...За секунду до пробуждения.

- Было у фермера Престона три сына, и поле мутафруктов, тошки да кукурузы. И вот повадился кто-то по ночам урожай воровать. Собрал Престон сыновей, и говорит: "Эй, маленькие нигеры. Кто-то урожай наш поджирает. То не супермутанты, ибо пришли бы со стволами да гончими. То не рейдеры, ибо спалили бы тут всё на хер и нас перерезали. И не дикие гули то, ибо сожрали бы они нас, а не кукурузу. А думаю я, что ходит здесь ничейный брамин, вы ж подстерегите его да заарканьте, такая скотина нам в хозяйстве не помешает." Вот пошёл в первую ночь караулить старший сын. Взял с собой, чтоб не скучно было, вискаря да пивка. Сидел, пил глаз не смыкая, да как полночь пришла - сморило его что-то, заснул он, а проснулся - пять ли, шесть ли кустов мутафруктов объедено, да тошки столько-то с корнем выдрано, а следов никаких. Испугался старший сын гнева отцовского, пошёл в сарай, взял миниган да и подался к рейдерам. Огорчился фермер Престон, вот незадача - и урожай потрачен, и сын пропал. Послал на другую ночь караулить среднего сына, хотел ему на всякий случай миниган дать, да и того недостало. Скрипнул Престон зубами, и дал среднему сыну лазерный мушкет, что у него ещё с тех пор остался, как минитменом он был, и строго наказал глаз не смыкать да спиртного не пить. Да не послушался средний сын, напился как мусорщик, и свалился в кукурузу. А утром глядит - кукуруза вся потоптана, мутафрукты пожраны, тошка тоже не вся цела. Стыдно стало среднему сыну, оставил он записку, мол, ухожу я в Братство Стали, говно из меня фермер, приколол ее гвоздём к двери и был таков. Стал он, говорят, паладином, но то другая история. Совсем закручинился Престон, и отправил караулить поле младшего сына, Джона-имбецила, без особой надежды, известным раздолбаем был Джон-имбецил, да и препараты любил... Хэнкок замолчал, чтобы промочить горло. Мы все с интересом смотрели на него, ожидая продолжения истории. Нам крупно повезло, что мы нашли Добрососедство, до которого добрались с трудом - облик Фридриха располагал жителей Содружества либо к бегству, либо к открытию огня. Спасало то, что Алёна даже в кротокрысьем обличии могла обеспечить нас провизией, да и с когтем смерти особого желания вступать в противоборство ни у кого не возникало. Да и чтобы войти в Добрососедство понадобилось все красноречие Карла, который долго убеждал недоверчивого Хэнкока впустить всю компанию, пока Фридрих с Алёной сидели затаившись в разрушенном доме неподалёку. В конце концов мэр был убежден, чему способствовала сумка с препаратами, найденная нами по пути. Ну как - найденная. Ну, валялась. На блокпосту стрелков. Ну да, стрелки там тоже валялись. После встречи с нами. Ну а что поделать, в Содружестве ж или ты или тебя. Мы, само собой, несколько раз испробовали тот же способ выйти отсюда, каким и вошли. Но сон приносил лишь заряд бодрости, и не переносил нас в иные миры. Видимо, в этом нужно было выполнить какой-то квест. Какой - пока было неясно. Так что шли мы куда глаза глядят, стараясь, по возможности, избегать зараженных мест. Фридриху-то с Аленой излучение было нипочем, да и Карл с него становился всего лишь как пьяный, а вот мне с Мышью от радиации становилось не по себе, хотя Рад-экс и антирадин у нас и имелись. Но, во-первых запас их был скуден, а во-вторых трип от них был не из приятных. Словом, мы были весьма рады, что очутились в Добрососедстве, и даже снискали расположение мэра. - Ну так что было дальше? - спросил Фридрих. Хэнкок, все еще не привыкший беседовать с когтями смерти, отшатнулся, но быстро взял себя в руки, извинился, шмыгнулся стимулятором и продолжил рассказ. - Пошел, стало быть, Джон-имбецил поле караулить. Упоролся так, что мама не горюй, чтобы уж точно не заснуть. И вот сидит он в мутафруктовых грядках, кайфует, качельки ловит, долго ли, коротко ли, а слышит шум какой-то. Затаился Джон, прислушивается, приглядывается. И видит - человек. В комбинезоне, как вот у тебя, в общем, из убежища крендель. Выскочил тут Джон из кустов, руки ворюге заломал. Собрался было папу звать, да смотрит - а это девица-красавица. Решил он тогда воровку самолично допросить. Ты почто ж, говорит, воруешь? Да ладно б лишь воровала, а зачем всходы топчешь да посевы рвешь? Зарыдала тут девица-красавица, и говорит, значит. Мол, не топтала б я да не рвала, а только осталась я в убежище одна живая, как тараканы туда проникли да всех пожрали ночкой темною, да тут меня настигли, уж я билась с ними, билась, убежала потом да в укрытии Пуловски схоронилась, что неподалеку тут. А в убежище мне уж хода нет, ибо радтараканов там тьма тьмущая. Пожалел тут Джон красну девицу, и взял её в жены три раза, и так она ему мила показалась, что при себе ее и оставил, и стали они жить-поживать, да овощи-фрукты выращивать. Хэнкок снова промочил горло. - Так вот, в том убежище наверняка много полезного есть, что тараканам ни к чему. А где эта ферма - я тебе сейчас в твоем пип-бое отмечу. А я-то думал, к чему это Хэнкок нам байки рассказывает. Собственно, и не сомневался, что неспроста. Вообще, то, что надо истребить тараканов, меня обрадовало. Ведь мы сюда и попали после победы над тараканом, и Алёна про них всегда в своих психиатрических экзерсисах упоминает. То есть, теперь окончательно ясно, что таракан - символ бага моего подсознания, и уничтожая их я двигаюсь к своему психическому здоровью. Стоп. Тут у меня впервые возник вопрос о том, где я и кто на самом деле, какова конечная точка моего маршрута, и что со мной вообще происходит. Очевидно, Карл, Фридрих и Мышь - некие субъекты моей личности, а может альтерэго. Но кто я сам? Что со мной происходит? Может, я нахожусь в коме, или гипносне, или под воздействием какого-то вещества? Или это всё - обычный сон? Но обычный сон я всегда мог прервать усилием воли. Стало быть, если это и сон, то необычный. Мои воспоминания начинались с того момента, с которого началось повествование. Что было до того - я не имел ни малейшего понятия, хотя кое-что о себе знал. Например, что всегда мог усилием воли прервать сон. Если это не ложная память, игры разума... Ладно, к черту. В конце концов всё выяснится. Ломать над этим голову, не имея мало-мальского доступа к хоть какой-то информации о своем прошлом по меньшей мере глупо. Сейчас же передо мной стоят совсем другие задачи. - Ладно. - сказал я Хэнкоку. - Алёну я оставлю под твоим присмотром, в бою от неё толку нет, только под ногами путается. Мне понадобится огнемет, топлива к нему побольше, ну и ещё что-нибудь. Как у тебя с арсеналом? - А как у тебя с крышками? - ухмыльнулся Хэнкок. - С крышками не очень. - пожал я плечами. - Но ведь в убежище наверняка много полезного, а? - Договорились. - Хэнкок посмотрел на меня с уважением. - Пошли в закрома. Закрома были такими сладкими, что хотелось унести всё, тем более, что Карл и Фридрих могли тащить на себе ну очень много груза. Однако, наглеть мы не стали, хотя и скромничать тоже. Я, собственно, взял лишь напалмовый огнемет и установил на свой карабин прицел разведчика, а Мышь разжилась Неебически Пиздошащим Автоматическим Дробовиком. Вот в чём мы себе не отказали - так это в боеприпасах. И сами обвешались, и на Карла с Фридрихом нагрузили. Это в игре они ничего не весят, а тут немного другое что-то. Ну и коктейлей Молотова затарили как надо, дезинсекция - дело такое. В общем, мы уже собрались выходить, и вышли бы, если бы не Фридрих. Коготь смерти в арсенале - это хуже, чем слон в посудной лавке. Не знаю, опрокинул ли он что-то, или на что-то наступил, я успел лишь увидеть яркую вспышку до того, как в глазах у меня потемнело. Постепенно способность видеть и слышать возвращалась, в глазах зарябило, и немного металлический, но узнаваемый голос Карла произнёс: - Охуеть. - Блять. - сказал я. - Место последнего сохранения. Три дня пути до Добрососедства. Ладно, хоть дорогу теперь знаем, хоть метки в пип-бое ещё нет. Ну Фридрих, твою ж мать. Фридрих долго извинялся, чуть не покалечив при этом всех присутствующих. - Ну, всё. - я принял извинения. - Чего уж. Двинули. Только в арсенал ты больше не войдешь, мы лучше тебе наружу что надо вытащим.