***
"Я люблю лето. Немного странно начинать тебе мой рассказ с таких слов, да? Но я правда люблю лето. До дрожи, до мурашек по всему телу. Люблю ранние рассветы, росу на траве, пение птиц. Люблю чувствовать легкий, теплый ветерок своей кожей, чувство свежести, которое он приносит. Люблю до невозможности это летнее голубое небо, такое чистое и ясное. Взглянешь на него и всё кажется меньше, все проблемы и заботы, переживания и страхи за будущее. Только летом я вспоминаю, как это, жить здесь и сейчас. Только летом я чувствую себя свободным, самим собой, как бы наивно это ни звучало. Я всегда любил лето, его магию, его настроение. Однако в тот год... Я полюбил его еще больше. Полюбил за яркий взгляд, громкий смех и чувство, которое мне никогда не забыть. Тем летом многое было для меня впервые. И я так счастлив и благодарен. Спасибо тебе, мое лето, ты украшаешь мою жизнь, даря ей яркие краски, о которых я раньше и не слышал. Спасибо тебе... Я жду тебя... Жду лето..."***
Тем летом мне было всего 12, тем летом я впервые оказался в той деревне. Никогда прежде не бывав на природе, я был ошеломлен миром, впустившим меня в свои волшебные края. Легкий ветерок играл на листве высоких деревьев, подпевая трелям птиц. Те же перепрыгивали с ветки на ветку, словно пытались что-то поймать, но это ускакивало от них еще быстрее. Незаметные, неуловимые мелочи, за которыми они гоняются всю жизнь. Меня поражали рощицы и полянки, усеянные миллионами полевых цветов, я не видел, но был уверен, что где-то в траве бегает множество маленьких зверушек. Они бегают среди этих цветов и даже не подозревают о той красоте, что распускается над ними каждый день. Все пейзажи будоражили своей неповторимостью и живостью. В них хотелось раствориться, застрять в картине, созданной природой. Я бы мог наблюдать часами за этими яркими, светлыми всплесками, пытался бы разглядеть малейшую деталь, впитать ее в себя, потому что всё казалось слишком непривычным, необычным... волшебным. Но самым волшебным оказалась встреча с ним. Я увидел его из своего окна, он был так увлечен своим занятием, что даже не заметил мой пристальный взгляд. А я смотрел на него очень долго и очень внимательно, я пытался впитать в себя каждое его движение, потому что они казались такими необычными, плавными, воздушными, его руки были словно крылья. Именно так он и влетел в моё сердце, на этих крыльях, с первого взгляда, с первого взмаха. Это был первый раз, когда я так наслаждался наблюдением за другим человеком. Первый, но не последний. После того случая я еще долго не решался подойти к нему и познакомиться, он так смеялся надо мной, когда я рассказал, как стеснялся его… Да, теперь это и правда кажется смешным. Но тогда он выглядел слишком загадочным, слишком хрупким, я боялся разрушить его одним своим появлением в его жизни. Поэтому шли дни, прерываемые лишь бессонными ночами, во время которых я думал о нем. Я не видел его лица, поэтому в моих мечтах он всегда стоял ко мне спиной. Первое время мне хватало этого, я был счастлив просто видеть его спину, его широкие плечи, густые темные волосы, сильные руки, длинные ноги. Я был счастлив, потому что он просто был, потому что его движения словно дарили жизнь чему-то новому… Через несколько лет я понял, что они дарили жизнь мне, но тогда это оставалось загадкой, которую не хотелось разгадывать. Так прошел примерно месяц, около месяца я целыми днями сидел в нашем саду и пытался хоть краешком глаза увидеть его руки, тело, ноги сквозь густую листву деревьев. Но как-то раз всё изменилось, точнее ты всё изменил, ты мне так и не сказал, кто тебя просил это сделать, но, если честно, я был очень благодарен за это. Спасибо за то, что сказал тогда то громкое, уверенное и полное радости и лучиков солнца «привет». Я думал, что ничего не может звучать прекраснее этого, но в следующую же секунду ты опроверг мои мысли: «Я Чон Чонгук, а ты?». Твое имя… Оно так прекрасно, так же, как и ты. Светлое, радостное, веселое, полное сил для новых приключений. Мне захотелось стать твоим другом, чтобы просто хоть иногда произносить его своими губами, только поэтому я решился ответить: «Пак Чимин.» Мое имя… Такое тихое, слишком легкое и незаметное, оно улетало куда-то высоко, как только я его произносил, и его никто не слышал… Однако… -Приятно познакомиться, Чимин! Это был первый раз, когда ты назвал меня по имени. Первый, но не последний. -Чимин, подними голову, я здесь! Ты был там, прямо надо мной, в листве высокого дерева, между небом и землей. Сначала я увидел лишь силуэт, освещенный солнцем подобно ангелу, когда же глаза привыкли, я увидел твое лицо. Помните, что я говорил про спину? Я так тогда ошибался, я и не подозревал, что так нуждался в этих глазах, улыбке, родинке на кончике носа. Точнее не так… Я нуждался лишь в этих глазах, смотрящих в мои, в этой улыбке, посвященной мне, этой родинке на кончике носа, существующей только для меня. Почему? Потому что я хотел этого… После мы проводили так много времени вместе, ты показал мне всю деревню, показал, где лучше всего собирать ягоды в лесу, где громче всего поют птицы на рассвете, где лучше всего видно заходящее солнце. Ты научил меня кататься на велосипеде, я так много падал по началу и чуть не сломал твой велик, но каждый раз ты бежал именно ко мне уже с бинтом и перекисью в руках, потом ты просто брал велосипед и сажал меня обратно, говоря, что в этот раз я точно смогу. Ты так верил в это, что и я начинал верить, и правда ехал… Ты научил меня находить созвездия на небе, помнишь ту крышу? Я почти упал тогда, а ты схватил мою руку и потянул на себя, мы вместе свалились на шифер и засмеялись, ты от облегчения, что со мной всё хорошо, а я из-за созвездий в твоих глазах. Я до сих пор путаю скорпиона со стрельцом, но зато помню до мельчайшей подробности твои глаза. То лето было таким волшебным. Из-за неба, солнца, птиц, но в первую очередь из-за тебя. Спасибо, что сказал тогда свое «привет», спасибо, что услышал мое тихое «чимин». Однако, лето закончилось, я уехал, а ты остался. Мы пообещали не забывать друг друга, а я пообещал вернуться следующим летом. Это было мое первое обещание ему. Первое, но не последнее.***
Осень, зима и весна, что они без тебя? Ничего… Как долго это? Не знаю… Казалось, вечность, но оказалось, миг. Потому что вот ты секунду назад, угловатый, низкий, слишком радостный и загорелый мальчишка пятнадцати лет… И вот ты сейчас, слишком высокий, слишком сильный, слишком прекрасный, но по-прежнему такой же веселый. Я обещал, я вернулся, мы обещали, мы не забыли. Это были первые обещания друг другу, которые мы сдержали. Первые, но не последние. Прошло столько времени, но ничего не изменилось, как будто бы не было тех дней без тебя. Мы снова проводим каждую секунду вместе, мы снова смеемся вместе, ты снова даришь мне что-то новое. Так одним теплым днем, ты рассказал мне, что пока я был в городе, ты нашел одно место в лесу. «Я нашел его, но никому не показывал, оно слишком прекрасно, но, Чимин, я решил, что подарю его тебе, ты согласен?» «Да.» Ты взял мою руку, такую маленькую и пухлую по сравнению с твоей большой и изящной, и повел в лес. Пока ты вёл меня всё дальше вперед, я не мог отвести взгляд от твоей руки, держащей мою. Что может быть прекраснее этого сплетения? Тогда я думал, что ничего, тогда я думал, что кроме этого мне ничего больше и не нужно. «Чимин, мы почти пришли.» Я поднял голову и встретился своими глазами с твоими, утонув в их космосе. На твое лицо падали тени от листвы, и ты казался таким хрупким, эфемерным, что я затаил дыхание, боясь даже дышать на тебя. Ты ухмыльнулся, как делал это только ты, с какой-то нежностью. И вот… Один шаг… Вы когда-нибудь думали, какой силой обладает всего лишь один шаг? Один шаг отделяет человека от бездны, в которую он может упасть, один шаг отделяет человека от счастья, которое он боится обрести, один шаг отделяет человека от новой жизни, о которой он так мечтает. Что будет, когда ты сделаешь его? В тот момент мне самому стало это интересно, и я решился. Один шаг за тобой, и я на месте. Ты говорил, что оно прекрасно, Гуки. Ты говорил, что подаришь его мне. Но, Гуки, ты не сказал мне, что это место – другой мир, что это то место, где теперь будет жить мое сердце. Средняя полянка, речка ближе к нам, маленькая заброшенная хижина, я заметил, как ты попробовал ее отремонтировать, ради меня, да? И всё это ради меня? «Не молчи, тебе нравится?» «Да.» Мы остались там до обеда, большую часть времени мы купались в реке. Вода была так прекрасна, прозрачна, она освежала после жары. Но больше всего она была прекрасна, когда ее капли скатывались по твоему телу, капали с твоей челки. Брызги искрились, сияли, как и ты. Я был счастлив тогда, спасибо. Это был твой первый подарок для меня. Первый, но не последний. Всё наше второе лето мы провели в том месте. Ты говорил, что оно мое, потому что ты подарил мне его. Но я продолжал называть его нашим, потому что там жило мое сердце, а в моем сердце жил ты. «Гуки, что еще ты делал, когда я был в городе?» Мне правда было интересно, я знал твой любимый цвет, твое любимое блюдо, твою любимую птицу, знал, что ты морщишься, когда хочешь скрыть улыбку, что, когда тебе становится грустно, ты обнимаешь меня со спины. «Так я чувствую опору в этом мире, Чимин, ты моя опора.» Но я не знал, зачем тебе нужно было опираться на что-то, почему тебе бывает грустно, почему ты скрываешь свои улыбки. «Думал, чем ты занимаешься там.» Твой привычный ответ. Хорошо, Гуки. Спасибо, что позволяешь мне хотя бы быть рядом, хоть и не позволяешь мне быть во всей своей жизни. Так прошло ещё одно лето. Еще одно лето с тобой.***
Этот год был невозможно холодным, с сентября по май мне приходилось кутаться в самые теплые свитера, что у меня были. Изо рта при каждом выдохе выходили белые клубы пара, а щеки щипало от мелких снежинок. Только почему-то эту необычную зиму видел только я. Все вокруг ходили как обычно, как раньше, будто ничего не произошло. Я один блуждал по этому холодному, незнакомому мне миру, считая секунды до момента, когда смогу согреться. Считая секунды до момента, когда наступит лето… «Чимин, ты такой бледный.» А ты… Совсем взрослый. Только увидев тебя, я вспомнил, что время не замерзало, оно всё шло вперед, и ты шел вместе с ним. Ты вырос еще больше, стал еще крепче и прекраснее. А я… был твоей «бледной» тенью. Гуки, почему я так чувствовал себя? Почему мне хотелось протянуть к тебе руки? Почему мне казалось, что без тебя в моей жизни будет вечная зима? Тогда эти вопросы не давали мне покоя, я уже знал ответ, но боялся признать его для себя. Ты всё так же ярко улыбался, в твоих глазах был всё такой же космос из созвездий. В первый же день мы пошли на наше место, в первый же день ты смог согреть меня. Спасибо тебе за то, что согрел. Всё шло своим чередом, мы рассказывали разные нелепые истории из нашей жизни. Они не имели никакого значения и были правда слишком глупыми, но мне так нравилось слушать твой голос, и видеть, как ты смотришь на меня, в мои глаза, когда я тебе что-то рассказываю. И вот так однажды, ты рассказал мне свой секрет, это был твой второй подарок мне. В тот день всё начиналось как обычно. Мы пошли на нашу поляну, играли в мяч, купались, бегали, смеялись. Когда время близилось к ужину, мы смотрели на прекрасный закат. Он был тогда такой красный, как будто кто-то запустил копье в нашу звезду, и она умирала, истекая кровью. Как ни странно, эта картина не пугала, а лишь захватывала и восхищала своей красочностью и неповторимостью. Гуки, тогда я сравнил тебя с этим закатом, такой же яркий, такой же неповторимый, такой же захватывающий. Я наслаждался потоком своих мыслей и не заметил, как ты отошел в сторону. Вдруг ты появился прямо передо мной и попросил досмотреть до конца. Я тогда ничего не понял, но вдруг заиграла музыка, мелодичная, тихая, но что-то в ней словно молило, молило о спасении, чтобы на нее обратили внимание, не смотря на ее неприметность. И когда мелодию подхватил прекрасный низкий голос, ты начал свои движения. Те самые, легкие и плавные, как крылья. Ты танцевал на нашей поляне, под эту музыку, словно прощался с умирающим Солнцем. Твой танец был одновременно воздушным и яростным, словно та птица с нашей первой встречи пыталась выбраться из капкана, из клетки, в которую ее заперли. Но скоро голос затих, за ним последовала музыка, и вот ты стоишь передо мной и смотришь слишком внимательно. «Ну как?» Превосходно. «Тебе понравилось?» Больше чем что-либо. «Это для тебя.» Это для меня. Я тогда засмущался, опустил голову к траве и прошептал: «Спасибо». На самом деле, в тот момент я осознал, что ты дарил мне так много всего, а я никогда ничего не возвращал тебе. Ты улыбнулся на мою тихую благодарность, как будто бы это я что-то только что подарил тебе, что-то личное, частичку себя, а не ты. Я кинулся обнять тебя, потому что мне казалось, что я должен подарить тебе всего себя. Ты обнял меня в ответ. Это был первый раз, когда ты ответил на мои объятья. Первый, но не последний. После той ночи я сторонился тебя, мне было неловко. Ты замечал это и лишь, наоборот, больше доставал меня, брал за руку, хлопал по плечу или коленке. Я дергался от этих простых жестов, потому что для меня они стали чем-то большим. Но кроме этого нелепого страха, после той ночи я приобрел мечту. Я захотел подарить тебе танец, такой же прекрасный и волшебный. Чтобы в нем показать тебе всё, что я чувствую. Спасибо тебе за мечту, за новый вкус жизни. Мой отъезд в город пришелся на пасмурное утро. Ты был тогда расстроен больше обычного, потому что я до конца сторонился тебя. Мне было больно видеть это, и я решился обнять тебя еще раз. И не зря, потому что через секунду из серых облаков показалось солнце, а на твоем лице расцвела улыбка. В моем сердце расцвела сирень. Однако, всё же прозвучали наши привычные обещания, и я уехал. Но покидал я это место не один, со мной была новая мечта и мысли о Чонгуке.***
Мой 15-й год пролетел слишком быстро. Все дни и ночи я тратил на тебя, я много падал и спотыкался, мое тело ныло от непривычного напряжения и нескончаемых синяков. Но после каждого пробуждения я смотрел на себя и улыбался. Потому что я знал, что становлюсь ближе к своей мечте. С каждым падением я взлетал всё выше, с каждой ошибкой я становился всё лучше, и вот спустя бесконечные месяцы настал тот день, когда я достиг вершины. «Хён, я приехал!» Радость, нетерпение, ты тоже чувствовал это тем летом? Или так было только у меня? Весь год ушел на то, чтобы сделать это, сделать всего один танец, всего один подарок для тебя. Прости, что ты получал так мало подарков от меня, Гуки. Но я правда очень старался, чтобы удивить тебя, чтобы ты понял меня. Потому что я сам не понимал себя, но мне так хотелось, чтобы ты увидел мой мир, моё сердце, чтобы ты увидел в центре этого всего себя. Поэтому даже не раздумывая, я повел тебя на поляну. Даже не раздумывая, включил музыку. Она была светлее твоей, но и печальнее. Она была громче, ее легко было услышать даже в разгар дня. Мелодия, дарящая надежду. На новый взгляд, на новую встречу, на новую… любовь? Говорящая, как я скучал, как я пытался бороться с этим, но проиграл. Первые мажорные аккорды, первые летящие движения. Меня словно пушинку ветром несет к тебе, тянет к твоим рукам. Вся моя душа растворяется в танце, пропитывая его чем-то волшебным, тем, что я до этого получил от тебя. Моё тело сливается с природой, с легким ветром, с мягкой травой, с ярким солнцем. И вот мы танцуем все вместе, весь мир танцует для тебя, Гуки… Теперь я бегу, но всё равно не могу догнать, или убежать. А музыка становится громче, надежда расцветает ярче, и я склоняюсь перед тобой, держа твою руку своей, смотря в твои глаза, безмолвно спрашивая о чем-то, покорно ожидая ответа. И ты отвечаешь мне. «Минни, я тоже.» И я так рад, так рад, что ты понял то, что не мог понять я. И я плачу, плачу, потому что ты первый раз назвал меня «Минни». Первый, но не последний. Это лето отличалось от остальных, мы словно стали ещё ближе. Не было больше той неловкости при случайных прикосновениях, не было сомнений перед объятьями. Всё стало правильным, тёплым, уютным. Твои глаза больше не казались космосом. Таким далеким и неизвестным. Теперь они согревали, словно в них горел огонь, окутывающий своим мягким пламенем. Дни и ночи, проведенные вместе, навсегда отпечатывались в нашей памяти, становясь самыми счастливыми моментами в нашей жизни. Однако, бывали случаи, когда мне становилось и страшно. Я боялся, что скоро это всё закончится. Но ты каждый раз успокаивал меня, обещал, что всегда будешь со мной, даже если будешь далеко. Потому что ты был в моем сердце, а я в твоем. Так ты говорил. И мне становилось легче, ты так верил в это, что и я начинал верить. Но... Вот снова последний день, снова последнее мгновение рядом с тобой. Это было неизбежно, да? «Да.» Но мы же увидимся через год? «Обещаю, что мы увидимся через год.» «Обещаю, что вернусь к тебе.» И всё хорошо, потому что эти обещанию невозможно нарушить. И всё хорошо, потому что твои глаза напротив и прямо в сердце. И всё хорошо, потому что ты так близко... Всё хорошо, потому что ты наклоняешься ко мне… Хорошо, потому что мы прикрываем глаза... Потому что наши губы встречаются… Сначала слишком аккуратно, неуверенно, неловко. Потом ближе, настойчивее, глубже. Ты держишь меня за талию, а я зарываюсь руками в твои мягкие волосы. Вокруг летают птицы, светит солнце, и этот мир принадлежит только нам. А мы принадлежим друг другу. Таким был наш первый поцелуй. Первый, но не последний.***
В городе я продолжал заниматься любимым, теперь любимым, делом. Это окрыляло меня, делало еще ближе к тебе. Когда тоска была слишком огромной и тяжелой, когда на моем небе появлялись свинцовые тучи, я танцевал. При каждом движении я видел твою улыбку перед глазами, когда я падал, я чувствовал твою руку на своем плече, когда я хотел сдаться, я чувствовал твои губы на своих губах. Поэтому я танцевал, ходил на мастер-классы, и так знакомился с новыми людьми. У меня появился друг. Спасибо тебе, Гуки, за то, что открыл для меня мир. Мы стали близки, и я даже рассказал ему о тебе. Он хотел познакомиться с тобой, потому что в его глазах ты казался богом. Потому что в моих глазах ты им был. Он называл меня самым лучшим другом, а я отвечал ему с улыбкой, потому что правда был рад, слишком искренне. Это был первый раз, когда я ехал к тебе, ощущая тоску. Она была ничем по сравнению с той, что была по тебе. Но она была, и глупо было это отрицать. Он стал для меня первым другом после тебя, теперь в моей жизни было два человека. И я ценил вас обоих. По-разному, но ценил. Ты встретил меня крепкими объятьями и… Поцелуем. В тот момент я понял, что все мои сны были лишь тенью настоящего. Потому что на самом деле всё было намного ярче и волшебнее. Мы были так близко, но недостаточно. Ты прикусил мою нижнюю губу, и я не сдержался. «Гуки.» В этот момент твой язык проник в мой рот, и мы стали ещё ближе. Да, именно так и должно было быть. Ты целовался так умело, а я слишком неловко. Но ты ничего не сказал, лишь отстранился, посмотрел в мои глаза. «Я скучал, Минни.» И снова поцелуй, и сразу глубокий. Я тоже скучал. И снова отвечаю, и сразу пропадаю из этого мира. Этот поцелуй не был похож на наш первый, прощальный. В этом было больше смелости, больше уверенности, Гук словно говорил: «Ты приехал, ты вернулся ко мне, мы вместе.» А я ему отвечал, потому что да, вместе. Теперь не проходило и часа без поцелуя. Теперь мы могли дышать лишь друг другом. С каждым разом Гук действовал всё увереннее, я уже не портил всё своей неловкостью. Мы наслаждались друг другом. Всё было слишком прекрасно, поэтому любая мелочь была готова разрушить наш воздушный замок. Этой мелочью оказался он. Мы как обычно сидели в хижине и разговаривала о тех мелочах. «Гуки, представляешь, у меня появился друг.» Твои глаза в этот момент снова превратились в космос. Далекий и неизведанный. Меня это напугало. «Гуки, он очень хороший, он называет меня лучшим другом, всегда помогает, мы даже танцуем вместе.» Ты резко встал. Отдернул мою руку. «Гуки, куда ты?» Молчание. Скрип двери. «А как же я?» Застыл. Оборот. Космос. «У тебя есть друг.» И снова молчание. Я тогда не понимал, почему ты так отреагировал, я думал, что ты переживал за меня, что мой друг обижает меня, как все до этого. Но дело оказалось в другом. «А как же я?» Я смотрел прямо в твои бездонные черные глаза и видел в них обиду. Твое лицо ничего не выражало, тело было расслаблено, но я знал твои созвездия слишком хорошо. Поэтому для меня ты был похож на маленького обиженного щенка, которого сначала приютили, а потом променяли на кого-то другого. «А ты…» Если честно, я не знал, что должен был сказать тогда. Но я знал, что должен был сделать. Поцелуй. Нежный, аккуратный, чтобы совсем не разрушить хрупкое сердце. Выдох облегчения, потому что ты ответил. Легкие прикосновения переросли во что-то требовательное, собственническое. Ты подхватил меня на руки, я, чтобы не упасть, обвил твою талию своими ногами, а руки закинул на твою шею. Не прерывая поцелуя, ты положил меня на наш ковер и навис надо мной. Твоя нога стояла между моими, мои руки были в твоих волосах, притягивая тебя всё ближе, твой язык был в моем рту, и вот мы в ином мире. «Гуки.» Я больше не мог терпеть. На мгновение наш поцелуй прервался, но лишь для того, чтобы мы сняли наши футболки. Еще мгновение и руки расстёгивают ремень, из-за волнения пряжка не поддается сразу, ты раздражаешься и рычишь. Я и не думал, что твой рык будет звучать как музыка для моих ушей, но из-за него я возбудился ещё больше. Когда вся одежда была раскидана по комнате, я увидел тебя, а ты меня. Ты был так прекрасен тогда. Я и раньше видел твой торс, твои руки, твои ноги. Но именно в тот момент я понял, насколько же это всё прекрасно. «Минни, ты прекрасен.» Ты целуешь мой лоб, мои щёки, мои глаза, мои губы и спускаешься ниже. Когда твое дыхание касается моей шеи, я выдыхаю, потому что слишком горячо, слишком приятно. Ты кусаешь мои ключицы, и мои руки сильнее сжимают твои плечи. Ты делаешь дорожку из поцелуев вниз по моему животу, проводишь языком между моими едва заметными кубиками. Твои руки разводят мои ноги. «Минни, почему ты так стесняешься? Ты прекрасен, малыш.» И ты так веришь в это, что и я верю. И успокаиваюсь, потому что твои глаза снова горят, и я снова «дома». Мои руки цепляются за ворс ковра, как последнюю опору, когда ты опускаешь свою голову и целуешь мою дырочку. «Гуки…» Когда твой язык входит в меня и начинает ласкать мой сфинктер, я не знаю, куда себя деть. Тебя слишком много, хоть это и невозможно, мне слишком хорошо, хоть этого и мало. Всё еще лаская мой анус своим языком, ты берешь в свою ладонь мой возбужденный член и начинаешь водить по нему. Я не выдерживаю и из меня вырываются первые громкие стоны. «О, да, малыш, ты такой сладкий, и твой голос так прекрасен, Минни.» Когда ты понимаешь, что я приближаюсь к пределу, ты отодвигаешься, подносишь свои пальцы к моему лицу, и я начинаю посасывать их. Твои глаза сверкают еще ярче, ярче всех звезд и даже луны в ту ясную ночь. Пальцы достаточно смочены слюной, ты вводишь в меня первый. Неудобно, необычно. «Всё будет хорошо.» Всё будет хорошо. Ты начинаешь двигать его во мне, и я быстро привыкаю, потому ты добавляешь второй палец. «Ах…» Больно. «Потерпи, Минни.» Третий палец оказывается во мне, слишком больно, я хочу убежать от этой боли, но это значит и убежать от тебя. Поэтому я терплю. Ты вынимаешь пальцы из меня, и я чувствую пустоту. Как будто бы я остался один в этом мире. Но вскоре потерянность сменяется робким страхом. Твоя головка около моего входа. «Давай же.» Толчок. «Ааащ…» Поцелуй. Глубже. «Всё хорошо.» Всё хорошо. Ещё толчок. Больно. «Прости, малыш.» Прощаю. Ты ставишь метки на моей шее, ключицах, груди, продолжая делать медленные и аккуратные толчки. Я тяну твою голову к своему лицу и смотрю в твои глаза. «Быстрее.» Ты начинаешь двигаться быстрее, а я целую тебя в губы. Через несколько быстрых толчков, ты попадаешь по простате, я выгибаюсь от наслаждения. Ты продолжаешь попадать по ней и говоришь мне в шею: «Ты только мой.» Я только твой. «Я только твой.» Ты только мой. Через несколько мгновений мы кончаем. Ты ложишься рядом со мной и обнимаешь меня. И я чувствую себя в безопасности. «Минни, я люблю тебя.» И в этот момент, только сейчас, я и правда понял, что значит быть счастливым, что значит жить. «И я, Гуки. Я люблю тебя.» Именно так, и никак иначе. Это было наше первое признание в любви. Первое, но не последнее. «Гуки, я люблю тебя.» В ответ твой взгляд, такой теплый. «Минни, я боюсь.» Почему? «Я всё разрушаю, и тебя разрушу.» О нет, Гуки, ты построил для меня целый новый мир! Благодаря тебе мне стало проще жить, потому что я понял, зачем. Гуки, почему я не сказал тогда это тебе? Почему ты просто улыбнулся после этих слов? «Я тоже люблю тебя, Минни.»***
Спусти миллионы ленивых дней и миллиарды бессонных ночей приходят обыденные «Обещаю.», «Пока.», «Я вернусь.» Спустя мгновение наступают новые «Привет.», «Я скучал.», «Только мой.» Этим летом ты и я, вместе. Много прикосновений, много признаний, много… любви. «Минни, ты только мой?» Только твой. «Ты меня любишь?» Люблю. И больше ничего не нужно. Ты всё чаще обнимаешь меня со спины, и мне тогда так уютно, и я тогда как дома. Эти моменты крепких объятий я ценил больше всего, потому что чувствовал, как ты любишь меня. Спасибо тебе за то, что дарил мне столько любви. То лето было холоднее предыдущих, с приближением осени всё чаще шли дожди, и мы не могли так часто ходить на наше место. Но ты продолжал улыбаться мне как раньше, а значит, все было хорошо. Мы часто пили чай, хотя ты предпочитал кофе. Ты говорил, что тебе нравилась его горечь, настоящая, правдивая, словно она открывала глаза на скрытую горечь всего мира. О какой горечи ты говорил, Гуки? Ты говорил, что люди даже ее пытаются скрыть от себя, добавляя сахар и сливки. Страшно. Никто не желает встретиться лицом к лицу с чем-то плохим. Ты говорил, что ты такой же, но кофе тебя пробуждало. Какой ты, Гуки? Несмотря на эти слова, ты никогда не предлагал мне тоже выпить его. Ты всегда заваривал мне мой зеленый чай и просто протягивал мне в руки. Но ради тебя я был готов испить всю горечь, не раздумывая, тебе просто нужно было попросить. Но ты продолжал молча пить свой горький кофе, а я свой сладкий зеленый чай. Мы были вместе в этот момент, и это главное, правда же? «Правда.» Лето готовилось ко сну. Отдавая свои последние дни во владения осени. Та же, не стесняясь, сразу приступала к своей перестройке. Ветер был всё сильнее и холоднее, дождь не умолкал ни на секунду. Солнце было слишком редким гостем. Как и ты. Ты начал избегать меня тогда. Вдруг резко закончились те твои объятья, поцелуи в шею, губы, слова, что так ласкали душу. Всё шло на убыль. В те дни я часто стоял посреди улицы. Так мир бы не узнал о моих чувствах, потому что соленые слезы в момент растворялись в холодном дожде и уплывали вместе с ним далеко-далеко, унося их прочь. В мой последний день ты не пришел. Я уезжал с осколком в сердце, что с каждой секундой проникал всё глубже, напоминая о себе острой болью, говоря, что вот-вот моя душа разобьется на тысячу осколков, которые позже превратятся в ничто не значащую пыль, черного цвета. Вместе с осколком ты оставил для меня свой последний взгляд. Тот взгляд, что я пытался впитать, словно чувствуя, что больше не смогу смотреть так же в твои черные глаза. В них тогда было что-то странное, что я раньше не замечал. Как за тысячами созвездий ты смог спрятать целую планету? Как ты смог скрыть ее от меня? А главное… Зачем? Это был первый раз, когда я увидел ее в твоих глазах. Первый, но не последний. Это было первое лето, когда мы не дали обещаний друг другу, когда мы не простились друг с другом, поэтому я словно оставил частичку себя в той деревне. Я не смог уехать оттуда, хоть мое тело и было в городе. И несмотря на твое молчание, отсутствие, я прошептал: «Я вернусь.»***
Весь год я не жил, но существовал. Весь год я думал о твоих глазах, о той планете. Я пытался разгадать ее тайну, ее историю. Я пытался понять, почему она была скрыта во мраке. Я хотел найти способ осветить ее, согреть. Но что я мог сделать, находясь так далеко? Что я мог, Гуки? От вечных переживаний меня спасал только танец. Я погружался в него еще сильнее чем раньше. Я жил в нем, только в нем. Потому что тогда мы снова были вместе. Ведь ты говорил, что даже если ты далеко, ты со мной. И ты тогда так верил в это, что я верил в это до сих пор. Этот год был выпускным, и я сдавал вступительные экзамены, из-за чего приехал позже обычного. Я надеялся, что, когда я приеду, всё будет как несколько лет назад, когда ты танцевал для меня, когда я целовал тебя, когда мы были одним целым. Я хотел рассказать тебе о том, что поступил в академию искусств, что я буду танцевать. Я уже видел твою улыбку, чувствовал твои руки на моей талии, видел искры в твоих глазах. Но… Гуки? Забегаю в твой дом… Почему этого не было? Прихожу на наше место... Гуки… Жду в нашей хижине... Почему тебя не было? Жду тебя... Где ты был? Ни дома, ни на нашем месте, ни в лесу, ни на речке ни в этот день, ни в следующий, ни через неделю, ни через месяц, ни через лето… Где же ты был? Я ждал.... Почему? Но не дождался. Помнишь, как мы любили смотреть фильмы вместе? Мы лежали на нашем диване в темноте, ты обнимал меня, а я жался к тебе всё ближе, потому что так теплее, и без разницы, что ночи были аномально теплые в то время. С тобой было теплее, а тепло было необходимо. Мы вместе смеялись над комедиями, я иногда плакал над мелодрамами, тогда ты целовал мои глаза, убирая слезы с моего лица. И было так хорошо рядом с тобой. Но больше всего мне нравилось смотреть на тебя, когда ты сосредоточен на сюжете какого-то фильма, а твое лицо освещает лишь тусклое свечение экрана. Твои черты лица казались резче, в них появлялось что-то опасное, говорящее «не приближайся, порежешься», но я приближался… Целовал твои острые скулы и понимал, что мягче них нет ничего на всем свете. Ты улыбался на такие внезапные поцелуи, не понимал, зачем. Я и сам не понимал, но мне так хотелось доказать, что ты не был опасен, что ты был добрым и нежным. Только кому я хотел это доказать? Может быть, тебе? Однако, увидев ту планету, я понял, что провалился. Ты не поверил мне, хотя я всегда верил тебе. Ты продолжал бояться себя, мира вокруг… меня… твоего минни… Поэтому мне так больно сейчас… Ты оставил меня… Сломленный. Брошенный. Разрушенный. Одинокий. Жаждущий любви. Нуждающийся в ней. Ты… Я не смог помочь тебе, и теперь ты где-то в неизвестном мне месте, совершенно один… И я ничего не могу сделать… Как же так, Гуки? Пожалуйста… Просто скажи, что с тобой всё хорошо… Скажи прощай… Что ты ушел, потому что тебе без меня правда лучше… Что теперь ты счастлив… Скажи это, и я смогу успокоиться… Что же ты молчишь? Моё лето… Ты оставил меня посреди этого гнетущего молчания. Тебя больше нет в моем мире, мире, в котором ты был всем слишком долго. Тебя больше нет… Больше нет улыбок, полных солнечными зайчиками, глаз, с самыми прекрасными созвездиями, объятий, согревающих лучше любого свитера, голоса, оповещавшего, что я дома. Тебя больше нет… Что тогда есть? Эти вопросы без ответов кружились в моей голове 3 года. 3 лета без тебя. 3 лета я приезжал к нам и не находил тебя. Почему ты позволил нашему месту стать только моим, как ты и говорил всегда?***
Все 3 года я посвятил танцам, только иногда, в перерывах между тренировками, я ходил в ближайшую кофейню и заказывал там кофе. Без сахара и сливок. Я пытался почувствовать всю горечь этого мира, но я боялся, поэтому начинал с твоего любимого кофе. В этой кофейне было тепло, но меня всё равно всегда бил озноб. Из этой кофейни всегда было видно черное ясное небо, разрисованное маленькими огоньками созвездий, но я не понимал, что они значат. И всё-таки это место напоминало мне тебя. Здесь было уютнее, чем где-либо еще. В очередной раз я пил твой кофе, сидя напротив витрины и смотрел на улицу. Тысячи людей, с совершенно незнакомыми лицами. У каждого своя жизнь, не имеющая для меня никакого значения. Для меня имел значение только ты. Я смотрел прямо перед собой… и увидел… твои глаза. Увидел тебя. Только старше, взрослее. Ты так прекрасен, Гуки. Ты же знаешь? Я всё продолжал смотреть на твоё лицо, а ты всё продолжал стоять напротив меня. В твоих глазах была та планета, она стала больше, но не светлее. Что же это за планета? Почему ты не подошел ко мне? Почему ты стоял напротив? Почему я сидел на месте? Потому что между нами витрина, и её стекло словно становилось всё толще с каждой секундой, наполняясь всем тем, что мы упустили друг в друге, всем тем, что я упустил в тебе. Взмах ресниц. Нет глаз напротив. Конец наваждения. Это был первый раз, когда я увидел тебя после стольких лет. Первый, но не последний. Я долго думал о тебе. О том, что произошло в тот летний вечер. О горечи кофе во мне. О твоих объятьях со спины, которые ты дарил мне, когда тебе было грустно. О твоих страхах всё разрушить. Почему я забыл об этом?***
«Чон Чонгук.» Гуки? «Берег реки Хан.» И вот я вновь вижу тебя, да, это точно ты. «Самоубийство.» Ты лежишь, твои глаза открыты, но вместо них я вижу одну планету. «Ты такой бледный.» Теперь ты выглядишь лишь тенью. Тенью минувших лет.***
«Ровно 10 лет назад мы встретились под тем деревом. Ровно год назад мы встретили друг друга в том кафе. И вот ровно через год мы встретились вновь. Я стою прямо перед тобой, но ты не обнимаешь меня. Сейчас лето, но мне слишком холодно. Мы здесь с тобой одни. Потому что больше и некому здесь быть. Этот мир только наш, да, Гуки? Ты только мой, а я только твой. Почему я не знал, что ты говорил тогда слишком серьезно? Почему я не знал, что та планета носила имя одиночества, а ее спутники – разрушения и смерти? Почему я не смог помочь тебе, не услышал тебя, хоть ты так кричал? Гуки, я понял тебя, но стало слишком поздно. Теперь я не понимаю лишь себя. И это меня пугает, потому что, когда я не мог понять себя, это делал ты, и я успокаивался. Помнишь? Под моими ногами сырая трава, как когда-то тогда. А ты под ней. Гуки, прости, что я не смог помочь, прости, что не говорил тебе спасибо, когда мог. Спасибо за то, что сказал тогда то громкое, уверенное и полное радости и лучиков солнца «привет». Спасибо, что услышал мое тихое «чимин». Я был счастлив тогда, спасибо. Спасибо тебе за то, что согрел. Спасибо тебе за мечту, за новый вкус жизни. Спасибо тебе, Гуки, за то, что открыл для меня мир. Спасибо тебе за то, что дарил мне столько любви. Спасибо тебе за то, что был моим летом. Летом, с уходом которого наступила зима. Я люблю тебя, Гуки. Это мое первое «прощай». Первое, и последнее.»