А после - только вина

Боль. Вина. Томасу казалось, что кроме этих чувств, больше не осталось ничего. Он не смог, не спас – потери по значимости превышали все, что удалось сохранить. Чак, Уинстон, Тереза, Алби, Ньют… эти имена всегда будут напоминать о провале, ведь в этом весь Эдисон – принимать на себя ответственность за все происходящее вокруг и защищать близких людей. «Я иду к тебе, Ньют. Я спасу вас, всех до единого.» - чертова память услужливо подкидывает собственные слова обещания, которые восстановились после пережитого укола гривера. Обещание, которое он не сдержал, не до конца. И главное – не спас Ньюта, не уберег от Вспышки. Томас все еще сжимал в руках письмо друга, а в голове звучал его голос. Ньют ни в чем не винил парня, но лучше от этого не становилось. Только хуже. И эти чувства затапливали его с головой. Конечно, он выполнит наказ – после всего пережитого он не выпустит выживших из поля зрения. - Я обещаю. Я сберегу их. В этот раз я справлюсь, - еле слышно шепчет брюнет, издали наблюдая за тем, как бывшие глейдеры изучают новое пристанище. Он знал, что никто из них не винит его в произошедшем – даже Галли встал на его сторону. Но он не мог не винить себя, и, наверное, эти чувства останутся с ним на всю жизнь. Обещал и не сделал, всех подвел. Подвел самого главного человека – Ньюта. Сдержал слово, данное Минхо в жаровне, однако не спас блондина. И он никогда не простит себе этого. «Томас, ты не сможешь спасти всех.» Он и не смог. Он упрямо шел вперед, не обращая внимания на предостережения, с целью вытащить Минхо и остальных из лап проклятого ПОРОКа. Что-то ускользнуло от его внимания, и Ньют не выжил. Спас одного, но позволил умереть другому. И это теперь убивало его самого. От вины и бессилия Эдисону хотелось кричать, да и ампулу с временной вакциной выкинуть в море. Какой в ней смысл, если ее не было у него, когда она была так нужна? Какая к черту разница теперь? В убежище одни лишь иммунные, а все, что есть у него – всепоглощающее чувство вины. Сколько он потерял на этом пути... Раз за разом он перечитывал письмо. Он скоро выучит его наизусть. «Но в тот момент, когда ты побежал в Лабиринт, я понял, что пойду за тобой куда угодно. И я пошел, как и все мы. И я прошел бы через все это снова и не стал бы ничего менять.» Ох, Ньют… Парню казалось, что он не заслужил этого доверия. Он его не оправдал. Брюнет винил себя в каждой смерти, хоть и понимал, что жертвы были неизбежны. Но смерть лучшего друга легла на его плечи особо тяжелым грузом. Только сейчас Томас понял, что ему не было настолько тяжело после смерти Уинстона или Алби, да и к Терезе его привязывало скорее чувство ответственности, чем что-то большее. Она пожертвовала собой, чтобы он мог спастись, но это не задело его так сильно, как гибель Ньюта. Перед глазами стояло лицо шиза, что еще совсем недавно было другом, готовым прикрывать его в любой ситуации. Его настигло осознанание того, что именно Ньют всегда безоговорочно следовал за ним, на какую бы верную смерть не нарывался Томас. Все остальные выражали сомнения и имели на то полное право, но блондин всегда стоял за спиной, поддерживал даже самые безумные затеи. И если он не хотел ничего менять, то Томас, знай он, чем закончится путешествие в Последний город, силой бы заставил друга остаться в лагере Правой руки, в безопасности. Он бы сделал все, чтобы спасти его, но не успел. Он опоздал. А теперь Ньют мертв. И все, что осталось от него – гребанное прощальное письмо, которое хочется разорвать от бессилия и злости, но Эдисон сохранит его как память. Он не знал, сколько он так просидел – сил подняться и присоединиться к остальным не было. Письмо лежало рядом. По щеке катилась слеза, руки сжались в кулаки. Он ведь даже не знал, как жить дальше! Нормальная жизнь ему незнакома… а чувство вины заполняло собой все. Сможет ли он быть счастливым? О других он позаботится, но сам… Томас ни в чем не уверен, но он попытается. Ради Алби, Чака, Уинстона… ради Ньюта. Ему все еще есть, что терять. Наверное, это счастье, что он все же не потерял всех? Есть еще Минхо, Соня, Бренда, остальные... о себе он не думает. Он ненавидит себя за то, что не уберег, кого следовало... вряд ли он сможет простить себе это. И не забудет. Но если не для себя, то для других. Он выполнит последнюю просьбу того, кто оказался одним из самых дорогих людей в его никчемной жизни.