Сказание об удачливой невесте и идеальной ночи

(Изначально подобран не был) Трек для фанфика: Halestorm — You Call Me a Bitch Like It's a Bad Thing ---

Ты отвёз меня к себе спешно… и, похоже, для тебя это был важный шаг. Ты обожал видеть меня в эротических снах… что ж, друг, пришло время им стать явью. Я не ищу любви с тобой, и точно не сегодня. Не льсти себе. Но ты позвал меня и всё равно имел наглость сказать мне «До вторника! *»

      Одна грациозная фигура, за которой преданно и безвольно «следовала» её тень, плавно шествовала вокруг круглой кровати внутри спальни, где было слабое освещение. Сейчас, кроме неё, никого здесь не было в это тёмное и неспроста волшебное время суток. Никого не было ни в ванной, ни у большущего гардероба, ни в мини-баре внутри этих больших покоев. Покоев, сравнимых с площадью в совокупности двух гостиных зажиточных особняков Кантерлота, столицы единственной в своём существовании страны пони — Эквестрии.       В данный момент, сегодня поздним вечером королева «перевёртышей»-чейнджлингов Кризалис была одна, уверенная в своей желанной безопасности и долгожданной неприкосновенности. Чувствовала она само великолепие собственной сохранности вовсе не у себя в замке своего королевства, но в обители её так называемых врагов, которых она ненавидела всей душой больше личных страданий от неприятия обществом. Сознавая это, врождённо «дырчатая» пони наконец позволила себе улыбнуться во весь рот и благосклонно промычать, знаменуя тем самым самоличную, значимую победу. В отличие от её фирменного лукавого оскала, пикантности которому придавали острые клыки, которые сейчас не заметны по одной довольно таинственной причине. С неимоверным облегчением без часу замужняя кобылка сняла ужасно тугое свадебное платье, которое была вынуждена надеть на свою чувствительную кожу. И едва не порвала его в клочья с «дамским» кличем от энтузиазма за то, что утяжки слишком давили на её легковозбудимый круп и приличные бёдра.       Её превосходный и гладко осуществившийся план действий включал в себя главным образом жестоко обхитрить Шайнинга Армора с помощью отличительной способности рода чейнджилингов, который ещё называют «роем» — перевоплощения в кого угодно. В этом случае в его невесту, Ми Аморе Каденцию или Кэйденс с целью, как было упомянуто, выйти замуж за жеребца, который является начальником королевской гвардии принцессы Селестии, а не из нещадной «дамской» кобыличьей злости к нему или зависти к сопернице. Это планировалось весьма тщательно, придавало головокружительные чувства роскошной влюблённости внутри грубого чёрствого сердца, и было сделано ради получения доли огромной власти в области Кристальной империи. И в итоге свержения Кантерлота в планах, понемногу становившимися настоящей действительностью… ну, а дальше по накатанной, вплоть до порабощения иных и параллельных миров. Везде, куда только не возжелает ступить её величество гордыня своими цокающими, как перепуганное сердце чересчур пугливой «лошадки», стройными копытцами. Однако самая важная причина состояла даже не в этом, а совсем в другом…       После блестящего осуществления плана без заминок, чему Кризалис время от времени не могла поверить, она же понимала, что оказала своему медленно погибающему народу жизненно важную услугу. А именно: непрерывное питание эмоциями своего новоиспечённого муженька… между прочим, довольно яркими, пылкими и чувственными. И правда, горячая любовь к своей супруге, которую, как Шайнинг сейчас думает, он испытывает к Кэйденс — просто редкий клад для непрерывной подпитки. Настырная королева сладкой лжи знала, что нигде и никогда больше не найдёт даже близко похожего источника, как этот искренний и, как ей кажется, до «тошноты» верный жеребец. Конечно, могла быть рада при должных усилиях отыскать того, кто был готов любить её без сомнений, не обращая внимания на истощение эмоциями… Но оставалась стойко уверена в том, что настоящая любовь к ней не продлится долго по самым разным причинам. Обычно именно она и её в меру жадный, пусть и художественный характер — и есть эти самые причины, даже если к своим подданным-жителям она относилась, как к сыновьям.       Кризалис была весьма довольна одной перспективой за другой после осуществления задуманного, далеко и надолго отбрасывая мысль, будто обязательно нужно любить лишь по любви. Ибо не только потребление почти что самой сильной эмоциональной энергии, но и политическое да светское положение в Кантерлоте очень удовлетворяли её. Прямо до обволакивающего жара в «переменчивом» сердце и в размеренно теплеющем паху… разве это не восхитительно? Теперь она у власти, как и её одураченный принц, который без задней мысли и со всей искренностью заботливого супруга будет питать её огромными порциями любви к своей законной жене Кэйденс. Теперь она — принцесса одного из понячьих королевств, она — одна из правителей больно «правильной» страны пони! Теперь никто не посмеет хоть как-то оспорить её железный авторитет, ибо Шайнинг Армор будет в силу пылкой любви постоянно напоминать о том, кем она является, пусть вовсе не будет подозревать о правде. Всё шло, как по маслу, и это было удивительно прекрасно… но всё же одна въедливая загвоздка, способная испортить самую лучшую красивую жизнь в один миг, всё осталась твёрдо стоять на месте.       — Твайлайт Спаркл… ты меня не уничтожишь, у тебя это не вышло, заучка. Живи с этим там, в сырой темнице, пока кости от возраста не сгниют.       Бесподобная и бесчестная королева обмана будто отчеканила это всецело ненавистное ей имя, и всё же шёпотом. Затем согнула свою монаршью спинку для предотвращения судорог от прямо-таки слишком долгого ношения впивавшегося, как иглы, бестолкового и вычурного свадебного платьица, будто намеренно вызывавшего милое возбуждение собственным телом через импульсы натираний у интимных мест. А после обратилась в свою естественную, многих отталкивающую форму при помощи магического пламени вокруг себя. И вот, когда оно стихло, вместо несказанной красоты аликорна розового «атласного» цвета с шикарной длинной пышной гривой разных карамельных цветов, построенных в стиле «радуги», и с видными широкими кудрями внизу неё, показалось тёмное, со скрюченным рогом, со сквозными дырками на ногах и копытах, надменное существо. С такой же длинной, широкой гривой, однако прямой и монолитного грязно-болотного цвета… которое могло покорить своей властной натурой или заставить бояться буквально сразу, засунув язык глубоко внутрь в незавидные места. Вот она — великая, загадочная и неповторимая королева Кризалис во всей своей гротескной красе! Вот она — удачливая невеста, которая наконец теперь заберёт «своё» после долгих унижений и поражений!       Через несколько секунд спустя осмысление того, что вообще приключилось с ней, и с каким результатом… она почувствовала себя очень странно, когда смешинка из её лживого, мокроватого от довольства собой ротика хотела выйти наружу. Но всё же с удовольствием её выпустила, позволяя себе томно отсмеяться, как и подобает умной злодейке, да ещё и отпетой аферистке. Которой охота верить сразу из-за её противоречивой красоты и силы убеждения опасными способами, стоит ей только лишь взглянуть в глаза и совершить суженный веками проницательный взор. Ибо поняла, что сейчас смеётся по такой же причине, как обычно у неё случается, а именно преспокойно заверяя себя в собственном превосходстве публично или наедине с собой. И никак не потому, что её что-то могло действительно рассмешить… уж с этим вполне идеально может справиться не кто иной, как облапошенный Шайнинг Армор. При этом Кризалис старалась не быть услышанной, поднося копыто к устам, пока посмеивалась, прикрыв глаза от наслаждения тем, как всё в итоге сложилось… отчего в итоге зелёные глаза начали сверкать среди ночной темноты в покоях и снаружи. Что и видится часто у уважающих себя прекрасных кобылок, иногда способных на завлекающие обманы и страстные подлости в безумно красивой романтичной обёртке, своего рода беспроигрышном варианте для лёгких побед.       — Охо-хо, твои верные подруги, которые в огонь и к гидре в пасти пойдут за тобой, глупенькая заучка Твайлайт Спаркл. Дорогая ты моя муза… они же даже не спрашивали о тебе на моей сва-а-адьбе, бедняжка! О, точно… были обескуражены твоими действиями и заявлениями насчёт меня и моего облика, что мне было только на мои обезоруживающие, при желании целые империи, копытца, ах… Посчитали, что ты вернулась в Понивилль, в эту помойную провинцию из-за своего упрямства и нежелания видеть, как твой брат женится… оу, надо же… на мне, ха-ха-ха, дурочка! Ты проиграла эту схватку, ведь твой, кхем… родной братец — он весь мо-о-ой, так что отдыхай там. Ты кардинально лоханулась, маленький беззащитный жеребёнок, а это значит, что и тебя мне удалось перехитрить!       С каждым этим едким, но ласкающим слух словом Кризалис чуть подрагивала от накатывающего снежным комом здорового возбуждения от собственного превосходства, продолжая смеяться «бархатным» тоном над всеми этими недалёкими непогрешимыми дураками. И всё же находила место для беспокойства о том, что весь этот идеал… ныне такой реальный и столь потрясающий идеал… может быть стёрт в одночасье. В случае если Твайлайт и Кэйденс, некогда её няня, которая должна была быть обладательницей титула принцессы по праву и по любви Шайнинг Армора ввиду законного супружества, сумеют выбраться из заброшенной угольной шахты. Где очень нечестная, но тем самым наповал завораживающая королева чейнджлингов взяла и оставила их проживать там остаток жизни с разбитыми надеждами и психикой, казалось бы, без каких-либо надежд. Разве мщение и ненависть всепони могло перерастать в настолько нечестные действия, что в итоге она не гнушалась их смерти, раз они не собираются признавать особенности её происхождения и то, чем оно было вызвано в своё время?       Раздался стук в дверь, отчего Кризалис сразу же нехотя кончила со смехом и сузила зрачки, будто бы собираясь напасть как лев на свежее живое мясо, впившись зубками за круп для слизывания крови. Через несколько мгновений сама дверь чуть приоткрывалась, но она удержала её своей магией, сразу приходя в себя от ослепляющего мозг и глаза довольства собой… ещё успеет допустить это со своим муженьком, пусть только попробует перечить! Дабы уже при вскружившейся голове не произошло столь великого разоблачения, которое наиболее нежелательно после сравнительно недавних событий перехода в абсолютно новую, роскошную жизнь. Обеспокоенная чейнджлинг с предупреждением спросила, как только всем своим болотным дырчатым тельцем прислонилась к двери.       — Подождите, пожалуйста, кто бы там ни был… сейчас я не одета! Кто там пришёл ко мне, представьтесь.       — Это всего лишь горничная, ваше величество… кхм, я пришла убедиться, что ваша общая спальня, о принцесса, смотрелась презентабельно. Мне, вашей прислуге, заранее стоило навести последние штрихи вашим с принцем апартаментам во время вашей свадебной церемонии, и получился бы сюрприз. Прошу вас, никакого злого умысла, это моя работа, и только ради вас… можно мне войти?       Услышав такой некстати навязчивый, и всё же просящий выполнить некие, по соображениям «протокола невесты», прямо уж такие необходимые формальности, голос, Кризалис, не желая сейчас никого видеть, кроме Шайнинга, попыталась отмахнуться. Но у неё это стало плохо получаться, что ещё страннее… с какой-то стати ей хотелось уступить этой нарушившей самовосхваление пони из-за её покорного голоса без каких-либо ноток враждебности. Но основном из-за того, что она очень и очень старалась не выдать себя со всеми потрохами своим высокомерным гладким язычком, очень способным на льстивые речи только внутри чужих шкур.       — Да я же не одета, о-о-ох… неужели вам непонятно? Я хочу, чтобы меня оставили в покое!       Однако следующий ответ служанки королевской семьи удивил королеву заблуждений даже в хорошем смысле. Въедливая, излишне проницательная сродни излучению на выявление патологий среди жизненно важных органов внутри тела, и всё-таки безумно прекрасная чейнджлинг даже и подумать не могла, что пони могут быть открыты в по-настоящему откровенных вещах, будто это обычное дело. Однако такое вполне можно было бы списать на довольно тесное дружеское общение, оправданно характерное между ищущими своё счастье кобылками. Почему нет, если у них в общем понятии и по половому признаку обычно не бывает секретов насчёт постельных тем. Даже сама могла согласиться на подобный диалог, было бы с кем обсуждать недальновидных и падких на кобылячью красоту туповатых малодушных жеребцов с их намерениями желать лишь одного.       — О, принцесса Кэйденс, не переживайте вы так! Я и раньше видела вас нагой, правда с чарами сокрытия… скорее даже без них, в общем, неважно. Не беспокойтесь, я просто сделаю свою работу и сразу же уйду, чтобы не смущать вас. Я честно обещаю, что не доставлю вам неудобств за всё короткое время в моём распоряжении… вы можете поверить мне, госпожа Кэйденс?       От такой искренности болотная красавица Кризалис с досадой… или же от трепетного смущения простонала и едва-едва не отперла дверь вот так, как обычно. Похоже, эта пони помогала Кэйденс надевать на неё платья, а значит, их достаточно различающийся статус не вгонял в строжайшие рамки вышеупомянутые отношения с этой прислугой. Настолько, что они правда могли обсуждать кобыльи откровенные вещи… час от часу не легче в этом замке! Решив ни в коем случае не испытывать заботу возникшей пони по переодеванию, и помощь с уходом за своей интимной гигиеной для совместного с мужем сна на себе сейчас, но по большей части во избежание столь громкого срыва покровов, как демонстрацию своей «подлинной» мордашки у входа к супружескому ложе, чейнджлинг быстро спряталась в ванную, заперла её дверь и прикрикнула:       — Ну ладно, входите… ваша взяла, дорогуша! Если вам это так нужно… только побыстрее, прошу, мне ещё мужа встречать.       Королева в истинном облике, судорожно поправлявшая от нервов свою длинную и слегка запутавшуюся гриву, от нервов завивая копытом кончики её волос, услышала несколько осторожный звук открывающейся двери. И следом нежный, учтивый голос пони-горничной, которая, судя по всему, торопливо вошла в красивую, очень просторную чужую спальню не просто так. Конечно же, самой Кризалис было воистину очень увлекательно устраивать незатейливую игру в прятки, только бы её, в такие моменты в душе маленькую и нашкодившую, никто бы в жизни не нашёл, кроме любимого, который прекрасно осознаёт, что стоит сделать после этого дальше. Ведь и сам запах в ванной, отчасти кокосовый вместе с уместным смешением некого подобия скрещивания сирени с плюмерией, об источниках которых она вовсе не имела представления среди пейзажей с ограждением каменной стены, умудрялся успокаивать её. И помогать продолжать сосредотачиваться на истинной цели постоянного питания притягательной энергетикой, вынужденно слушая «незваную» гостью.       — Искренне прошу у вас прощения, ваше величество, за то, что вызвала у вас непредвиденные беспокойства, я не хотела вас отвлекать. Моя работа на данный момент займёт всего несколько секунд в таком случае, лишь бы вы остались довольны этим днём как можно больше. Ваша покорная слуга Тия Миднайт всего-навсего исполняет свои обязанности… но в то же время хочет оказать вам почесть, о принцесса, чтобы ваша с Шайнингом Армором брачная ночь была наивеликолепнейшей! Не удивляйтесь, пожалуйста, моим словам, если что не так, ведь моё дело — помогать вам во всех бытовых вопросах.       Нет же, эта назойливая пони, судя по её конкретным словам, вошла сюда однозначно не для того, чтобы интимно сблизиться с её, только её королём, якобы этим чересчур прямым жестом желая ему всего наилучшего в вечном рабстве брачных уз… прямо у неё на глазах! Не было сомнений, что конкретно этого на эмоциях логично не стала бы терпеть сама Кэйденс, как полноправная супруга… и разве не могло ли это касаться всех добросовестных женатых пар? Но ведь и жестокая Кризалис также твёрдо убедила себя, что станет чувствовать те же самые горькие, разрезающие напрочь чувства сродни предательству, ежели Шайнинг допустит такое с любой другой кобылкой, от порывов или же намеренно. На том удивительно прекрасная в своей уродливости королева и порешила, с глотком в горле заключив соглашение с самой собой, что прежде всего будет во всём исполнять отведённую лично себе роль благоверной и, как бы то ни было, праведной принцессы в её теле. Хотя бы ради того, что никто не посмеет подозревать подмену прямо у самого носа во все вечные супружеские годы.       Ведь если до и во время свадьбы ей, в принципе, могло быть вовсе плевать на интрижки надоедливо драгоценного жеребца при необходимости и искреннем желании неиссякаемого пользования его чувственным, горячим теплом великой любви… То сейчас тщеславная королева «оборотней» сумела сообразить, что никому не позволит делить свою любовь с кем-либо ещё. Даже если в Эквестрии встречались частые случаи жизни табуном — один самец, окружённый сладким и питательным вниманием нескольких самок — Кризалис, несколько задетая мыслями о законных любовницах среди неё, стала с отвращением отвергать их даже уже не из-за своей жадности к подпитке цельной любовной энергии только к ней одной. Заверила себя, что со времени этой свадьбы не соберётся терпеть ни на грамм такое унижение, где сладкие любовные чувства просто обесценились бы в одно мгновение. В целом, сейчас почему бы и не потерпеть настойчивость служанки ради бесценного голодающего роя… и в то же время самой умудряться ходить налево, если Шайнинг Армор в итоге допустит то, о чём так некстати на миг подумала и чертыхнулась, едва не сплюнув прямо на коврик у душевой.       Чейнджлинг, определив практически полное отсутствие магической ауры воздействия у некстати заявившейся гостьи, и придя к выводу, что в её с Шайнингом покои зашла земная пони без какой-либо угрозы нацеливания на измену, всё стояла в самолично запертой ванной комнате. И, слушая это, с картинным недовольством закатила глаза от вроде как ненавязчивой назойливости, стало быть, давно зарекомендовавшей себя в семье Кантерлота горничной. Как же иногда излишняя ответственность в абсолютно всех вопросах могла полностью выбешивать, если она сторонняя и оттого любопытная на все подробности! Кризалис очень хорошо понимала, что если бы сменила облик сейчас, то эта рабская «побегушка» увидела бы вспышку или услышала бы характерный звук трансформации… да и вообще при случившемся разоблачении ей было бы просто лень убеждать её навсегда заткнуть рот в отношении самой «страшной» тайны. Похоже, королева не только подлостей, но и забавных конфузов от своей гордой натуры, здесь застряла по полной, и её это жуть как нервировало. Но ничего не поделаешь, когда разъедающие разум глупые сомнения и противоречия смели являть свой лик в угоду обласкивания коварного обезоруживающего остроумия… просто стоит ждать и быть наготове.       — Д-да, да, ты, пожалуй, права… я тоже взволнована тем, как всё пройдёт. Самой интересно знать, как Шайнинг будет любить меня… и что будет делать для этого. Знаешь, ты меня вполне заинтриговала этими словами, и с этого момента, кажется, любая мысль не будет задерживаться дольше нескольких секунд, заменяя новой.       Ей уже начинает казаться, что чем больше она проговаривает слов впечатлений, которые в целом отражали все самые подходящие спектры чувств и желаний, и озвучивались ей по делу… путаницы в восприятии своего долгожданного положения и его «плюшек» вовсе не собирались распутываться за одно мгновение. И вот, очаровательная злодейка снова была удивлена ответной реакции прислуги, которая только что, кажется… плутовато хихикнула? Кризалис в точности убедила себя, что этот поздний вечер после неслабого на яства, напитки и игры свадебного гуляния может быть куда более богат на впечатления, стоило ей внимательно слушать кобылку по фамилии Миднайт и её увлечённое бормотание дальше.       Обладательница голоса являлась одним из тех примеров, которая предположительно могла прожить полжизни и оставаться молодой душой, что могло не слишком радовать королеву. Которая сама по себе вечна, не без вреда её физическому телу, и остаётся способной останавливать старение в самом привлекательном возрасте, продолжая умудряться в конкретно определённой степени своего истинного существа. А значит, каждому возрасту своё место и увлечения, как бы ни хотелось менять это, при желании, любой ценой… но, как выясняется, это совершенно не так! Достаточно редко в удивительно богатой жизни королевы чейнджлингов Кризалис, несмотря на полное угнетение и отчуждение от слащавого мира пони с их приторной лицемерной добродетелью, были допущения, что она готова трещать без умолку, как непосредственная участница бесполезного разговора. Не важны были его темы — о личном фронте, будущем или направлении в политических сторонах, внутренней и внешней, если главным оплотом существования её дорогого народа оставалось потребление в пищу настоящей любви без обмана.       — Оу, и я тоже… то есть, мне тоже безумно интересно, как в итоге у вас всё может случиться. Во мне всё зашло настолько далеко, что я даже начинаю возгораться от одной мысли об этом… только не поймите меня неправильно, прошу вас. Хотя, о чём я вообще говорю, право слово… ведь Шайнинг Армор такой мужественный, статный, смелый, красивый… и сильный. О Селестия, он невероятен, как бы это не звучало совсем уж по-детски… не просто жеребец, а мечта любой кобылки, других таких вариантов просто не бывает! Ну да ладно, мне не стоит быть голословной пустословящей, ведь позже вы сами сможете убедиться в одном из возможных вариантов.       Однако, кажется, сейчас… да, это именно тот самый случай, который не только способен обучить терпению при выслушивания точки зрения других. Но и в чём-либо соглашаться с ней без применения непримиримых радикальных методов оставления права решать важные вопросы только за собой, как за опытной… чарующей властительницей. Теперь же высшая чейнджлинг, всё ещё стоя вплотную к двери в ванную, просто придерживала её своим локтем передней ноги, на минуту позволив себе успокоиться и выдохнуть горячий пар из своих кобыличьих ноздрей.       — О всемогущая, прощу прощения за мою дёрганность от всей этой всеобъемлющей взволнованности в моём сердце. Эти вкусно пахнущие разноцветные лепесточки, ваше величество, которыми я сейчас украшаю ваше супружеское ложе и вокруг него… их упоительный запах быстро наполнит всю вашу спальню. Уверена, вы не захотите прекращать вдыхать его даже во время свершения брачной любви, вы же понимаете, о чём я? Ещё раз приношу глубочайшие извинения, но… как вам моя идея? Я посчитала её очень хорошей, и уверена, что результат превзойдёт ожидания вас обоих, пока вы будете… ох, простите мой болтливый язык, когда он взбудоражен, ха-хах.       Возможно, несмотря на всю понемногу произрастающую лояльность к услужливой «жалкой» душонке, в данный момент Кризалис была бы очень под стать хорошая идея засунуть этой «романтичной», говорливой и «учтиво» лезущей в чужие дела пони в рот букет из мокрого сена и полыни. Раздражение уже было вызвано, сколько бы ни представлялось способов продолжать сохранять идеальную и сексуальную маскировку. Но она успокаивала себя тем, что может расслышать полезную для неё информацию о соблазнении жеребца, отчего эмоции могли быть куда более богатыми, стойкими, яркими и неповторимыми. Как ни крути, терпеть настойчивость и глуповатые шутки, за которые, вероятно, пришлось бы отвечать… возможно, стоит того. В итоге королева обмана толком не смогла определиться, насколько такие монологи можно называть пыткой, тем более, когда вспоминала, что сама в свои более молодые вседозволенные времена баловалась нечто подобным.       — Хорошо, мне уже хочется верить вам… Тия, правильно? Я не против того, что вы задумали, и… похоже, что вы в самом деле знаете толк в таких романтичных, красивых тонкостях. А что это за запах такой, позвольте… м-м-мф да-а, очень мило пахнет, напоминает молочный, или ирисовый, в плане запахов я несколько завираюсь. Спасибо за совет и содействие, но всё же вы можете уже уйти…       Однако когда чейнджлинг поняла далее, что горничная по имени Тия будто её не услышала… специально, или же под впечатлением… решила, что просить её закончить побыстрее будет бесполезной тратой времени. Хорошо, пусть проявляет инициативу, если ей так хочется, и как будто больше нечем самой заняться после сыгранной свадьбы… где же тогда все её ненаглядные любовнички? Но лишь бы поторопилась с этой несусветной безделушной, и главное, донельзя скучной ерундой во избежание ещё большего дискомфорта у госпожи Кристальной империи. Раз она её так любит, как собачка, пристраивающаяся у ног хозяюшки, пусть идёт до конца, а затем сваливает с глаз долой.       — Надо же… как это прекрасно, что я всё же угодила вам, дорогая моя принцесса! Ведь однажды, даже если совсем не помните, вы говорили со мной на тему таких ароматических цветков, а также как лучше можно будет их использовать. Не только среди вашего проводника в мир безмятежности… кхе-кхем, вашего матраса, мягкость которого подобна облачку, но и при создании неких дорожек к другим вспомогательным комнатам вроде той, в которой вы сейчас находитесь. И я будто загорелась идеей порадовать вас, милая моя, своим выбором… очень, очень надеюсь, что не прогадала, и вы вдвоём будете утопать в этом сладком запахе, всё любя и любя друг друга сквозь вечность! Извините, пожалуйста, мои лихорадочные эмоции, но спрошу ещё об одном… эм, как вы считаете, что пахнет приятнее — мёд или корица?       На сей раз Кризалис удивлялась небывалому энтузиазму этой энергичной в своём возрасте земной пони ещё больше, в то время как качала головой каждый раз с её шутливых отступлений. Время, побери Дискорд, продолжало растягиваться всё шире из-за сущих пустых разговоров, в то время как красавец муженёк мог войти в комнату в любой момент, и потому после этого трансформация огненным «очищением» была бы невозможна. Секунда за секундой в её по-своему высокообразованной голове развивалась мысль, будто Тия точно найдёт о чём поговорить ещё, и именно это могло вызвать срыв с последующим «оправданиями» решающих действий и упорным провожанием за дверь на все четыре стороны. Не имея нужды ещё и озадаченно рассуждать о таких бестолковых вещах, а вследствие, позволять растягивать навязчивой прислуге драгоценное время и отводить вожделенное желание есть и насыщаться любовью мужа на далёкое расстояние, дырчатая кобылка всё же не захотела пугать её в грубой форме. Ибо такое высокопоставленное алиби, где никто в замке даже и не догадывался о благополучном свершении столь дерзкого преступления, необходимо беречь во всех мыслимых и немыслимых смыслах.       — Что бы ни было, и что бы ты ни придумала, Тия, мне это обязательно понравится, фух. Сейчас не хочу рассуждать о запахах для помещений, но только о Шайни… м-мда, только о нём, и ни о ком больше. Знаешь что… когда у тебя последний раз был выходной, дорогая? Думаю, ты заслужила один день свободы, но я могу позволить тебе гораздо больше суток плюсом к твоей личной жизни, что скаж…       — О нет, принцесса, что вы, как же я могу оставить вас сейчас! То есть, прозвучало слишком требовательно по отношению к вам, как к владычице… но, принцесса Ми Аморе, вы ведь в состоянии понять меня? Потому не беспокойтесь обо мне, это мой осознанный выбор — быть всегда рядом с вами. Поскольку я очень ценю вас как личность, подругу… и ту правительницу, которой благоволит на пути большое будущее прежде всего выстраивающейся к нему ровной дорогой. Тем более, однажды вы сами приняли мой выбор далеко не только по моему прошению об этом шаге. В особенности я влюбилась в ваше сострадание, помощь нуждающимся, и самое главное — вашу любовь, которую вы излучаете с избытком на всех, где бы ни находились. Вам правда удаётся делать всё это без требования возмещения в знак вашему статусу… а потому, ваше величество Кэйденс, вы были и всегда останетесь безмерно очаровательны, в моих глазах точно.       После тирады искренности было понятно, что всё становится ещё веселее, ибо прислуга оказалась слишком верна и преданна своему делу. Раз позволила себе крик, полный энтузиазма в обустраивании чужой жизни без грубого входа в личное пространство… попробуй теперь избавься от неё гуманными методами! Ладно, если всё сложилось настолько единым целым, то почему бы тогда не попробовать быть подругами… хотя, узнать о бескорыстной помощи подданным или своему, либо соседним населениям, было несколько неожиданно и сразу заводило в тупик эгоистичный разум. По крайней мере Кризалис посчитала, что общение с этой упёртой пони во всяком случае можно использовать в личных целях. И снова едва не потеряла равновесие от раздумий, когда услышала её приближающиеся шаги в сторону двери ванной… всё ещё не обдумав должным образом предпринятия срочных мер, чтобы ни в коем случае не раскрыть себя. Королева обмана на сей раз взглотнула так, будто бы съела на обед большой комок частицы метеорита Урана, однажды равнявшего земные миры с землёй… судя по самым древним записям легендарного Старсвирла Бородатого. На то время безумствовавшего от своих идей и открытий через ментальные связи, при нахождении в мистическом шестигранном эфире фиолетового цвета.       — Извините, конечно… мои заскоки из-за подозрений однажды могут не довести до добра, ведь они влезают в ваше личное пространство… но вы ведь прячетесь от меня, ваше величество? Я прошу у вас прощения, если напугала своим присутствием, хотела как лучше… но совсем скоро закончу, не беспокойтесь.       В этот момент Кризалис спустя долгие, долгие годы, и даже века, наконец смогла начинать понимать, что могут значить разбитые надежды даже в мелочах. В том числе и подобные тем, на чём настаивает прислуга… возможно, они пусты и ненужны, но необходимость максимально близко быть ненавистной ей смазливой выскочке Кэйденс должна была превышать все личные капризы и предпочтения. Стало неважно, что Тия Миднайт всячески могла скрывать свой энтузиазм самоустранением от настоящих причин, но с благими намерениями, однако в итоге её просьбы и эмоции правда больше походили на помощь, чем на нечто намеренное. Убеждающее, что без её участия эта ночь, и, возможно, последующие, вовсе не будут теми самыми… по-настоящему волшебными и незабвенными.       — А п… п-почему это ты так думаешь, Тия? Может, я лоск навожу… или подправляю копыта пилочкой, не находишь? Пожалуйста, не думай об этом… спокойно делай то, что считаешь нужным и должным.       Колкая дрожь и в меру холодный пот стали проступать по мордочке «дырчатой», стройной для своего внешнего вида кобылки, невольно загнавшей себя в угол, всё больше. Отчего она заключила, что стала нести всякий несвойственный её беспощадной натуре бред, лишь бы не спалиться с поличным в первые же часы. Счастье быть любимой, пусть и достаточно скользким путём, могло в общей сложности продлиться около половины суток, покуда она продолжала бы общаться со служанкой через дверь, где во время этого в самом деле мог войти Шайнинг Армор, и тогда провал был бы неизбежен. Но со стороны горничной было бы в высшей степени бестактностью излишне вмешиваться в существование чужих тараканов, осмеливаясь зайти в чужую ванную комнату даже ради соображения безопасности, когда для этого есть стражи у входа в покои. Пусть нынешний случай и был скорее просто попыткой избежать разоблачения, и то вовсе безобидный… Кризалис была уверена, что Тия Миднайт точно не стала бы превышать свои полномочия ни подобным образом, ни в последующих.       — О, нет ничего постыдного в том, что вы нервничаете сейчас, ваше превосходительство… я вас прекрасно понимаю, правда-правда. И всё, что хочу сейчас — чтобы вы были счастливы с ним… да, счастливы с красивым, и главное, заботливым жеребцом. Ведь вы сами уверены в нём, как в самой себе, я давно замечала это в ваших прогулках по лесам и среди всевозможных аллей цветов, пока сама оставалась приготавливать комнаты к вашему приходу. Для меня любое ваше прибытие вместе и по отдельности было и является долгожданным, даже если может пройти всего пара часов. Бесспорно, он будет любить вас без памяти и беречь, как самый дорогой и, возможно, хрупкий бриллиант… это ли не мечта любой кобылки, верно? О как же прекрасно вообще хоть на миг осознавать это, а потому я обязана порадоваться за ваше счастье, и сделать всё, чтобы вы, дорогая Кэйденс, всегда оставались для Шайнинга Армора самой прекрасной и желанной… к примеру, магнолией, или розой.       С недавних пор еле держащаяся боком от крупа до головы об стену рядом с дверью, королева Кризалис была очень довольна мягко протекающим очищением в душе через все слова, высказанные её служанкой-последовательницей. Тия же была абсолютно в своём самочьем понячьем уме, искренне пытаясь произносить все эти искренние слова без какой-либо доли зависти, чересчур отравляющей сердце любой трепетной и влюбчивой кобылки к какому-либо конкретному жеребцу. Без заминок говорила всякие замечательные пожелания, буквально беря высокие ноты, которые могли… и придавали диалогу как созидательный настрой, так и излишнюю пафосность. Но не обращая на это внимания слишком близко внутри, земная пони по своему желанию хотела мягким тоном голоса и дальше успокоить свою очаровательную на вид и душу хозяйку, какой знала её долгое время. Это, безусловно, срабатывало, но не должным образом, недостаточно… хоть и стоит задуматься, что излишняя нежность и открытость таки может отпугивать и вызывать ещё больше недоверия, чем заметно притворное выражение морды.       — Да… да, правильно говоришь, это действительно всего лишь шальные нервы, вот и всё! И они полностью овладевают мной, ведь глубокой ночи вместе с Шайнингом у меня раньше не было… всё время порознь, ну, а теперь? Ведь ты наверняка знаешь, подруга, что это вроде как наша самая первая ночь вместе настолько близко, и вообще такая… в постели с кем-либо за всю жизнь! О да, всё ещё не могу поверить в это… только я и мой… любящий меня муж, и наша любовь… просто фантастика! Сегодняшняя ночь определённо будет богата на хороший вкус, ты можешь в это поверить?       Горничная, выслушав предельно внимательно, торопливо отошла от двери, будто наконец трезво осознавшая, что ведёт себя неправильно и неучтиво. Даже несмотря на то, что она и настоящая Кэйденс, вероятно, всё же весьма близкие подруги с разницей в возрасте, где принцесса явно моложе… было бы грубо в такой вечер заставлять нервничать ныне свою владычицу с каждым разом всё сильнее. Начинала думать, что и правда могла здорово перегнуть с заботливостью кобыличьего внимания, когда как будто забаррикадировала дверь серебряной ванной внутри королевских покоев… и всё задавала вопросы подобно пони-следователю в сторону ложно обвиняемого узника. Отойдя от злополучной двери спустя пару десятков секунд, Тия Миднайт наконец продолжила обхаживать лепестками теперь уже большое ложе женатых влюблённых, без хитринки усмехаясь за занимательное положение своей госпожи в отношение её сексуального опыта. Стоило ей уйти от очага разоблачения, как монаршья чейнджлинг немного размякла от очень ожидаемого отступления на пару с собственными вполне реальными представлениями о последствиях весьма выгодного супружества. Ну, а без десяти минут подруга собралась с мыслями, чтобы вести себя приличнее, но опять же предоставляя подсказки для идеального брачного времяпровождения.       — Кажется, я поняла вас, моя дорогая… сейчас заниматься любовью вам будет скорее боязно, чем восхитительно, ведь для вас это первый раз. Похоже, что самый первый, но я не должна удивляться этому, ведь ваша искусно расписанная чистота видна буквально во всём. В том числе в вашем выборе половой морали… потрясающе, госпожа, иначе и быть не может! Ведь вы долго ставили себе цель узнать вашего мужа как можно лучше… разве он не хотел допускать того же самого, сколько бы раз ему ни хотелось поторопиться ради дарения своего тепла исключительно вам одной? Всё это предоставляет замечательный пример и поколению моложе вашего, и вашим ровесникам, а потому в любом случае внутри всей Эквестрии в итоге выиграют все до единого. Конечно, вы переживаете от того, что сделаете что-то не так, и расстроитесь… однако больше всего боитесь огорчить его, верно? Но правда, кто рискует пробовать развивать навыки на стороне, когда есть любимый пони, тому и поцелуи лишь за биты будут предлагать, а не по любви.       «Это что мне вместе с ним предстоит делать… что она сказала? Любовь, да же… сколько не читала о ней, так и не испытывала в действительности, сколько себя помню. Возможно, в прошлой жизни, пока жила также среди этого мира, внутри бесчестного… Но даже не могу представить, что больше восхищает меня в ней… процесс ли… эмоции ли с чувствами, или же прекрасные моменты, способствующие её нерушимому развитию?»       Кризалис, наконец выдохнув поглубже от того, что земная пони продолжила заниматься безобидной чехардой и высказывала разные порядочно-взрослые мысли вслух, теперь захотела узнать о столь разной и многогранной любви куда больше. Всё ещё совершенно не догадывалась о неимоверной пикантности темы, которую захотела исследовать много больше за какую-то одну минуту, пока пребывала «взаперти», желая стоять крепким столпом за своё нынешнее железное алиби. Смахнув последние бегущие с глаз слёзки после безмерно замечательных любезных предложений с наилучшими пожеланиями, следом королева обмана также уняла смущённый розовый тон на своих щеках болотного цвета. В жизни не поверит, что горничная нисколечки не завидует первостатейному чужому счастью, даже если идёт речь о ней, как о наилучшей собеседнице, часто невзирающей на пустотелые пропасти между статусами… А посему стоит взять на заметку и вбить в высокомерную, осыпанную предательствами голову все те же отношения ко всем теперь уже своим подданным, как к ним относилась любезная Ми Аморе Каденция, вероятно, всю свою публичную жизнь.       — Ты сказала… заниматься любовью, я правильно расслышала?       Может ли быть озвучено простой королевской горничной нечто такое, что способно здорово смутить владычицу садизма, тёмной магии, лицемерия и обмана со всех сторон? В целом, не было чем-то удивительным, что Тия в итоге замялась сама, пусть и на несколько секунд, как будто тоже поправляя свой воротник для подачи воздуха своей грудке. Но в то же время не могла в точности понять, почему охотно «помогает» своей любимой хозяйке в занимательных сексуальных вопросах, когда сама вполне взрослая и, предположительно, опытная кобылка. Ведь должна же королева перевёртышей хотя бы иметь представление о том, какими сочными и чудными бывают брачные ночи, и сколь они могут быть горячи в своей миссии связывать влюблённых партнёров ещё крепче… Где времени их любви с большим глубоким путешествием в лучшие параллельные земли путём искренних чувств не может быть конца.       — Прошу вас снова извинить меня, как-то это было несколько опрометчиво с моей стороны. Я всё же не хотела лезть к вам в душу… но получается ровно наоборот, что лучше мне уже заткнуться и в самом деле заканчивать.       Подуспокоившаяся чейнджлинг, ещё минуту назад думавшая применить быстрые меры над мирно болтающей Тией, чтобы она убралась из покоев со своими цветами, теперь отговорила себя спугнуть её. Мало ли, сама по себе нужная информация окажется полезной во избежание совсем уж неловкого положения ради правильных вскриках, жарких поцелуях и удобного расположения перед обманутым добродушным муженьком королевской семьи. Раз уж придётся его радовать даже не по мере возможности, а обязательно… насколько же подпитка сочащегося потока чувств требует специальных знаний, чтобы получать множество «нектара» жизни с первого раза!       — О нет, нет, нет, родная, всё в порядке, не бойся! Любовь же… это естественная и самая ответственная часть жизни для… нас, пони… правильно? Ей ведь занимаются каждый день, и действуют ли по одной и той же схеме? Можешь говорить всё, что знаешь, дорогая, мне вдруг стало очень интересно всё, что я услышу далее. Не бойся, за твои слова я тебя не съем… теперь и ты прости меня за эту двусмысленную шутку, ха-хах.       Похоже, прислуга в очередной раз восприняла «Кэйденс» правильно, с этого момента реже терзая себя мыслями о своей навязчивости, где само отвлечение от любых несуразных проблем в мыслях стало перевешивать бестолковую трату времени. Практически без опаски насчёт личного пространства и собственного кобыличьего любопытства, она стала продолжать неплохо начавшийся диалог, которого могло вовсе не быть, всё ещё с долей осторожности за свои слова. При этом решила не обескураживать королеву обмана в обличье Кристальной принцессы одной довольно малоприятной во время процесса любовного ритуала вещью. Рассчитывая, что Кристальный принц собственной персоной прекрасно понимает, с чем будет иметь дело, и между тем вспоминая последнюю шутку своей госпожи. После чего при дальнейшем разговоре вознамерилась составить совместимость характеров, заранее зная, что всякие предположения слишком часто вовсе не оправдываются.       — На самом деле… не знаю, как будет уместно вам ответить, ведь это не моя забота, по-честному. Не моё право знать, как часто занимаются ею в своих домах всепони, которые живут женатыми семьями в окрестностях и других городах. Но что же вас, право слово, так беспокоит, ваше высочество… будьте уверены, что господин Шайнинг не причинит вам вреда, в этом лично мне сомневаться не приходится. Ведь он будет с вами нежен и постарается сделать всё, чтобы вам было не просто хорошо, а умопомрачительно и незабываемо… Ну правда же, свет моего пути, сколько раз вы были с ним рядом и принимали его ухаживания как знак благодарности за его столь внимательное отношение к вам… вспомните каждый момент, пожалуйста! Точно, не нужно считать его власть имущим, которому нипочём любые правила, границы… разве таковые не становятся ли частенько самодурами или тиранами, свергающими всё подряд? Лично я больше чем за десять лет службы внутри замка Кантерлота сумела настроить чутьё определения будущего каждого из знати и придворных. А потому скажу прямо, что у него есть совесть… и кто, как не вы, кроме его родни, должны знать об этом лучше других? Но если что, в любой момент я готова продолжить извиняться за свои слова, лишь бы вы были удовлетворены всем тем, что ожидаете от меня.       Хотела бы несколько потеплевшая едва ли не ко всему подряд королева обмана поверить в то, что и сама в данный момент говорит… В том числе внимая стороннему обсуждению, она стала верить в свои ранее «скрытые» возможности, которые на самом деле столь близки и естественны всем живых существам, как никакие другие. И всё равно Кризалис было не до того, что по некоторой иронии эти замечательные способности весьма распространены среди пони. А потому она, стоит ей только понять и принять роковую причину как данность, от которой возможно избавиться в считанные минуты, могла бы склонить свою королевскую голову из-за достаточно позднего интереса к прелестям физиологических отношений. Конечно, ей могли попадаться рукописные или печатные эпизоды секса в романах, за которыми она как чудесное воплощение элегантных злодейских интриг вправе проводить время… на пару с мечтами даже о малой доле описанных романтических ощущений. Но кто бы мог подумать, что значение полового «общения» тет-а-тет, максимально интимного и яркого, может быть настолько велико в интересах и подтверждениях гипотез… когда, кроме кайфа и эротичных мгновений, больше ничего не нужно выяснять и добиваться!       Впрочем, не нужно было ещё каких=либо слов доказательств, что чейнджлинг просто-напросто стала очень хорошо вживаться в эту заводную и очень авантюрную, но спорную роль в битве со своими стереотипами и уместным притворством без подозрений. Теперь же ей начинала безумно нравиться оболочка, в которой она и дальше будет величаво расхаживать перед мужем и его стражей, у которой просто не будет шанса и на короткое свидание с ней на стороне… чувствуя гораздо большее самоуважение и свою значимость. После неоднократных мыслей о приличной вязкой «сладости» своего положения за короткое время, в итоге даже и не думала отчитывать Тию, вовсе забыв про то, что собиралась сделать с ней ранее.       — Точно, точно, как же иначе… да, он потрясающе красивый и сильный, и чего я вообще переживаю? А-а… ох и смущаюсь же я, Дискорд побери… можешь сказать, что из себя представляет фактический акт создания любви? Можем ли мы просто создать её из ничего всякий раз, когда захотим… или же для осуществления её формы необходим ритуал того самого, кхе-кхем… «секса», да ведь?       И вот тут-то Кризалис не сразу поняла, что едва ли не выдала себя с поличным после этих слов из-за своего развившегося любопытства к ответам на интимный вопрос. Только хотела было открыть дверь ради желания наглядной визуальной информации, от которой могла напрочь залиться пунцовой краской даже при болотном цвете кожи… Но опять же, будто сразу вспомнила, в каком безвыходном положении находится, и не стала рисковать своей более ценной выгодой настолько опрометчиво.       «Мне нужно, жизненно необходимо знать, как они проворачивают всё это! Раз Шайнинг Армор теперь, можно сказать, полностью принадлежит мне, как и я ему, то нужно понять ход работы его прямого источника создания сильных любовных эмоций. Я смогу делать это… «развлекаться» с ним в любое время и никогда не буду голодна! Ведь его пылкая любовь ко мне, как к этой шлюшке, будет питать меня и рой с избытком, просто фантастика… как же мне горячо от этого! Жаль лишь то, что у него может быть вызван сильный магический перегрев от каждой сексуальной минуты со мной…».       — Кажется, мы буквально недавно уже говорили с вами об этом, ваше величество. Знаете, это, конечно, интересно, что вам не терпится замечательные подробности и значение половой связи между любящими друг друга партнёрами… То, что я скажу, может показаться вам странным… или вы, возможно, будете ревновать или невзлюбливать меня после моих слов, но я вам завидую. Честно, в самом деле завидую… ведь как же это упоительно — знать, что кто-то любит тебя пылко, горячо и уверенно. Знать, что его всепоглощающие, страстные объятия до глубины души… не могут быть сравнимы ни с какими чудесами и богатствами всех миров.       — Что до занятия любовью, то есть, секса… я могу с полной уверенностью сказать, что сам процесс будоражит нутро выше предела. Это очень даже хорошо и увлекательно, особенно для первого раза с его нередко завышенными требованиями у кобылок, в то время как жеребцы часто окупают представления с лихвой в пару раз больше. Ведь именно тогда окружающий мир моментально перестаёт ощущаться вокруг двух вверящих себя друг другу влюблённых, как только они предаются любви, где бы ни захотели. Да, в это упоительно сочное время увлечённая друг другом пара уходит в иную реальность, невыносимо возбуждающую, с головой внутрь. И ни за что не захочет уходить… как же иногда до безумия прекрасно представлять это обыкновенное, но потрясающее чудо во снах и при буднях жизни!       Пони-горничная настолько глубоко предалась своим вполне реальным сказочкам, что сделала характерный выдох от удовольствия признания. Ничуть не жалея о том, что без злости выложила свою не то чтобы настойчивую и неучтивую зависть, но оставаясь твёрдой уверенной в своих словах, которые помогут её величеству ценить своё счастье и любить его больше жизни. Тем не менее, похоже, она дала понять озадаченной королеве обмана, что у пони иной вид любовного, или же эмоционального голода, если они вообще изображают нехватку «питания» таким образом… когда восполнением больших потерь эмоций может быть всего-навсего достойная его характера половинка. И ведь для характерного проявления самых высших чувств двум любящим друг друга пони нужно быть отдельно друг от друга долгое время. У чейнджлинга не осталось никаких сомнений, что подпитка сексом — совершенно другое явление, даже без пользования магией, но с довольно большим уклоном в физиологию, что уже не может не радовать.       — Благодарю за все эти высказанные тобой прекрасные слова, я поняла твой намёк… дорогая моя подруга. Насчёт меня теперь всё понятно, и, кажется, я вовсе не чувствую той дрожи при тем, что мало чем могу похвастать мужу, кроме карамельной внешности любовной принцессы… ну, а ты? Ты ведь тоже хочешь создать эту самую любовь, о которой тебе так нравится говорить с кем-то… Правда, почему бы и тебе не сделать это… обустраивать своё счастье? Почему ты сейчас желаешь его мне и всё делаешь для этого, в то время как тебе может быть безумно тяжело наблюдать за чужими успехами на личном фронте со стороны… особенно при отсутствии должного внимания своего жеребца?       Прислуга редко когда специально горела желанием обманываться, чтобы день мог проходить подобно тому, где чём она могла в нём мечтать о своих грёзах при осматривании далёких звёзд. Тем не менее, была очень рада слышать встречные заботливые слова от своего высочества, отчего нежно промычала про себя, недолго раздумывая, как и с кем могла бы сделать это. В то же время даже и не собиралась дуться на проницательно небольшой беззлобный анализ своей самой любимой владычицы после Эквестрийской богине дня Селестии… это было излишне. Несмотря на то, что могла думать, будто заставила свою принцессу понервничать из-за своей прямой речи цены стоящего счастья, решила, что подумает над своим заметно позже. Ибо по крайней мере сейчас, после свадьбы, счастье да умиротворение принцессы важнее её собственного. К тому же возраст с его привлекательностью пока ещё позволял найти себе более ответственного ухажёра средних лет среди пассивно плывущего по течению жизни большинства молодых жеребцов.       — Ах, это звучит, не сомневаюсь, о-о-очень здорово, право слово… но сейчас речь не обо мне, а о вас, о моя дорогая Кэйденс. Именно сегодняшняя ночь, скорее потому что она брачная, будет особенной для вас, помните? Итак, я аккуратно заправила вашу с господином Шайни кровать, и вроде как расположила все лепестки цветков, какие хотела на ней, вокруг неё, и также у входа. Только, пожалуйста, не вздумайте питаться ими при романтической горячке во избежание отравления, ибо их запах выражен очень ярко… кстати, горячку вы тоже вполне можете почувствовать быстро, ведь она зависит от него… И да, я воспользовалась двумя видами цветов, после чего мы с вами договоримся, какие стоит использовать в дальнейшем. Ведь, возможно, вы, пока будете проводить сказочно прекрасный близкий досуг вместе, оцените по достоинству эти два нежных запаха, даже если не обратите внимание, пока будете… хи-хих, ой, простите меня, я затыкаюсь!       Кто был более хорош в своих ментальных представлениях не только грядущего этой ночью, но и дальнейшем успехе в сердечных делах… но у Кризалис и вовсе начали возникать милые бредни в голове. Будто Тия Миднайт, как только узнает, что Кэйденс — самозванка, может вздумать перейти на её сторону из-за только что развившейся преданности. Вероятность этому была слабоватой, но подкреплённой тем, что эта служанка могла распознать самозванство, однако ей в некоторой степени могло быть интересно общаться с доселе незнакомым пони, обращающимся по знакомому имени. Тем более стоит только узнать, что красивая и ценящая чужую заботу чейнджилинг, ранее не особо баловавшая этими качествами даже себя — тоже королева, и также ценит свой народ. Было несколько опрометчиво думать столь без единой конкретики, но… почему бы и нет, была бы от этого хоть малая толика толка и смысла.       — Молодец, Тия, действительно, что бы я делала без тебя… ты лучшая, потому что настолько открыта со мной, о чём я даже не могла подозревать! А то у меня всё никак не получается привыкнуть к разграничиванию статусов и общаться на равных, пусть с тобой это выходит очень даже успешно! Говоришь, Шайнинг Армор точно захочет заняться сексом со мной именно сегодня, обязательно в эту ночь, когда мы стали обручены?       Как и сколько бы Кризалис не желала животрепещущих ответов, понимая, что всех их горничная так просто не скажет ни за дверью, ни в непринуждённом разговоре, в итоге всё равно осмотрела ванную в надежде найти хоть какие-либо полотенца. Чтобы в них спрятаться и выйти из комнаты, дабы уже сопроводить горничную к выходу уже ради того, чтобы действительно не разоблачиться перед своим обманутым генералом. И всё же этот план был далеко не настолько хорош, элегантен и глобален, как её предыдущий… она признала, что вляпалась в засаду. И если он мог войти в своё ложе прямо сейчас, даже тогда переменчивая кобылка посмела бы превратиться обратно в желаемую его взгляду «конфетку» Каденцию, умудрившись положиться на странное в своём исполнении везение.       «Какого Дискорда… а-а-агрх, здесь ни одного нет, чтоб оно всё провалилось в Тар-Тар! Оу, точно, вот же весело… я ведь видела большую кипу в спальне! Твою же вас всех, недалёкие идиоты, даже не знаете, где должны лежать полотенца!»       — Учитывая тот факт, что каждый жеребец Кантерлота — от сноба до холерика — не мог устоять перед вашей, осмелюсь заметить, врождённой красотой, ваше величество… очень и очень желая заполучить вас и ваше расположение до вашей женитьбы… Вы же помните, как господин Шайнинг Армор переступал дорогу им всем, причём улаживал настроение друг между другом переговорами, и вовсе без жертв! Сейчас, когда вы теперь его… да, сами посудите, он точно будет хотеть вас в любое время, в любом месте, и разве это не возбуждает до предела? Если бы я говорила за себя, то ещё как… о Селестия, я так счастлива за вас, пусть мне уже давно пора убегать!       Влюбчивая и мечтательная земная пони, предположительно обладающая вдвое больше возраста, чем визуально настоящая Кэйденс, попыталась акцентировать её внимание на свои последние слова, произнеся их соблазнительно низким голосом. Эта кобылка, лишь поначалу покажется, что вовсе не задумывалась о чувствах других, используя определённую интонацию, характерную в основном для счастливых моментов жизни… мало ли, собеседнику могло быть больно, или же он совсем не знал, как вести себя со своей любовью внутри и действовать последовательно. Но королева чейнджлингов восприняла их правильно, также простонав от представления в самом деле бесчисленных романтических эпизодов со своим новоиспечённым мужем, явно понимая, к чему всё идет. К чему-то фантастически сногсшибательному в воздействии и осязании, пусть секс и является нормой жизни для тех, кто готов жить с возлюбленной и любить её больше самого себя. А что насчёт неё, то… наконец таки бесстыдная и неуёмная в своих целях владеть чужой кровью королева Кризалис действительно могла понимать чувства других. И справедливо посчитала, что теперь, после ещё большего смягчения, ей это будет стоить довольно дорого.       — Безусловно, я очень польщена тому, что мне оказывают такое прекрасное внимание, которое я почти не получала даже от родителей. Буду только рада быть для кого-то настолько ценной… жизненно ценной, как и ты для меня, славная горничная. Я лишь боюсь того, что могу разочаровать моего мужа недостатком опыта и его симптомами… что, впрочем, в теории выглядит прямо-таки желанно и очень убедительно. Ты можешь мне напомнить, дорогая моя Тия Миднайт, как выполняется эта передача эмоций, то есть… как правильно заниматься любовью… сексом… как ещё обычно называют.       Иногда зрелище подобное тому, что когда ещё недавно злая, обидчивая и горделивая королева со сквозными дырками в ногах и роге, при вполне неплохих формах даже с наличием оригинального «уродства», пребывает в замешательстве не от того, что её собираются остановить, можно назвать бесценным и романтичным. И в данном случае она вовсе не придала значения тому, что сама здорово смутила Тию этим неожиданно увлекательным для кобылок вопросом. Впрочем, приличный долг за удивление от поведения, внезапно позволившего хозяйничать в чужой комнатке для сна и прочих радостей, и выбора конкретных злободневных тем, был возвращён обратно. Как бы пони-служанка ни пыталась правильно начать ответ насчёт того, как пони обычно совокупляются от любовной горячки… куда больше хотела размышлять о бескорыстной похвале своей госпожи своей помощью через слова и дела.       — М-м-м… кхем, мне очень жаль, принцесса Кэйденс, но боюсь, сейчас вы обратились точно не по адресу. Я несколько стеснительна на общение, когда дело касается обсуждения занятия сексом, даже если в самом деле взрослая кобылка, и ничуть не притворяюсь. Очень нервничаю, когда завожу речь об этом с другими «дамами» за ресторанными столиками… что и говорить о жеребцах в любом случае, эх! Однако я уже сказала вам, ваше величество, что нервничать перед брачной ночью… вообще перед каждым занятием любовью, его ещё называют соитием, а также спариванием… или, простите Селестия, траханием, абсолютно нормально. Ибо со временем, скорее, чем вы можете себе представить, боязнь может пройти, оставляя после себя те самые долгожданные вами мгновения притягивающей откровенной близости.       — Даже если бы я была более раскрепощённой в общении на эту тему, то из глубокого уважения к вашей личной жизни не стала бы рассказывать о всех прелестях сексуальных поз и преимуществ позиций. Во время самого процесса вы сами сумеете почувствовать, что нужно делать… а уж мне насчёт этого вовсе нечего добавлять, когда стоит ощутить! Для начала прошу вас о том, чтобы вы дали ему шанс показать себя и его намерения, ведь будет возможен тот приятный сюрприз, что он сразу не станет добиваться удовлетворения мужских жеребцовых желаний путём убеждения в вашей полной готовности эротично принимать его сразу при встрече. А затем, как только распознаете его предпочтения и намерения, сможете сами завершить или растянуть эту жаркую битву взаимной любви… в любом случае болею за вас, вы умница.       На самом деле хитрая горничная Тия любила посплетничать о сексе со своими знакомыми, хоть и к нынешнему периоду времени, да и с возрастом, стала делать это реже по вполне оправданным причинам. С недавних пор стала осуждать себя, что сама с удовольствием может обсуждать чужую половую жизнь, в то же время не слишком-то устраивая свою. Сейчас, учитывая то, с кем разговаривает, продолжила успокаивать «принцессу» так, чтобы не просто помочь, а уже отбросить последние зёрна сомнений в её коварном и подлом, но таки беспокойном и влюбчивом кобыличьем уме.       — Всё будет просто прекрасно, не переживайте о грядущем, ведь их исход может быть непредсказуемо замечателен! А завтра, если сейчас позволите моей просьбе исполниться к завтрашнему дню, мне хотелось бы знать о том, как у вас всё прошло… но не для того, чтобы бесконечные разы показывать вам, как можно сделать лучше. О, ни в коем случае… но опять же ради верной «дамской» помощи или просто за чаепитием, распивать который с вами, в особенности смородиновый и ирисовый — одно понячье удовольствие. Сейчас вам стоит зажечь расставленные мной свечи за несколько минут до прихода нашего с вами дорогого Шайни, хорошо? Я верю в вас, принцесса Кэйденс, вам любой может поверить и будет, безусловно, прав. Я же буду доверять вам не только сегодня, но всегда и во всём… а потому охотно вверю вам свою жизнь, желаю вам удачи и святой Селестии в помощь!       «Хм, значит позволить ему вести первым, говоришь… ба, ещё чего, ну ты сморозила, та ещё подруга! Я решу, кто кого из нас двоих будет трахать и кто будет ведущим, пока мне будет в пору добавлять в сюжет хлыст и использовать к его заду, сколько потребуется! Ведь теперь он должен любить меня больше своей жалкой жизни, обдуренной патриотизмом, языком интеллигентной силы и обожествлением этих недоношенных выкидышей сестёр светила дня и ночи! Оу, хотя… вот тебе раз, тогда мне не удастся воспользоваться гипнозом должным образом, чтобы выкачать из него все эмоции без остатка. Ведь пока он будет вести процесс любви, то почувствует полную власть надо мной, и инстинктивные чувства ко мне смогут полностью овладеть его разумом!»       Бесподобно изворотливая в своих актёрских ролях, плавно переходящих в невыдуманное настоящее, Кризалис не без оснований обдумывала перспективы и ретроспективы своего положения. Хотела было сплюнуть с боготворения с каждым днём жизни наиболее ненавистных ей Селестии и Луны, но конкретно эту неприязнь ей тоже предстояло бы сдерживать очень стойко. Вплоть до столь долгой-долгой смерти при острой необходимости в срочном преемнике… даже если возраст у аликорнов могли исчисляться одной тысячей лет и более. В частности как долго она будет прямо готова обманывать его и себя, чтобы питаться бесконечным потоком его любящих эмоций к Кэйденс? Впрочем, в то же время напрашивался более обезоруживающий вопрос… как можно выдерживать секс вроде пытки и острой социальной необходимости абсолютно без искренности в отношениях?       «Хм-м-м, да-а… впервые сочту за истину, что ничего не может быть лучше сегодняшнего дня! Пожалуй, это всё же небольшая жертва… секс сродни жертвенности с тем, кого я была бы рада и дальше не желать знать, ведь я никогда никому не уступаю. Всё же, Дискорд возьми, такой эксцентричный вариант подпитки эмоциями кажется наиболее логичным, практичным и максимально будоражащим мои фантазии… что даже с них можно получать энергию. Ведь как только я сумею понять злосчастный ход этого долбанного полового процесса между двумя сродни одному целому, то мигом обучу ему своих подданных… и тогда нас будет не остановить! Весь этот город… да что там, вся Эквестрия, наполнена пони, и все эти примитивные ограниченные существа не успеют понять, что попадут в наши интимные сети. О любовь, коварная и распаляющая дева… раз все эти букашки не прочь трахаться сколько им вздумается, то… да, лишь с твоей помощью мы овладеем всем, чем захотим!»       Похоже, наконец стоит согласиться с видными нотками необыкновенности в обыденных вещах. Ведь понемногу расслабляющаяся у запертого порога королева Кризалис перестала пугаться самой себя тогда, когда честно призналась, что стала лихо возбуждаться от каждого произнесённого про себя слова в последнем «абсолютно успешном» монологе. Перестала уговаривать своё нутро вести себя естественнее, как раньше среди родной злой ауры… ведь они слишком сладки, азартны, горячи. И очень даже умело ласкали её… слух, а может, на редкость изобретательное в своей «дамской» хитрости мышление, способное укладывать толпы самцов с плоскими головками члена под свои копыта. Тем не менее, подлая искусительница болотного цвета, на удивление с малым опытом физического любовного контакта, не собиралась забывать о значении всего, что происходило с ней до и во время фальшивой свадьбы, напрямую касаясь её личности вместе с характером. Как и оказалось запланировано ей в её сердце, нередко любящем верить в сказки, сам итог через долгие и знаменательные этапы к нему стал большим достижением в угоду всего, что она ожидала от него. И, вероятно, получит огромную выгоду от сложившегося успеха уже сегодня, взглядом ненависти провожая эту ночь и прежнюю жизнь как можно дальше от своих новейших свершений.       Но всё же милейшее, сильно увлечённое своим эгоцентризмом головокружение не позволило ей забыться полностью, не без напоминания, что прекрасный успех — лишь часть большого плана, богатого на возрастающие в масштабности цели. Плана, о котором она «напомнила» сама себе только что, тем временем относясь к нему правильно, как и раньше… без какой-либо нужды в истинной пользе супружеской любви и верности. Да, ложная Кэйденс сумела внутри себя справиться с опьяняющим желанием властвования над всеми, несмотря на вполне очевидную опасность излишней гордости. Которая могла… в самом деле могла напрочь ослепить, сбить с курса и выдать с поличным без единого усилия со стороны её «врагов», с которыми с этого момента она обязана быть дружной. Всё ещё прятавшаяся в ванной «дырчатая» крылатая кобылка была слишком умна, чтобы позволить в её исполнении нередко артистической гордыне полностью руководить её эмоциями — вылезающая изо всех щелей, она, как известно, заметна сразу. А потому в данный момент ходячая носительница лжи и нескончаемого потребления чужих высоких чувств прекрасно понимала, что ей просто жизненно необходимо играть чужую роль излишне бесящей её «любовницы»-сопереницы постоянно ради того, чего в итоге добилась свадьбой и последующими привилегиями. Уж точно не станет терять их так просто из-за искренних пароксизменных плясок в духовной форме, и несдержанности обворожительной напыщенности, которой сейчас так хочется блеснуть перед всеми во всей своей красе… о, все в самом деле посмеют быть очарованными ей! Тем более чужое кобыличье тело, пусть оно выглядит куда более ослепительно и убедительно, лишь поспособствует долгое время не сходящей с памяти влюбленности в эти образы…       Монаршья чейнджлинг не имела никакого желания предпринимать попытки составления этапов при необходимости практики для её народа в деле превращения с целью обольщения пони. И, вследствие, жизни вместо нещадного выживания… каково же наиприятнейшее удивление — то, что сейчас она хочет лишь трахаться и быть любимой. Настолько, что за временной ненадобностью даже не принимала во внимание то, что жаркий любовный секс будто бы может дать всем её подданным вторую жизнь. И пусть это могло выглядеть нечестно по отношению к преданному ей рою, пока она сама прилично забегала вперёд, всё сосредоточиваясь на прекрасно складывающемся глобальном плане одурачивания… даже если сама колония перевёртышей, включая советников, не посмела бы ничего предъявить ей. Да и вообще само время выстраивания трезвого отношения было несколько неподходящим, пока её законный супруг, хоть и других, тем более «незаконных» у неё никогда не было, ещё не зашёл в их общие покои, чтобы начать сливаться с ней телами.       Всё же подумать обо всём об этом было достаточно интересно и забавно — как все члены её родного роя могут стать первоклассными притворными любовниками для пони противоположного пола. И сколь долго будут к этому идти, каждый раз удивляя зачинщицу восхитительно желанных «преступлений» против свободы выбора у очарованных партнёров по всей Эквестрии. Эти потрясающе вкусные мысли всё больше заставляли королеву Кризалис возбуждаться, влажнеть по всему телу и понемногу заливаться пунцовой краской, в особенности потому, что она весь этот секс может испытать на себе сегодня… всё то, что не может вообразить себе изо всех прочитанных книжек с пикантными эпизодами. Даже если физиологический процесс по своей сути окажется малоприятен и вычурен, в отличие от укладок яиц, она будет готова терпеть и представлять высшие полёты пошлой фантазии, лишь бы её народ жил и процветал!       Чудесная королева заблуждения, какие бы эмоциональные баталии не вызывала своим мастерски притворным поведением даже без нужды в превращении, была сильно увлечена своими размышлениями о пользе ещё большего и беспроигрышного соблазнения Шайнинга. Выглядящая ещё более обольстительно при поднесённом копыте к губам и чуть опущенных веках, кои идеально обозначали намеренное замешательство от радости, смущения или всех прочих ранее чуждых положительных чувств, согласилась в точности убедить себя в пользе сложившегося разговора с настойчивой пони-горничной. Отчего не сразу обратила внимание на затихающие звуки, намекающие на её уход из комнаты, будто заставляющий представить смену ролей между неостановимой болтушкой и терявшей всякое терпение обманщицей, не любящей пустые разговоры. Кризалис следом от расслабленности наконец потёрла копытом левую заднюю ногу, чтобы они хотя бы у миленького круглого крупа не затекли, в то время как вся эта неподвижность неведомым образом передалась стройному туловищу. Перед тем, как действительно уйти, служанка Тия попрощалась со своей теперь уже владычицей, а не только подругой по душам и разговорам о жеребцах без доли ущемления их личностей и характеров. Будто они могли быть лучше непонятно для чего, кроме секса и ухаживаний… тем не менее, ни она сама, ни даже Кризалис, не считали слабостью проявление к ним взаимоуважения.       — Ву-ух, отличную работу я проделала… действительно, какая же теперь ваша спальня красивая! И выглядит сексуально при затемняющих тонах от низин штор при лучах сквозь них, и пахнуть стало жутко притягательно вместе с совмещением запахов моих цветочков… Просто шикарно, вы точно будете довольны, госпожа… ни вы, ни ваш драгоценный, не останетесь недовольны или равнодушны к моему ноу-хау, которое я смогла разработать благодаря вам, и в основном ради вашего желанного одобрения. Теперь же, по вашей великой милости, наконец оставлю вас в покое, ваше королевское величество, принцесса Кристальной империи. О, я так рада за то, что вы получили этот титул, моя госпожа… прошу вас, ни о чём сегодня не беспокойтесь! Один взгляд — и он будет ваш всю эту ночь, поверьте мне… вот бы увидеть это, м-м-м… было бы очень круто и эстетично, даже если я слишком раскатываю губу на вашу удачу! Ведь ваша красота говорит сама за себя… знаю, что вы вспомните эти мои слова, когда увидите, как он будет относиться к вам и затем любить вас всю свою жизнь. До свидания, дорогая моя Кэйденс, и будьте счастливы всегда так же, как будете чувствовать себя сегодня!

Ты называешь меня сучкой, как будто это что-то плохое. Ты называешься меня чудачкой, как будто это что-то значит. Мне не понять твоего поведения, и оттого ты оскорбляешь меня. Выкладывай уже начистоту, всё остальное и так ясно.

***

Ты являешься всюду, куда бы я ни шла. Возьми себя в руки, парень… ты ведёшь себя так странно. Мне не нужны твои взрывы эмоций, ведь теперь я могу управлять ими. Тебе пора бы научиться уходить, когда вечеринка кончается. И мне совсем неважно, что ты там рассказываешь друзьям. Лучше скажи-ка мне снова то, что думаешь обо мне.

      И вот, заботливая прислуга, которая ещё и в некотором смысле оказалась доморощенным экспертом по части гармоничного секса и любовных наставлений, больше похожих на навязывание взглядов, удалилась, плавно и без шума прикрыв за собой. Чейнджлинг открыла дверь ванной и, выдохнув от облегчения, вышла оттуда. Наконец, убедившись в отсутствии кого-либо в спальне, она вновь обрела облик Кэйденс, начинавший нравиться ей ввиду беспроигрышного завлечения жеребцов с свои эффектные кобыличьи сети. Теперь, когда не было причин для паники в связи раскрытием её личности, Кризалис саркастически проворчала:       — Ну конечно, заманила меня своими речами и исчезла… хотя сейчас мне это и нужно, а то совсем измотала своей навязчивостью. И теперь я всё ещё должна ждать его? Хочется найти этого бездаря и привести сюда силой, чтобы побыстрее вдоволь им напитаться… ну и потрахаться тоже. А эти цветы, тьфу ей на морду! Они пахнут так… сладко, пахнут так изящно… и ощущается безмятежность. К Дискорду их, всё! А то ещё забуду о своей сущности и перестану вспоминать, кем являюсь!       Королева от отвращения быстро собрала магией сбора все лепестки и выбросила их из ближайшего окна кристального замка, высказав по губам почти всё, что думает о горничной. После, чуть отдышавшись, вначале коротко проконстатировала своё недовольство ожиданием, а затем прокричала постовым:       — Так… нет терпения ждать. Стража, вы знаете, где сейчас Шайнинг Армор, ваш король? Я более чем уверена, что он всегда говорит своей охране, куда направляется и куда уходит.       Постовые в доспехах ответили своей госпоже на удивление громко, им не помешала запертая навесная дверь. Они же, малая и самая доверенная часть, сопровождали своего начальника армии Кантерлота, с недавних пор объединившейся с воинами Кристальной империи, казалось бы, везде — на всех переговорах, деловых встречах и прочих подобных мероприятиях. Но покои его и его супруги теперь личное дело, а потому не имели права даже его охранять, уходя на пост у различных входов, включая входы в замок и главный холл.       — Ваше высочество, господин уже на пути к вам. Как только он будет поблизости, мы оставим вас с ним до завтрашнего утра… О, он уже подходит, мы удаляемся. До завтра, принцесса!       — До завтра, господа.       Как только стража ушла, Кризалис явно подобрела в своей «фальшивой» улыбке, ожидая своего потенциального источника. Запрещённые к широкому употреблению слова в эквестрийской разговорной речи улетучились сами собой, стоило только узнать, что он, её клад, уже скоро явится к своей единственной любви сюда. Ныне она даже ничуть не сомневалась в его довольно больших «залежах» эмоций. Испытываемых им к той, на которой он думает, что женился… отчего не стала сдерживать эмоций через предложения вслух, но едва слышно.       — Идеально… Наконец он соизволил прийти к своей обожаемой жёнушке, то есть, мне, ха-ха-ха. И года не прошло, эх. Ещё потехи ради спрошу за измену и сцену устрою! Так охота посмотреть на его мольбы… как бы это выглядело возбуждающе для меня. Вот Дискорд, как же мне хочется увидеть его на коленях передо мной, пока этот вшивый гарцун, который только и может щитом и копьями в такт размахивать, будет слёзно умолять меня простить его! И повторять, как попугай, обещания в своей неизменной любви ко мне… м-м-м-м… да-а! Вот это восхитительное было бы зрелище… ну, может, попозже, так тому и быть.       И, очень пошло отсмеявшись, решила проверить голос, чтобы по нему было сложно заподозрить подмену. Также сладкой в своей лживой и немножко честной натуре королеве чейнджлингов взбрело в голову натренировать манерность принцессы, в данной ситуации попрактиковаться в голосе и интонации. Хоть она и знала, что Кэйденс со своими знакомыми ведёт себя по-другому. По-простому и открытому.       — О нет, мой принц идёт, а у меня грива недостаточно расчёсана!       «Вот кошмар, я выгляжу очень глупо. Но ради роя я на всё… нет, пойду на многое. Иначе мне больно наступят на гордость. Давать спуску я не желаю». Она старалась не забывать о том, что, помимо проникновенных слов с одного дубля, ей было необходимо исполнять свою красивую актёрскую игру действиями во время реплик. Чтобы даже если и находились никчёмные умы, которые могли подглядывать за ней, как за «Кэйденс», через универсальный телескоп с высокой в своей чёткости изображения дальностью… то и для них не было бы никаких доказательств о личине в чужом теле.       — Что же с ней делать? Она меня с ума сведёт… никак нормально не расчесать. О-ох, да ты издеваешься надо мной, копна?       Пока Кризалис в чужом, и очень удачном облике пыталась подражать манере речи и поведения носителя, которую изображала несколько слащаво, она расслышала, что неоднократно вышеупомянутый по имени принц Кристальной империи любезно переговаривался с недавней назойливой горничной, прежде чем войти в спальню. Королева толком не знала, как относиться к этой Тии Миднайт, старшей по возрасту кобылке, хотя сейчас ей это было до горелки… И вот теперь, через полминуты, услышав шаги по направлению к ней, она изрядно оживилась.       — Кэйденс! Наконец-то я побуду с тобой, моя любовь!       Шайнинг со всей искренностью на морде, какая только может быть изображена у жеребца, и в до сих пор идеально выглаженном, с белой розой на груди слева, фраке после всех празднеств за сегодня, который ещё поблёскивал бликами света в тёмное время суток даже ещё ярче, произнёс эти жаждущие своего слова с широкой улыбкой. Кризалис в чужом обличье отчётливо чувствовала, как он уже тянет её к себе в жаркие объятия, стоило ему только подойти к ней вплотную. И всё же ей хватило сил придержать его прямую и весьма торопливую инициативу глубоко поцеловать её в знак признательности за их любовь.       — И я, и я рада видеть тебя, Шайни!       «Ты своё ещё получишь, жалкий пони-ловелас. Ни разу не можешь быть им, духа не хватит».       Всё же принц Кристальной империи продолжал обнимать её и, касаясь копытами, понемногу расправлять яркую в своём цвете гриву жены, не собираясь давать своему счастью за сегодняшний день умолкать ни на минуту. Однако пока что не спешил к более решительным действиями в том числе и среди объятий, дав «Кэйденс» возможность прочувствовать максимальный комфорт рядом с ним.       — А как же я рад видеть тебя, мой луч света, ярко освещающий мне путь. После всех этих формальных подписаний договоров, которым даже после нашей женитьбы нашлось место! Совсем неучтиво, о Селестия, но таково положение правителя выделенной земли с населением. Ты, кажется… уже сняла платье.       Чейнджлинг краем глаза осмотрела комнату и вспомнила про ту надоедливую «церемониальную», слишком белую и оттого чистую для неё свадебную одёжку, которую она недавно с превеликим удовольствием сняла перед приходом Тии. Только хотела придумать оправдание своему действию, как Шайнинг Армор продолжил, не утруждая её отвечать по такой мелочи:       — Вижу, что тебе не терпится, красотка, и мне здорово это осознавать. Но, пожалуйста, погоди немного… и дай посмотреть на тебя. Ох… о святая Селестия, ты так прекрасна сегодня, Ми Аморе Каденция!       Чейнджлинг опешила, немного попятившись назад от столь редкого в своей нежности для неё заявления. Хоть и ни в коем случае не должна была подавать виду, когда зашла так далеко… она не имела права всё испортить, и знала, на что себя подписала. К тому же, с таким, как Шайнинг Армор, она точно получит не только питание, но и незабываемое удовольствие от жизни влюблённого правителя, если попробует вжиться в роль. Может, такое излишнее внимание и было навязчивым, порой чересчур. Но что королева обмана могла знать о настоящей, непорочной любви? Имела лишь, пусть и яркие, но представления, от которых не было ни горячо, ни холодно, но больно. Да, часто считала их чуждыми, но с давних времён для неё и её народа очень выгодными.       «Он назвал меня красивой, как же это поразительно… Т-тп-ш-ш, да чтоб тебя, какая вообще разница, если я буду питаться им. Всё из него высосу! Или же не буду такой чёрствой растратчицей, чтобы нам хватило на долгие, долгие годы…».       — Да, как видишь, я сняла, чтобы… спасибо за эти слова, любимый мой. Как же они много значат для меня. Меня переполняет восторг, когда ты смотришь на меня с восхищением.       «Какого Дискорда я вообще несу? Хотя, мне придётся говорить ему всё это… Как же это противно! Или всё не так печально? Успокойся уже».       Шайнинг на время прекратил прижимать к себе дражайшую супругу, тем самым позволив ей ещё немного свыкнуться к нынешнему положению перед собой и обществом. Пусть всё ещё не разжимал объятий, так как очень хотел просто держать её в своих копытах, где поцелуи и ублажения вполне могли подождать до удобного момента.       — И кое-чем ещё, дорогая моя принцесса. Но это я взболтнул лишнего, наверное. Ладно… нет ничего страшного в том, что ты сейчас не одета, моя кокетливая кобылка.       Продолжая держать горячо любимую «Кэйденс» в своих крепких объятиях, названный для неё принц наклонил голову к её уху, отчего та не стала отводить своей мордочки, и ласково прошептал:       — Твоя подаренная природой и могуществом Небесной истинная красота выглядит лучше любого надетого на тебе платья.       «Как он делает это? Во мне всё буквально стало бурлить и гореть от его таких желанных слов, которые должны быть мне омерзительны…»       Кризалис заметила за собой, что несильно вздрагивала от изречений мужа, но скорее от их искренних мотивов в кажущейся чрезмерной приторности. И в то же время млела от заботливой хватки его копыт на передних ногах. От всего от этого и вовсе забыла, что испытывала некий дискомфорт от его «навязчивого» прижимания поближе… очень стараясь полюбить его, как любимого, а не как, допустим, магического инкубатора чувств.       — Я думал, мы сначала съедим закуску, которую подают перед наступлением ночи… мур-р-р, моя необыкновенная. Всепони в этом замке уже в своих постелях, так что… нам её подадут без задержек, пусть в любое время суток так и будет. Только ты и я, прошу. Это также будет для твоего же блага.       Как бы то ни было, какие бы чары он сейчас не использовал, королева не хотела есть. Она хотела «есть» его, пресыщаться им и даже пожирать его до последнего кусочка, в надежде на скорейшее восстановление для соблюдения столь лихорадочного круговорота желаний. Как же долго ждала этого и шла к этому, казалось бы, свою вечность! Или же сейчас, рядом с ним просто хотела его, хоть и серьёзно запуталась в себе, всё же ни в коем случае не забывая о полной фиктивности, которая попросту не предусмотрена в таком жестоком обмане. Пусть и совершенно не подозревала о заботе над её «преградой», для неё это было десятое дело.       — Прости, пожалуйста, но я не голодна. Я лишь хочу утонуть вместе с тобой в нашей взаимной любви. Сегодня.       Единорог королевской семьи будто не ожидал от своей принцессы такой ненасытности и заулыбался, очень стараясь не выглядеть глупо или пошло от довольства своей удачей. Предположительно от того, что ему в самом деле совсем не составит труда разогреть жену, где на это может понадобиться даже меньше минуты.       — Ух ты, ничего себе. Я и не подозревал, что ты такая нетерпеливая на страсть, принцесса любви, как мне это нравится! И как я мог вообще подумать, что мне пришлось бы тебя уговаривать или наоборот, чтобы ты меня. Внутри столь неприятно от этой мысли, ведь мы хотим друг друга в эту ночь, не так ли, любовь моя? Не волнуйся… ты мне очень польстила, ненасытная.       Чейнджлинг продолжала добровольно завязывать узлы чувств потуже, потихоньку пододвигая личные, чересчур эгоистичные стремления, продиктованные благими намерениями предотвращения вымирания своего рода. Она позволяла ему продолжать обольщать её словами. И теперь всё больше желала слышать его пышащий ласковой «мужской», самую малость фальшивой страстью голос у своего уха.       — Ох, Кэйденс… самое роскошное, самое удивительно гармоничное, не поддающееся никакому сравнению сочетание ума и красоты во всей Эквестрии. Моя милая муза… ты не подозреваешь, как мне трудно сохранять рассудок и держать себя в копытах, пока я нахожусь рядом с тобой. Ты такая сексуальная, но при том невероятно нежная, моя принцесса. Мне безумно хочется защищать тебя, и я обязательно буду делать это, да. В то же время понимаю, что прав на ограничения твоей жизни я не имею, чему на самом деле рад… поскольку всецело доверяю тебе, моя сладкая карамелька. И, может, мои слова отчасти похожи на чрезмерную лесть, но… на самом деле это сущая правда. Чувства проносятся вихрем вокруг меня, заставляя испытывать к тебе ещё больше страсти. Да… мы пропустим перекус, он бестактно собьёт всю нашу с тобой романтическую атмосферу, родная.       Шайнинг, всё ещё не отпуская Кризалис от себя ни на шаг, не прекращал попыток глубоко поцеловать её, пока говорил и шептал ей от чистого сердца все эти слова любви. Что получалось от тёплых эмоций обрывисто и временами с одышкой от погодной температуры покоев, ставшей куда более жаркой, чем в день. Но даже несмотря на явно различимую и видимую искренность, снова получил мягкий отказ копытом, на сей раз из шалости. И, вообразив, что Кэйденс, которую он видит перед собой, решается таким образом с ним играть, как маленькая влюблённая, и оттого сделать его желание всецело обладать ей невыносимым, он лукаво улыбнулся. И, попутно вспоминая самые чувствительные кобыличьи участки, принялся за щекотку.       Безусловно, Кризалис было бесполезно совладать с ним или выиграть в этой «битве». И теперь, после нескольких отводных атак она сдалась. Даже сейчас, раздираемая противоречиями, чейнджлинг продолжала в своём бездушном уме проклинать излишнюю щекотливость понячьего тела. Ведь её истинная кожа была относительно грубой, как и она сама… и всё же дырки на теле и ногах очень нежные и влажные.       — Ха, теперь не отвертишься, моя дорогая! Я выиграл.       Сказав это, жеребец во фраке подхватил свою драгоценную, и, прижав ещё крепче и придерживая для общего удобства, соединил её уста со своими, постепенно углубляя поцелуй до предела. Бесстыжий, ни во что не ставящий чужое счастье, разум Кризалис буквально кричал о том, что сейчас этот нахал пользуется её чувствами в собственных целях. Что она не должна давать ему спуску, ибо всегда была жёсткой, с мёртвой хваткой, но справедливой. То было ей по нутру не только из-за своего тяжёлого раннего периода жизни или происхождения. Но чем чаще она думала, что её саму используют, хоть и делала ровно то же самое, тем чаще она слала все эти параноидальные думы куда подальше. Даже на луну, где когда-то отбывала свой срок изгнания принцесса Луна Эквестрийская, принцесса ночи.       Королеве обмана стал очень нравиться его напор в этом удивительном поцелуе. Наконец, она разомлела, тело почти растаяло, а её дыхание участилось. Кровь чейнджлинга бурлила в её сердце и пробуждала в нём желание скорейшего продолжения, пока она осмеливалась страстно мычать прямо ему в рот. Как только Шайнинг, разорвав этот шальной, игривый поцелуй, стал отводить морду назад, «Кэйденс» от несносного нетерпения притянула копытом её обратно, теперь уже пробуя себя в доминирующей роли. Она старалась сделать засос в его губы ещё более глубоким и распаляющим сознание. А пока пробовала это чудное занятие, ощутила, как одно копыто единорога заново расправляло её таки ненастоящие волосы, как морскую гладь, будто причёсывая. В то время как теперь он возбуждённо дышал ей в рот, чуть прикусывая губки невероятной кобылки.       О, великие древние, древнее и умнее этих никчёмных сестёр… Неужели это та самая любовь, о которой… вернее о том, какой она бывает, королева обмана лишь слышала или читала в книгах. Как ему удаётся заставлять её чувствовать ту же любовь, что и он сам? Но может, всё гораздо проще, чем кажется? После пары минут, восстановив рассудок от нахлынувших силой цунами любовных чувств, она наконец сосредоточилась и стала соображать, что сейчас делает. И попробовала напитаться им, пока он стоял рядом с ней настолько близко, что ни за что и никогда не хотел отпускать её от себя. Продолжая вторгаться в её ротик своим «галантным» языком, проводя им по стеночкам полости и зубчиков, Шайнинг Армор уверял себя, что и настигающая смерть не удержала бы его от любви и ласк к своей любимой, даже перед концом.       Но чем глубже они оба целовались, тем сильнее любовь к нему заполняла её, безвозвратно. И когда он пылко стонал ей в рот, она ещё охотнее стала делать то же самое. Нет, не хотела окончательно «съесть» своего болванчика сегодня же, но… теперь она чувствовала себя очень необычно. Посчитала, что вместо принудительного кормления его жаркими чувствами, для неё будет гораздо проще просто испытывать их на себе. Кризалис перестала находить себе места с этих последних минут, всё ярче ощущая сильную любовь и привязанность к ней. Ощущать всё это, пусть и настолько ложным путём, оказалось прекраснее всего на свете! И вот, двое женатых влюблённых заметили, что им стало явно недоставать воздуха, посему поспешили прервать столь удивительно романтичный взаимный «жест».       — Это так… поразительно и сочно… О, Шайни, спасибо тебе!       — Кэйденс, ты даже не можешь представить, как сильно я люблю тебя и не хочу потерять ни в каком бы то ни было случае…       Жеребец без лишних, могущих вызвать неудобства своей драгоценной усилий, придержал своими копытами её мордочку, чтобы посмотреть ей прямо в её начавшиеся наполняться слезами, которые не спешили проступать, глаза. В своей голове Шайнинг Армор прокручивал мысли о том, что он пока ещё не мог поверить своему счастью прожить жизнь с такой необыкновенной по красоте и уму кобылке, как Кэйденс. Придумывал себе всякие версии, почему она таки в него влюбилась. Что вообще нашла в нём. И вот теперь, а также до конца своей жизни он хотел быть убеждённым в том, что и она будет счастлива с ним всегда.       Что до «Кристальной принцессы», то она, продолжая наслаждаться познаниями взаимных чувств и млея от его прикосновений, где бы он её ни коснулся, в данный момент по её позвонкам, прошептала ему с нежностью и требованием в её малость оробевшем голосе:       — О, Шайнинг Армор, и ты, Дискорд возьми, понятия не имеешь, что сейчас со мной делаешь… Умоляю тебя, продолжай, я хочу чувствовать тебя и твою искренность.       Кризалис так и не смогла толком понять, хотела ли его именно она… или же её нынешняя оболочка, диктующая свои условия и будто заставлявшая считаться с ней за преступление. Роль медленно, но верно, прирастает к такой первостатейной актрисе вплотную и без возможности снять эту маску с себя, не повредив влюбчивую кобыличью психику. И, кажется, теперь жить чужой жизнью ей становится до неприличия просто, но безумно приятно. Принц же, услышав её, покраснел. Через его белоснежную, но не настолько, чтобы сравниться с самой Селестией, шёрстку это было видно более отчётливо, чем у всепони.       — Что ж, моя ненаглядная, и ты тоже не можешь себе представить, какое влияние оказываешь на меня. Моя прекрасная Ми Аморе… знай, что мне никогда не было настолько хорошо даже от твоего присутствия рядом со мной. И я вынужден признать, что… пока ты рядом, я могу быть более смелым и решительным в своих действиях, но в то же время не позволю причинить тебе вреда. Никогда не позволю…       «Теперь и я начинаю краснеть от его слов. Неужели я это делаю? Ведь я в чужом облике, ведь это проклятое, ненавистное тело делает это за меня… заставляет влюбляться без памяти в того, кто для меня ни кто иной, как производитель сырья. Ну кого я обманываю, себя что ли? Втюрилась в него, как маленький жеребёнок и даже течь начинаю от его вида и сладких речей! За что мне всё это? Ах, будто я уже забыла… какой же это восхитительный кайф — быть кобылкой».       Упоительные раздумья королевы чейнджлингов продолжали делать ей очень больно и горько, отчего её копыта подкосились на месте, и она едва не упала на пол. Стало ещё дурнее, но скорее удивительнее от того, что догадка насчёт течки, вызванной непорочной, и всё же горячей страстью, подтвердилась. Кризалис никогда не была настолько рада признаться самой себе в том, что чувствует к кому-либо такое «тёплое» влечение. От которого развилось столь много противоречий среди любви и ненависти к одному и тому же, что одно чувство уже без усилий вытесняло другое. В частности именно первое с лихвой перевешивало второе, можно сказать, побеждало формальную ненависть и махровое недоверие к врагу.       Что может быть лучше перемен в отношении при помощи любовных ласк и льстивых, но искренних слов страсти, где всё это было уместно и без излишеств во всём и везде? Он же, Шайнинг Армор, конечно же, не стал стоять столбом, а сразу же подхватил жену на свои копыта и положил на их общую большую кровать, дав ей время передохнуть перед свершением нежного брачного соития. И, немного подождав, да убедившись в том, что она в порядке и просто восприняла его слова достаточно эмоционально, чтобы забыться от любви, как и сказала ему, единорог королевской семьи снова со страстью захватил кобылку в свои объятия ещё крепче. И, как только попытался уткнуться своей мордой к её грудке, после поцеловал на этот раз с большим жаром, большей настойчивостью и большим желанием любить её до гроба.       Кризалис, с превеликим удовольствием приняв его умелую и настойчивую ласку, на миг подумала, что этот поцелуй отличался от предыдущего тем, что было характерно передано чувство Шайнинга в том, что сейчас он нуждается в ней особенно сильно. Не оставаясь безучастной и отвечая на поцелуй так же жарко и очень требовательно, чейнджлинг ощутила прикосновение его… твёрдого возбуждённого члена по её правой задней ножке с внутренней стороны. Теперь не казалось ничем удивительным то, что они негромко мычали друг другу вслед от того, что в скором времени произойдёт то, ради чего женатые пары имеют обыкновение с упоением ждать тёмной ночи.       «Так он правда этого хочет? Так он правда хочет со мной трахаться? Ну конечно, всё очевиднее некуда, я ведь подозревала это с самого начала исполнения плана, вот же дура, надо было поверить горничной… Мне всегда казалось, что пони для размножения создают и высиживают яйца, как мы — чейнджлинги. Если он, вероятно, не собирается этого делать сейчас, то зачем хочет секса? А-а-у-у-о-ох, он уже начинает входить! Неужели это в самом деле и есть их способ размножаться? Однако, как удобно и до жути приятно… хм-м-м, и ведь почти не похоже на наши методы спаривания. Вот так, ах, давай дальше, миленький мой щалун… пони часто такие нетерпеливые, хоть и учтивые. Но от осознания этого моя чёрная кровь так и кипит, что не остановишь. Смелее, Шайнинг!»

Думаю, ты меня ненавидишь потому что хочешь меня. Ты хочешь лишь то, что тебе не получить так просто. Я веду себя с тобой и без тебя так, как хочу. И тебе это не по зубам, смирись.

      Кризалис через некоторое время поймала себя на мысли, что теперь надо думать меньше или вовсе не думать, пока жеребец попытался приподнять её поближе к себе для комфортного входа им обоим. Немного потёр копытом свой с плоской головкой детородный орган для выделения смазки и начал. Положенное начало страстной, умопомрачительной ночи вызвало у смущённой королевы сдавленный соблазнительный вздох, как и обволакивающая большое ложе повсеместная терпкая пикантность. В тот же момент она заметила небольшие капли пота и на левом виске своего чудо-любовника, отчего обрела уверенность, что он нервничал не просто так. А потому мог сработать более чем идеально, ни в чём не желая оступаться перед своей несравненной принцессой любви.       Любовь… настоящая, теперь она ощущалась куда более ярко. Но королева обмана не могла не думать в целях стойкого укрепления облика Кристальной принцессы. Не могла вот так запросто отдаться сексуальному водовороту. Ибо тогда, на эмоциях… нет сомнений, что даже с каждой секундой они будут становиться куда более сильными и впечатляющими… сдуру разоблачила бы себя сама.       «Ох как же это так, не могу поверить… пони делают это не только ради потомства, но и в знак любви друг к другу, ва-а-ау! Ну же, я хочу ощутить всего тебя, уже так горю, что ты обязан потушить моё пламя! Хочу, очень хочу прочувствовать твою жеребцовую силу, и наконец осознать, каково это — любить так искренне!»       Подготовившись, Кристальный принц посмотрел в глаза своей принцессе, плавно погладил её кончиком копыта от щёчки и далее провёл «полоску» от груди до пояса. «Кэйденс», может, и дышала неровно, но улыбка на мордочке была милой и такой умоляющей! Королева «уродцев"-чейнджлингов была до безумия рада сдаться пони именно так.       — Тебе первое время может быть больно, моя дорогая. Но я даю тебе слово рыцаря, что попытаюсь унять неприятные ощущения внутри тебя своей силой и затем доставить тебе максимум удовольствия. Кэйденс, любовь моя, ты дашь мне знак или скажешь, чтобы я остановился, если переусердствую со вскрытием? Меньше всего хочу, чтобы ты хоть как-то пострадала, тем более во время нашего первого секса вместе в силу нашего молодого и сумасшедшего на желания возраста.       Чейнджлинг, безусловно, была тронута его заботой даже в интимный период, что, похоже, не сразу поняла, к чему он вообще клонит насчёт предупреждения. И всё же не стала задумываться о ней, поскольку хотела почувствовать его широкую, всеобъемлющую любовь на себе полностью. Хотела понять, на что этот любвеобильный единорог может быть способен, и уже представляла себе нечто высокое, не сравнимое даже с остротой ощущений от резких астральных путешествий. И, наоборот, не стала бы сейчас терпеть его воздержания, как он думает, ради её безопасности.       Теперь же, Кризалис давно сослала в Тартарары те сигналы её огрубелого разума, по которым понимает, что сейчас совершенно себя не узнаёт. Особенно когда немного приподнялась, обхватила копытами его шею и следом стала нетерпеливо снимать его отличный фрак из гладкого материала, предварительно съев вкусный цветок на его груди и облизнувшись от его вкуса. Живо представляя то, какие ещё удивительные вкусы и запахи они смогут сегодня распробовать, отчего лизнула его губы подобно домашней собачке. От всё сильнее пылающей страсти и неподдельного интереса к такому восхитительному питанию «эмоциями», коротко и обрывисто целуя его в губы и щёки, она цинично отбрасывала всякую мысль, пока примеряла на себя роль Кристальной принцессы настолько точно, что точно стала ощущать себя ею. Лишь бы испытывать эти блаженные мгновения как можно чаще и чтобы они были слаще предыдущих.       И принц Кристальной империи тоже взаправду начал таять и тоже мурчать от таких столь нежных, прекрасных и даже артистичных ласк своей удивительной жены, одно время даже и не подумав, что она может быть настолько чудной и завлекающей! Настолько желанной, что он хотел бы видеть, любить и ублажать её каждую секунду своей жизни! Сейчас он просто не смел больше вымолвить и слова, искренне поражаясь тому, насколько сильно она ждала этого момента, узаконившего их горячую близость… насколько сильно она ждала его. И оттого пришёл к выводу, что сам совершенно не имел права её разочаровать, это было бы смерти подобно. Потому и сильно переживал за девственность, но не желал отступать перед лицом боли в её влагалище. Ибо любовь между ними оказалась очень мощной, как супруги-монархи сами даже не подозревали… без любой магии, но крепко основанной на сильной привязанности. Наилучший пример сладчайшего обмана, который абсолютно им не выглядит!       — Не прячь свою любовь ко мне, мой драгоценный! Раскрой мне всего себя, не сдерживайся. И не вздумай останавливаться. Мне это очень нужно… мне так хочется почувствовать твою любовь, Шайнинг Армор. Дай её мне!       Жеребец, пусть немного нервничал, кивнул и стал входить, теперь убедившись в её решимости. Хоть и был изрядно удивлён подобной силе стойкости ради высоких чувств и жгучего желания трахаться с законным супругом. Отчего даже не обратил внимания, что фрак на нём ещё не сполз вниз, и частично накрывал его горячее понячье тело.       «Похоже, он и вправду заботится о своей кобылке, что о себе не думает. Я редко когда видела подобное среди роя, пусть и отношусь к ним, как к родным. Он действительно так сильно любит её… да? Ну, а теперь люби и целуй меня, мой оболваненный муженёк!»       От нахлынувшего возбуждения и небывалого довольства собой Кризалис прижала бёдра Шайнинга задними ногами, тем самым помогая ему войти полностью, не подозревая о разрыве гимена и пытаясь побыстрее преодолеть скачок боли внутри влагалища. Когда она дала о себе знать, королева только открыла рот, чтобы со слезами и громко закричать, но Кристальный принц вовремя заглушил её очередным страстным, но таким деликатным поцелуем. И едва не перестарался от того, что мог задушить через рот. Чейнджлинг продолжала воистину недоумевать от демонстрации его искренней любви к своей принцессе. Особенно её удивило то, что во время этого поцелуя он проронил несколько скупых чистосердечных слёз на её щёчки, что даже не дал ей самой испустить свои слёзки от физической боли.       «Он настолько обеспокоен этим… О, не может быть, такого со мной никогда не было, этот пони уже идеален во всех смыслах! Мне ведь не было настолько больно, но он подумал… какой же Шайнинг заботливый и учтивый, просто невероятно!»       В любом случае, жеребец, как и пообещал воспользоваться своей магией успокоения, не позволил этой вспышке боли внутри «Кэйденс» омрачить чудные, в самом деле сказочные в настоящем времени мгновения этой ночи. И, вначале вынув стоящего «бойца» для выпуска крови из лона и протерев его, её и простынь близлежащей салфеткой, а затем нежно облизнув половые губы кобылки и чмокнув бусинку, он стал продолжать дарить ей чувство заполненности и, вследствие, блаженного пароксизма. Между тем даже не обратил внимание, что кровь из сладкой, но ранее неприступной щёлки его «Кэйденс» была несколько более тёмного оттенка. А если и обратил, то счёл думать об этом в самую-самую последнюю очередь, как о чём-то бесполезном во время брачного секса.       Кризалис очень нравилась искусная и осторожная работа Шайнинга, она была только рада потеряться в пространстве и времени именно таким образом, отчего всё ещё не понимала, что он только что с ней сделал. Это именно то, что ей было нужно не только эту ночь, но и всю её жутко непростую жизнь. Теперь она поняла, что такая сильная любовь предназначалась не совсем для кормления и подпитки… но для исцеления. Где каждый толчок внутрь способствовал приливу страсти и наслаждения для самых ярких эмоций, а разные действенные прелюдии успешно и честно выполняли роль «самого дорогого» и мощного бальзама для сердца из всех известных и существующих.       Шайнинг Армор продолжал жадно, с жаром целовать её в мокрые губы, покрасневшие щёчки и немного напряжённую шею. Позволял себе нежно, со сравнительно небольшим слюновыделением целовать кобыличьи сосочки на вымени и обводить их языком. Отчего королева обмана сладко и соблазнительно постанывала, пытаясь добраться до «грудей» и копытами ещё больше возбудить себя с их помощью. Либо надавив им на затылок принца Кристальной империи, чтобы он сильнее присасывался к ним и вылизывал их. Тем самым единорог убеждал себя, что он однозначно на верном пути, и был прощён, будто истинный, преданный раб перед великолепной и непоколебимой власть имущей. Хоть ему невероятно повезло, что «Кэйденс» перестала предполагать мотивы его переживаний, всецело наслаждаясь красивыми любовными моментами, коих становилось несоизмеримо больше с каждой секундой.       Он ненавидел себя за то, что позволил себе посметь причинить ей хоть какую-либо боль, пусть это и было неизбежно сейчас. Да и вообще, как в период ухаживания, так и при дальнейшей жизни с ней под одной крышей единорог королевской семьи даже думать об этом не смел. Ни в до-свадебное время, ни сейчас, ни после он не станет этого допускать. «Кэйденс», пока не понимая, как будет в дальнейшем доказывать свою верность ему, а впоследствии вообще отбросив такую мысль, и считая, что даже во время начала страстного соития ничем ему не обязана, всё же хотела заверить Шайнинга, что с ней всё в порядке и что она тоже его очень, очень любит. И начала водить своими ножками в стороны для ещё более комфортного входа, не забывая о прижимании его бедёр к её паху ещё сильнее.       Жеребец всё терял дар речи от волнующих изгибов будто совершенного тела супруги, пока вовсю выделяющие влагу стенки плоти, по его мнению, с которым большинство будет солидарно, самой прекрасной кобылки во всей Эквестрии, обволакивали и «мыли» его толстый член-копьё со всей своей нежностью и дерзостью. Вздохи фантастического удовольствия становились всё более громкими и бесстыжими. Прервав новый глубокий поцелуй, использованный с целью заглушить естественную во время первого раза боль жены, Шайнинг Армор сипло простонал и попытался отдышаться. После, пока причмокивал все свободные участки груди своей ненаглядной жёнушки, сказал с довольством:       — У-ух, Кэйденс… ты такая жёсткая! О да, мне с тобой несказанно везёт.       Затем, убедившись, что она тоже довольна процессом, продолжил двигаться в ней, на этот раз поддаваясь, даже повинуясь заданному ей ритму. Кризалис же от этой сладкой наполненности чувствовала себя очень, до предела возвышенно и не хотела конца этому столь чувственному, заботливому сексу. Мало того, в полном праве смела ощущать, что своей заботой этот искусный любовник буквально преклонялся перед ней и её любовью! В любом случае, она не испытывала ничего подобного раньше, ведь не могла даже и мечтать о таком нежнейшем супружеском трахе в своих недоступных для Луны сновидениях. Несмотря на то, что не могла держать слёзы из-за боли внутри непривыкшей вагины, пока каждый раз её заботливый партнёр входил, даря при этом свою любовь и осторожность, при этом иногда кратко слизывая их.       И когда он выходил, она просила его войти обратно с большей скоростью и напором. Через некоторое время она со слегка оскалившейся улыбкой стала кричать ему логично проникновенные и подбадривающие слова:       — Да, молодец, мой кристально чистый воин! Быстрее!       Шайнинг Армор был только рад слышать подобное, и, зардевшись, с энтузиазмом усиливал толчки, всецело доверяя ей и её выдержке. Отчего его фрак с каждым новым и глубоким наконец-то сполз на пол, чтобы не мешать любить жарче и явственнее. Вскоре женатая пара вошла в заданный ритм без запинок, и каждый толчок «Кэйденс» принимала с приподнятыми передними ногами вокруг его шеи и характерным крыло-стояком. Ибо и Кризалис, и тело, которым она пользуется сейчас для плотских утех, хоть всё же за этим стоит благородная, жертвенная цель, были обладателями крыльев. Если жеребец и хотел сказать какой-либо любовный возглас, между тем особенно отмечая пикантное дополнение образа его самых горячих эротических снов в виде распустившейся, будто цветущей гривы по всей розе ветров, пока процесс сводил его с ума и застилал разум… то мог только еле выговаривать имя своей возлюбленной. Его горящие от шаловливой похоти и стойкого восхищения глаза всё говорили за него.       Королева чейнджлингов, так грязно и настырно пользуясь чужим «телом» и положением… и доверием Шайнинга… так просто и быстро вжившаяся в роль, видела его одурманенный от любви к ней взгляд. Его рот немного приоткрылся и, после очередной неудачной попытки что-либо сказать в знак любви к принцессе, лишь почти что хрюкнул, в то время как та вышла из него сама, тем самым сбив устойчивый эротический ритм любви. Пока был счастлив он, была счастлива и она, и неважно, что с большим эффектом это происходит чаще с ним. Этому пони без прикрас нравилось дарить ей, чейнджлингу в шкуре его возлюбленной, настолько вихревую любовь, копившуюся слишком достаточно времени, чтобы сдерживать себя и быть паинькой.       — Воу-у-у-у-х, Ш-Шайни… Как это круто! Ты восхитителен, не смей остановиться!       — Я и не собираюсь… прекращать… не перестану любить тебя, Каденс! О-о-о-х, внутри тебя так горячо и очень мокро, ты не поверишь…       Шайнинг Армору не нужно было намекать больше одного раза, насколько партнёрша им довольна. Тем более, когда он теперь видел столь мечтательный в его временами пошлых и не очень сновидениях озорной, ехидный блеск в её глазах, требующий логического завершения. Которое должно превзойти все ожидания, хоть Кризалис не хотела быть слишком требовательной ради него не только ввиду малого опыта. Ещё бы она хотела немного расслабиться и даже попытаться в итоге кончить от его ласк, пока он всё целовал и целовал её где хотел, и где ей было бы максимально приятно. Не собираясь сумасшедшему возбуждению друг от друга позволять затихать ни на секунду.       — О-хо-хо-хо, какой же ты плохой мальчик, если берёшься за «дело». М-мд-да-а, я вся твоя, мой принц. Кажется, я скоро… продолжай целовать меня.       — Вот и отлично… всё, что угодно, любовь. Потому что я уже не могу себя сдерживать, когда ты настолько сильно горяча!       И всё же чейнджлинг наконец не сдержала своей обожаемой колкости в чужой адрес, в то же время пытаясь рассчитать её беззлобность, чтобы ненароком не обидеть идеального секс-жеребца, обладающего весьма редким букетом качеств идеала абсолютно ко всем. Ведь он взаправду доставил ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Было бы в высшей степени глупо его расстраивать, особенно если вспомнить о заботе к ней во время этого столь классного секса. В целом она искренне желала понять степень симпатии Шайнинга к её далеко не такой уж простой персоне, пусть и о настоящей Кэйденс можно было сказать нечто подобное. Посему столь чувственно чудным, ласкающим слух бархатным голосом пропела следующее, очень действенно удовлетворяя себя без стимуляции копытами.       — Ха-ха-ха, я не верю… о надо же! Всесильный, всемогущий Шайнинг Армор так нетерпелив в постели? Правда же, а?       — Э-эй, ты на что намекаешь… а, моя владычица?       Добавив своим словам напора, Кристальный принц, придерживаясь копытами за мягкий круп супруги, погрузил в неё член так, что та чуть подпрыгнула на месте. И её это завело не на шутку, отчего она пару секунд рассмеялась ему прямо в морду, как доведённая до пика страсти любовница. Пусть оправдывает своё сочетание силы, ума и сдержанности. Вернее, о последнем пусть лучше уже наконец забудет, сколько можно терпеть чрезмерно осторожные сюсюканья? Если желаешь дать любимой всё, что хочешь… и чего она хочет. Пусть в физиологическом плане.       — Ох, мой страстный владыка этой сказочной ночи, ты боишься довериться мне? Даже не станешь хоть иногда держаться за меня? Боишься, что сейчас я много возьму на себя? Ах, как благородно, но сейчас не тот случай, Шайнинг!       — Это вызов?       Разомлевшая, как топлёное масло, поглаживая торс мужа краем своих копыт, «Кэйденс» сжалась под ним, издав сдавленный стон, пока единорог был готов снова войти ради единения. Теперь же он понемногу испускал самцовые слюнки, что хотел бы допускать от себя в последнюю очередь. Она следом попыталась приподнять мордочку к его уху, пока он осознавал на горячую голову, что её красивое сексуальное пламя следует во всём поддерживать, а не наоборот. И, сумев, нежно прошептала, однако добавила самую малость «змеиного», ревнивого тона ради их общего супружеского благополучия на долгие… века?       — Никогда не спи без меня, либо с кем-то ещё, слышишь? Убью и не пожалею, даже если нигде не будет аналогов твоему жаркому теплу ко мне. Ну же, хочешь кончить в меня, в свою непослушную, пошлую кобылку? Хочешь этого сладкого освобождения, сексуальный жеребец? Так действуй!       Королева обмана была очень и очень довольна собой, доводя своего мужа до экстазного исступления, и самолично дрожа от экстаза. Тот же еле держался от невыносимой пытки, вызванной ярым нежеланием кончить первым, хоть и один лишь вид своей до безумия прекрасной кобылки обеспечивал ему высвобождение понячьей спермы из уретры за несколько секунд, настолько она красива… Красивее самой Селестии? Почему бы и да! Кости Шайнинга Армора хрустели от неги и боли, ему нужно было перестроиться и пересилить себя, чтобы выйти победителем. Её воля, воля его роскошной супруги, что она затеяла эту очень жестокую по отношению к его добродушию и умеренному самолюбию игру. Благородный единорог словил мысль, что позже будет только рад именно так проверять себя на выносливость как можно чаще.       — Кэйденс, ох… ты сногсшибательна, моя зазноба! Давай покончим с моими предрассудками.       Вышеупомянутая в прямом смысле слова кобылица, охотно изнывая от всех подобных сочных слов в её адрес, незаметно использовала свою притворную магию, чтобы удержать оргазм и проверить, насколько Шайнинг готов бороться за неё. Безусловно, он не знал о её хитрости, но она подмигнула ему для подсказки. А для убедительности и веры, что он справится, подвела правую переднюю ногу к своему ротику да прикусила своими ещё более белоснежными, по сравнению с шёрсткой мужа, зубками кончик копыта и немножко повернула свою голову в правую сторону, при этом пошло ему улыбаясь и игриво подмигивая. Далее, ещё и воспользовавшись его целеустремлённостью дарения плавных соприкосновений головки и матки, обмакнула копыто полностью в своей кобыличьей смазке и нежно провела им узор в виде сердца на его груди, таким образом продолжая так теперь уже весьма развратно играть на его, пусть и не напускном, но самолюбовании.       Вдоволь обуянный страстью единорог королевской семьи, поначалу ошалевший от такого неописуемо эротичного номера, чего однозначно не ожидал от своей в основном непорочной и целомудренной жены, какой она всегда была везде и при всех, будто пришёл в себя. И, сопроводив горячным выкриком, начал действовать, вначале глубоко поцеловав её — резко, решительно и неожиданно. Так или иначе, в эту ночь они оба позволили себе больше смелости и на время отбросили приличие ради убийственно страстных, обжигающих поступков друг с другом. Негромкие шлепки лобков и половых желез, а также плавные любовные вскрики и выкрики стали превосходной музыкой для чутких ушей этих четвероногих могущественных существ, где даже арфа могла быть излишней.       — Ну уж нет, Кэйденс, я тебя превзойду! Я подарю тебе самый ошеломительный оргазм!       Теперь, изрядно заведённый вызовом любимой жеребец входил в неё изо всех своих сил, пробуя рассчитать их так, чтобы оргазм у Кризалис случился в считанные секунды. К сожалению, это только сильнее раззадоривало его гормоны, сдерживаться ему было очень, очень сложно. И, готовясь сделать последнюю попытку, он простимулировал жену своей магией, всё ещё, казалось бы, не подозревая о её уловке. Теперь же блокирующий вход к полной безмятежности приём стал более неэффективен и тем самым она достигала своего пика наслаждения сразу же. Она не могла предположить, что тот так быстро сможет преодолеть созданный ей же барьер, даже если об этом вовсе и не знал!       Смотря на единорога с восхищением через полуприкрытые от истомы глаза, чейнджлинг думала с трепетом о том, какой всё-таки Шайнинг Армор сильный и напористый… Сейчас ей с ним очень хорошо! Эта ночь не могла сравниться ни с одним из её представлений о крупной краже эмоций… что может быть прекраснее всего этого?       То, как он дарит ей любовь, причём добровольно, по сильной симпатии, оказалось намного более эффективным и до самого возможного и невозможного наивысшего максимума приятным вариантом. Она хотела кричать его имя часами, днями, даже месяцами… только бы тот продолжал её до слюнок изо рта и повышенных миксов потоотделения и мускуса радовать своим большим длинным членом и не прекращал трахать… Что и делала с каждым разом от невыносимо расплавляющих изнутри напоров детородного органа. Не смея удерживать от уединённого распутства сильные эмоции через слова, которые с каждой минутой стали бить шквалом. И будто заставляли комнату «слушать» всё это и «краснеть» от смущения.       — Шайни, я… о-ох Дискорд, какой же ты мощный жеребец, я вся растаяла под тобой! Продолжай, продолжай, молю тебя! Я совсем скоро…       — И я, и я тоже… моя принцесса. До невозможности… фу-ух… приятно полностью расслабить свои тела, согласись.       Жеребец, слюни во рту у которого также накопились, едва не поперхнулся, пока произносил эти слова, раз всё ещё не желал выпускать их изо рта. Взглотнув, он, стараясь не сбавлять темп своего полового органа, резко сменил положение для собственного удобства во время «работы» часто встречающегося в Эквестрии честного, а главное, верного альфа-самца, и вероятности большего количества эффектных вторжений члена прямиком к матке. С жгучей лаской и решительным напором раздвигая пульсирующие и очень тёплые от столь ошеломительного перегруза будто запретно-страстных эмоций стеночки, он уже точно не сдерживал себя в своей силе проникновения. Ведь ей это очень нравилось!       Теперь, совсем не ожидавшая такого удивительного поворота, Кризалис оказалась на нём сверху. Уже предостаточно вспотевшая, с влажной, «ванильной», восхитительной гривой, соблазнительно развевающейся в разные стороны. Ей сразу же понравилось такое положение вещей, ведь оно напоминало о власти над чужим телом. Уж таким мужественным телом она с превеликой радостью будет овладевать подобным образом… даже если от секса и вовсе позабудет о своей упорной любви к доминанте над жеребцами.       — Ах ты ж, как же клёво! Шайни, сделай меня только твоей… твоей идеальной секс-рабой по жизни, не терпи больше! Люби меня! Трахай меня! Своди меня с ума! Окружи свой потрясающий ствол своей спермой у меня внутри! Давай, я уже всё!       Пока Кристальный принц находился под весом своей знатной на изумительную любовь жены, он ощущал себя в более выигрышном положении, без труда наращивая темп входа и выхода. После столь по-сумасшедшему горячих, требовательных слов «Кэйденс», пока она говорила их, периодически громко посмеиваясь, высовывая свой гладенький язычок изо рта наполовину, тем самым облизывая свои губки его кончиком и едва не трясясь от немыслимого количества возбуждения, он немного приподнял её и завёл правую заднюю ногу себе за ногу для большей подачи силы и возможности широкого обзора наиприятнейшего физиологического любовного процесса. Оргазм, который так некстати был недавно придержан из-за прихоти обоих супругов, вырывался на свободу, перед этим нещадно накрывая их разум с головой.       — Вот так и надо, Кэйденс, моя умница! Теперь я могу в тебя кончить…       Что может быть лучше семяизвержения обоими половыми партнёрами одновременно, и самое главное, внутри влагалища партнёрши? Именно это способствует внеземной пламенной эйфории, не похожей ни на какие другие. Высокопоставленные супруги Кристальной империи несильно клацали зубами вследствие сильной оргазменной встряски и в то же время без былой интенсивности, но всё же в унисон продолжали двигаться друг внутри друга. Ради отдачи последней стадии… и ради того, что никогда не забудется! Как только обмякшая чейнджлинг, всё ещё находившаяся в чужом теле, попыталась выйти из покрытого вкусной любовной смесью члена Шайнинга, он, экий негодный жеребец, применил своё «секретное оружие» в виде магического приёма, позволявшего получить оргазм без сексуального ритуала. Сказать, что «Кэйденс» была неожиданно удивлена — это не сказать ничего.       «Не может этого быть, два оргазма за полминуты! Я в немом шоке… совершенно не ожидала, что пони умеют так делать!»       Поблагодарив жеребца за такую любезность смачным поцелуем в губы и игривым прикусом его языка, Кризалис наконец позволила себе расслабиться окончательно. Она припала головой к своему обходительному мужу на его вздымающуюся белоснежную грудь, до которой, и выше, не дошли капли, неважно чьего, семени, в то же время тихонько и от сильного довольства этим столь шикарным представлением посмеиваясь. Теперь же и он смог успокоиться, с улыбкой на своей морде вспоминая все эти недавние, столь восхитительные, сладострастные мгновения обоюдной близости.       Конечно, пара расписавшихся горячих любовников была очень рада силой вдыхать удивительные смешения запахов выделений каждого, где приятным бонусом был не успевший выветриться молочно-ирисовый, со всей любезностью предоставленный горничной. И с радостью опьянялась за милую душу от колоссальных, бьющих рецепторы мозга наповал ароматов восхитительного секса и светлой похоти. Но сейчас все эти милые, терпкие душки ощущались ещё более ярко, и будто окутывали покрывалом их ныне начавшие остывать разгорячённые понячьи тела…       Шайнинг обратил внимание, что на дворе послеполуночное время. И, пока не уснул, хоть сон и мог «спроецировать» всё это случившееся этой ночью сексуальное путешествие с целью продолжения «банкета», посмотрел «Кэйденс» в её завораживающие глаза, полные огня и ласки, которые тоже начали слипаться. Ей же повезло, что он не особо-то и увидел явные мерцания радужек с оттенком зелёного. Она, в силу никак не желавшей сходить любовной горячки, уже едва-едва сдерживала факторы, по которым теперь запросто могла себя выдать… Хоть её потрясающей актёрской игре, ставшей слишком реальной, остаётся только громко зааплодировать и поднести море свежих цветов, то было бы очень обидно. Посему достойно хотя бы уважения то, как Кризалис поразительно умело справлялась сама с собой даже в такой невероятно сочной ситуации. Так что можно только догадываться насчёт того, насколько фальшивой принцессе Кристальной империи было эстетически бесподобно…       — Я люблю тебя, моя бриллиантовая Кэйденс…       — Я… я тоже тебя очень люблю, о мой потрясающий Шайнинг Армор…       Чейнджлинг призналась в этом самой себе без раздумий и с полной уверенностью. Она полюбила того, кто был ей безразличен, даже если он отвергнет её, как только распознает обман. Полюбила жеребца, который был… и по идее является марионеткой в её скользких копытах, даже если любовь сексуальная оказалась куда действеннее и фантастически слаще питания положительными эмоциями. Она протяжно вздохнула, стараясь не показывать ему, о чём вообще думает, ибо сердце продолжает раздирать на части. И всё же она давно научилась обуздывать его, а также свою совесть, ныне обретающую светлые, тёплые оттенки.       — Ваш первый раз был великолепен, миссис Кристальная владычица? Моя дорогая горничная сказала мне, что ты сильно нервничала, моё загляденье.       — Д-да, так и было. Но теперь неважно, ведь эта ночь с тобой… это в самом деле лучшее, что со мной когда-либо происходило…       Несмотря на проступающий, будто врождённый, эгоизм, который так и норовит вырваться наружу, «Кэйденс» всё же утихомирила его на время, пока плавно гладила и обрывисто целовала мужа, где бы только ни пожелала. Ибо столь чувственное занятие сумело дать затрещину в тёмном, богатом на подлость сердце, отчего она захотела быть с Шайнингом Армором до скончания времён даже, в большей части, по проснувшейся сильной любви к нему.       — Отлично… я рад, что справился.       В какой-то момент даже среди всего этого безумно красивого обмана королева чейнджлингов Кризалис не была бы ей, если не воспользовалась слабостью жеребца в физиологической потребности, где цель была бы направлена на полное подчинение ей. Всё же насчёт этого она точно не стала торопиться бы с Шайнингом, ибо он просто перестал бы узнавать в лже-Кэйденс свою законную супругу, которой однажды предлагал копыто и сердце со всей своей полной военной уверенностью. Оттого она продолжала ласки, намеренно двигаясь напряжённым тёплым пахом вплотную к его, прижимаясь как можно сильнее.       — Именно, отлично. Ты справился, Шайни! Мой прекрасный король, мой замечательный муж… ты всё сделал правильно.       Принц Кристальной империи, удовлетворившись ответом супруги, наконец закрыл глаза и заснул. Кризалис пожелала ему спокойной ночи, касаясь губами его губ в этот момент, от переизбытка эмоций лизнув его за щёку. И, всё лежа на его мужественной груди и абсолютно не желая выходить из столь мясистого, а также всё ещё твёрдого генератора незабываемых оргазмов, желая добрать его удивительно мощную любовь до последней капли спермы и предварительно убедившись по выражению его морды, что он был не против этого… заметила, с каким чувством бьётся его любящее сердце.       — Отлично… да, ещё как отлично…       И вот, теперь Кризалис действительно стала Кэйденс. Осознав настолько высочайшие преимущества своего положения, чейнджлинг теперь яростно отрицала то, что как бы то ни было покинет Шайнинг Армора… столь чувственного и старательного пони. Быть не собой, но кем-то в этом случае оказалось нереально замечательно и будоражило мысленное восприятие. Плотнее прижавшись к жеребцу с завидным положением в обществе пони, она мягко сжала его грудь и усмехнулась про себя, не преминув возможностью покичиться своей удачей с самой собой. В итоге, королева была очень очень и очень довольна своим подданным, даже стремясь уступать ему в его свободе выбора и действий.       «Глупая манерная кобыла… загнивай там под сырой землёй. Твой Шайнинг Армор стал моим! Целиком и полностью принадлежит мне… Он всецело любит меня, как и я его тоже! Уж я постараюсь, чтобы он никогда не узнал правду, ты уж поверь мне. Ибо такая великая любовь, какую я от него испытала, даже ни на бит не идёт в сравнение с тем, что мы делали долгие-долгие годы! Приветствуйте, пони, свою королеву! Приветствуйте удачливую невесту! Приветствуйте фантастически идеальную ночь! И да пусть все восхваляют меня!»

Ты называешь меня сучкой, как будто это что-то плохое. Ты называешься меня чудачкой, как будто это что-то значит. Мне не понять твоего поведения, и оттого ты оскорбляешь меня. Выкладывай уже начистоту, всё остальное и так ясно. Хотя, знаешь… Мне пофиг. Я люблю, когда ты называешь меня сучкой, будто это правда что-то плохое!

--- *неожиданно, C U Next Tuesday — грубый американский сленг, значение которого предоставляется искать вам самим, прочитавшие. Шутка с долей правды, где-то больше, где-то отсутствует.