Безоговорочная капитуляция

Толпа гудела, как пчелиный рой, облепивший единственный цветок на всей поляне. Казнь - это многими невиданное зрелище, лицезреть которое выпадает, возможно, раз в жизни. Никто толком не знал, как правитель Аки, Мори Мотонари, умудрился провести эту аферу: выманить вечно кочующего по морю пирата из родных просторов на землю, которая по стечению обстоятельств оказалась вражеской территорией. Один лишь шатен, восседающий в окружении свиты, знал все мельчайшие подробности, даже такие, которые бы предпочёл умолчать. Долгие годы он вынашивал этот план, лелеял его во время военных советов, дополнял каждый раз, готовясь ко сну, и наконец-то утвердил перед самим собой, когда однажды увидел тот самый взгляд. Он всегда задавался вопросом: почему ни он, ни Тёсокабе не могут взять пальму первенства? Количество их битв уже давно перевалило за сотню. Пешки на шахматной доске заменяются другими, и только короли никак не знают покоя. Хотя Мори бы сравнил себя с королевой. Она могущественна и наделена возможностью ходить так, как ей заблагорассудится, гоняя жалкого короля каждый раз лишь на одну клетку, пока тот не слышит зловещее: «Шах и мат». А Тёсокабе и был этим самым королём. Когда появлялась возможность, долгожданный шанс закончить раз и навсегда бессмысленное противостояние, длившееся не годами, нет, тысячелетиями, пират поджимал хвост и убегал. По крайней мере, так думал Мори, пока не дошёл до самых первоисточников поведения Моточики: пират не доводил дело до конца, потому что не хотел. Потерять смысл жизни страшнее, чем жизнь, а Моточика боялся. Мори, его холодные карие глаза, красивые волосы, выглядывающие из-под шлема, грациозные взмахи рукой и голос, отдающий приказы, были усладой для души пирата, хотя он называл свои моменты любования далеко не так лирически. Поначалу правитель Аки был для капитана раздражающим фактором, врагом, чья идеология была ему, считающего каждого подчинённого братом, хоть и не по крови, зато по духу, омерзительна. Тёсокабе пытался достучаться, но стена оказалась глухой, а крик не перелетал разделяющей их пропасти. Однако после Мори превратился в наркотик и без новой дозы Моточика отказывался жить. Мотонари далеко не заклятый враг, нет, он нечто большее: холодная Луна в окружении далёких звёзд, адреналин, заставляющий сердце скакать в груди галопом, смерть, застывшая внутри танегасимы беспощадной пулей, желание, которому не суждено сбыться. И правитель Аки уловил эти мысли. По взглядам, ударам вполсилы, ухмылкам, переходящими в оскал, и по расслабленной позе, будто пират не сражаться пришёл, а вести светскую беседу. Это было начало конца. Безоговорочной капитуляции Демона Западных Морей. В их первую ночь Мори думал, что умрёт от отвращения, но то ли Тёсюкабе оказался слишком умел, то ли правитель Аки был не так уж и против. Поначалу пират недоумевал. Он мог лишь мечтать о таком сокровище, лелеять надежды однажды его похитить, но никак не ожидал, что оно само послушно пойдёт в руки. Прихоти ли ради? От скуки? Или же, быть может, была и другая причина, лежащая, буквально, на поверхности? Тёсокабе ожидал подвоха, но шли года, а их с Мори недоотношения переросли в нечто само собой разумеющееся, будто правитель Аки у истоков всех времён каждую ночь ожидал, что однажды тихо постучат в двери. Этот условный стук, три раза быстро и ещё один раз с промежутком в несколько секунд, означал, что ночью спать не придется. И каждый раз Мори про себя вёл отсчёт. Одна секунда, две, три, и вновь чьи-то костяшки соприкасаются с сёдзи. Каждый раз, будто первый. Мори никогда не ощущал любви от родных и с иронией понимал, что отыскал её у врага. А врага ли? Неужели во всей гениальной голове великого стратега Мори Мотонари не нашлось места более приемлемой идеи, не требующей таких усилий? Неужели не легче заявить о возможности мирных переговоров и как бы невзначай устроить засаду? Или же похитить несколько жалких пешек, чтобы король сам прискакал и пал ниц? Мори не понимал причин, но видел следствия: пёстрые засосы, синяки от чужих рук на нежной коже и свои глаза, чёрт возьми, счастливые глаза. Тогда что же заставило его отказаться от единственного бонуса своей жизни? Почему он внезапно решил поменять тёплые ночные объятия на холод остывшего футона? Ответ был до банальности прост: страх. Страх того, что до его души добрались, не просто коснулись, а держали в руках, бережно, трепетно, стараясь не задеть красивых крыльев, а Мотонари вместо того, чтобы наслаждаться, ждал подвоха. Он ждал, когда ладони сожмутся в кулаки. Тёсокабе имел над ним воистину магическую власть, и одним утром Мори устрашился этого настолько, что пошёл на отчаянный шаг: он решил довести начатое до конца. Когда толпа издаёт радостный рёв, Мотонари морщиться, но устремляет свой взгляд вниз, якобы нехотя, будто эта демонстрация не заслуживает ровным счётом никакого внимания, да и вообще он мог на ней не присутствовать. А на самом деле всё ещё страшно. Что он, холодный, неприступный и бескомпромиссный будет делать, когда поймает взгляд того, кто видел его в моменты абсолютной открытости? Сумеет ли правитель Аки сохранить лицо? Сумеет ли он не отвести взгляд, признав своё полное поражение? Тёсокабе измучен. Долгое заключение в тюрьме, без еды, воды и сна истощили его тело, но не дух. Он шёл на удивление ровно, не горбя спину, и был до того невозмутим, что зевакам из первой линии тут же расхотелось попробовать пнуть осуждённого или же прокричать ему вслед злое слово. В этот момент Демон Западных Морей был величественен, как никогда. Его вывели на эшафот, где от безделья томился палач, а неугомонный глашатай принялся громогласно зачитывать обвинения. Накануне Мори составил их сам. Сейчас же не мог вникнуть даже в самое элементарное. Он всё смотрел на шрам, более не прикрытый повязкой, и вспоминал, как любовно оглаживал его буквально подушечками пальцев. Неожиданно Мори понял: ладонь в кулак сжал он. Ему доверили самое сокровенное, а он бросил это на поживу своим страхам, своим фобиям, своим глупостям. Когда их взгляды пересекаются, Мори желает лишь убежать, оказаться на дне океана, где его бренное тело будет покачиваться причудливыми водными потоками. Такая участь была лучше. Лишь немигающий взгляд доказательство того, что Мотонари напряжён. Сейчас он готов отдать себя на испепеление великому Солнцу. — Есть ли у Вас последнее желание? Взгляд Моточики медленно плывёт по толпе. Никто не улюлюкает и даже не усмехается. Все, как один, застыли в ожидании. — Есть, — тихо начинает Тёсокабе и облизывает пересохшие губы, его единственный глаз устремляется на Мори, — я хочу, чтобы приговор в исполнение привёл тот, кто его составил. Через силу, назло всем богам и толпе, кровожадно поджидающей близкой поживы, пират ухмыляется, будто он здесь победитель. И только Мотонари знал, что это правда. Это был не шах, а мат. — В чём дело, Мори? — привычно тянет Моточика. — Или ты горазд только на раздачу приказов, а на исполнение не хватает духу? Толпа впервые загудела. Кто обвинял, кто сыпал возмущениями, кто откровенно оскорблял, даже вельможи в своих ложах не жалели красноречия, но все мигом замолкли, стоило правителю Аки резко подняться с места. Тот, кто должен был радоваться и самодовольно улыбаться, на глазах многочисленной толпы стоял бледнее полотна. Это была не месть пирата. Он просто хотел погибнуть от рук, в которые ранее вложил своё сердце. Это было меньшее, чем Мори мог искупить свою вину. Вечными сожалениями. Тёсокабе совсем не страшно. Когда нечего терять, становится как-то легче. Моточика решил для себя: если Мори согласиться, значит, те ночи были настоящими, а Тёсокабе этого было достаточно. Умереть с такой мыслью — получить облегчение. Ведь только по-настоящему жестокий и расчётливый ум, тело без души, всего лишь скелет, облаченный в доспехи из мышц и кожи, может отказать. Ноги будто не гнутся. Мори идёт медленно, понимая, что всеми силами пытается отсрочить неизбежное, воспротивиться самой судьбе. Стража оттеснила толпу по ходу его шествия, образовав широкий коридор, и в один момент Мори явственно ощутил: это его ведут на эшафот, а желание Тёсокабе — самый страшный палач. Преодолеть каждую ступеньку – подвиг. Ощущения напряжены до предела. Каждый вздох, взмах ресниц, стук сердец, скрип досок под каблуками – Мотонари ловит последние мгновения. Их последние мгновения. Больше не будет тепла, тихих разговоров, задорных улыбок и яркого Солнца, которое, бывало, просыпалось с шатеном вместе в одной постели. Сегодня всё исчезнет. Мир перевернётся. - Я так и заснуть могу, - выводит из оцепенения голос Моточики. Тот, на удивление, улыбается и это выбивает из-под ног Мори остатки почвы. Почему не обвиняет? Почему во взгляде не читается презрение? Почему спокоен, будто рядом не стоит тот, кому были посвящены в ночной темноте полушутливые хоку? - Кишка всё-таки тонка, да, Мо-то-на-ри? Это необходимый толчок. В глубине души Мори несоизмеримо благодарен. Не скажи это Тёсокабе сейчас, шатен так и не сумел бы вынуть из ножен кинжал. - Ты так ненавидишь меня? – будто со стороны слышит свой голос сын Солнца. Пират усмехается. - Я это должен спросить. Мотонари кажется равнодушным и Тёсокабе лишь может поражаться его умею держать лицо. - Давай уже закончим нашу историю, а, Мори? Правитель Аки судорожно сжимает рукоять кинжала. Один удар и он свободен. Резкий взмах. Сердце холодит остриё стали. Пират содрогается, его тело непроизвольно заваливается вперёд, прямо в руки шокированному Мотонари. Они оседают вместе. Это конец. Солнце погасло. * * * Мори буквально подскакивает на постели. Череда кошмаров преследует его едва ли не с самого начала отношений с вездесущим пиратом. Тёсокабе посочувствовал, если бы глубоко в душе не был благодарен извращённой фантазии Мотонари: после каждого ужасного сновидения Мори становился менее колючим и охотнее давался в руки. В такие моменты его можно было долго обнимать, перебирая каштановые пряди, и шептать на ухо разные нежности, а Мори льнул всем телом, боясь материализации своих страхов. - Я в очередной раз умер? – поинтересовался пират, запечатлев на виске шатена невесомый поцелуй. Мотонари молча кивает. - И как на этот раз? - Моя бессонница доставляет тебе удовольствие? Тёсокабе прижимает своё сокровище ближе, носом ведёт по шее, вдыхает аромат и, не удержавшись, слегка прикусывает кожу. Мори вздрагивает, хмурится, якобы выражая недовольство, но откидывается назад, спиной прижимаясь к груди пирата. - Может, я сумею выбить дурные мысли из твоей головы? – вкрадчиво интересуется Тёсокабе. - Ты неисправим, - фыркает Мори, позволяя повалить себя обратно на футон. Знаете, иногда хорошо, когда планы рушатся, а ожидания не оправдываются, ведь именно благодаря неожиданности, под названием "жизнь", правитель Аки приобрёл нечто большее, чем долгожданную победу над врагом; он приобрёл близкого человека. И пускай катится к чёрту вся политика со своими ухищрениями и лишениями. Мори Мотонари выбрал безоговорочную капитуляцию.