Лютики

Цветы… Они были практически везде. С тонкой шеи они расползлись по плечам и пошли вниз по спине. Дазай поражался, как она так опытно и незаметно скрывала их. Как она ходила на работу, с таким букет торчащим из кожи? Как она вообще жила с этими чертовыми цветами? Осаму заметил лютики Чуи не сразу. Цветы были сначала на шее, но даже там рыжая с лёгкостью прятала их. Рубашки. Чокеры. Да хоть те же бинты. Для Дазая это было нормально. А ей было адски больно. Каждое движение приносило дикую боль. Каждое задание она пыталась не закричать или зареветь от боли. Рыжая так хорошо скрывала эту боль. Сейчас Осаму вообще не понимал, как она выдерживала все и улыбалась. Теперь он ненавидит лютики. Эти яркие маленькие цветочки, которые были до невозможности простыми могли приносить столько боли. Каждый раз, когда Накахара срезала их, они вырастали с новой силой продвигаясь дальше по телу. Дазай был виноватым. Он думал, что виноват. Зачем он заигрывал и флиртовал? Зачем давал какую-то надежду? Чуя ненавидела его ещё больше, ведь она была влюблена в этого суицидника. Она же знала, что Осаму нравятся девушки повыше, помилее, длинные волосы, кимоно. Она знала, что напарник даже не думает о ней, как о девушке, поэтому пыталась отгородить шатена от себя. — Чу, что это? — спросил Осаму, когда наконец заметил маленькие лепестки, падающие, как лепестки сакуры, из-под рубашки рыжей. — Ничего! Тебе вообще какое дело? — Чуя лишь опять фыркает и накидывает пиджак продолжая идти вперёд. Осаму даже значения этому не придал. Он мог что-то сделать. Он мог помочь, а не держать сейчас на руках бледную Накахару, всю в крови с цветами. Чертовыми цветами… — Чу, пожалуйста… — аккуратно убирает рыжую прядь с лица. — Я же люблю тебя, Чу, ты не уйдешь, правда? Тихий смешок и резкий кашель привели Осаму в чувство, а когда холодная и маленькая ручка в перчатке дотронулась до щеки, он тут же взял её в свою. — Д…Дазай, ты что, плачешь?