Защитница

После пережитых кошмаров засыпать и просыпаться в Винтерфелле, в собственных покоях было слишком непривычно и как будто даже нереально, и Санса не сразу привыкла к тому, что в ее жизни больше нет и никогда не будет человека по имени Рамси Болтон. Она только недавно перестала вскрикивать по ночам, терзаемая отголосками недавних ужасов, когда в ее сновидения, словно стаи черных ворон, врывались люди и образы, чьи лица и даже имена ей хотелось бы забыть навсегда. А очнувшись в сильных и крепких объятиях любимого мужа и все еще сотрясаясь от озноба, бьющего, несмотря на уютную и натопленную спальню, она, наконец, осознавала, что поверженный и окровавленный враг уже давно брошен на съедение его же собственным оголодавшим псам, да и самих псов уже давно нет в Винтерфелле. Рядом с нею всегда был Станнис, ее муж и истинный король, тот, кто всегда ее защитит. Он звал ее по имени, встряхивал за плечи, возвращая в реальный мир, укутывал в теплые волчьи меха, гладил по волосам... В темноте Санса почти на ощупь искала его губы, и Станнис охотно отвечал на ее поцелуи в надежде, что его забота и понимание со временем излечат ее от призраков прошлого. А где-то в соседних комнатах в Винтерфелле спали Джон, Рикон, Ширен — люди из ее нового мира, непохожего на прежний, отмеченный присутствием Болтонов, освежеванный и изорванный в клочья. Отнюдь не розами был усыпан ее долгий путь домой, но справедливость все-таки восторжествовала, и Санса Старк вошла в Винтерфелл как законная хозяйка. Наконец-то для нее настала полоса покоя и умиротворения, но Станнис и Джон знали, насколько обманчива видимость этого затишья. Станнису еще предстояла борьба за Железный Трон, Джона же заботила стремительно подступающая зима, и угроза, которую она несла с собой, не шла в сравнение ни с какими Болтонами. Сводный брат рассказывал о невероятных вещах, которые ему доводилось видеть во время службы в Ночном Дозоре. По его словам, с наступлением зимы просыпалось древнее зло, неведомое и опасное, и надлежало, собравшись с силами, дать этому злу достойный отпор. Джон и Станнис проводили много времени в главном зале Большого чертога, держа совет и обсуждая текущие проблемы, иногда к ним присоединялась и Санса. Станнис настоял и на том, чтобы на их собрания иногда приходили Ширен и Рикон — чем раньше дети вникнут в дела взрослых, тем лучше. На совете Джон поведал о чудесных свойствах драконьего стекла и о все еще подвластном ее Станнису Драконьем Камне. В другие времена Санса сочла бы это милой старой сказкой, которыми развлекала Брана их няня. Бран жадно вслушивался в легенды, ловя в них скрытый смысл. Бран, но не Джон. Сводный брат никогда не уделял внимания подобным байкам, и оттого рассказ о драконьем стекле выглядел в его исполнении более убедительно. Джону довелось побывать там, откуда не возвращаются, он знал намного больше, чем остальные, и если уж он признал существование потаенных сил, то в них действительно стоило верить. * * * Станнис разыскал Сансу и Ширен в оранжерее. В последнее время его жена и дочь проводили немало времени в теплицах, среди свежей зелени и плодовых деревьев, напоминающих о лете, ведь увидеть настоящее лето им в ближайшие годы не представлялось возможным. Санса и Ширен поладили буквально с первого дня знакомства, а спустя неделю были уже не разлей вода. Станнис радовался за дочь, никогда не имевшую настоящих друзей, и даже родная мать была для нее совершенно чужим человеком. Сейчас Станнису показалось, что Санса находится в смятении. — Можешь не говорить, — произнесла она с оттенком легкой грусти, — я и так все знаю. Вы с Джоном отправляетесь на Драконий Камень. Станнис кивнул. — А ты хотела бы составить им компанию, — догадалась Ширен. — Да, это так, — призналась Санса. До сих пор ей не доводилось надолго разлучаться с мужем. — Но в Винтерфелле всегда должен оставаться кто-то из Старков, а Рикон еще слишком мал, чтобы перекладывать на его плечи такую ответственность. Она вздохнула и, приблизившись к мужу, крепко обняла его обеими руками и прижалась лицом к холодному доспеху. — Я буду скучать, — Станнис весьма целомудренно коснулся губами ее губ, в присутствии дочери он не мог позволить себе большего. Затем, поймав ее руку, крепко сжал запястье, давая понять, что весь остаток дня и будущая ночь всецело принадлежат им. * * * Свежевыпавший снег хрустел под копытами их коней — Станнис, Джон и воины, которые их сопровождали, к холодам привыкли, но то было предзимье, а не зима. Настоящая зима — там, за Стеной, среди вечной мерзлоты и ледяных гор. Джон прожил в тех краях не один год, а скоро и столь же лютые холода придут в Винтерфелл. Восточные ворота Винтерфелла остались позади, и путники пробирались через лес, хотя, по меркам Севера, это был всего лишь небольшой перелесок. Лицо Джона слегка передернулось, когда внезапно завывший Призрак вдруг белоснежной тенью метнулся к корням старого дерева. Джон спешился и подал знак Станнису, чтобы он сделал то же самое. Призрак метался возле дерева и тщательно тянул зубами что-то, пытаясь вытащить это из-под корней. Это «что-то» издавало похожий на стон жалобный писк и при рассмотрении оказалось крошечным щенком лютоволка. Станнис извлек из ножен свой меч и разрубил корень дерева, и вскоре детеныш с его помощью выбрался на волю. Это была самочка. В ее светло-серой шубке просматривались и белые волоски, отчего она выглядела как бы припорошенной снегом. Малышка осмотрелась, радостно лизнула руку своего избавителя и, прижавшись к нему всем телом, пронзительно завизжала, но теперь в ее голосе слышалось благостное чувство. — Такими были и наши лютоволки — в тот день, когда мы их нашли, — заметил Джон и, взяв юную волчицу на руки, заметил поврежденную заднюю лапку и небольшую ранку на спине. — Залезла под корни... за мышью, должно быть... а выбраться и не смогла. Станнис задумался, пытаясь решить, что делать с маленькой лютоволчицей, ведь в лесу раненый, отбившийся от своих детеныш не выживет без посторонней помощи, и внезапно его посетила догадка. — Санса... ведь у нее нет своего лютоволка, как у вас с Риконом? — он посмотрел на Джона. — Была у нее когда-то волчица, — вздохнул Джон. — Но, должно быть, с Леди случилось что-то страшное... Однажды я пытался заговорить с сестрой о ней. Санса заплакала и сказать так ничего и не смогла. Станнис не ответил и, перехватив у Джона волчонка, посадил его в дорожную сумку. Развернув своего коня, он направился обратно к Восточным воротам, подавая остальным знак следовать за ним. * * * Резко захлопнув книгу, Санса встала из-за стола. Рыцарские романы, которые она когда-то любила, теперь едва ли не раздражали ее — рыцари из книг не имели ничего общего с теми, кого ей доводилось видеть в Королевской Гавани, как и с теми, кто встретился ей на Севере. Книжные герои теперь представлялись ей придворными шаркунами и позерами, жеманными и неискренними, их признания в любви — медоточивой ложью, а подвиги в честь возлюбленных выглядели... слишком уж неестественно и наигранно. Ее Станнис меньше всего походил на этих рыцарей. Он отличался немногословием и не был привержен внешнему лоску, а их свадьбу никак нельзя было назвать пышной — она вручила мужу свои руку и сердце в скромной винтерфелльской септе, облаченная в неброское платье. Ни Станнис, ни она не веровали в Семерых, они вообще перестали доверять богам, но таков был древний обычай. Станнис никогда не выставлял напоказ свою доблесть — и в то же время он был достойнейшим человеком из всех, кого она знала. Исходящую от него силу и мудрость Санса почувствовала сразу, как только его увидела, и тотчас потянулась к нему, как к источнику этой силы. Она чувствовала его поддержку и сейчас, когда муж находился вдали от нее, поскольку знала, что и он на любом расстоянии ощущает ее любовь. ...Громогласно стукнули Восточные ворота, впуская прибывших, и вестник, наблюдавший со смотровой башни, помчался к хозяевам замка доложить о возвращении Его Величества и лорда Джона Старка. Санса замерла у выходящего во двор окна главной башни, сама не зная, радоваться ей или огорчаться — не означает ли их преждевременное возвращение, что не все идет так, как было задумано? Набросив на плечи теплый меховой плащ, Санса поспешила навстречу мужу и брату, но, однако, ни тот, ни другой не казались ни встревоженными, ни раздосадованными. Станнис протянул руки к висевшей на седле его коня дорожной сумке и извлек из нее что-то серое и пушистое и отдал жене со словами: — Она еще мала и слаба, и к тому же ранена, но придет время, и она будет защищать не только тебя, но и Винтерфелл. Санса взяла в руки теплый меховой комочек и едва не заплакала от счастья, перемешанного с болью от воспоминаний о Леди. На нее в упор смотрели выразительные остренькие глазки малышки. Санса ласково погладила пушистую шкурку. — Я дома, — прошептала она. — А теперь это и твой дом, моя милая... Она знала: куда бы их со Станнисом ни забросила судьба, ее новая подруга всегда будет рядом с ней.