«Супер-Кот» и другие катаклизмы

      Габриэль Агрест глубоко вдохнул и, откинувшись назад в кресле, прикрыл глаза.       — …тяженько, — протянул он на выдохе, пытаясь выпустить из себя вместе с воздухом скопившееся за день напряжение. Не так-то это просто.       Особенно тогда, когда вся вселенная ополчилась против тебя.       

***

      Наверное, Габриэль должен был ещё вчера вечером заподозрить неладное, когда в кабинет влетела одна из самых болтливых сотрудниц отдела продаж, застав его за разговором с Габриэллой, к которой он аккурат в этот момент по имени обратился за советом.       И всё бы ничего, конечно, если бы Габриэлла не была розовым плюшевым единорогом — любимой игрушкой пропавшей мадам Агрест. О ней знал только Адриан, бережно хранящий тайну отца, догадывалась Натали, потому что её начальник, обладающий исключительным отсутствием интуиции, иногда принимал странные, но выигрышные решения, обосновывая их советами некой таинственной Габриэллы. Возможно, что-то предполагал и Горилла тоже, но он всегда выглядит так, будто знает абсолютно все тайны мира и молчит — насчёт него Габриэль Агрест вообще не волновался.       Но вот эта новенькая сотрудница, судя по её вспыхнувшим интересом глазам, расскажет об увиденном всем и каждому, и бешеный улей будет гудеть-гудеть-гудеть на эту тему ещё очень долгое время.       — Зато мы теперь можем официально принять её на работу и платить жалование, — на полном серьёзе сказал Габриэль, когда познакомил Натали с «таинственной Габриэллой». — Всё-таки благодаря ей я принял много важных решений.       — Мсье Агрест, вы уверены? — уточнила Натали, пытаясь сохранять спокойствие и понять, стоит ли волноваться о душевном состоянии начальника. Она допускала раньше, что Габриэлю не очень нравится, что в некоторых вопросах ей удаётся разобраться лучше него (о чём свидетельствовала вполне себе хорошая зарплата), но чтобы вот так…       — Абсолютно, — отрезал тот, накручивая прядку флюоресцентной гривы на палец. — Если это офисное перевозбуждение не будет долго утихать, то, будь добра, сообщи сотрудникам отдела продаж о том, что у них будет сокращена зарплата в пользу другого, более толкового сотрудника.       Натали коротко кивнула и вышла из кабинета. Оказавшись в коридоре, она припустила в сторону женской комнаты, где дала волю смеху.       То, что его помощница будет ржать над ним так же, как ржала бы Габриэлла, будь у неё такое умение, Габриэль прекрасно знал. Но, в конце концов, Натали и не такое видела (взять хотя бы тот случай, когда он, уставший, уснул в машине с открытым ртом и едва не испачкал вытекшей из открытого рта слюнкой свой шейный платок) и не такое о нём знала.       А вот он, как оказалось, знал о Натали очень мало. Мсье Бражник ещё более поздним вечером того же дня был в глубочайшем шоке, опознав в очередной мишени для акумы свою помощницу. Габриэль совсем не удивился бы, схвати она акуму в офисе или после какой-нибудь встречи с потенциальными партнёрами, но нет!.. Обиженную и злющую Натали в драных кожаных штанах и майке на одно плечо, выкрикивающую витиеватую нецензурщину в адрес бугая в смокинге, чёрная бабочка обнаружила на пороге — вы подумайте! — одного из самых жутких клубов Парижа, в котором любили тусить разношёрстные рокеры и их фанаты.       Натали не пустили туда, потому что не показала паспорт, который она вместе с его собственным сдала на оформление командировочных билетов. Это в тридцать два года-то…       Не зная, чему больше поражаться, Бражник нарёк новую злодейку Рок-звездой и даже немного отвлёкся, заслушавшись тем соло, которое она выдала на отобранной у Джаггеда Стоуна гитаре.       Потом он спохватился, что Рок-звезда может пригласить на свой концерт и Адриана, с которым у неё довольно тёплые отношения, и, оставив акуму на попечение самой себя (всё-таки Натали была ответственной, да и пусть хоть так развлечётся после работы), побежал проверять дрожащую дражайшую дитятку на предмет наличия в комнате.       А дитятка дрожать и не думала — на глазах у изумлённого родителя Адриан помахал руками, покрутился в воздухе, нацепил уши и хвост и бодрым галопом поскакал по крышам. У него, разумеется, билеты в первый ряд.       Отойдя от шока к утру, Габриэль дал отбой на раннюю фотосессию, чтобы сын мог выспаться. Он всё ещё чувствовал себя очень странно и не совсем понимал, как вообще относиться к тому, что им было увидено. Последний раз он был в такой растерянности тогда, когда узнал, что постоянно несёт какую-то чушь в облике Бражника. Габриэль совсем не мог понять, с какой стати из его рта вырываются непонятные слова вроде «Уничтожить Ледибаг и Кота Нуара», «Когда-нибудь я доберусь до вас, и всё будет кончено», «Я добуду талисманы и получу власть» и прочая ерунда. Во-первых, такой дури у него и в мыслях не было, во-вторых, он просто хочет узнать, куда исчезла его жена. Нууру сказал, что это искажённое действие талисмана, потому что он не должен нести в себе злых целей. И даже то, что Габриэль, вообще-то, не имел ничего такого в виду, не смягчало его намерений «отобрать талисманы у маленьких детей». Он, конечно, был расстроен, что вынужден всё это говорить, но Адриану нужна мать, так что делать было нечего.       Поэтому с тем, что он всё это время, сам того не подозревая, «враждовал» с собственным сыном, что пытался вернуть маму Коту Нуару (ох и досталось бы им обоим от Анны за такое!), ему пришлось смириться. И с косыми взглядами Адриана тоже. (О том, что Габриэлла, кажется, тоже смотрела на него как-то странно, старший Агрест предпочёл не думать).       Всё-таки Габриэлю очень не хватало Анны. Она, между прочим, увлекалась подсчётом биоритмов по каким-то там жизненно важным циферкам вроде… эм-м… артериального давления, кажется, и могла запросто высчитать дни, в которые вселенная будет настроена решительно против него. Тогда они по её настоянию уезжали на природу втроём или просто проводили день дома, ничего не делая.       Но в отсутствие Анны он вынужден осознавать это пост-фактум, сидя в офисе и ожидая новых катаклизмов.       И они его настигали, конечно.       Сама по себе делегация модельеров из России не пугала, а вот их главу, придумавшего жутковатую форму для работников почты, Габриэль сторонился на всех вечерах, где встречал. Но в этот раз он стоически выдержал то, что ему пришлось сидеть на обеде с этим суровым мужчиной (хотя бы по той причине, что они были там вдвоём), и даже заинтересованно поддерживал разговор, хотя и сводил его к выслушиванию того, какие тенденции царят в российской моде.       А потом Габриэль едва не поперхнулся тем, что ел, увидев среди разложенных набросков пару чёрных ушей.       — Что это? — почти крикнул он, ткнув в рисунок листом салата.       — Ах, это? Да вам же должно быть лучше известно, — суровый мужчина вдруг подобрел и заулыбался. — Российские дети сейчас — повально фанаты ваших местных героев. Им — от мала до велика — подавай сейчас одежду с ушками да в горох. Вот и поручили, если увижу, поподробнее зарисовать детали. Не подскажете, кстати, хвост-ремень отстёгивается?       — Отстёгивается, — кивнул Габриэль, не без боли вспомнив, как глупо выглядит его сын без хвоста (самое интересное, что и правда гораздо глупее, нежели с хвостом).       — Отлично, сделаем ремень!       — Это будут просто вещи, или вы собираетесь выпускать их в рамках коллекции?       — Мы собираемся выпустить коллекцию, доступную многим слоям населения, — пустился в рассказ собеседник. — Но она также должна быть и «понятной» даже тем, кто не знает о героях. Мы даже уже определились с названием, — на этом моменте Габриэль заинтересованно прислушался. — «Ледибаг и Супер-Кот»!       

***

      Габриэль вздрогнул, дойдя в своих воспоминаниях до момента, которым вселенная решила его окончательно добить.       Супер-Кот. Нет, ну вы подумайте, Супер-Кот! Ледибаг и так ему постоянно отказывает, а если ещё и о таком позоре узнает…       М-да-а.       — Тяженько, — снова вздохнул Габриэль, сжав переносицу.       — Вы что-то сказали, мсье Агрест? — переспросила Натали, только что вошедшая в кабинет.       — Н-да, — усмехнулся он. — День, говорю, тяжёлый выдался.       — Зато уже почти закончился, — Натали улыбнулась, склонив голову набок, и Габриэль, мимолётно заметив утыканный серёжками хрящик (видимо, забыла снять со вчерашнего вечера), вспомнил кое-что важное, что хотел ей сказать. — Можем идти?       — Да, конечно, — он нехотя отлепился от своего кресла. — Кстати, там это… паспорта наши вернули. Забери на ресепшене. И если вдруг решишь снова взять Адриана на концерт или ещё куда, то вы там поосторожнее, ладно?