия. Джесси — ведь это был Джесси, Хандзо больше не сомневался — повернулся, и меланхоличные черты на его лице сменились изумлением, граничащим с недоверием. — Только посмотрите на это, — выдохнул он, протягивая руку. — Посмотреть на что? — спросил Хандзо, сглотнув ком в горле, и устремился вперед, ткнувшись головой в протянутую ладонь и продолжая обвиваться вокруг Джесси, как он всегда делал. Джесси смеялся, но его щеки были влажными, когда он обвил руками шею Хандзо. — Я уже почти начал верить, что выдумал тебя… — проговорил он, давясь то ли смехом, то ли рыданиями, Хандзо не мог разобрать. Он яростно тыкался носом Джесси в лицо и в шею, подмечая множество изменений. Джесси не был худым и жилистым, как прежде, он оброс мышцами и возмужал, а бакенбарды стали куда гуще и даже слегка царапали чешуйки Хандзо, соприкасаясь. Одна рука теперь была из металла, и Хандзо подавил стон в горле, пытаясь вообразить, как это случилось. Теперь он ясно видел, что другу, которого он любил всем сердцем, пришлось много страдать, и его, Хандзо, не было рядом. — Где ты пропадал? — жалобно спросил Хандзо, чуть не забыв о своих рогах, когда попытался просунуть голову под подбородок Джесси. — Там же где и всегда, — ответил Джесси, и Хандзо знал, что у него нет другого объяснения. — А теперь, когда снова уйдешь, ты вернешься? Пальцы Джесси, поглаживающие гриву и чешуйки Хандзо, замерли, взгляд метнулся к брошеной бутылке, янтарная жидкость из которой теперь сочилась по песку. — Я не знаю, — прошептал он и вдруг сам испугался своих слов. Хандзо медленно вытянул голову из-под подбородка Джесси, чтобы заглянуть ему в лицо, и Джесси смотрел на него в ответ, все еще сжимая гриву Хандзо в пальцах. — Тогда ты возьмешь меня с собой, — сказал он, опрокидывая Джесси на песок и устраиваясь на нем сверху. Улыбка тронула губы Джесси, возможно, от воспоминаний о временах, когда они лежали вот так, и когда сам он при этом был трезв. — Даже знай я, как взять тебя с собой, тот мир не для тебя, Хандзо. Отведя взгляд, Хандзо положил голову на грудь Джесси. — Что это значит? — Что я не хочу, чтобы тебе причинили боль, — Джесси разжал пальцы одной руки, той, что из теплой плоти и кости, чтобы запустить их в гриву Хандзо, поглаживая рога и играя золотым шарфом, завязанным вокруг одного. Теперь края шарфа истрепались, но Хандзо сделал все возможное, чтобы сберечь его. — Там нет никого похожего на тебя. Один взгляд, и все будут готовы убивать друг друга за право первым разорвать тебя на куски. — Мне уже больно. Я любил тебя и ждал. Ждал так долго, что потерял счет годам, после того как потерял тебя, — прошептал Хандзо, — Я никогда не знал, куда ты уходишь, и не мог за тобой последовать. Но что бы для этого ни требовалось, сейчас я хочу последовать за тобой. — Тебе пришлось бы стать человеком, Хандзо, другого способа нет, — Джесси вздохнул, крепко обнимая дракона, — Я не знаю, что еще сказать. Я просто… Прости, что бросил тебя. — Я не виню тебя. — Знаешь, когда я был маленький, люди говорили, что это мило, мол, у меня есть „воображаемый друг“, который составлял мне компанию в той глуши, когда никого рядом не было. Но потом они начали говорить, что я слишком взрослый для таких вещей, и я перестал о тебе рассказывать. Я мог приходить еще пару лет после этого, но тогда много чего случилось. — Я помню. — Я никогда толком не понимал, как именно сюда попасть, кроме как очень сильно этого захотеть, так что, когда это перестало работать… — Джесси осекся, — Я и подумать не мог, что найду дорогу к тебе на дне бутылки. Какое-то время они больше ничего не говорили, просто потому что сказать нужно было слишком многое. Хандзо судорожно размышлял. Должно быть что-то, что он может сделать — он не собирался снова остаться один. Он никогда прежде не желал быть кем-то еще, но сейчас он изо всех сил, отчаянно желал стать человеком. Самое забавное в существовании на грани реальности заключается в том, что здесь все истинные желания и намерения обретают огромное значение и силу. Нужно лишь четко видеть цель. Джесси почувствовал происходящие с Хандзо изменения раньше его самого, так сильно дракон был сосредоточен. Его тело больше не свивалось серпантинными кольцами вокруг Джесси, но лежало на нем, и руки Джесси внезапно сумели обхватить Хандзо за плечи. — Как ты это сделал? — спросил Джесси с дрожью в голосе, когда Хандзо поднял голову, которая теперь стала намного легче, и посмотрел в его широко раскрытые глаза. И в самом деле, как? Когти съежились, став пальцами рук и ног, чешуйки сгладились в кожу, а драконья грива обратилась в глянцево-черные волосы. И все же превращение не было идеальным: кое-где проступала чешуя, и подвижные уши дергались, ловя каждый шорох. Джесси потер большим пальцем крошечный выступ рога, за который все еще цеплялся золотой шарф, и посмотрел на него, забыв закрыть рот от изумления. — Я… Я захотел этого. Что бы я смог пойти. С тобой. Джесси рассмеялся, рассмеялся с радостью и облегчением, и перекатился так, что теперь Хандзо оказался прижатым к песку. Это было странное чувство — вес Джесси на его теле и ощущение песка на коже — но оно не было неприятным. Хандзо потянулся, чтобы ткнуться носом в лицо Джесси, но обнаружил, что теперь все не так, как когда у него была драконья морда. — Тогда я, черт возьми, сделаю все, чтобы забрать тебя с собой, — сказал Джесси прижимаясь лбом ко лбу Хандзо, — Я скучал по тебе. Так сильно скучал. Они пролежали так еще какое-то время, прежде чем подняться, и Джесси поддерживал Хандзо, пока тот привыкал держать равновесие, впервые встав на две ноги. Джесси вдруг покраснел, поспешно снял свой красный плащ и накинул на плечи Хандзо, когда тот смог стоять сам. — Есть кое-что, что я хотел бы забрать с собой, если можно, — Хандзо оглянулся на свою пещеру, одной другой придерживая защищающий от сырости плащ. Другой рукой он крепко сжимал руку Джесси. — Что там? Не говоря ни слова, Хандзо направился внутрь пещеры, к ящику, в котором он спал, свернувшись клубком последние несколько лет. Джесси следовал за ним по пятам и наклонился поднять то, что уже не помещалось в руках Хандзо. — Это все? — Да, здесь все, что мне нужно. Они вернулись к выходу, все время соприкасаясь плечами — Хандзо боялся, что, если надолго потеряет контакт, Джесси может исчезнуть — и уселись на камнях, где обычно сидели. Но теперь было иначе, теперь Джесси сел, прислонившись к стене пещеры, а Хандзо устроился меж его ног, прижавшись спиной к груди Джесси. — И как так вышло, что я теперь меньше тебя? — размышлял Хандзо с легким негодованием в голосе, — Раньше я был намного больше. — Без понятия, — Джесси обхватил его за талию, — Ты позаимствовал облик какого-то человека, которого встречал до меня? — Я не знаю, как я выгляжу. — Вот, — Джесси порылся в кармане и достал прямоугольник с глянцевой металлической поверхностью. Хандзо только потом узнал, что это: а пока он взял предмет у Джесси, чтобы рассмотреть свое отражение, а потом вернул его назад. — Однажды, когда я еще жил в родительской пещере, мимо проехал принц со свитой, и я сказал своему брату, что принц очень красив… ну, для человека. Кажется, я взял немало его черт. Джесси фыркнул, и Хандзо почувствовал, как он пробурчал ему в спину. — Ну конечно, ты бы принял облик самого красивого человека, даже если бы в этом не было нужды. — Не самого красивого. Не мог же выглядеть как ты. Хандзо ощутил, как кожа на груди Джесси нагрелась у его виска, когда тот закашлялся. И время шло. И они ждали, когда что-то случится, не зная, что еще предпринять, до тех пор, пока усталость не взяла свое, и они оба закрыли глаза.***
Когда Хандзо проснулся, не было ни шума моря, ни сырого холода тумана, ни жесткого камня под его новым телом. Вместо это он ощутил чужое мягкое похрапывание, теплое дыхание на затылке и сильные руки, обнимающие его, подобно тому как сам он когда-то, давным-давно, обнимал своими драконьими кольцами одного маленького мальчика. Он открыл глаза и обнаружил себя в комнате, которую не узнал. Но зато он узнал шляпу, лежащую рядом на столе, запах костра, нагретых на солнце камней и шалфея. И Хандзо был счастлив.