it's raining outside

      Дождь барабанит по крыше, капли стекают вниз, падая на землю, и исчезают навсегда. Появляются новые, снова исчезают, снова появляются. Бесконечный круговорот, способный только повторяться из раза в раз, не давая слабины, не останавливаясь. Как люди. Не все разбиваются, но каждый падает в бездну, его стирает с этого света, ничего от него не остается, кроме воспоминаний и вещей, которые со временем тоже будут забыты. Делая шаг в жизнь, ты не замечаешь, как медленно падаешь вниз, пока вовсе не разобьешься.       Человек не может предугадать причину или дату своей кончины. Остается лишь страх или осознание того, что однажды тебя не станет. Отчаянно цепляться за жизнь бесполезно — тот самый день все-таки наступит. Люди не знают ничего о своей смерти, кроме того, что она будет — однажды, но будет. Но боги смерти знают всё. Они сами решают судьбу человека с помощью тетради. Да, в которой обычно ученики записывают материал и решают задачи. Именно с помощью тетради однажды человек в этом мире исчезнет, а затем появится новый, и так по кругу.       Стоит ли бояться смерти, если она все равно наступит? Конечно, стоит. Ведь ждать чего-то куда страшнее чем то, чего ждешь. Поддаваться страху тоже нельзя, сорвешься, а хуже — сойдешь с ума от паранойи. Но я не боюсь. Я сам решаю, кому и когда умереть.       Нет, я не бог смерти, да и не бог вовсе, я самый обычный человек, как любой на этой планете. Эрудированнее, умнее, возможно красивее внешне — но множество людей похожи на меня. Просто такова судьба, что в моих руках то, чем не обладает никто, кроме богов смерти и одной девушки — тетрадь смерти. Я вершу правосудие, я на пути к созданию нового, без преступности и войн, мира. Но всегда найдутся отступники. И если я не способен их переубедить, то не проще ли... просто устранить? Возможно, это несправедливо, лишать жизни человека, не виновного ни в чем, но что они знают о Новом Мире? Почему они пытаются так отчаянно предотвратить то, за что потом будут говорить спасибо? Люди не понимают. Я понимаю.       И всё же, людей трудно предугадать. Я поднимаюсь на крышу. Снова. Я делал это бесчисленное количество раз, и каждый раз по новому. Он знает, что этот день до боли похож на день сурка, и знает, кто в итоге умрет. Бессмысленно пытаться это предотвратить и, ох, я пытался, он тоже. Даже таким, как мы, суждено сдаваться. Даже когда я умираю, день все равно начинается заново. Я медленно схожу с ума.       Снова делаю этот шаг. Черные, обычно взъерошенные волосы, теперь прилипают к лицу, а глаза, которые не выражали ничего буквально, уже полны грусти и безысходности. Он останавливал меня, вспоминал, что я — Кира, но все снова начиналось сначала и, кажется, отсюда нет выхода. Мы здесь навечно. Вместе. Убиваем друг друга, точнее, я убиваю его, а потом будь что будет. Раньше я хотел прожить один и тот же день несколько раз, но не сотни... а может и быть, их уже было тысяча?       Я делаю шаг вперед, и теперь его лицо видно полностью, до мельчайших деталей. Веки приспущены, глаза и вправду грустны, а моргает он часто, дождевые капли попадают в глаза. Я готов триумфально улыбнуться, но мышцы лица будто обмякли, и я замираю, ожидая его действий. Я делаю ещё шаг. Он на расстоянии вытянутой руки, но одновременно и далеко. Жду его хода. Даже так — мир для нас шахматная доска, и мы сражаемся за победу. Он делает шаг, и сердце пускает удар, который отдается где-то в ухе. Он хочет сказать что-то, но молчит, и теперь он достаточно близко, чтобы положить руку ему на плечо, не вытягивая её полностью. Его губы дергаются на мгновение, но застывают. Он тоже не знает что сказать. Кажется, все уже давно сказано и пора нам закончить, но мы не можем. Всё это повторяется бесчисленное количество раз, неужели никогда не прекратится? Хотя, с одной стороны...       Я делаю очередной шаг и медленно кладу руки ему на плечи, он расслабляется, устремляя ладони мне на щеки и, вглядываясь в мои ярко-карие глаза, что-то шепчет, но я не слышу. Дождь стучит очень громко. Мы стоим так долго, рассуждаем о своем, и мы знаем, что время скоро придет: и его, и мои часы здесь сочтены, но я не готов закончить все так быстро.       Мгновение, и я сжимаю его в объятиях, едва ли искренних, это не любовь и даже не дружба — просто мимолетный порыв нежности, который закончится скоро, но он лишь крепче сжимает мою белую рубашку. Его теплое дыхание на моем плече, волосы, касающиеся щек. Я стараюсь отогнать мысль того, что не готов убить его, но она затуманивает всё, о чём я думал раньше, и убивает меня изнутри. Я рвано выдыхаю скопившийся в груди воздух и пытаюсь отстраниться, но он лишь крепче сжимает меня. — Кто-то из нас постоянно умирает в течение дня, затем все повторяется, — как только я слышу его голос, я перестаю дышать и даже моргать, мы слишком долго молчали. — Если мы останемся в живых, это все может закончиться. — Ты знаешь, что я Кира, и нет смысла останавливать это, слишком многое на кону, — замечаю я, и лгу сам себе — я устал ждать конца, но я хочу его. — Это не меняет того факта, что сколько раз я бы не умирал — всё равно всё начинается снова. Я не хочу умирать, Лайт-кун. — Мне плевать на твои желания, — огрызаюсь я, но он не перестает меня обнимать. — Мне не плевать на твои, — тёплое прикосновение губ к холодной щеке заставляет вздрогнуть. Рубашка вся промокла... — Перестань, я не люблю тебя. — Я тоже. Движение руки, и резкая боль пронзает мою грудную клетку, отдаваясь где-то в руках дрожью. Теплая кровь, и теперь моя рубашка не белая, а алая, как мои глаза. Тяжело умирать. Но это предсказуемо. Он не первый раз делал это, убивая меня раз за разом. Всё же, это того стоило — я видел эти глаза, полные сожаления, и тихое: — Но это закончится не сегодня, Лайт-кун, — соприкосновение губ, и я замираю, переставая чувствовать что-либо, умирая.       Я больше не боюсь смерти. Я снова просыпаюсь в постели и хватаюсь рукой за грудь, тяжело дыша. Я цел, я жив. Приближаясь к двери я, даже не заправив кровать, бегу в сторону его комнаты и, распахивая дверь, хватаю его за кофту, приближая чужое лицо к своему. — Сегодня твой черед умирать. — Мы ещё посмотрим, Ягами Лайт.