Отрешённые..

— Какое красивое и изящное тело.. — бросая жадный взгляд, прошептал юноша. — Боже, — бормотала девушка. — Прошу, давай не сейчас. — Слишком много просишь. Сердце бешено колотилось, разгоняя горячую кровь по венам до кончиков белоснежных пальцев. Губы сливались во французском поцелуе, а тела были как никогда близки. Она от приятной боли царапала его спину, а он нежно целовал её оголённую шею. Парень не мог налюбоваться на, изгибающуюся от удовольствия, девушку. — Остановись, умоляю, — еле дыша, она пыталась остановить своего партнёра. — Умоляешь? — но тот не слышал её. — Пожалуйста.. — Маринетт, милая, мне мало.. Прикусывая губы почти до крови, девушка невольно постанывала, а руки юноши всё сильнее обвивали обнажённую талию красавицы. Золотистые, небрежно взъерошенные волосы парня, словно поглощали алые лучи уходящего солнца, а голубые, как два василька, глаза девицы отражали яркий шар света, что вот-вот зайдёт за горизонт. Пламенеющий закат окрасил мрачную комнату в красный цвет. — Агрест! — Да, мадам Агрест? — Прекрати, отпусти меня! — девушка не на шутку начала отталкивать блондина, на что тот крепко схватил её за запястья. — Замолчи.. - прошептал тот ей на ухо, слегка прикусив его. — Пожалуйста, Адриан! — Я же сказал замолчать! Однако неожиданно раздался стук, раздражающе повторяющийся каждые пять секунд. Некто пытался услышать что-то в ответ, от чего каждый раз всё настойчивей ударял в дверь. Агрест раздражённо оторвался от опухших, бардовых губ Мари. Он медленно встал с постели и, надев белоснежный халат, недовольно подошёл к двери. Повернув замок с лёгким скрипом, он открыл её. На пороге стоял мужчина лет тридцати, выглядевший как дворецкий. Он вежливо поклонился и, глядя на блондина, протянул письмо. — Что это, Норн? — прикрывая свой оголённый торс, задал вопрос Адриан. — Это приглашение для вас и госпожи, — мужчина ещё раз поклонился. — В письме должно быть всё написано. — Вот из-за этой фигни ты прервал нас? — Прошу прощения, я думал подождать, однако ваш брат сказал передать письмо немедленно. — Феликс, чтоб его! Можешь идти. –Ещё раз прошу прощения. Зеленоглазый хлопнул дверью, нервно открывая письмо. От бумаги исходил слащавый аромат сигарет и лёгкий запах бренди. Маринетт неторопливо начала подходить, накидывая при этом свой шелковистый халат. Девушка спокойно села рядом с Агрестом, немного попятившись назад. «Вечер добрый, милый брат. Я мог бы позвонить, но решил, что письмо будет выглядеть романтичней, не находишь?Джессика сегодня родила, и я надеюсь увидеть тебя на крестинах моего сына. Мы решили назвать его Роберт, в честь нашего покойного дяди. Полагаю, тот был бы рад. Ну что ж, крестины пройдут послезавтра в десять утра, очень жду и тебя и твою замечательную жёнушку. Передавай голубушке Маринетт привет от меня. P.S. Твой обожаемый брат» — У брата родился сын, и он приглашает нас на его крестины, — угрюмо произнёс Адриан. Брюнетка закивала, ни сказав ничего в ответ. Прочитывая письмо про себя, взгляд девушки остановился на последних словах. На её душе так потеплело, хоть и ненадолго. Спустя каких-то пару минут, письмо горело в камине, а огонь жадно поедал каждую его букву. — Одевайся и иди к себе, — Агрест грубо указал взглядом на дверь. — Конечно... доброй ночи. Маринетт тихо, стараясь не издать лишних звуков, вышла из комнаты. На теле голубоглазой было множество синяков, оставленных от жёстких поцелуев. У неё было ощущение, что эти синяки остались и на душе, просто боль от них немного другая, более заметная и, возможно, более сильная. Последние лучи солнца забирали с собой этот день. Закат, пропитанный грустью, выжигает миллионы разбитых сердец. Ощущение, что город вот-вот вспыхнет огромным пламенем неразделённой любви. Однако этого вновь не случится, и люди снова будут обречены с надеждой ждать окончания следующего дня, дабы наконец погрязнуть в пучине отчаяния и вечных закатов.