Улыбка

Чонгуку было скучно. Подождите, нет, не в этом проблема. Больше похоже, словно чего-то не хватало, словно где-то что-то чрезвычайно важное, чем он должен был сейчас заниматься: чем-то поважнее почивания на диване. Он обвёл взглядом их гостиную и на секунду задумался, пока в его мозгу не щёлкнул выключатель. — Где Чимин-хён? — Чонгук приподнялся и сел, внезапно обеспокоившись; он не помнил, выходил ли Чимин на обед, чтобы покушать с ними. — В своей комнате, вероятно, — предположил Джин с другого края дивана. — Сказал, что он не голоден и что поест позже. Я оставил его в покое: пацан казался расстроенным и отнекивался на все мои попытки поговорить с ним. — Мне стоит пойти проверить его? Джин кинул на него взгляд, говорящий: «Почему ты вообще спрашиваешь?» — И Чонгук воспринял его как намёк, чтобы встать и пройтись по коридору, который вёл к комнате Чимина и Тэхёна. Когда Чонгук открыл дверь то обнаружил, что Чимин лежал лицом вниз на своей кровати, его глаза были закрыты, а одна рука свисала с края, почти касаясь пола. Парень остался стоять там, размышляя: спал ли Чимин и должен ли он его просто разбудить; не то чтобы он не делал этого раньше, но если его хён действительно был расстроен, то, вероятно, ему стоит подумать дважды, прежде чем делать то же самое, что и в тот раз. — Я не сплю, Куки, — раздался голос Чимина, слегка приглушённый подушкой. — Что тебе нужно? — Просто хотел провести с тобой время. — Парень почесал затылок и отвернулся, когда Чимин перевёл взгляд и пристально посмотрел на него. — Все остальные заняты? — По его тону, Чонгук понял, что Чимин хотел, чтобы оно прозвучало как шутка, даже если глаза предавали его. Младший решил не отвечать и прошёл глубже в комнату, закрывая за собой дверь. — Хён, ты в порядке? — Он сел на край кровати. Чимин нахмурился и, казалось, задумался на секунду, прежде чем кивнул. — Ты уверен? — Почему ты говоришь на сатури? — Чонгук пожал плечами, и Чимин приподнялся и сел прямо. Идея осенила его, и он улыбнулся. — Ты пытаешься заставить меня почувствовать себя лучше? — Пожал плечами парень. — Только если это работает. — Пламя на его щеках стоило того, подумал Чонгук, увидев, как улыбка Чимина стала ещё ярче. Затем, на шее, внезапно, оказались руки, обхватившие её, и Чонгук всем телом почувствовал объятия, теплом которыми тот всякий раз одаривал младшего. Редко хоть что-то заставляло его чувствовать себя по-домашнему уютно настолько, насколько позволяла всепоглощающая нежность от присутствия мальчишки в своих объятиях, от его сладкого запаха, что он вдыхал, и чувства целостности, которое в своём роде он никогда не ощущал. Чонгук положил подбородок на макушку Чимина и сжал парня в объятиях своих рук, чувствуя, как дрожит голос старшего на вдохе. — Ты не кушал с нами, — сказал Чонгук, проводя пальцами по мягким волосам парня. — Я могу приготовить тебе что-то. Напротив своей груди он почувствовал, как Чимин усмехнулся на выдохе: — Ты сожжёшь это место дотла. — Я могу попросить Джин-хёна сделать тебе что-нибудь, — поправил он сам себя, и Чимин хихикнул. — Я в порядке. Не беспокойся обо мне. — И всё же не могу я иначе. Чонгук застыл, когда хён отпрянул, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. Под пристальным взглядом Чимина в нём всегда зарождалось вынужденное чувство неудобства и ощущение обнажённости — подобно тому, словно парень читал каждый сантиметр его души, без шанса во избежание этих переживаний. — Почему? — Потому что… — Чонгук смотрел на всё что угодно, но не на Чимина, — потому что ты важен для меня, хён. И я хочу, чтобы ты был счастлив. — Я в порядке, Куки. — Чимин улыбнулся, и, хотя улыбка не коснулась его глаз, Чонгук знал, что она была настоящей. — Спасибо. — Парень снова начал двигаться, зарываясь в объятия его рук, но младший остановил его, обрамляя лицо старшего ладонями, словно обволакивая его черты лепестками, удерживая вот так зрительный контакт. — Мне нравится, когда ты улыбаешься, хён. — Чонгук слегка ласкал мягкую кожу щеки Чимина. — Не прекращай. — Не тогда, когда ты здесь.

***

— Что ты сделал с ним? — спросил Хосок, когда они с Чонгуком прибирались на столе после ужина. — Что? — Чонгук нахмурился и, чтобы взглянуть на парня, прекратил собирать тарелки. — Чимини, — уточнил тот. — Он пролежал там весь день, и даже я не смог его приободрить. — Может быть, ты не подобрал верных слов, хён. — Чонгук отвернулся, чтобы скрыть свою довольную улыбку от осознания того, что он — единственный, кто может заставить Чимина почувствовать себя лучше. Конечно, это было немного эгоистично, но он не мог удержаться от гордости за самого себя. Когда пришёл Джин и сказал им, что ужин готов, никто из них не заметил, как прошло так много часов: слишком уж они отвлеклись друг на друга, чтобы заботиться о чём-то ещё. Чимин потерялся в тепле успокаивающих слов Чонгука и подушечек его пальцев, в то время как Чонгук оказался загипнотизированным Чиминовым смехом, что эхом отражался от стен. — Легко тебе говорить… у него к тебе слабость, — Хосок вырвал его из своих мыслей и улыбнулся, когда щёки Чонгука покраснели. Ни один из них больше ничего не произнёс, пока они не закончили с порученными им домашними делами, хотя Хосок, безусловно, заметил, как их макнэ делал всё как можно быстрее. — Спешишь? — спросил он с понимающей улыбкой, когда Чонгук чуть было не уронил бокал. — Нет, — пробормотал он и лишь в тот момент, когда слово сорвалось с губ, понял, что оно прозвучало как ложь. Некоторое время они оба таращились друг на друга: Хосок продолжал улыбаться, а Чонгук смотрел оленёнком, пойманный в свете фар, пока старший не вздохнул и не покачал головой. — Просто иди, Чонгуки. И как же Хосок мог теперь пожалеть о своём решении, раз лицо Чонгука преобразилось выражением чистого счастья? Ребёнок выглядел так, будто собирался начать победно танцевать, его глаза сияли так ярко, словно тысячи солнц. — Благодарю тебя, хён. Он вышел из кухни, прежде чем Хосок смог бы передумать, Чонгук прошёл к гостиной и рухнул на диван, улыбаясь, когда Чимин неосознанно пододвинулся к нему. — Что смотришь? — спросил он, приобнимая Чимина за плечи, чтобы им двоим было удобнее. — Без понятия. — Чимин пожал плечами. — По правде говоря, не обращал внимания. — Ну, что хочешь посмотреть тогда? — Любое из того, что ты включишь, меня устроит, Куки, — старший зевнул и уткнулся носом в ткань футболки Чонгука. Его глаза закрылись на мгновение, пока Тэхён не поднялся и не вышел из гостиной, проворчав что-то о том, как кто-то снова стал грубым. — Что с ним? — Чимин бросил хмурый взгляд в привычном направлении, куда пошёл его лучший друг. — Вероятно, приревновал ко всему вниманию, которое ты мне оказал сегодня. — Чонгук улыбнулся и зашевелил бровями, засмеявшись, когда Чимин ударил его в грудь. — Хотя, по правде, ему следует привыкнуть. Все знают, что я твой любимчик. Чонгук подумал, что Чимин воспримет его слова за шутку, что стало шоком для него, когда его хён промолчал. Он собирался сказать, что не хотел, чтобы фраза прозвучала словно нечто серьёзное, когда заговорил Чимин: — Спасибо, что позаботился обо мне сегодня, — его голос был едва слышен из-за включённого телевизора и в нём скользнула нотка застенчивости. — Тебе не нужно благодарить меня, хён. — Чонгук водил рукой вверх и вниз по боку Чимина. — Но почему только я смог приободрить тебя? Чимин посмотрел на него с улыбкой, и на этот раз то была улыбка, которую Чонгук обожал — та, что заставляла его глаза прикрываться, а лицо светиться. — Ты сам это сказал, Куки… все знают, что ты мой любимчик. — Он наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на щеке Чонгука, прежде чем вернуться, оставив младшего краснеть, а его лицо расплываться в томящейся от любви улыбке.