Штрафной

Таким разъяренным Модестаса Сергей не видел еще никогда. Он влетел, с грохотом хлопнув и без того хлипкой дверью, зло откинул сумку в другой конец комнаты и тяжело сел на кровать, повернувшись спиной к другу. Все это не заняло и 5 секунд, но сопровождалась таким оглушающим шумом и нарочитым игнорированием Белова, что, казалось, даже птицы за окном перестали щебетать, а прохожие замерли под окнами не дыша. Любой нормальный сосед давно начал бы кричать, возмущаться, отпрыгивать от опасно летящей сумки и задавать вопросы. Белов же, к счастью (или, наоборот, к сожалению), слишком хорошо знал Паулаускаса. Слишком много времени они провели вместе в этих дешевых узких номерах, в поездках, на соседних местах в самолете, в душных раздевалках и незнакомых барах. Он лишь замер со стопкой отглаженных рубашек, которые нес в шкаф, и внимательным взглядом следил за каждым движением баскетболиста. А после легко положил ту самую одежду на тумбочку и, не проронив ни слова, лег на свою кровать. После краткого взрыва под названием «Модестас Паулаускас» как будто сразу начал царить тихий покой «Сергей Белов». Ловко достав книгу из-под кровати, Сергей бесшумно перелистывал страницы под гул улицы, проникающий через приоткрытую дверь балкона. На его лице царила такая невозмутимость, будто Паулаускаса в принципе никогда не существовало, а все, что произошло минуту назад, было странным миражем стороннего наблюдателя. Разве что шумное, сбившееся дыхание Модестаса доказывало реальность происходящего. Любого нормального соседа, скорее всего, возмутило бы подобное равнодушие, но Паулаускас прекрасно знал, что Сергей выждет положенные 20 минут, дав ему успокоиться, а после дружески хлопнет по плечу и утащит бороться с горем в ближайшем баре. А дальше как всегда: долгие разговоры по душам, пропитые деньги, прогулки по ночной набережной, самые сокровенные секреты, возможно, слезы, возможно, побег от полицейского, кричащего что-то на незнакомом языке, возможно, какая-нибудь смешная история, вспоминая которую вся команда еще несколько лет будет кататься по полу. Оба никогда бы в этом не признались, но такие вечера всегда вспоминались с особой теплотой и трепетом. Сергей подумал, что сегодня, наверное, стоит пораньше нарушить молчание, а то, чего доброго, Модестас еще вообразит себе, как будто Белов винит его в проигранном матче. Но эта мысль быстро покинула его: таков уж был Сергей Белов. Зачем ломать то, что и так работает? Хотя сегодня все оказалось сломано и без него. Второй раз за день дверь была бесцеремонно захлопнута так, что всю комнатку сотрясло, а на пороге показался Стяпас Бутаутас, не последний человек в литовском баскетболе и, судя по взгляду вскочившего Модестаса, знакомый капитана сборной. Не обращая никакого внимания на Сергея, который успел отложить книгу и сесть на кровать, опершись локтями на колени, Стяпас начал свою гневную тираду: -Какого bruožai* это было?! Ты решил не только литовский, но и весь советский баскетбол опозорить? Блять, не забить 4 из 4 штрафных и это не мальчик с секции, а капитан сборной?! Кalė**! Громогласная русская речь, наполненная самыми отборными матами, переходила на литовскую, судя по всему, еще более богатую нецензурными выражениями. А когда хоть какая-то критика иссякла, литовский баскетбольный специалист просто перешел на ряд матов, тыча в крепкую грудь капитана пальцем. Модестас стоял, зло глядя прямо в глаза Стяпасу Бутаутасу, сжав кулаки. Да он и сам прекрасно понимал, что сделал и пять минут назад точно такими же формулировками называл сам себя. Это же надо, на чемпионате мира, в борьбе с США на последних минутах не попасть ни одного штрафного из 4. Злость от понимания того, что вся команда проиграла из-за него, жгла Модестаса и так, а стыд от этого «разбора полетов» на глазах у товарища распалял задетое самолюбие еще больше. -Ты понимаешь, что ты вообще не должен промахиваться, никогда,- уже чуть спокойнее, но все же агрессивно продолжал Стяпас,- Ты же гордость всей Литвы, а тут такой по… -Да, да, зато вот некоторые не мажут! –зло выкрикнул Палаукас бросая на Сергея ненавидящий взгляд. Комната на несколько секунд погрузилась в тревожное молчание, сопровождающееся потерянным взглядом Стяпаса, бегающим от одного баскетболиста к другому. Белов, который до этого наблюдал за спектаклем, никак не обозначив свое присутствие, отнял руки от подбородка и поднимая свои глаза на капитана холодно спросил: -И что же ты имеешь в виду? Этот странный пас, намеренный задеть Сергея, удивил не столько своим содержанием, сколько своим наличием. У Белова, как у одного из лучших игроков команды, показатель исполнения штрафных на чемпионате был 32 из 32. Только как-либо этим хвалиться, а уж тем более попрекать Модестаса ему бы никогда в голову не пришло, не в его характере. Проигнорировав эти слова и взгляды двух мужчин, направленных прямо в него, Паулаускас выскочил за дверь, не забыв при этом еще раз со всей силы ей хлопнуть. «Дай Бог, чтобы эта несчастная дверь выжила после нашествия двух сумасшедших литовцев» - устало подумал Сергей, вставая с кровати. Стяпас Бутаутас растерянно стоял, пытаясь переварить все, что только что произошло. Выдавив из себя в итоге абсолютно искренние слова восхищения игрой Белова, он торопливо удалился, оставив того наедине со своими мыслями. Сергей шумно выдохнул и лег на кровать. Мало было проигранного матча, так еще и это. К нападкам и несносному характеру Моди привыкли, казалось, все, только это не давало ему права срываться на своего друга, да еще и таким образом. Устало потерев закрытые глаза, Белов подумал, что теперь их отношения стали только сложнее. «Куда уж еще сложнее» -грустно усмехнулся внутренний голос. Все эти непонятки и так выбешивали Сергея, который привык все скрывать за холодной маской безразличия, а после такого он был готов рвать и метать. Неожиданно зло для спокойного характера Белова, он выкрикнул ругательство и кинул книгу со всей силы в стенку. У него было впереди еще очень много времени, чтобы матерясь кидать вещи, сжавшись плакать на полу, зло пинать кровать, пытаясь понять, что происходит, а на утро убрав все до блеска, сделать вид, что всю ночь проспал, встретившись в дверном проеме с Модестасом. *** Дни до следующего матча пронеслись как в тумане. Никаких разговоров, кроме общего «пока, ребят» или «да, в 11», идеально выстроенное расписание, где они пересекаются только на тренировках, отсутствие каких-либо споров. И Модя, и Сергей считали, что они скрывают свое непонятное положение самым лучшим образом, тогда как вся команда вешалась от тяжелого воздуха, возникающего там, где эти двое появлялись. Все привыкли к их спорам, обсуждением чего-то шепотом на тренировках, шуткам, которыми они перебрасывались через всю раздевалку, постоянному шуму из их номера. В их уважении, вежливости и спокойствии виделось, как ни странно, намного меньше товарищества. Модестас же ненавидел эту ситуацию до глубины души. О сложном характере литовца, казалось, уже слагают легенды, он не раз становился причиной конфликтов, но их ссоры с Сергеем можно было пересчитать по пальцам. Прекрасно понимая, что стоит всего лишь извиниться и поговорить по душам, Паулаускас не мог этого сделать. А что если тот потребует объяснений? Как объяснить ВСЕ это?! Однако, капитан сборной твердо решил закончить этот спектакль. Если надо будет, то признается во всем: в каждом моменте, когда хотел поцеловать Белова, в каждой ночи, когда сверлил взглядом спящего друга, в каждой мелочи, которую замечал. Во всем. И в ужасающем характере Сергея тоже признается. Что тот- бесчувственный мудак, который от него бегает, а напившись целует так, как будто тоже любит. Час Х был назначен сразу после матча. Когда уже всех не будет ничего волновать, когда со спокойной душой можно будет пойти отмечать (победу или проигрыш, да какая разница), когда между ними не будет стоять баскетбол. Именно поэтому отношение к предстоящей игре у Модестаса было почти равнодушным, его главная игра начнется сразу после. А тут… Самое главное- штрафные не мазать. -Ребята, это матч важный для всех нас- последний шанс хотя бы на бронзу. Я в вас во всех верю,- проникновенно вещал тренер, с гордостью и беспокойством оглядывая свою команду,- На тренировках вы все показываете замечательные результаты, значит, и на площадке сможете. И вот- игра. Выкрики с трибун, мимолетные жесты, благодаря которым сразу знаешь, что делать, мяч, софиты, кольцо, мяч, голоса. Штрафной?! Уже? От начала игры прошло минуты 3, не больше. На секунду растерявшись Модестас поднимает глаза и оценивает обстановку. Ага, штрафной бьет Белов. Сергей. В его броске сомнений не было никогда и быть не может. Пользуясь минутой передышки, Паулаускас восстанавливает дыхание, не отводя глаз от Белова, готовящегося к броску Сергей привычно встает на штрафную линию, под затихший в ожидании зал, легко поднимает мяч над головой и вдруг отводит взгляд от кольца. Белов поворачивает голову и смотрит прямо в глаза Модестасу, в упор. Его глаза горят решительностью и еще чем-то странным. Так и не отведя серых глаз от золотисто-карих, Сергей Белов бросает мяч. Мяч летит мимо. Настолько очевидно мимо, что ни у кого нет сомнений- это не ошибка. Трибуны оглушающе громко орут, тренер зло выкрикивает «Белов!!», кто из команды стоит в шоке, а кто кричит что- то непонятное. Модестасу как будто отключили звук. В тот самый момент, когда Сергей повернул голову, слова провода выдернули и все. Нет этих криков, игры, счета, мяча, только серые глаза, которые что-то хотят сказать. А Белов абсолютно спокойно продолжает стоять, не отводя взгляда от капитана. Ему все равно, как Паулаускас воспримет эту революцию. Он и сам не знает, что конкретно хотел вложить в эту метафору: что он тоже человек, тоже ошибается, тоже любит и тоже мажет штрафные? Что каждое слово Модестаса имеет последствия? Что нет идеала? Только сейчас Белов понимает, насколько это было правильное решение. Не просто месть, а способ разом решить все, что происходит. Сказать все то, что сказать нельзя. Таким сложным путем, но что поделать, если обсуждать свои отношения они могут только так. Самое главное, что Паулаускас понял. Абсолютно все понял. Они стоят так еще несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Лица сохраняют серьезность, но во взгляде явно читается счастливая улыбка. Если б не эта игра- бросились бы друг другу, сказали бы, какие оба идиоты, до смерти смеясь над удивлёнными взглядами. Второй мяч летит точно в кольцо. Так легко, красиво и естественно, что становится непонятно- как Сергей Белов мог промазать? Да даже не смотря на мяч?! Даже слепым, хромым или влюбленным по уши! На итог матча эта выходка не повлияла- Белов не допустил бы, чтобы его безответственность потянула за собой такое. Советская сборная получила заслуженную бронзу, Белов заслуженный выговор от Гомельского, а Модестас заслуженного Белова. *черта **Сука