***
— Подай мне зелье от мигрени, дорогой, — тихо просит она мужа, и Орион привычным жестом достаёт нужный пузырёк. — Что они натворили сегодня? — ухмыляется он в усы, но у Вальбурги нет никаких сил убеждать его, что, чтобы ни натворили сыновья, это ни капельки не смешно. — Они всё ещё спорят о чёртовых птицах! Третий год, Орион! Её муж громко хохочет, она лишь устало прикрывает глаза, сама с трудом сдерживая неуместный смешок. — Дорогая, — обращается к ней муж, когда всё же успокаивается. — Да? — А всё же орлы или вороны? — Дурак, — констатирует она, когда они оба отсмеялись. Было в этом что-то истеричное, если честно.***
— Дурак! Дурак, дурак, дурак, дурак! Ду! Рак! Сириус — дурак! Истерика Регулуса набирала обороты, а Вальбурга не имела ни малейшего понятия, как объяснить младшему сыну, что, какие бы сцены он ни закатывал, Сириус всё равно пойдёт в Хогвартс на два года раньше. Она протянула руку в пространство, и верный домовик мгновенно вложил в неё нужное зелье. Может, хоть когда Сириус уедет, станет попроще? — Я буду вороном! — орал и носился по гостиной старший сын, размахивая письмом из Хогвартса в разные стороны, и не обращая вовсе никакого внимания на истерику младшего.***
— Нет! Я буду вороном! — истерил Сириус. — А я тебе ещё раз повторяю: не будешь. Пятнадцать поколений Блэков закончили Слизерин, включая твою любимую Андромеду. И ты не станешь исключением, Сириус Орион Блэк. Ей очень хочется орать, несмотря даже на предварительно выпитое успокоительное. Муж стоит у неё за спиной, в молчаливой поддержке положив руки ей на плечи. В воспитании детей он участия никогда не принимал, так что даже это было большим шагом с его стороны. Вальбурга была благодарна.***
— Вся моя семья училась на Слизерине, — повторяет Сириус тем же вечером, глядя в глаза собственному отражению. — И я не стану исключением. Вся моя семья училась на Слизерине. Вся моя семья… Наверно, Ориону стоило убрать книги о НЛП из общего зала библиотеки, его сын явно понял её как-то не так. Кричер крутил себе уши, стоя в углу ванной комнаты, но не смел оторвать наследника Блэков от важного разговора с самим собой: говорящей стекляшке досталось Силенцио, чем могли приложить старого эльфа оставалось только догадываться.***
— Вся моя семья училась на Слизерине, — талдычит он себе весь путь из каморки у зала в зал, в зале и пока идёт к распределяющей шляпе. — Вся семья. На Слизерине. — Я хочу в Равенкло! — выпаливает он, едва Шляпа касается его головы (видел, как мгновенно отправили Аберли за стол Хаффлпаффа) и тут же ойкает, сам ошарашенный своим поступком. — Равенкло? О, ты, несомненно, умён, ребёнок. Да и Слизерин подойдёт тебе не хуже, чем поколениям Блэков до тебя. Однако… Однако пойти против семьи — большая храбрость, тебе не кажется? — Ой. Ойойойой, нет, только не… — ГРИФФИНДОР! — Великий Мерлин…***
— Великий Мерлин, — письмо сына с шелестом падает на пол. — Мама? Что-то с Сириусом? — Что с сыном, Вэл? — У меня больше нет сына, — шипит она.***
— У меня нет никакого второго сына, Орион, — говорит она удивлённо, когда муж оговаривается о том, что завтра им нужно на Кингс-Кросс. Рождество в том году в доме Блэков не удаётся.***
— У меня больше нет сына,— бьёт набатом в ушах Регулуса, когда он на два года позже брата шагает к Распределяющей Шляпе. — У меня больше нет сына. У меня больше нет… — СЛИЗЕРИН! — прерывается, наконец, безэмоциональный голос матери в голове распределением. Рег радуется всего секунду, а дальше выкрик Шляпы кажется приговором. Регулус видит разочарованный взгляд брата, едва с него снимают артефакт. — Сириус, — шепчет он одними губами, но брат уже отвернулся к друзьям. Регулус идёт к своему столу.***
— Сириус! — окликает он после завтрака на следующий день. Брат смотрит на него, как на пустое место. Как обычно смотрит на Сириуса мать. Регулус сперва даже отшатывается, но потом собирает волю в кулак. Ногти, впившиеся в ладонь, очень этому способствуют. — Мы… Мы же умнее глупых предрассудков, да, брат? Сириус щурится, перекатывается с пятки на носок по привычке. — Ни один из нас так и не поступил на Равенкло, ты не забыл, Рег? — Значит… это всё, ворон? — Увидимся на каникулах, мерзкий слизень, — с горькой кривой усмешкой откликается брат. И отворачивается. И уходит.***
— Мерзкий слизень, если ты… — хватает Сириус Нюнчика за грудки. Мантия трещит, и слизеринец кулем падает на пол. Кусок ткани остаётся в руках Сириуса, и тот с отвращением отбрасывает его в сторону. — Если ты что-то сделаешь Регулусу, я тебя уничтожу, Снейп. Без шуток.***
— Я не шучу, Лилс! — Не называй меня так, Блэк! — Ну, Ли-или-и, ну давай сва-арим его! — Оборотное зелье — это не уровень третьего курса! — Ну, Лили, ну… — И всё ради ваших идиотских приколов, от которых в том числе страдает мой друг! — Но я не шучу, Лили! Джеймс, сидящий рядом, со стоном закатил глаза, спор пошёл по третьему кругу. — За что-о…***
— За фто? — шамкает, зажимая разбитый рот, слизеринец. Сириус-Регулус только потирает костяшки, молча надвигаясь на противника. У него есть ещё сорок пять минут оборотки, чтобы объяснить этому уроду и ещё парочке людей, почему его младший брат — плохая мишень.***
— За что, — младший смотрит на него волком, когда Сириус вытаскивает его из каморки, куда сам и запихнул час назад, припечатав Силенцио и Петрификусом для надёжности. — Я не позволю никому втягивать тебя в неприятности, орёл, — Сириус пытается улыбнуться брату и треплет его по волосам. Правильная Эванс согласилась накинуть на него чары гламура, но отказалась сводить синяк с лица и уж тем более — залечивать его сломанные рёбра. Стерва. Внушения Сириуса всем хватит аж на три года.***
Первый удар прилетает в рожу Снейпа без всякого предупреждения и, кажется, сразу ломает нос. — Во что ты втянул моего брата, Нюнчик? — шипит Сириус, прежде чем нанести второй удар, и третий, и… И дальше его оттаскивает чёртов волк. Сириус шипит, рычит, пытается вырваться и теперь уж точно умыть Снейпа в крови, но сопротивляться оборотню за два дня до полнолуния — так себе идейка. Красные подтёки крови на пергаментно-жёлтой коже Снейпа напоминают отдалённо герб Гриффиндора. Сириус хохочет в хватке Рема, всё ещё пытаясь вырваться. Снейп крутит пальцем у виска, оставляя там красное пятно собственной крови, и сваливает, пока Люпин не передумал держать дружка. А через два дня лезет в Визжащую Хижину.***
— Во что же ты влез, орёл, — хватается за голову Сириус. Он находит брата в каком-то захудалом магловском баре, куда его приводит Патронус (Лев! У слизеринца! Представляете?). На руке у брата чернеет свежая Метка. — Сегодня я убил твоего друга, — смотрит на него пьяно почти восемнадцатилетний Регулус, и Сириус вздрагивает. — Фабиана… Или Гидеона… — он заливается истеричным смехом, вперемешку со слезами. — Что ж, — отодвигает соседний стул Сириус, — уверен, он сражался храбро. И просит официантку повторить.***
— «Он был храбрым», как эпитафия на могиле! Обычно рядом с «он был очень молод»! — язык у Регулуса заплетается, но он старается донести до брата-гриффиндорца эту важную мысль. Они стоят на площади Гриммо, куда добирались целую вечность, потому что аппарировать в таком состоянии нельзя, а Кричера Рег кому-то там одолжил. — Зато «он был хитёр» рядом с «этот древний кусок дерьма», — ухмыляется вовсю ширь Сириус. — Переживёшь меня, а, орёл?***
— Переживёшь меня, орёл? — шепотом вспоминает тридцатишестилетний Сириус, смотря на портрет брата на родовом древе. Под портретом две даты: 4 сентября 1961 и 7 июля 1979. Его брату никогда не исполнится восемнадцать. Сириус умрёт через три дня.